Естественно ли это?

Миска с супом стояла на столе, ножка которого к плоскости столешницы была под углом в градусов сто пятьдесят; это выглядело достаточно неуклюже, чтобы отнести данную структуру к чему-то высокому и духовному — это просто угрюмый стол, который изготовили для простых людей, которые с утра до ночи ворочают мешки и никакого внимания не обращают на то, что расположено за их глазами. Машина подъехала ровно в пять; дорога была тоже под градусом — пьяная и немытая, она пугала взгляд, который метался от её изгибов в стороны, лежащие за пространством, что втиснулось тоже довольно-таки неуклюже в ракурс, что раскинулся от попыток зрения противостоять стратегии темноты, которая, отшучиваясь, пыталась проникнуть в глубину зрачка, куда-то туда, в слепое пятно; то, что вырезало сознание из древа реальности было впечатляющим: капли застыли в воздухе и перестали падать на асфальт, который уже изрядно промок; тишина перетекала в пустоту, время нервно двигало стрелками на часах, что взобрались на стену.
— Спешат, — произнёс голос тихий, спокойный; спокойно и тихо он произнёс и следующую фразу: — Спешащие часы подобно стае быстроногих львов, бегущих от своей добычи: выглядит это смешно и неестественно...
— А разве выглядит естественным то, что часы идут точным маршем?.. — этот голос был громче и несколько обрывистей; громкоголосый ощущался вне этой комнаты, где и состоялась данная беседа.
— Знаете, конечно, наш разговор и без того будет сложен для понимания...
— Нами? — удивлённо произнёс громкоголосый.
— Конечно же, нет. Теми, кто будет этими стенами и этим полом! — этот тихий и спокойный человек огляделся по сторонам и с удивлённым лицом прошёлся до двери, которую плотно прикрыл. Она ворчливо скрипнула, однако закрылась, поддалась, так сказать, этому нравоучительному жесту со стороны тихого и спокойного джентльмена. Он несколько раз топнул ногой о пол, который стуком отозвался на это, и он сам прошёлся до окна, через которое было видно улицу и ту машину, что несколько минут назад остановилась неподалёку. — Я думаю, они нас слышат... — сказал медленно и тихо джентльмен.
— Сейчас? — громко заметил стоящий в центре комнатушки.
— Да. Сейчас. Но знаете... даже если мы не будем шифровать наш диалог, то никто ничего не сможет предъявить нам... У нас будут отличные адвокаты! — заявил тихий джентльмен и даже, можно сказать, просмеялся, только очень тихо, боясь будто, что его уличат в этом смехе.
— Однажды случилось одно знаменательное событие, — произнёс громко, но с расстановкой громкоголосый и высокий, к тому же, джентльмен. Он потянулся и присел на стул, что стоял неподалёку от стола, где расположилась папироса и пепельница. Папироса тут же оказалась во рту громкоголосого и задымилась; даже чирканья спички не было слышно, она вроде бы сразу и потухла, только дым окружил сидящего теперь высокого джентльмена.
— Какое такое событие случилось, простите? — произнёс аккуратно тихий, спокойный и довольно низкий партнёр по беседе.
Между джентльменами произошло молчание, которое таило в себе лёгкую скуку, что смело дал пощупать высокий джентльмен, ведь именно его стратегия здесь заявила о себе. Дождь всё не шёл, а капли висели в воздухе; машина стояла неподалёку, а звуки вроде бы и как бы рассеялись или, лучше сказать, высосались из воздуха, умерли что ли, их кто-то убил... Из машины послышались шумы, какой-то шёпот, подобие разговора, однако нам этого не услышать, поэтому и обсуждать здесь этот факт было бы несколько нелепо, но мы осмелились затронуть данную тему, теперь можно спокойно идти себе дальше, будто этого никогда и не было в нашей жизни, вроде бы как бы и что ли, конечно, не звучало вовсе в нашем воображении.
— Несколько дней назад случилось одно немаловажное событие, которое затронуло не только меня, мою семью, но и вас!
— Знаете, у меня тоже есть семья! — тихо, ну очень тихо произнёс это низкий гражданин. Почему он из джентльмена превратился в гражданина, у автора явно не допросишься. Однако следуя традиции «продолжать линию сюжета», мы требуем слово с того, кто не закончил свою мысль! — У меня есть семья, да семья очень большая! Знаете, вы угрожаете мне своим громогласным заявлением о том, что это событие могло затронуть кого-то из моей семьи... Я не хочу вас обидеть. Нисколько; нет! Просто вы так рьяно заявляете о том, что моя семья находится теперь тоже под прицелом. Как это понимать, пожалуйста, объясните мне и точно разложите по полочкам, чтобы я смог это хорошенько проанализировать и переварить своим мозгом?!
Папироса докурилась до половины, а ответа так и не последовало. В машине произошло явно какое-то беспокойство... Неясно было, почему она вдруг завелась, развернулась и расположилась почти под окнами места, где обсуждались, вероятно, важные вещи. Во всяком случае, важны они были для тех, кто нюхал сигаретный дым, что крутился у виска одного из джентльменов и гражданина, который был тоже прежде джентльменом, однако по велению автора превратился в гражданина и уже довольно-таки привык к этой роли.
— Знаете, — заявил громко тот, кто обычно и бывает громким. — Знаете, сударь! (Автор, похоже, с вами заигрывает.) Я начал с того, что вы вовлечены в это дело полностью... (Он подумал.) Вся ваша тушка... Да! Поглядите на себя! Осмотрите себя со всех сторон!.. Весь вы вовлечены в это дело!
— Весь вы, знаете ли?!
— Да! знаете ли... Весь вы! Пожалуйста, будьте впредь аккуратней! (Это говорит, заметьте, громкоголосый.)
— Знаете ли вы! — подходит к громкоголосому вплотную и тихо так тычет в его галстук пальцем. — Я сама аккуратность!
— Тогда всё в порядке! — резко заявляет громкоголосый и встаёт со стула, отряхивает пепел, который опал ему на живот — пепельница совершенно пуста! — Так... Ну если всё в порядке с этим, то можно смело переходить к другому вопросу!
— Ах да... — тихо покорился низкий гражданин. — У нас же обсуждается ни много ни мало, а целых два вопроса...
— Именно!
Машина опять завелась и отъехала подальше. Из неё вышло на улицу пара человек, один из которых закурил и ударил ногой по шине; машина колыхнулась. Капли висели в воздухе, а машина собрала лобовым стеклом некоторый поток этих капель так, что со стороны вы бы могли ничего даже и не заметить, а вот машина видела то, что она находится в некоемом промежутке между ливнем и пустотой воздуха, своего рода путь бездождия. Автору пришлось бы поломать голову, чтобы правильно попытаться объяснить этот эффект, поэтому лишь самый умный поймёт, что этот неумеха имел в виду!
— Так, так, так... Выходит, значит, что второй вопрос застал вас врасплох?! — громкоголосый и высокий джентльмен подошёл к низкому гражданину и уставился на него весьма поучительно и вопросительно; поучительность намекала нам на то, что произойдёт в следующую секунду, а вот вопросительность ясно нам говорила о секунде прошлой. — Так естественно ли это? Или всё-таки нет?