Свекровь и милиция

               
                Почти  автобиографический фельетон
                К современной полиции текст, изложенный ниже, не относится.В сокращённом виде представлен в книге "Герменевтика. Обзор литературы рубежа веков. Эссе,отзывы, рецензии, фельетоны ".
                автор
В далекие времена правления Л. И. Брежнева у людей не было компьютеров и ноутбуков. Даже элита обходилась печатными машинками, следовательно, информация, записанная на отпечатанных листах, нигде не сохранялась, а если легкомысленный человек не делал многочисленные копии своих работ, то с ним могла бы произойти история, подобная этой.
В один из ясных весенних дней, когда солнце, как жар-птица, сияет на небе в окружении свиты белоснежных облаков, а теплый воздух обволакивает прохожих, навевая мечты о чем-то далеком и неземном, аспирант Толик, муж Катеньки, отправился в библиотеку, чтобы дописать последний лист своей кандидатской диссертации. Несмотря на жаркую погоду, он был одет в синий плотный костюм, голубую рубашку, которая прекрасно гармонировала с его бирюзовыми глазами и длинными густыми вьющимися крупными волнами черными волосами; в руке Толик держал редкость того времени – американский дипломат с диссертацией. Когда Катя смотрела на этот черный дипломат, ей часто вспоминался тост, произнесенный подругой на их свадьбе: « Обычно пьют за все светлое, я же предпочитаю пить за все черное. Хочу, чтобы у новой семейной пары всегда на столе была черная икра, у мужа было десять пар черных костюмов, у жены черная норковая шуба, а во дворе стоял большой черный мерседес, а в руках, идя на работу, муж держал американский черный дипломат». И вот Толик стоял у библиотеки, держа в руках иностранное сокровище. Возле храма знаний была столовая, и Толюсик, любивший сочетать приятное с полезным, конечно, чуть-чуть позанимавшись, решил покушать. Он выбрал столик на улице, заказал цыпленка чеснока и рюмку коньяка. Дипломат поставил на пол. Облака проплывали пред захмелевшим Толюсей, как корабли призрачного будущего рая, а воры тем временем не дремали. Поев, Толик осмотрелся по сторонам и увидел, что лишился своего главного пропуска в счастливое научное будущее – кандидатской диссертации и дипломата, в котором она находилась. А, как мы помним, диссертация была в единственном экземпляре. До защиты оставались считанные недели. Домой будущий кандидат пришел грустный. Сообщил Кате, тайно от матери, которой побаивался, о случившемся. Молодожены решили сами разобраться в ситуации и исправить положение, а именно: сообщить в советскую милицию о краже. И вот Катя и Толик оказались у милиционера в участке. Упитанный мужчина среднего роста, как бы не замечая Катерины и Толика, копался в бумагах. Посетители молчали и почтительно ждали. Затем страж порядка поднял глаза на присутствующих и устало-равнодушно спросил:
— Вы, граждане, по какому вопросу?
— Д-д, -д –дипломат, у-у-украли в кафе мой дипломат, — как всегда заикаясь, начал говорить Толик. – А в дипломате том диссертация, а у меня через несколько недель защита.
— Да, —подтвердила Катенька. — У него защита, и надо бы найти дипломат как можно скорее.
Милиционер как бы испуганно осмотрелся, достал из шкафа коньяк, налил себе в рюмку, выпил, закусил бутербродом с колбасой и намекающе произнес:
— Кончается уже коньяк. Совсем мало осталось. Так вы по какому вопросу?
Не поняв намёка, наивные и домашние создания  Катя и Толик, перебивая друг друга, повторили суть дела. Служитель закона уяснил из него только одно: взятки в виде коньяка или в каком – нибудь другом виде от этих посетителей  не дождаться.
— Да вы, что ребята, издеваетесь, что ли? – спросил, всё поняв, упитанный милиционер, и брови его поползли вверх. — У нас людей похищают, и никто их не находит. А вы захотели, чтобы мы дипломат просто так здесь искали?
— Да, - подтвердил Толик. – Я и заявление дома написал. Вот, читайте.
Он протянул милиционеру бумагу. Тот посмотрел на нее, как смотрят на что-то несъедобное, и расхохотался.
— Заявление он написал! А я не приму. У нас люди пропадают, а вы в государственные органы лезете со всякими пустяками.
— Это не пустяк, - попыталась объяснить Катя. – Пропала ведь диссертация. Это ведь его будущее. Это труд, содержащий научное открытие! Там рогатый скот в период Великой Отечественной войны описывается и рассказывается о роли партии в его сохранении.
— Рогатый скот в период войны? —захохотал милиционер. —  Ну и тема! Неужель учёные такими пустяками занимаются? Рогатый скот, вы говорите? Ну, насмешили; ну развеселили.
— А что здесь смешного? Мясо необходимо для здоровья, и в войну его не хватало. А п-п—п-партия об всём дол-л-л-жна б-б-была з-з-з-заботиться, руководить рогатым скотом, —осмелился перебить представителя власти Толик.
- Партия должна руководить скотом??? Да ещё и рогатым????? -захохотал милиционер.-Ну, кандидат, ты меня уморил. Партия людьми руководит, о людях, обо всём заботится.
—Действительно, партия должна обо всём заботиться и о рогатом скоте тоже, — эхом отозвалась Катя.
Возражения не понравились милиционеру, он перестал хохотать и сказал с ядовитой издёвкой:
— Девушка! Если Ваш мужик такой умный, то он 100 листов диссертации за три дня снова напишет, а если дурак, то и нечего лезть в академики. Идите, детки, домой.
Впрочем, нет… Сейчас произведу дознание, но первым делом выясню, откуда у простого советского аспиранта дорогой дипломат и на какие деньги он его купил и купил ли.
—Ттт-то-есть как? «Купил ли?» Мне рр-родители пп-подарили, —ещё более бледнея, произнёс Толик.
— А у родителей деньги откуда? —заинтересовался миллиционер. – Кем они у тебя работают?
—Мммама и пппапа у меня заведующие психиатрическими отделениями московской больницы, —пролепетал Толик.
—Да это же взятки, миллионы, —оживился представитель законной власти. —Психбольница—это же золотое дно!
—Мои мама и папа—честные люди, —твёрдым голосом сказал Толик, неожиданно перестав заикаться. — Они взяток не берут. Даже конфет и цветов домой не приносят. Мама всегда рассказывала, что как ей кто цветы предложит, так она интеллигентно говорит: « Врач не корова. Цветы не ест!»
Катя вспомнила, как папа Толика, возможно, за деньги, а быть может, и нет, отмазывал от армии здоровых парней, прикидывавшихся психами, и, смеясь, говорил: « Провели мы с одним кандидатом в шизофреники беседу, что и как надо отвечать перед комиссией, а он смотрит глазами честного идиота и на вопрос о том, были ли попытки суицида, отвечает, что не были». Вспомнила Катя, но решила поддержать мужа.
—Товарищ милиционер! Они взяток, правда, не берут. Вот Вы посмотрите на меня. Разве я похожа на женщину из семьи взяточника? Нет у меня колечек золотых, серёжек, браслетов. Нет платья дорогого. Посмотрите, на мешок, что на мне надет. Стою перед Вами, можно сказать, в чём мать родила.
Представитель власти долгим раздевающим взглядом посмотрел на Катю, критически оглядел Толика, как-то изменился в лице и серьёзно сказал:
—А Вам женщина за здорового крепкого русского парня выходить надо было замуж, а не за этого хилого сына Авраама. Проблем бы не было. Ох, будут у Вас с ним проблемы и немалые.
—Нн-на что Вы нн-намекаете? — побледнев, проговорил Толик.
— Да так, ни на что,- с каким-то презрительным безразличием и чувством превосходства в голосе проговорил миллиционер. — Иди ты … к родителям, пока я не решил произвести дознание. И Иегове помолись. Он тебе всё найти поможет.
Катя почувствовала, как что-то опускается ей на плечи. Это обмякшим мешком в полуобморочном состоянии начал падать на неё Толик.
Между тем, как бы не замечая его состояния, милиционер, уже явно рассердившись, продолжал:
— Иди, умник, пиши заново свою диссертацию. У нас здесь люди пропадают, а вы в государственные органы с пустяками лезете. Вздохнуть на работе не даёте.
Катя встряхнула Толика и шепнула:
—Пошли отсюда поскорее. Он решил, что ты  еврей, попали к антисемиту.
И Катя и Толик, еще не зная, как им на самом-то деле крупно повезло в том, что заявления не приняли и дела не открыли, ушли от милиционера удрученные, подавленные и обиженные.
«Теперь придется все рассказать маме», — сообщил Толик жене упавшим голосом. Вечером, выслушав рассказ Кати и Толика, свекровь приняла решение. Своим властным, звенящим как серебряная седина, голосом она сказала : « Завтра ты, Толик, начнешь писать диссертацию с нуля, а мы с тобой, Катя, попытаем счастья и отправимся в ту сторону, где у моего сына украли дипломат».
Наутро Катя со свекровью уже были в столовой. Не найдя никого из подозрительных личностей, они вышли вон и отправились в соседнюю пивную. Это было заведение, про которое С. Есенин сказал: «Шум и смрад в этом логове жутком, но всю ночь от зари до зари, я читаю стихи проституткам и с бандитами жарю спирт» .
В пивнушке неприятно разило сивухой, огромные, овальные, как вставшие вертикально, дирижабли, мужики совершали колебательные движения за грязными, заплеванными, изрезанными ножами столиками, поднимая и опуская тяжелые кружки с пивом. Посетители то подходили к стойке бармена, то отходили от нее на свое место. Свекровь подошла к самому огромному, разрисованному татуировками мужику и спросила :
— Кто у вас здесь главный?
— Ну, я главный, — отвечал он, довольно усмехаясь и подмигивая свекрови. Неожиданно, указав на Катю, спросил :
— Что, продаешь девку ? Сколько стоит?
— Я не продаю. Это невестка моя, — жалобно улыбнулась свекровь. – У нас горе случилось, и вот мы решили не в милицию, а к вам обратиться. Обидели сына моего, быть может, и твои ребята, ты же здесь главный.
— Да, Я главный! – удовлетворительно отвечал мужик. – Выкладывай, тетка, что случилось и всё, что с собой принесла, тоже.
— Сына моего в соседней столовой обокрали, — запричитала свекровь, – украли у него дипломат, а в нем кандидатская диссертация. Дипломат нам не нужен, в вот диссертацию вернуть бы. Вы людей местных знаете, поговорили бы с ними. Я и адрес дам, на который диссертацию выслать. Дело в милиции мы заводить не будем, а за диссертацию отблагодарим. Сын у меня единственный, поздний ребёнок, больной, заикается, в школе работать не сможет. Школьники его, как пираньи, живьём съедят. Один ему путь – защититься, а потом историю в Вузе преподавать. Больной он, совсем психически больной( но это мы скрываем, конечно же) не защитится – останется без хлебной корочки. Тогда пропадем. Не губи, отец родной, я тебе по гроб жизни благодарна буду.
Она протянула авторитету бумажку с адресом и какой-то толстый конверт. Наивная Катя не догадалась, что это был конверт с деньгами.
— Ну, не плачь, мамаша, — довольно сказал мужчина. — Поговорю я со своими людьми. Будет вам кандидатская…
К тому времени от запаха сивухи и дешевых сигарет, скорее всего «Беломорканала» Катерине сделалось совсем плохо, а от мысли, что ее приняли за проститутку, которую продать можно последнему пьянице, похолодело в груди. Катя была девочкой домашней, можно сказать рафинированной; старательно училась, писала стихи; мечтала о жизни с принцем - гением во дворце; общалась только с успешными, интеллигентными людьми; не курила; не пила; не сквернословила; рук домашней работой по приготовлению пищи и уборке квартиры не марала, дорогими кремами пользовалась, заграничными духами душилась; у личного парикмахера прическу делала. А здесь такой страшный мир. Неудивительно, что во время всей беседы свекрови с главным она стояла молчаливая, бледная, с расширенными от ужаса глазами и напоминала скорее привидение, чем человека. Когда все окончилось, Катя вздохнула с облегчением. Они вышли на свежий воздух из этого смрадного логова, тут ноги у Кати подкосились, и она чуть не упала в обморок. Еще Катю сильно затошнило, и она с ужасом подумала, что уже беременна, а Толик еще не защитился и не заработал себе «хлебную корочку».
Неделя после посещения пивной прошла в мрачном ожидании. Никакой диссертации с нуля Толик, конечно, не стал писать. Он целый день пил антидепрессанты, громко говорил сам с собой, смотрел телевизор, твердил, что напрасно вступил в ряды КПСС, пойдя на компромисс с совестью, чтобы иметь доступ к закрытым для простых смертных архивным данным для его диссертации. Катя слушала, как свекор и свекровь обсуждали возможность лечения сына, свихнувшегося на защите , в психиатрической больнице.
 Через неделю пришла заказная бандероль. В ней были кандидатская диссертация и бумага со словами: « Не плачь, тетка. Вот кандидатская твоего сына. Нам она задаром не нужна. А дипломат мы себе в награду оставили». Через некоторое время Толик благополучно защитился, стал кандидатом исторических наук и получил право на «хлебную корочку». То были мягкие почти благополучные брежневские времена, а том, какие времена настали сейчас, будут новые очерки и фельетоны.
Ирина Лесная-Иванова 2015 г.