Модхажед. Глава 6. Амир на проводе

Кто сделал на вес пылинки добра, увидит его…
Тонкий мальчишеский голос звучал переливчато и звонко. Святые слова заполняли собою всё – и душу читавшего, и тесную однушку, с трудом вместившую десяток взрослых мужчин.  Заходящее солнце красноватыми отсветами билось в стекло, с трудом проникая сквозь плотно задвинутые шторы.  Он читал «Сотрясение».  О том, что близок последний час, что скоро наступит день,  когда сотрясётся земля и откроется всё, что было в ней сокрыто. Слова суры, подобно струнам, звенели в душе чтеца, и он явственно ощущал, что слова Всевышнего вот-вот исполнятся. Если не со дня на день, то в ближайшие годы. Все люди будут собраны вместе, и каждому будет явлены его дела.  Каждый даст  ответ. И неверные, и те, кто, несмотря на трудности, следовал прямым путём. А ещё он видел себя. Видел мысленным взором – так же чётко, как рушащиеся горы и клубящиеся алые облака. Как трубящего ангела и небесный свет, озаряющий гибнущую землю. Он видел себя - среди тех, кто со славой входит в распахнутые двери рая…
Резкий звонок в дверь оборвал не закончившую песнь струну. 
- Молчи, парень, - прикрикнул на него сидевший напротив крепкий черноволосый субъект с мускулами играющими под натянутой на плотное тело футболкой.
Чтец умолк.
 - Похоже, Селим, - прервавший его человек встал с места, перешагнул через  вытянутые ноги тощего белобрысого типа с прихваченным резинкой коротким «хвостом» на затылке и направился к двери. Отодвинув задвижку глазка, недовольно буркнул слова пароля:
- Здесь ремонт. Хозяев нет дома.
- Я принёс образцы, - отзыв прозвучал хрипловатым басом. 
- Входи.
Дверь распахнулась. Вошедший оказался невысок и плотен.  Чёрные блестящие волосы кучерявились надо лбом и висками. Узкая бородка -  полоской на свежевыбритом лице.   По-хозяйски оглядевшись, вошедший обратился к собравшимся:
- Салям алейкум, братья.
И тотчас же, не дожидаясь ответа, добавил:
 - Что на улице? 
 Стоявший рядом с чтецом мужчина отодвинул край шторы и выглянул наружу. На вид ему можно было дать  не более тридцати.  Высокий, худой, с чёрными вьющимися спускающимися до плеч волосами, он чем-то напоминал цыгана. 
- Всё чисто, Селим, - после небольшой паузы произнёс он. – Мунир на месте. Если надо, подаст сигнал.
- У меня тоже чисто, - отозвались из кухни тонким фальцетом.
В тридцатиметровой однушке было тесно и душно. Плотно закрытые окна не пропускали воздух.  Кондиционера не было и в помине. Да и откуда он возьмётся в этой вконец убитой квартире, купленной за бесценок в замкадовской глуши. Но  Фуад, а именно так звали читавшего Коран парня, не чувствовал ни духоты, ни исходившего из кухни тяжёлого запаха враставшего в стены грибка, пустившего корни после очередного соседского залива.  Чувство особенной важности  общего дела переполняло сердце Фуада и изливалось наружу возвышенной,  ранее не испытанной им привязанностью. Они были больше, чем просто братья – и приятель  по курсам по имени Самир, и все те пока не знакомые ему мужчины. Теперь они стали общиной – уммой, связанной причастностью высшей истине. Неожиданно появившись, это осознание крепло в его душе и придавало твёрдость его, пока ещё не до конца сформировавшимся убеждениям. 
- СМС. От Мунира. Девушка пока не пришла, - вновь подал голос стоявший у окна парень.
  Самир острым локтем ткнул Фуада в бок:
- Шифровка. Значит, ментов не видно. От остановки до детской площадки…
- Погоди, проверю, - только что вошедший, по всей видимости, главный среди собравшихся, направился к окну.
Сердце Фуада колотилось от напряжённого ожидания и сладко-терпкого, будоражащего  ощущения приближающейся  опасности. В памяти всплывали читанные когда-то рассказы о подпольщиках.  И отчего-то собственное сочинение про «Мать» Горького. Сколько правильно-холодных слов он написал тогда, не зная, что вскоре окажется среди таких же избранных. Среди тех, кто готов положить жизнь на алтарь святого джихада.
- Чисто…
Убедившись в отсутствие слежки, главный отодвинулся в сторону.  Воспользовавшись случаем, Фуад  сел на колени и, приподнявшись, заглянул в щель между шторами. По асфальту у дома, возле детской площадки,  прохаживался молодой парень с букетом хризантем в руках и цветным бумажным пакетом в руке. Посторонний наверняка принял бы его за влюблённого, ожидающего свою пассию.
 Натужный писк СМС-ки. Главный нажал на кнопку мобильника.
- У остановки тоже спокойно, - вновь произнёс он. - Где Аскер?
- В аэропорту, встречает Амира, - отозвался ещё один, сидящий на полу русоволосый субъект лет тридцати с прихваченным на темени резинкой коротким хвостом.
- Значит все в сборе. Можно начинать.
Одиннадцать мужчин полукругом расположились на расстеленном на полу ковре.
- Может, лучше дождаться Амира? – подал голос Самир.   
- Без него начнём, -  пробасил главный. Похоже, авторитет Самира в  кружке был не слишком высок. Однако Фуада это нисколько не смущало. У них с другом всё ещё впереди – ведь они – самые молодые среди собравшихся. Может, лет через десять…
 - Амиру докладываем по сути, - прервал его мысли главный.  - Подробности ему ни к чему.
- Бисмилляхи… - начал было Самир, но главный вновь перебил его:
-  Астагфиру... У нас мало времени. Начинай, Сахаб.
- Операция «Стройка» проведена чисто, - подал голос один из братьев.  Накачанные мускулы и жёсткий, настороженный взгляд придавал ему сходство с сотрудником  органов.  -  Ментура считает, что ДТП.
- Кто ведёт дело?
- Шерхан.
Главный поморщился. Встав, несколько раз пересёк комнату,  перешагивая  через вытянутые ноги сидевших на ковре мужчин, и вновь вернулся  на своё место.
- Дотошный мент, - недовольно пробормотал он. -  И с нами у него свои счёты.
- Начальство тянуть не позволит, - уверенно произнёс Сахаб. – По моей информации, не выполнил план по  выдворениям. Мой человек намекнул кому надо, что Шерхан земляков покрывает.
- Неплохо, - главный, похоже, был доволен. - Следи за Шерханом.  А что хозяин?
- Осваивается. Пока не трогаю.
Главный на мгновение задумался, а затем медленно процедил:
- И правильно. Не наше это дело. У Амира с ним свои счёты.
Помолчав немного, кивнул головой в сторону сидевшего у двери парня. Он был ненамного старше Фуада – лет двадцать-двадцать пять.
- Что у тебя, Хамза?
- Прибывает невеста, - испуганно пробормотал тот.
Фуад удивлённо покосился на Самира. Тот с недоумением пожал плечами.  Он только начал постигать тайный язык этих людей, и ещё не знал, что «невеста» - это обречённая на смерть девушка.
- План готов? – главный смерил парня недовольным взором, отчего тот стал бледнее собственной футболки.
- Да, - еле слышно произнёс он. - «Парк культуры».
- На тебе – контроль операции. Страхуешь каждый шаг. Провалит – сам вместо невесты пойдёшь.
На лице парня отразился панический страх. Втянув голову в плечи, он весь сжался, подобно испуганному воробью.
- Но я…
Треск мобильника взорвал воцарившуюся  в комнате тишину.
Главный снял трубку. Произнеся несколько слов по-арабски, он спрятал телефон в карман брюк.
- Аскер звонит. Дядя на свадьбе. Скоро будет.
Вновь тишина. Фуад вновь переглянулся с Самиром. На этот раз он понял смысл шифра. В аэропорт прибыл  Амир. Тот самый, которого так ждали все. Тот, о ком Самир отзывался как о человеке, славой своей сравнимым разве что со сподвижниками самого Пророка. Связующее звено между ними и центром. Известный полевой командир, с успехом осуществивший не одну боевую операцию. Араб,  повоевавший и в Чечне, и в Афгане.  Ни возраст его, ни настоящее имя не знал  никто. Связь с группой он держал через своих доверенных лиц, но те менялись так часто, что ни один из братьев не мог описать его внешность. 
Лицо главного на мгновение побледнело, но затем вновь обрело привычный смуглый оттенок.
 - Как поживает татарский проповедник? – продолжил он, обращаясь к белобрысому парню с хвостом.
- На контакт не идёт, - отозвался тот.  – Считает себя теоретиком. Но у меня на него всё готово.  Узнает – сам прибежит. Иначе менты его враз упекут.  Лет на два…
Навязчивый треск мобильника перебил говорившего. Взглянув на экран, главный вновь побледнел. На лбу его выступили капли пота. Вскочив с места, он нервным движением поднёс трубку к уху.
- Амир на проводе! – забыв о конспирации, выкрикнул хриплым басом.  Все притихли.
Прислушавшись к собеседнику, произнёс что-то по-арабски, а затем обратился к сидевшему у двери парню:
- Невесту готовь к свадьбе. Но вместо «Парка» - один из домов хозяина. Работаешь вместе с Сахабом…
 Перед глазами Фуада мелькал странный калейдоскоп.  Встревоженное лицо главного, испуганный парень, непонятно отчего панически боящийся встречи с невестой, неведомый, но грозный Амир и странный человек по прозвищу хозяин…  И пусть Фуад по-прежнему внушал себе, что истинный моджахед не боится смерти,  но страх с каждым мгновением подступал всё ближе, отзываясь неприятным холодом в груди...
 
И кто сделал на вес песчинки добра увидит его…
Имам пролистнул страницу. Столько комментариев к одной суре. Но главное - ни одно из дел – доброе или злое – не останется незамеченным Всевышним. И пусть грехи человека будут безбрежны, как море, но искреннее покаяние и доброе дело могут очистить душу даже самого закоренелого грешника.  Аллах не отказывает в прощении никому, и никому не ведомо, кого он накажет, а кого помилует. Об этом надо вспомнить  во время завтрашней проповеди. А ещё… Мысль, быстрой молнией мелькнув в сознании имама, неожиданно приобрела новое направление. Он собирался говорить о лицемерии. О показной добродетели, о том, что добро, совершённое ради людской славы, способно погубить того, кто его совершил.  Но теперь… Он привык прислушиваться к своей интуиции, считая её знаком Всевышнего. И на этот раз она явственно указывала, что надо сменить тему проповеди. «И не облекайте истину покровом лжи…» - именно этот аят самой длинной суры должен стать её узловым моментом. Ему надо обратиться к молодёжи. К тем, кому легче всего внушить окутанную правильными цитатами ложь. Исказить смысл вечных истин Корана, направив рвущиеся к вере души в русло не просто ложное, но губительное…
- Астагфируллахи…  - прошептал имам, вставая из-за стола.
Поднявшись, он подошёл к расставленным в шкафу книгам. Взяв несколько, вернулся на своё место и продолжил писать…   
Заходящее солнце красноватыми отсветами билось в стекло. Мактуб… Всё предрешено. Всё записано в Книге Судеб. Но раскаяние и искренняя молитва способны изменить удел человека, если будет на то воля Всевышнего...

Фуад напряжённо глядел на главного, всё ещё стоявшего посередине комнаты с телефоном в руке. Черты лица его постепенно разглаживались, обретая прежнее, уверенно-спокойное выражение. Похоже, этот Амир вовсе не так  страшен…
 - Мне надо ехать, -  деловито произнёс он. - Детали операций с хозяином и с невестой обсудим позже. Я дам вам знать. Пароль – мактуб… 
 Мужчины медленно расходились. Фуад молча следовал за Самиром. Оба молчали. Спустившись по обшарпанной лестнице, вышли на улицу  - прямо перед раскрашенной яркими красками детской площадкой.
Крепость… Качели… Румяные лица синих пластиковых солдат с ярко-жёлтыми мечами… Запах цветущих роз… Мактуб…
 
Примечания:
Астагфируллахи – прости меня, Всевышний.