Давным-давно на думанской земле, глава 11

Ночной визит

Работа на ярмарке до полного изнеможения стала для Лиль обычным делом. Каждые четыре дня жители стекались с соседних холмов для всевозможных развлечений, обмена стряпнёй и безделушками. От природы нелюдимые кадасы и здесь не особенно преображались. Даже веселье не было общим. Оно распадалось на отдельные радости каждой семьи. Никто никому не уступал места в очереди, никто не помогал чужим малышам. Вся забота целиком и полностью была направлена только на членов своей семьи и на своё добро. Тем необыкновеннее и дороже для Лиль была любовь маленькой Сидар.
  Теперь в день ярмарки семейство Бодора вставало ещё до рассвета, чтобы прибыть на место как можно раньше и заработать спиной Лиль как можно больше драгоценных камешков, которые позднее можно было обменять на всё, что душа пожелает.
  Многие семьи с маленькими детьми тоже старались прийти спозаранку, чтобы успеть к катале до того, как по всей территории ярмарки выстроится огромная извивающаяся змеёй очередь, ведь за какую-то пару недель это развлечение стало любимым у кадасской детворы.
  Постепенно Лиль привыкла к тяжёлой работе: мышцы спины окрепли, вместо потёртостей образовались ничего не чувствующие мозоли, и она легко взлетала с очередным визжащим от восторга малышом и, легко сделав ровно столько кругов, сколько было оплачено, приземлялась, чтобы подставить свою спину новому наезднику.
  Сейчас Лиль вновь летела над землёй, и в её голове беспрестанно возникали мысли, которые она тут же отбрасывала за негодностью. Она не видела для себя никакого спасения, ни единой зацепки, ничего, что могло бы вселить настоящую надежду. Она вышла за пределы территории отчаяния – не хотела больше ни о чём думать, не хотела мучить себя ни воспоминаниями, ни бесплодными страхами о будущем. Она смирилась с безысходностью своего положения.
  Нарастающий шум внизу вывел её из состояния отрешённости. Вся очередь была чем-то взбудоражена, и Лиль увидела, как кадасы, стоящие в хвосте, отделяются большими группами и направляются мимо карусели куда-то в противоположный конец ярмарки. Она проследила взглядом направление их движения и вдруг зависла, словно стрекоза, и можно было бы сказать, что потеряла на мгновение дар речи, если бы уже долгое время не хранила молчание.
  Там, на противоположном берегу ярмарки, разделённой надвое узким рукавом реки, через который был перекинут широкий деревянный мост, в небо взлетала другая катала. Лиль с трудом различила её тонкий силуэт. Единственным, что бросалось в глаза, было ярко рыжее пятно волос. Таяна едва сумела подавить в себе крик радости и надежды, который был готов сорваться с губ и полететь над головами всех собравшихся здесь ненавистных ей кадасов; полететь к единственному родному существу на свете, к той рыжеволосой таяне, по воле судьбы разделившей её печальную участь.
  Она полетела дальше, забыв считать круги и думая только о том, как привлечь внимание второй каталы. Гневный окрик заставил её вернуться к действительности – Бодор жестом приказывал ей садиться.
 Не успела она приземлиться, как к ней подлетел разъярённый хозяин и со всего размаха ударил по лицу – размечтавшись, она подарила своему крошечному наезднику лишний круг: тот сиял от счастья, но толпа недовольно гудела. И вскоре Лиль с горящей от удара щекой вновь парила над крышами и пиками увеселительных построек и с болью в сердце вглядывалась в даль, надеясь, что та, другая, тоже заметила её, и так же как она воспряла духом. Вместе они обязательно что-нибудь придумают! Вместе! Но как им оказаться вместе?

                ***
 

  В эту лунную ночь Лиль не сомкнула глаз. Они ушли с ярмарки раньше обычного из-за меньшего наплыва желающих прокатиться. Всю дорогу домой Бодор скрежетал зубами и сквернословил. И хотя Лиль не поняла доброй половины того, что он сказал, было ясно, что он страшно раздражён появлением конкурентов, которые увели с его аттракциона половину посетителей, а вместе с ними и половину выручки. Он говорил Дасадар о некоем Разоне, который, как и он сам, частенько наведывался в дальние сады за пряными травами – высушенные те были излюбленной приправой ко всем блюдам у кадасов. Мозг Лиль, измученный призрачной надеждой, лихорадочно заработал. Сады были довольно далеко от поселения кадасов, и, как она поняла из сумбурной речи хозяина, туда редко кто отчаивался захаживать. Видимо, точно так же как таяны боялись оказаться в Нижнем Мире, кадасы опасались неизведанных ароматных зарослей, рисуя в своём воображении всевозможные опасности, которые могли подстерегать их за каждым цветочным кустом.
  Бодор со своим семейством жил на самой окраине обширной деревни, если это слово подходило для описания разбросанных по холмам домов, отстоящих друг от друга на приличные расстояния. Раз этот самый Разон тоже промышляет в саду, то и живёт, скорее всего, где-то неподалёку от Бодора. Лиль знала всего три дома в округе. Если её рассуждения верны, рыжеволосая катала томится где-то совсем неподалёку в одном из этих трёх домов. Лиль бросила взгляд на ненавистную верёвку, которая, возможно, не помешает ей сделать первый шаг на пути к спасению –  может ли быть, что её длины хватит, чтобы долететь до ближайшего из соседних домов? Таяна вздрогнула – так хватит или нет?
  Когда поздно вечером все ушли со двора, таяна подошла к обмотанной вокруг колодца верёвке. Она пыталась прикинуть, какова будет длина, если её вытянуть. Воображение отказывало ей. Так отчего бы просто не проверить?
  Едва дыша от страха, как можно тише Лиль зашагала вокруг колодца, наматывая верёвку свободными крупными кольцами на руку. Когда та наконец вся оказалась у неё на руке, таяна разложила на земле ровно столько, чтобы хватило перелететь через забор. Держа моток в руках, она тихо вспорхнула и вскоре уже летела низко-низко, распуская кольца по мере движения. Поравнявшись с пологой вершиной ближнего холма, Лиль увидела соседский дом. С замиранием сердца она взглянула на оставшуюся ещё не размотанной верёвку, и её дыхание участилось – казалось, её хватит, чтобы достичь забора, а может даже перелететь через него.
  Невероятным усилием воли стряхнув с себя последние страхи, она уверенно направилась к дому. Не долетев до забора около трёх гусениц махаона, Лиль бесшумно приземлилась и, неслышно ступая, почти не дыша, подошла вплотную к частоколу. К счастью, два кола не слишком плотно прилегали друг к другу, и сиявшая словно от радости за Лиль луна помогла ей разглядеть внутренний дворик во всех подробностях: он был похож на двор Бодора. Однако по сравнению с довольно неопрятным огородом Дасадар здесь всё было удивительно ухожено.
  Убедившись, что двор пуст, Лиль начала медленно подниматься в воздух, на мгновение зависла над забором, ещё раз окинула окрестности пристальным взором и полетела над купавшимся в лунном свете огородом к ближайшему окну.
  Подлетев вплотную, она затаила дыхание. Створки, сделанные из крыльев стрекозы, играли в лунном свете. Почти прозрачные, они позволяли разглядеть внутреннее убранство дома, которое говорило о том, что его хозяева были зажиточнее родителей Сидар. Настилы из перьев каких-то диковинных птиц, кружевные одеяла, сотканные из тончайшей паутины, посуда из идеально подобранных, одинаковых по форме шляпок желудей и отёсанных скорлупок каштанов была инкрустирована крошечными блестящими камешками, напомнившими Лиль капельки росы на нежных лепестках её цветка поутру. Она давно запретила себе любые воспоминания, и оттого сейчас, непрошенные, они оцарапали сердце гораздо больнее. Она явственно ощутила свежесть росяной воды на своих ногах, когда, проснувшись с первыми лучами солнца, нежилась в медленно раскрывавшемся бутоне, а потом танцевала в его чаше, заставляя капельки слетать со вздрагивавших стенок-лепестков, подставляя тело под щекочущий прохладный душ.
 Лиль вздрогнула, и мирная картина прежней жизни неожиданно рассыпалась, потому что ей почудилось, что в глубине комнаты что-то зашевелилось, и испуганная таяна отпрянула от окна. Но ничто не нарушало тишины, и Лиль постепенно вновь осмелела. Она опять пододвинулась к окну и в этот момент услышала едва различимый звук. Но что это был за звук! Она безошибочно отличила бы его от любого другого из бесконечного разнообразия в природе! Здесь, на чужеземье, он был особенно родным, единственно родным и вселяющим надежду! И доносился он не из комнаты, и даже не из дома, а из крошечной постройки, к которой Лиль всё это время стояла спиной. Трепеща одновременно и от радости, и от страха – а вдруг она ошиблась – таяна подлетела к единственному крошечному оконцу в стене постройки и прильнула к нему.
  Освещённая бледным лунным светом, обхватив руками прижатые к груди колени, будто пытаясь спрятаться от судьбы, на деревянном полу в углу комнаты спала таяна. Она лежала, отвернувшись к стене, и Лиль не видела её лица, зато прекрасно видела крылья, одно из которых было как-то неестественно оттопырено – именно оно издавало тот слабый шум, шурша по полу при каждом глубоком вздохе своей обладательницы.
  Лиль продолжала наблюдать. Она буквально сверлила спящую взглядом, вложив в него все остатки сил своей измученной души. «Проснись! Пожалуйста, проснись!» - кричало всё её существо. Она не задавалась вопросом, что будет делать, если её страстное желание исполнится. Сгорая от отчаяния, она исступлённо просила, умоляла, гипнотизировала рыжеволосую таяну. Но чуда не происходило – чары сна не отступали.
  За всё время напряжённого ожидания глаза Лиль постепенно привыкли к темноте, и сейчас она могла хорошенько разглядеть помещение, в котором спала её соплеменница. Это был сарай, в котором вдоль одной из стен располагались садовые инструменты. К противоположной стене, у которой, свернувшись словно испуганная гусеница, лежала таяна, было прибито массивное деревянное кольцо. Оно находилось так близко к полу, что Лиль не сразу его заметила. Только теперь она увидела, что кольцо плотно сжимает в запястьях обе руки крылатой думаны. Ещё мгновение назад Лиль позавидовала своей подруге по несчастью, решив, что той больше повезло с хозяевами, раз она спит пусть не в доме, так хотя бы под крышей. Но сейчас её сердце заныло от сострадания и боли за существо, ставшее за эти несколько мгновений родным. Каково же ей приходится, если даже во сне не дают забыть, что она пленница? Лиль покосилась на верёвку на своей щиколотке, позволявшую ей свободно передвигаться на большие расстояния и горько усмехнулась – по сравнению с этой каталой она была практически на свободе. «Оказывается, мне стоило бы поблагодарить своих хозяев. Теперь я знаю, что они далеко не худшие из кадасов» - подумала она, ощутив набегающие слёзы, которые в следующий миг потекли по щекам.
  Боясь разрыдаться в голос, Лиль отвернулась от окна и, размазав непрошенную влагу кулачком по лицу, широко раскрыла глаза – прежде это всегда безотказно помогало ей перестать плакать.
   Прямо перед собой она увидела аккуратные ряды фруктовых деревьев и изящные грядки, засаженные всевозможными овощными культурами – многие из них росли и в саду Дасадар. «Светает!» - вдруг осознала Лиль. В страхе, что её отсутствие заметят, таяна резко взлетела и, стремительно сматывая верёвку и разрезая крыльями воздух так, что вокруг неё поднялись вихри, ринулась в обратный путь.