Я теперь не командир, я теперь смотрящий

Кабинет остался позади, дорожная спортивная сумка стояла в коридоре и ждала своего хозяина, который собрался в первую командировку на теплоходе, находясь в новой должности…

Весна дружно скинула с плеч реки и водохранилища тяжесть снега и льда, растопила их без остаточка, без капельки, без единого следа и начала согревать оголившиеся склоны холмов, растянувшихся по правому берегу Дона, плавно переходящего в Цимлу. Там, на коричневых и серых грязных холмах начала проступать первая зелень в виде молодой травки, кустарники и деревья постепенно покрывались шапочками из ярко-зеленых листиков, а кое-где проклюнулись первые желтые цветочки. Подходила к своему завершению третья неделя марта…

- Леонидыч, десять дней вам на выставление, как по инструкции. Внимательно следи за экипажем, что бы не халтурили, а то знают, что ты первый раз, начнут лапшу на уши вешать, резину тянуть. Пятого апреля открывается движение по каналу и седьмого на водохранилище будут первые суда, к Волгодонску с юга тоже поднимутся первые единицы в начале апреля, - напутствовал и давал последние инструкции мне заместитель начальника по пути, провожая на первое мое выставление обстановки...

На дворе стояло двадцать пятое число красивого, но немного прохладного месяца марта. Я шел с сумкой за плечами на наш флагман, теплоход «Путейский-403», который обычно первым выходил из затона, последним в него возвращался, и навигация у его экипажа длилась, ни много, ни мало по восемь с половиной месяцев. Я шел, а думы все были там, дома, где осталась моя Любимая жена и детки, как им будет без меня, без моей помощи? Илья, уже совсем большой и прекрасно понимал, что его мама больна и не стоит ей трепать нервы, да и спокойным он был в этом отношении, а когда меня подолгу не было дома, становился взрослее, помогая много по дому. Так и здесь, уезжая, я напутствовал его:
- Илюша, помогай маме во всем. В школе не задерживайся, за Никитой в садик ходи, будь взрослым, на тебя вся надежда.
- Пап, я все понял, не переживай. А мама сильно болеет?
- Да, сынок, сильно, береги ее.
- Хорошо, я за Никитой присмотрю, - ответил мне по-взрослому сын…

Долгие десять дней, очень долгие, как они там будут без меня?..

- Леонидыч, ты готов ехать бороздить море, смотреть работу?! – крикнул, улыбаясь, мне капитан путейского судна, Серега, сосед по дому и хороший знакомый, закончивший, правда, чуть раньше меня Ростовское речное училище.
- А то! Куда поселишь, капитан? – спросил так же весело я.
- А вот через перегородку от повара и поселю, не возражаешь? Одноместные апартаменты, самая теплая каюта, первая от машинного отделения.
- Повар – это хорошо, так она у тебя замужняя, - в такт ему, подшучивая, ответил я.
- Ну и что, - продолжал хохмить Серега, - муж-то на берегу, а в рейсе она холостая! – и он сильно и заразительно засмеялся.

А мы уже дошли до судна и перелезли через борт, стали спускаться в носовой трюм. Там и определил мне каюту со шконкой, столом и небольшим судовым шкафом капитан. Рейс начался, никакие катаклизмы. Перестановки не смогли меня далеко увести от водной глади, только судов для выбора поболе, чем в моем караване. Моем... Да, долго я еще буду так говорить, десять лет жизни, десять приятных запомнившихся, как один день, навигаций на одном земснаряде не скоро отпустит моя флотская душа, по долгу работы и судьбы вышедшая на берег…

- Диспетчер передал хороший прогноз на ближайшие три дня, нам везет, - пояснил мне помощник капитана Олег, когда я зашел в рубку, а теплоход, истошно гудя сиреной на весь затон и открывающиеся виды Тихого Дона, выходил на простор реки, показывая и рассказывая всем в округе, что навигация открыта.
Теплоход под левым бортом вел баржу с краном и нагруженными на нее разноцветными озерными буями, лежащими один на одном, а под ними ровными линиями, лежали тонные присосы с намотанными на них цепями для удержания буев на штатных местах. И, практически на выходе из затона, мотористы дружно начали готовить к сбросу «пестрый» буй, обозначающий разделение судового хода при ответвлении его в грузовой речной порт, расположившийся тройкой километров выше по течению.

- Бросай! - крикнул в мегафон начальник вахты палубной команде, и первый буй плюхнулся в воду на свое штатное место, - с почином вас, товарищ прораб, - уже обернувшись ко мне, весело и добродушно произнес Олег, - с первым буем!
Так началась моя деятельность на должности производителя путевых работ. Теперь я не сам работал руками и стоял на вахте, а руководил другими людьми, которые работают руками на тех самых вахтах. Опять мои Любимые водные просторы, свежий воздух и прохладный мокрый ветер, солнечный свет и тучки над головой, судовой ход и крутой обрывистый берег. Я стоял на капитанском мостике и наблюдал слаженную работу экипажа, красные и белые буи то на левой кромке судового хода, то на правой через небольшой промежуток времени методично плюхались в воду. Они, счастливые, посылали в разные стороны брызги воды, словно радуясь, что опять нужны, снова востребованы речниками, ведь, их обрашкали, содрали прошлогодние ракушки и водоросли, покрасили, пронумеровали и поставили для помощи транзитным судам. Как же здорово, быть полезными людям!

Выставляя плавучую обстановку, мы не забывали зажигать и береговые знаки, попадавшиеся нам на пути.
- Юрок и Андрюхой сейчас створы пойдут зажигать, - пояснил мне другой уже вахтенный начальник, Серега, когда мы ткнулись носом в берег и ребята кинули трап на высокий откос, - сюда бакенщик доехать не смог, грязь по колено и вязкая, мотоцикл не прошел.
- Понятно, - ответил я, помечая в своем сознании, что до створного знака идти вверх по склону метров триста, да еще месить ту саму грязь, а потом еще и лезть на него метров восемь-десять.

«Работа такая у них», подумалось мне дополнительно к тому, что это нелегко, но, как обычно, кто первым выходит, тому и все почести.
На рассвете вторых суток мы благополучно миновали железнодорожный мост, вынырнув из-под него, и перед нашим взором открылась синяя поверхность водохранилища, по которой уже суетились маленькие рыболовецкие суденышки, которым наша обстановка была до одного знакомого всем места. У них существовали свои негласные фарватеры и ходы, глубокие места, где они ставили сети и ловили рыбу под эгидой какого-нибудь рыболовецкого колхоза или частного предпринимателя. Как раз на рассвете они проверяли свои снасти, выбирали зацепившееся, ставили сети обратно и с уловом спешили на сдачу живого товара, что бы затарившись на берегу всем необходимым, к вечеру вернуться и пасти свои сети, за которыми было много охотников их прихватизировать. Насколько видели глаза, я не усмотрел ни одной зимней сигары, что оставлялись на зиму для лучшего ориентира весной при выставлении. Сигары ставились на поворотах судового хода и поднимались иногда для ремонта и покраски.

- Сигара первая, видимо, утонула, - констатировал факт Серега, механик судна, - она мне еще осенью не нравилась, больше положенного в воде была, значит, притопленая. Говорил я капитану, надо было поднять, ревизию провести, а теперь она где?
- А как же теперь буй ставить? – поинтересовался я. – Сориентируешься?
- Придется по локатору, они у нас там засечены. Жаль, что первая же сигара утопла. Сколько таких еще будет? – сам себе задавая вопрос, заправлял нос теплохода для выставления очередного кромочного красного буя мастер пути…

Действительно, погода нам благоволила и мы выставили без серьезных проблем кромочную обстановку за двое суток, подойдя к широкой части водохранилища. На нашем пути по правому берегу встречались хутора и станицы, где жизнь шла своим чередом. Казаки начинали заниматься Любимым своим земледелием, освобождали огороды и сады от прошлогодней листвы и травы, там и тут горели костры и сильные едкие клубы серого дыма поднимались в небеса. Весна была в самом разгаре, всем своим видом показывая, что жизнь продолжается. Суровая ветреная зима ушла морозить другие районы мира, а здесь уже соскучились по лопатам, тракторам, тяпками и посадкам зерновых и овощных культур…

- Нам крупно повезло, Леонидыч, еще три дня дают тишины и солнечной погоды. Потом придет циклон, и волна поднимется до полутора метров, успеть бы хоть половину осевой выкинуть да спрятаться в убежище, а то, ведь, здесь ветер моментально накрывает, не успеешь глазом моргнуть, - рассказывал мне капитан, спустившись вечером в кают-компанию, где я смотрел телевизор.

- Ты с диспетчером разговаривал? – спросил я.
- Да, внеочередной сеанс же назначили в восемь вечера, что бы мы доложили, что сделано за день и где находимся.
- Понятно, в график уложимся?
- Должны, если «Перекат» вовремя снаряды подвезет, тобишь баржу с осевыми буями.
Дело в том, что головной буксировщик брал всегда баржу, на которой лежали осевые буи и по просьбе путейцев пригонял ее, что бы те не тратили время на возвращение в затон, от которого находились уже на расстоянии больше сотни верст.
- Ясно, а ты заказал его?
- Да, еще утром, он пока доползет, как раз к рассвету, тогда и начнем перекидку на свою буевницу, - вполне грамотно, профессионально и четко обрисовал мне картину мастер пути, работавший на Цимле уже двадцать лет.

Через три дня мы выставили всю осевую обстановку и успели спрятаться в аванпорту Волгодонска, когда налетел сильный ветер и поднял серьезные серые волны с белыми пенистыми «барашками», тем самым не успев открыть навигацию для транзитников, сразу же ее и прикрыть на несколько суток. На календаре было как раз пятое апреля и в первый шлюз нашего Волго-Донского судоходного канала вошли две «Волгонефти» с грузом бензина на борту и направились в сторону Цимлянского водохранилища и дальше в Черное море, преодолевая знаменитую «лестницу» из тринадцати шлюзов…

Видимо, Господь не оставил меня и не дал в первую командировку ударить в грязь лицом и мы справились со своим основным заданием – дорога по водной глади водохранилища была выставлена полностью и в срок, в соответствие с инструкцией. Через двое суток пережидания непогоды мы смогли выйти и взять курс на Калач, а навстречу нам по осевой обстановке уже шли те самые суда с бензином, тем самым открыв транзитную навигацию…

Я был доволен, что все хорошо заканчивалось, так бы и всегда. Ан нет, ждали меня еще мои приключения, ждали, но это позже, гораздо позже…