Лето на Поле Куликовом

ЛЕТО НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ 
Из книги «Тайны книжных переплетов» (Записки книжника)

Второй год моей студенческой жизни завершался не совсем обычно. Согласно учебному плану летом мне предстояла производственная практика, причем на выбор: или педагогическая в пионерском лагере, или музейная. Как правило, студентов-второкурсников историко-филологического факультета Тульского педагогического института (ныне университета) направляли на практику в музей-усадьбу Л.Н. Толстого «Ясная Поляна». Посетителей в летние месяцы там бывало великое множество и музею требовались дополнительные экскурсоводы и просто помощники, рабочие руки. Повинность эту студенты отбывали с большим удовольствием. Природа, хорошая компания и  от Тулы всего 12 км.

Но  пришла в тот год на факультет одна необычная заявка - направить одного студента  исторического отделения на Поле Куликово, где началась работа по созданию будущего музейного комплекса. Поскольку я был тесно связан с областным краеведческим музеем, которому поручалась работа по созданию музейного комплекса, практикантом с моего согласия и величайшей радости назначили меня.

Тут необходимы пояснения: почему именно в 1966 году, а не позднее и не раньше Куликово Поле начали обустраивать как будущий музейный комплекс. Всему этому предшествовал крупный скандал, который разразился после публикации в 1-м номере журнала «Новый мир» за 1966 год рассказа А.И. Солженицына «Захар Калита». В том самом «Новом мире» о котором сегодня практически забыли все кроме литературоведов и историков отечественной журналистике и в котором были впервые опубликованы потрясшие всю мыслящую Россию произведения будущего Нобелевского лауреата, и в  первую «Один день Ивана Денисовича».
 
Рассказывая в «Захаре Калите» «о летнем велосипедном», о прогулке с друзьями на Куликово Поле, а по сути дела о прогулке в историю, Солженицын затронул национальные чувства россиян с огромной силой. Он живописно и подробно без нравоучений и излишних обобщений описал то катастрофическое запустение, в котором оказалось во второй половине ХХ века одно из самых достопамятнейших и сакральных мест русской истории – Куликово Поле. Зоркий глаз писателя не пропустил ничего: ни отвалившиеся от памятника Дмитрию Донскому, поставленного в «самой заверти злой сечи», чугунные плиты,  ни полуразрушенная церковь Сергея Радонежского, ни бесконечную тоску и обиду за Россию в глазах местного смотрителя Захара, бессильного что-либо сделать для реанимации исторической памяти о великой битве больного общества.

По силе эмоционального воздействия  на читателя, сужу об  этом, прежде всего по себе, рассказ о Куликовом Поле можно было сравнить  лишь со знаменитым полотном  В.В. Верещагина «Апофеоз войны», олицетворяющем смерть и разрушение.
Добравшись в прекрасный июньский день всеми возможными видами транспорта до Куликова Поля,  я обнаружил там строительную времянку и небольшую экспозицию, посвященную Мамаеву побоищу, а также раскладушку, на которой мне предстояло проводить ночные часы.

Здесь же передо мною предстала и главная хранительница всего этого богатства Клавдия Михайловна Алексеева, жительница соседней деревни и учительница местной начальной школы. Незадолго до  моего приезда она сменила на ответственном посту прославившегося благодаря Солженицыну Захара. С ней мы быстро нашли общий язык и проработали душа в душу почти полтора месяца. Экскурсии по Куликову Полю проводили по очереди.  Текст экскурсии был заранее разработан с нашим участием и утвержден на музейном совете в Туле. Но каждый из нас, разумеется, вещал экскурсантам что-то свое, в зависимости от того, кто это был. Чаше всего посмотреть что такое Куликово Поле приезжали семьями или дружескими компаниями на собственном транспорта «Москвичах»,  ГАЗиках, «Волгах»  и других транспортных средствах жители Тульской и соседних областей – Рязанской, Липецкой и Орловской. Иногда появлялись и москвичи.

Самым близким объектом к нашей времянке, где начинались экскурсии и висел выполненный тульскими худфондовцами план битвы,  был храм  Сергия Радонежского. Его строительство началось незадолго до  Первой мировой войны 1914-1918 годов по проекту архитектора А.В. Щусева, но не  было завершено из-за недостатка средств, собранных на эти цели местными помещиками и населением. О храме мы рассказывали  издали, стесняясь того, насколько он был в запущенном состоянии.
Практически всех без исключения экскурсантов мы объединяли в небольшие группы человек по 8-10 и минут 35-40 водили по полю, рассказывая из-за чего и как началась битва, как она проходила и что значила для русской истории, где размещались полк «правой руки», «полк левой руки», «засадный полк»,  где стоял шатер самого Мамая…

К этому месту на Красном холме, отмеченному величественным монументом - памятником Дмитрию Донскому, сооруженным в 1850 году архитектором А.П. Брюлловым, мы подходили близко. В отличие от храма его можно было и обойти, и потрогать, и им полюбоваться. Разрушительные набеги местных жителей,  начавшиеся еще в первые годы революции, конечно же нарушили архитектурную композицию (памятник лишился чугунных тумб и массивных цепей, обрамлявших его основание), но существенного ущерба не нанесли.      
Проводя экскурсии по Куликову Полю, я, конечно же,  не скупился на то, чтобы украсить текст исторического повествования яркими поэтическими строками Александра Блока, которого неплохо знал и любил со школы:

Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога…

И далее:

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!..

Это производило впечатление и действовало на экскурсантов, многие из которых вообще не читали Блока, завораживающе. Они забывали обо всем на свете и погружались в мир русской истории и русской поэзии. А дальше были и лебединый крик над Непрядвой, и орлий клёкот над татарским станом, и, конечно же, прозаический рассказ о битве и ее участниках. А в заключение - краткий рассказ об Александре Александровиче Блоке, как авторе прозвучавших стихов, о его патриотической поэзии и о том, что жизнь - это вечный бой,  ожидание неминуемых перемен к лучшему.

Наверное, именно тогда родилась во мне заветная мечта раздобыть прижизненное издание книги А.А. Блока «Стихи о России», вышедшее в 1915 году в разгар империалистической войны в Петрограде в издательстве журнала «Отечество». Фотографию обложки стихотворного сборника, великолепно оформленной художником Г.И. Нарбутом, я увидел в одном из изданий, посвященных жизни и творчеству поэта. Книга эта (у Блока седьмая по счету), открывается циклом «На Поле Куликовом».
Прошло несколько лет, и я поставил «Стихи о России»  на свою книжную полку. И что удивительно!  Оказалось, эта книга обладает какой-то особой магической силой и энергетикой, не меньшей, чем слова И.С. Тургенева о русском языке из его знаменитого стихотворения в прозе «Русский язык»:  «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, ты  один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный  русский язык!». Энергетика, заложенная в стихах Блока,  в оформлении стихотворного сборника, в его бумажных листах, напечатанных в год военного лихолетья,  действовала успокаивающе, я бы сказал даже психотерапевтически, в трудные для каждого россиянина годы крушения советской системы и его непредсказуемых последствий. Пессимистические настроения уходили прочь. Рождалось  желание работать, строить новую жизнь вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам.

Завершая повествование, не могу не рассказать об одном курьезном случае, связанном с моим увлечением краеведением и историей Куликовской битвы. Успешно потрудившись в качестве экскурсовода и вернувшись осенью к академическим занятиям, я задался целью перелистать старинные тульские газеты на предмет того, нет ли в них каких-либо народных свидетельств о Мамаевом побоище. Поиски оказались не очень удачными, тем не менее, кое-что нашлось. Наиболее приглянулось мне предание о игумене Епифании, изложенное буквально в нескольких словах в «Тульских епархиальных ведомостях» столетней давности. Фантазия заработала и, в конце концов, появилась небольшая газетная публикация «Игумен Епифаний» под рубрикой «Легенды Тульского края». Приведу ее целиком.

« ИГУМЕН ЕПИФАНИЙ
Легенды Тульского края

ВОЗЛЕ Дона-реки на высоком холме Епифань-поселок раскинулся. Шесть столетий назад средь дремучих лесов здесь стоял на холме небольшой монастырь, часто¬колом дубовым обнесенный, и жила в нем братия монастырская во главе с игуменом старцем Епифанием. В трудах и молитвах коротали время они.
Но пришла вдруг беда нежданная, великая. Сам Мамай- хан с ордами татарскими в поход пошел на Русь-матушку. Кликнул клич князь Дмитрий Иванович. Затрубили в Моск¬ве трубы призывные. И пошли в Москву изо всей Руси в войско к Дмитрии» полки пешие и конные.
Как прослышал про то Епифаний, собрал он свою братию и молвил ей:
— Эх вы, братья мои! Стар я, немощен, не могу держать в руках меч-булат, копье острое, а вы молоды. Собирайтесь-ка в путь-дороженьку, в войско храброго князя Дмитрия, и отдайте жизнь за честь русскую!
Вняли иноки словам старше¬го, заседлали они вороных ко¬ней и пустились в путь, к князю Дмитрию.
Не один Мамай собирался в поход на Русь Московскую. Был он в сговоре с Ягайло князем Литовским, да с Олегом Рязанским, изменником.
Разгадал Дмитрий-князь их  замысел коварный и решил разбить врагов по очереди. Но испугался Олег гнева народного и не поднял меча против князя московского. А Ягайло тем временем тихой сапою по окраинам земли русской на сближение с татарами двигался, чтобы разбить сообща войско Дмитрия. Но вперед его полки русские в чистом поле татар встретили.
Хмурым вечером дня осеннего подошли отряды литовские  к монастырским воротам тесовым. Отворил им ворота Епифаний седой и пустил их к себе, словно добрых друзей.
- Ешьте, пейте, отдыхайте после дальней дороги. А о войске-то о московском мы я и слыхом не слыхивал. Далеко оно, за рекой Окой. Поживите-ка здесь вы день-другой, наберитесь сил – да идите на бой.
И не знали литовцы не ведали, что в трех часах езды отсюда битва грозная надвигается между русскими и татарами. День живут, два живут на хлебах они монастырских. Поверили они Епифанию, за предателя земли русской приняли. Лишь на третий день донесли гонцы литовские, что свершилась битва великая, и с позором бежал хан Мамай с поля бранного здесь поблизости. 
Разозлился князь Ягайло, разгневался, что провел его старец «приветливый», и велел привести Епифания. И предстал пред врагом Епифаний, гордо взглянул в лицо князя надменного. И увидел в глазах его князь для себя и для войска погибель. Приказал он немедля казнить Епифания.
Много времени с той поры прошло, но хранит земля русская благодарная об Епифании память вечную.
Б. Тебиев, краевед».

Прошло почти полтора десятилетия. Я уже жил и работал в Москве, когда в один из летних дней 1980 года, накануне празднования 600-летия Куликовской битвы, мне позвонил из Тулы бывший товарищ по комсомолу Юра Лончаков, к тому времени ответственный работник отдела пропаганды обкома КПСС, и взволнованным голосом спросил:

- Ты что там такое понаписал о Куликовской битве, что у нас все на ушах стоят?

- Ты о чем? - недоуменно переспросил я, перебирая в памяти все свои возможные и невозможные грехи перед родным городом. С партийными органами шутки были плохи. Всегда можно было ждать каких-то неприятностей.

Оказалось, вот что. Накануне юбилейных куликовских событий в местные партийные органы были разосланы, по обыкновению, материалы для лекторов-партаппаратчиков, подготовленные лекторской группой отделом пропаганды ЦК КПСС, в которых содержалась не только историческая справка к предстоящему юбилею, но и рекомендации относительно того, как надо вести патриотическое воспитание населения, и в первую очередь молодежи, как его вести не следует и конечно же приводились на этот счет «жареные» факты. Среди них –  публикация в тульской областной комсомольской газете «Молодой коммунар» легенды «Игумен Епифаний», которая якобы грубо искажает историческую правду об истоках победы русского народа на Поле Куликовом, формирует у молодежи ложное представление о роли церкви и ее служителей в борьбе с монголо-татарским игом.

Руководство молодежной газеты получило «задним числом» приличную взбучку по поводу моей давнишней публикации. Мне же на несколько дней испортили настроение и еще более подорвали веру в «партийную мудрость». Но вскоре настроение мое резко улучшилось: я узнал, что «жареный» факт о моей публикации «партийные идеолухи» почерпнули не из архивной подшивки «Молодого коммунара», и не из анонимного доноса «доброжелателя», а из свеженького выпуска «Журнала Московской патриархии», где наряду с лучшими творениями о Мамаевом побоище, появившимися в течение нескольких веков, нашлось местечко и для моего скромного студенческого опуса.
                Москва, 2016