Проиграем только раз

В один из понедельников июня, мой приятель по прозвищу Грек пригласил меня сыграть в покер на квартире общего знакомого. Я знал, что туда же придёт Пётр Иванович Брежнев - дядька в возрасте, любитель выпить и, если не заберут в полицию, сыграть партию в шахматы или карты. Остальные участники оставались для меня загадкой.
Решив идти пешком, прогулялись, лишь один раз свернув по пути в бар и выпив пару стопок водки для затравки. Обычно мы не пьём перед игрой, но сегодня не хотелось нагружать мозги стратегиями, решениями, предчувствуя, что нас ждёт нечто большее, чем просто выигрыш, которые всё равно идут, чередуясь с пролётами, так что один день можно себе позволить расслабиться.
Добрались до квартиры, поднялись на третий этаж и, после того, как нам открыл дверь хозяин, вошли, сообщив, что за нами никто не шел. Парень, имя которому будет Витя, был диким параноиком и ему всегда мерещились засады, налёты и прочий бред старого винтового, отошедшего от марафонов. Но был ли он на самом деле в прошлом таковым, никто не знал, а мы и не выпытывали. Просто так повелось, что Витя – старый винтовой и точка.
– Ну как? Взнос знаете? Я говорил? Вы всё ровно принесли? Мне не надо никаких отговорок, всё копеечка к копеечке, – с порога завел он старую пластинку.
– Не нуди, всё ровно! – отмахнулся Грек и прошел в комнату. Я пожал плечами, кивнул Вите и пошел следом.
Там, в кресле, уже восседал Пётр Иванович. С первого взгляда стало понятно, что он принял не слабую дозу горючего и пребывает в предвкушении игры.
– А-а, молодежь пожаловала. Я вам, друзья мои, сразу хочу сказать одну очень важную вещь, – достав из кармана сигарету без фильтра известной марки и закурив, начал нагнетать Брежнев.
Грек взял стоявший у стены табурет, и, поставив к столу, сел.
В комнату ворвался Витя.
– Отойди, отойди немедленно, ты сейчас всю ауру собьёшь! – не на шутку разволновался хозяин квартиры и замахал руками на Грека.
Он захохотал и встал. Достал сигарету и, закурив, стал ходить по комнате. Я отошел к окну. Меня слегка напрягала вся творившаяся суета. Лишь Пётр Иванович оставался невозмутимым в кресле, с пеплом на брюках и улыбкой на лице.
– Так, тишина, молодежь! Я сейчас вам скажу сразу как есть, – опять попытался он донести до нас свою информацию.
– Давай, дядь Петя, слушаем. Витя, не суетись, дай слово сказать человеку. На вот, покури лучше, ¬¬- Грек протянул Витьку сигарету, чтобы угомонить.
Тот ещё раз дёрнул руками и, приняв угощение, застыл с ним, в ожидании продолжения.
– Итак. Я сейчас вам скажу одну вещь, молодежь, причем сразу и без всяческих этих ваших заумных слов. У нас ведь как раньше было? Всё говорили сразу и в лоб. А сейчас что? Не пойми, про что говорят. Несут пургу и в ус не дуют. А ты сиди и думай, что сказать пытались? То ли на хрен послали, то ли благодарность выразили. В общем, хватит меня перебивать! Я сейчас вам одну вещь скажу…
В дверь позвонили.
– Да ё****й в рот. Мне дадут сегодня слово сказать? Хватит меня перебивать!
Витя хотел пойти и впустить прибывших гостей, но дядя Петя взревел:
– Стоять! Всем не шевелиться. Не вздумайте открывать дверь!
Мы с Греком попытались его вразумить, что игра вот-вот должна начаться и, скорей всего, это пришли остальные участники. Но он был непреклонен. Орал и матерился.
– Это уже край! Сегодня они перешли все границы. Мало того, что вот он, – Пётр Иванович показал пальцем на Витю, – Как только я пришел, стал бегать туда-сюда и нести чушь, так ещё и эти, – он указал в сторону двери, – Раззвонились. Припёрлись не вовремя, разодрало их. Сейчас я им…
Он вскочил со своего места, сделал пару шагов, но, не дойдя до двери, ведущей из комнаты, вдруг схватился за сердце, пошатнулся и, сказав сквозь стиснутые зубы: «Х*й с ним», упал на пол.
Мы кинулись к Брежневу. Витёк попытался прощупать пульс, Грек курил, а я, достав телефон, пытался вызвать скорую. В дверь звонили, Пётр Иванович был уже на пути к Богу, а карты так и остались нераспечатанными.