В поисках смысла

     Да, человек слаб, - думал я, сидя за рулем своей  мощной машины, и разговаривая сам с собой. Но еще и живуч зараза, как таракан.  Или как растение, пробивающее асфальт. Еще недавно я и сам был таким растением, и брал от жизни все, что только желала моя душа. Но с течением времени она затосковала самым непонятным образом,  а  жизненные шаблоны угасили мой задор, и я заскучал. Одно и то же изо дня в день. И это все?! Не может быть…
Возможно, я просто устал от жизни, от своей небольшой торговой фирмы, от жены, с ее стандартными претензиями. А может просто возраст потребовал уединения. Ведь тридцать пять – это не шестнадцать. Не знаю…   В  любом случае я понимал, что хочу найти что-то еще, пока сам не знаю что. Может то, что сокрыто где-то в глубине меня, и я не пытался откопать это до сегодняшнего дня. Но так, как я видел и знал жизнь с ее стандартными законами, меня перестало устраивать. Все было слишком очевидно. Погоня за материальными благами, возрастающее чувство уверенности от их приращения, граничащее с высокомерием и оценкой людей по количеству этих самых благ. Хвастовство перед друзьями в общей  тусовке,  по праздникам: новой машиной, недвижимостью, крутой школой и даже надувными сиськами жены…  смешно.  Простые мужики имеют натуральных баб, а тебе за твои же деньги достаются искусственные. Прям как в сказке Андерсена про натуральную розу и искусственную. Короче, я типа попал в тупик.
Я не знал, как выбираться из него, и надо ли вообще это делать. Единственное, чего мне захотелось – это уединения.   Твердо решив отключить связь с внешним миром, чтобы  провести пару недель вдали от всех.  В уединении,  молчании и внутреннем размышлении.  И тут я вспомнил про свою старую дачу, где  провел детство у своей  бабушки, которой уж давно нет на этом свете, а ее дача стоит, ветшает, и никто и не вспомнил бы о ней, если бы не моя затяжная депрессия. Странно то, что я забыл про нее и не занялся ею до сего момента. Она всего в тридцати километрах от Москвы, и вот я еду по  шоссе  проведать ее, первый раз за много суетливых лет…

      Дорога  в это время суток была свободной, и через небольшое количество времени, я уже подъезжал к знакомому зеленому забору, успевшему изрядно выцвести и облупиться. Так, маленький домик вроде бы стоял, немного покосился, но встречает дружелюбно. Его совершенно не видно за заросшими яблонями, превратившимися в непроходимую крепость, которую мне предстояло взять. Так, что там с машиной получается. Ясно, ворота есть, кой какой навес есть. Слава Богу! Не оставлю же я ее на улице. Но трава, б*.. по пояс. Не проберешься. Придется поработать. Я почувствовал забытый задор, какой всегда имел раньше, предвкушая решение очередной проблемы. Через полчаса час, даже не знаю точно, дело было сделано, и машина стояла под навесом во дворе, в окружении  яблонь.  Их огромные ветви  под тяжестью упирались  в землю, образуя своеобразный занавес, за которым  не  было  видно ни хрена. А запах то какой шел от них! Пьянящий запах  яблонь, смешанный с влагой и свежестью, и еще с чем-то вкусным и родным, о чем я только смутно  понемногу вспоминал. Незаметно внутри появилось облегчение, и четкое понимание – все, я приехал именно туда, куда мне  было надо. Ничем не подкрепленное утверждение, но уверенность зашкаливала. Уф, даже настроение повысилось, чего уж давно я не замечал.

- Добрый день! А  кто  это к нам пожаловал? Саш, неужто это ты? – у соседнего забора стояла тетя Валя, наша соседка. Не узнать ее было невозможно. Молодящаяся, статная, высокая, с одинаковым ярко-черным макияжем вокруг глаз, и черными накрашенными бровями. Вот то, что вечно под луной. Это тетя Валя.
- Здравствуйте, теть Валь. Конечно, это я. Кому  здесь появиться то, кроме меня? Уж больше некому.
- А Галка как поживает?
- В другом городе живут. С мужем и детьми. Он же военный.
- Да знаю я все. Ведь несколько лет назад то, только она с семьей и жили здесь летом. Тебя вот сто лет не видела…  Ну, дай-ка, я посмотрю на тебя. Ах ты, какой стал, красаавец, - тетя Валя, как всегда это было, бесцеремонно вошла в калитку, раскрыла свои крылья, и  одобрительно и призывно глядя на меня и качая бедрами, подплыла   с объятиями.
- Совсем мужиком стал. А то, помнишь,  какой был то? Тощий, болезный, бабка Катя тебя все парным молоком отпаивала. Ох,  и отпоила на свою шею… Царство ей Небесное! – внезапно опомнилась соседка, - Надолго к нам?
-  Думаю, недели на две. Там посмотрим, - я немного растерялся под ее напором, предвкушая расспросы  про личную жизнь.
- Семью привезешь?
- Они на море отдыхают. Собственно,  хочется побыть одному, - я намекал.
- Уах-хах-ха! – резко и хрипло захохотала тетя Валя, хрен ее дери.
- Одному… Один ты здесь не останешься. Так и знай. Ладно, пошла я. Потом помидорок с зеленью принесу. Если чего, ты обращайся, не стесняйся. Мы с мужем, дядей Толей, помнишь его? Ага, воот, поможем всегда. Пока!  (ишь ты, побыть одному, хм),  -  с радостью смотрел я вслед ее удаляющейся роскошной фигуре…

      
       Мдаа, - подумал я. Кажется, что поселок вымер, и нет никого. Такая тишь и благодать кругом. Сзади участка виден лес. Эти верхушки, казалось, тоже признали меня: закачались, зашумели дружно, встречая.  И небо…  как же мне не хватало всего этого в городе. Я даже не догадывался, до какой степени не хватало…  Аж  в сердце защемило. Как бы не расплакаться тут. Что-то я вконец расчувствовался с непривычки, мать честная. Надо бы  в дом зайти.
      В доме пахло сыростью и детством. Я как вор  проходил по все комнатам, кухне, террасе, ища воспоминания, старые вещи, одежду, игрушки. Последнее время только сестра моя, Галка с семьей отдыхали здесь. Я почувствовал возбуждение, как в детстве, когда  делаешь то, что нельзя. И вот они, улики их пребывания здесь – маленькие стоптанные сандалики, детские рисунки на стенах и даже дверях. Лошадь с крыльями, прикольно.  Как жаль, что так редко видимся.  А вот моя куртка. Ей же сто лет, блин. Я стал отодвигать ящики, открывать двери шкафов. Внутри снова появилось  непонятное щемящее чувство, от которого наворачивались слезы.  “Размазня. Мужик, называется…  Да ладно тебе, Сашок, ведь никто же не видит, хочешь -  плачь, может вся фигня наболевшая выйдет наружу”, -  внутри меня разговаривало как минимум двое. Ладно, надо заняться делом, а то превращусь в желе. Так, плита есть, спички, и вот, загорелись газовые горелки, разнося  по кухне тепло. Ух ты, даже обогреватель нашелся. Молодец, Галка. И вот, у меня будет тепло и сухо. А еще больше всего на свете мне хотелось зажечь костер, не в мангале, а как раньше, пионерский. Вначале я решил перекусить по-быстрому, и пойти в огород, поискать дрова и запалить трескучий костерище!
       Я переоделся в спортивные штаны,  удобный свитер, и пошел искать дрова. Открыв сарай, нашел топор и кучу инструментов и досок. Даже старый ящик с желтыми газетами массивно стоял в углу. Я предвкушал шикарный вечер. А вот и старый ржавый мангал. На нем я приготовлю себе мясо, потом, когда прогорит мой пионерский костер! Ах ты, мать честная, как хорошо то! И тут я вспомнил, что в машине у меня сохранилась бутылка водки, лежащая там хрен знает сколько времени. Водку не очень уважаю. Но сейчас она  оказалась, как сказала бы жена, вишенкой на торте! Я кайфовал по полной программе. Стало темнеть. Костер горел во всю. Я сидел в  старом кресле,  шерудил дрова, подкидывал новые. В мангале было уже достаточно углей для жарки мяса. Я нашел решетку, тоже от Галки осталась. Приспособил маленький столик, стоящий во дворе, налил себе рюмку водки, и смотрел на небеса, на потрескивающие дрова, на деревья, лес…  Это было круто. Реально круто…  Как жаль, что я не позволял себе такого раньше. По обыкновению, слушался планов жены. А их всегда было море. Даже не хотелось  ей звонить. Как сломалось что-то внутри. Прочь воспоминания из той, скучной жизни. Настоящее мое просто удивительно! Я наслаждался  моментом, и не желал, чтобы он заканчивался. Затрещали цикады.  Я вошел в состояние транса, уставившись в одну точку и отпустив мысли. Романтика!

       - Саш, привет. Ты  один приехал ? –  уже другой знакомый голос раздался    за боковым забором.
- Приехал. А что? – я внимательно смотрел на очертания  высокой и тощей фигуры через щели изгороди.  – Лель, это ты что ли? – подруга детства, вечно тощая и высокая Лелька явилась как призрак прошлого.
- Давно тебя не было. Что так долго не приезжал? – ее голос звучал по-детски молодо, нахально, но и приятно. Да и  водка  преображала  к лучшему  почти  совершенную реальность.
- Не знаю, - честно  ответил я и глупо хихикнул. – Зайти не желаешь на огонек, так сказать?
- C удовольствием. У меня тоже кое-что есть, - радостно затопала Лелькина фигура от забора, а я испытал двойственные чувства – желания поболтать и нежелания делить с кем-либо мой рай. Зазвонил телефон. Жена. Я выключил звук. Пришла Лелька. В темноте я не мог разглядеть ее в полной мере, а в пламени костра, она казалась  очаровательной феей. С собой она прихватила еще какую-то бутылку и овощи там, закуску всякую, короче. У меня на столе лежало  кое-как приготовленное мясо, местами обугленное от недостатка опыта в таких суровых условиях.
Я сидел, смотрел на нее, глупо улыбаясь, и незаметно для себя хлопнул еще пару рюмок колдовства.  От неловкости ситуации, наверное. Не часто же приходится вот так запросто общаться с призраками из прошлого. Через некоторое время, забор стал чуть разъезжаться перед моим взором, как гармонь, местность временами казалось незнакомой и волшебной. Я встряхнулся.
- Ну, че, Лель, расскажи-ка мне про себя. Как живешь, семья там, дети, работа. Про кого еще знаешь здесь. Все расскажи, - я гостеприимно бухнул ей большой кусок мяса в тарелку и налил  не очень аккуратно стопку до краев. Говорил же я – не уважаю я водку. Лучше бы вина выпил, как всегда. Но мой поезд уже шел на полном ходу.
- Знаешь, я сейчас живу одна. Нет. Семьи нет у меня.  Работаю здесь менеджером в магазине. Да, институт закончила  аж с красным дипломом. Но, как ведь бывает…
 К сожалению,  на этом самом интересном моменте, я  уже ушел в астрал и не помнил боле ничего из сказанного моею по-новому старой  приятельницей…

      Проснулся, как и полагается,  от сильной головной боли. В чужом месте, на чужой кровати. Мой медленный, рассеянный  взгляд с ужасом обозревал белые стены с картинами в рамах, с вышивкой и еще  какой-то  фигней. Да, это был катарсис. Поиски духовного, значит,  привели меня в эту келью. Вошла Лелька с подносом, на котором была чашка кофе и бутерброд. Счастливая и радостная. В  разгаре дня, я увидел, наконец, как сильно она изменилась, постарела, может бухает, кто знает. Такая неприятная внешность. Стройность превратилась в костлявость. Я понял, если останусь здесь хоть на секунду – умру.   Молча, кое-как оделся, прыгая и отворачиваясь от нее, стараясь найти нужные волшебные слова, которые помогли бы мне сейчас же сбежать от нее сломя голову.
По-моему, я так и не нашел нужных слов, поскольку помню, что вслед мне понеслись изощренные матерные. Лелька их, походу не долго искала. Когда я прибежал не солоно хлебавши на свой участок, я снова чуть не заплакал. Старею, подумал я горько. На огороде тлели еще угли от моего душевного костра. Откуда-то вылезла тетя Валя.
- Ты поаккуратней, с костром то, городской. Спалишь нас, и поминай как звали. – она оглядела меня сверху донизу насмешливо. – Че, у этой был, у Вдовиной, что ли? Она такая, мужики к ней заходят. Пьет с ними, а своего у ней нет… Хм, а ты быстрый. Во какой стал, Казанова. Я предупреждала тебя. Ладно, на вот тебе зелень, помидорки, как обещала.  Ну все, пойду я. Надо обед  уж подогревать. А ты, Сашка, котяра. Ох, и котяра  ты стал. Знала бы твоя бабушка Катя, ох, в гробу бы повернулась. Ну, пока-пока, зайду еще, – и с довольным видом она исчезла в дыре забора, ведущей на ее участок.
- Твою мать!!! – я не хотел анализировать  все то, что произошло. Я себя ненавидел. Нет, не это я искал вдали от цивилизации. Не этого желал. Как же я смог так облажаться? Хуже всего, что эта Лелька моя соседка. Она с детства еще была вредная деваха. А со временем, говорят, маразм крепчает. А, вот и она копошится  там за забором. А это что еще за хрень такая?  Почему дерьмом понесло так сильно? Б*, да это она выливает  помои  вдоль забора. Мстит, значит, за вчерашнее. Ладно, промолчу. В словесной перепалке пальму первенства она захватила. Дерьма у меня столько не успело накопиться на участке.  И скорее всего ночью она надругалась надо мною. Судя по ее довольному виду.  Меня слегка замутило. Пойду ка я лучше в магазин схожу. Покушать куплю, воды канистру, может пивка бутылочку.  Стресс унять. Вот это жизнь здесь кипит тайным образом! Нужно быть начеку, поосторожней с местными.

       На улице, к счастью, никого не было. Только стайки детей перебегали с места на место, весело крича.  Дорогой я отвлекся от своей оплошности и предался воспоминаниям детства. Все здесь было родное, легко узнаваемое.   И местный магазин, я уверен, находился  на своем старом месте. Навстречу мне, неторопливо, шел пожилой мужчина. Когда я бросил на него взгляд, то сразу же заметил, как удивительным образом лучились его глаза. Они были наполнены радостью, любовью, и ко мне в том числе, похоже. Я не мог оторваться от этих добрых, все прощающих  глаз, улыбавшихся мне.
- Здравствуйте, - не удержался я.
- Здравствуйте. Погодка какая сегодня, а? Просто чудесная. Благодать… А вы не подскажете, случайно, где Кармановы живут? Там у них бабушка Настя умерла. Вот иду помолиться.
- Ммм… Боюсь ошибиться, если только это не последний дом перед лесом. Давно не был здесь.
- Да, да. Именно туда и направляюсь. Спасибо тебе, сынок. Будь здоров, - он дружелюбно кивнул, и продолжил свой путь.
Баба Настя. А ведь это же была подруга моей бабушки. Помню, они  вместе ходили в церковь, молились у нас дома. Я не заметил, как  мысли принесли с собой умиротворение,  и  все неприятные события улетели прочь. Я снова погрузился в сладостные детские воспоминания, и  глаза того дедушки не давали мне покоя. Редко встретишь такой взгляд в наше время.  Дорогого стоит…  Купив в магазине необходимые продукты и воду, и получив сдачу из рук местной продавщицы, я отправился в обратный путь, полный решимости продолжать поиски себя и смысла этой жизни. По дороге я искренне и твердо пообещал себе более не вляпываться ни в какие истории. Чтобы не терять ни одного ценного момента, проведенного здесь, у своих истоков, и не пропустить то важное, для чего я, собственно здесь и нахожусь, бросив семью и дела.

       Появившись на своей улице, я понял, что я  звезда  местного масштаба. Посреди дороги, стояла компания разновозрастных женщин во главе с тетей Валей, оживленно болтавших друг с другом, которые при виде меня, замолчали и  долгим взглядом   принялись пристально изучать. Под их  тяжелыми  немигающими взглядами, ноги мои казались мне  пластиковыми  сардельками, плохо слушающимися их хозяина. Сделал усилие над собой:
- Здравствуйте. Женщины.
-  Саш, здорово, что ты приехал. А помнишь меня? Я еще тогда была маленькой. Я вон с того дома, видишь?  - молодая женщина с косами и в русской шали указала рукой на маленький домик, стоящий  через несколько домов от моего. Домишко был меньше других, с разноцветной как радуга крышей.
- Наташку  то помнишь? – тетя Валя  в этой толпе являлась бесценным источником информации.
- Маленькую девочку из того дома? Вроде бы да, помню. Привет. Выросла ты не по-детски, - мне захотелось поскорее уйти к себе на участок. Наташа отделилась от толпы и пошла следом за мною.
- Только я теперь не Наташа. Я Сильва. Все меня так зовут теперь. И ты так зови, хорошо? -  я понимал, что здесь не будет  ровных дорог. Конечно же, я согласился называть ее Сильвой, не проявляя любопытства, а почему бы и нет?.   Сильва так Сильва. Только бы побыстрее остаться одному.
- Силька! Иди скорей! Ребенок твой заплакал вон вдалеке, на велосипеде, -  женщины в поселке были тоже не промах, сократив шикарную Сильву до деревенской Сильки. Добрые. Мне стало веселей.

       Придя домой, почувствовал мощный прилив энергии, так, что захотелось срочно что-нибудь сделать хорошее. Решил навести порядок в доме, и на участке. Срубить ветви у яблонь, а заодно и яблок поесть. А вечерком снова буду жечь сучья, доски, и весь хлам, который вывезу на огород. Почувствовав внутри легкость и радость настоящего момента, я снова понял, что это хорошо. Работал я с удовольствием, периодически обливаясь водой из шланга. Брызги воды искрились от солнца,  а я искрился от счастья. Создавалось впечатление, что в мои ноги поступала энергия  из-под земли, как будто бы я соединился с корнями. Иногда я вспоминал глаза того деда, думая, что может вот так преобразить взгляд, какая-нибудь древняя мудрость, охренительный жизненный опыт или вечная любовь к своей бабульке? Думай, Сашок, думай. Для того ты здесь, чтобы думать. И не отлынивай. Внутренний голос вновь разродился тирадой.
      Ближе к вечеру зашла Сильва. Тоже принесла плоды с огорода. И пригласила меня в гости. Я хотел было отказаться, но она так призывно улыбалась мне, а ее крепкие, белые зубы так завораживающе блестели на солнце, что я не устоял. Волосы ее в этот раз были распущены, на голове красовался венок в русском стиле, шаль покрывала плечи. Сильва рассказала мне, что она  состоит в организации русофилов, движение за золотой век что ли, они водят хороводы, и еще много всякой всячины, но я не слушал. Просто смотрел на нее и наслаждался ее молодостью, крепостью, здоровьем. Потом она рассказывала про мужа, что он типа не разделяет ее убеждений, что  не удовлетворяет ее, и она его уже еле выносит.  Сейчас тот  куда-то уехал. Мелькнула мысль: ”Бедный чувак!” И сразу же унеслась прочь. Договорились встретиться на поляне. Когда я появился на месте, там уже водили хороводы молодые парни и девушки. Силька подбежала ко мне, надела мне на голову венок из трав, схватила за руку, и  привела в хоровод. Я представил себя этаким сказочным  Лелем и закружился вместе со всеми. Если бы меня увидели мои друзья, они бы точно лопнули  со смеху. Жена участливо отвезла бы меня в психбольницу. Мне захотелось расхохотаться. Еле сдержался. Но сосны, небо, воздух, хоровод – довели меня почти до головокружения. Силька снова схватила меня и попросила проводить до дома. Стало темнеть. Я попрощался с новыми знакомыми, и пошел провожать свою подругу. По дороге она вновь щебетала о сложных отношениях с мужем, что ее брак на грани распада, что она, как ведьма, может исполнять желания и лечить болезни силою мысли. “Хорошо, что я не пьян сегодня,” - мелькнула свежая мысль.  Но я был пьяным от жизни, от необычности происходящего со мною, от оторванности от привычного уклада. Когда она поцеловала меня, я ответил ей со всей страстью, схватив ее в свои объятья. Похоже, она стала для меня воплощением того нового, что я искал. Мы долго целовались… И когда она вырвавшись из моих клешней, убежала домой, я испугался, как бы мне не упасть здесь. Отдышавшись, медленно двинул к своему забору.  Зашел в калитку, отдышался, встряхнулся. Со стороны Лелькиного забора снова запахло нечистотами. “Какая верность традициям”, - мне не хотелось расстраиваться и портить вкус настоящего момента. Я пошел на огород жечь костер. Спать совершенно не хотелось…

     Наступило новое утро моего пребывания здесь. Я проснулся в своем доме, отдохнувший, набравшийся сил. Я чувствовал энергию, силу, и свободу в своем теле. Наскоро позавтракав, я решил навестить Сильву, памятуя о вчерашнем вечере. Посмотреть на нее сегодня, узнать, что она думает о нашем страстном прощании? Может быть, это было то, что я искал. Молодая, пышущая здоровьем женщина, вместе с ее друзьями-русофилами, и возрождением России? Я с легкостью нацепил шорты, футболку, и пошел к ее дому. Когда я уже было направился открыть  калитку, Силька сама резво выскочила мне навстречу. Перед домом какой-то молодой парень рубил деревья. По-моему, я его вчера видел на поляне, в русской рубахе.
-  Здесь людям только дай повод поговорить. Ты ничего не подумай.  Сергей просто пришел помочь мне по хозяйству. Между нами ничего нет. Ты никого не слушай…- Силька говорила сбивчиво, напористо, без запятых.
Но я уже и так не слушал ее, или не слышал того, что она говорит. Все было и так ясно. Муж не удовлетворяет, уехал куда-то далеко и надолго. А такой девахе просто нельзя оставаться одной. Это против матери природы. Здесь все , было замешано на продолжении жизни. Жалко только, что она такая глупая. Выдала себя, я еще слова вымолвить не успел. Была уловлена в собственном многословии. Молчала бы больше, может и не понял бы ничего. Смешно. Ну, значит не мое. С одной стороны, я почувствовал неприятный осадок от ситуации, но с другой,  опять знакомая мне легкость  постепенно заливала сердце. “Слава Богу, это не мое!” – думал я, пытаясь заглушить злость на всю вселенную, на Сильку, на неудавшиеся поиски, на себя… Я резко захлопнул за собой калитку, чуть не вырвав ее с корнем. На соседском участке копошилась Лелька, значит скоро запахнет дерьмом.
-  Слушай ты, карга тощая! Еще раз ты выльешь свои помои здесь, то я не знаю, что я с тобой сделаю!! Мало не покажется, это уж точно!!! - я проорал все на одном дыхании с разноцветными матерными словами, и пошел в дом. Краем уха я слышал что-то вроде “а пошел ты на…”, но это все было скучно и неинтересно.
Злость и раздражение охватили все мое существо.  “Болван! Убежать решил. От себя сбежать. Хорошо, что не в Антарктиду хоть. Решил найти не знаю что. Ха-ха, как смешно. Все поиски закончились, не успев начаться,” - я был просто в бешенстве. Нужно было уезжать. Знакомая мне безысходность выместила все то доброе, что я успел здесь приобрести. Уняв свою злость и отдохнув, плотно поев, я решил сходить на кладбище, проведать бабушку и после потихоньку собираться домой…

      На следующий день ранним утром, я уже был на местном погосте. Помню,  как мы хоронили бабушку здесь. Деревенское кладбище…  Вот он где покой и умиротворение. Простота, деревья, тишина. В маленьком магазинчике у ворот чего только не продается. Особенно впечатляют гробы. Давно их мы не видели -  мы, жители больших городов, где эта часть  жизни тщательно скрывается от наших нежных взоров. Чтобы меньше думали, больше развлекались. А вот прийти бы в магазин, где отдельным отделом гробы продают на любой фасон, размер и карман, тогда может,  столбенели  бы на минуту, просто подумать, а зачем мы здесь… Я снова расфилосовствовался, пока искал могилу. А вот и она. Бабушка любила малину, выращивала ее всю жизнь, делала варенье. И вот сейчас передо мной явилось, не побоюсь этого слова, настоящее чудо. Вся ограда была опутана малинником, ветки которого сплелись вверху, образуя как бы комнатку, через прутья которой просвечивали солнечные лучи. Я невольно залюбовался, и подумал, а зачем  портить это необъяснимое чудо. Все сквозило чистотой, ясностью и любовью. Я побоялся нарушить этот вечный покой, лишь оставил цветы и медленно поплелся, не знаю куда. Да, на ходу созрело решение. Зайду ка  я в церковь, туда, где бабушка проводила много времени, отстаивая службы и молясь за всю нашу семью.

       Службы  в будний день не было. Я зашел. В церкви были тихо, пустынно. Пахло свечами. Я поставил свечи, долго стоял, смотрел на иконы, смотрел вверх, и не мог найти ответа. Цирк, буффонада, ширма для нытиков. Там поклонись, тут поставь, туда не ходи. Пара строгих женщин следит за всем этим. Я вышел во двор. Сел на лавочку. Торопиться было некуда. Я посмотрел на небо, и спросил, между прочим: “ Господи, я для чего вся эта жизнь здесь? Поклоняться тебе? Свечки регулярно ставить?  И идти спокойно грешить себе? А если не ходишь, то жди наказания, да?” – мне снова стало весело. Везде одни навязанные шаблоны. Везде действует эффект толпы. Довольный своим мудрствованием, я поднялся с лавочки и собрался было ехать домой, как неожиданно увидел  того самого пожилого дедушку, взгляд которого надолго остался в моей памяти. Ну,  где же еще можно было его встретить – только здесь. Под напором моего взгляда, он обернулся, узнал, заулыбался  как старому знакомому, и пошел мне навстречу.
- Добрый день. Вот опять мы встретились с вами. Вы работаете здесь? –  пока я спрашивал, он пристально смотрел мне в глаза. Я  отвел взгляд  под  исследующим меня  до глубины души оком. Как до внутренностей  достал.
- Добрый день. Да, старостой служу. Я очень рад вас видеть. Что привело сюда? Горе какое, или праздное любопытство? – его взгляд по-прежнему светился добротой, любовью и всепрощением. Другой взгляд был. Ну не как у всех.
- Смешно сказать, но я в тупике вроде бы как. Внешне так все нормально у меня. Деньги есть, жена, ребенок. А внутри вдруг внезапно стало пусто и скучно. Может, я приехал смысл искать во всем этом? – я с виноватой улыбкой посмотрел на него, мне стало неловко за свою нелепую речь. Да и что я его задерживаю   этим   бессмысленным  пустословием. У него есть дела по важней. Вон, его ждут там уже. Я заторопился домой.
- Молодой человек, ну-ка, садись сюда. Поближе. И рассказывай все с самого начала. Как дошел ты до этого? А потом, может и помогу тебе, если примешь мои советы.
Я послушался его, сел на лавочку, взял небольшую паузу, и начал ему рассказывать всю свою жизнь. Сумбурно и сбивчиво. Только его одобрительный, любящий взгляд заставлял меня идти дальше. Я и сам, как будто заново прокручивал колесо своей жизни, честно вспоминая и хорошие и плохие моменты. Ведь  у каждого человека полно моментов, за которые ему становится при воспоминании стыдно. Я не помню,  сколько времени прошло, но по моему много…

    - А жена твоя, где она сейчас? Вместе вы или разошлись?
- Фактически мы еще вместе. Но внутри меня, ее больше нет. Такая гламурная вся, в окружении глупых подруг, пустых разговоров и шмоток! Мы давно не разговаривали с ней. Да и близости не было.
- И что, будешь новую  искать? А помнишь,  по законам физики, подобное притягивает подобное? Может, не только ее вина, в том, что она такая стала? – он  пристально смотрел на меня, ожидая ответа. При слове подобное, я со страхом вспомнил соседку Лельку с ее помоями.
- А как правильно, то? Жить вместе и маяться изо дня в день?.
- Зачем маяться? Это твоя жизнь. Ежели долюбил до дна, то отпусти. В ненависти смысла нет. Только можно попробовать сначала измениться самому, никого не обвиняя, и не жалуясь. Ведь главное в мире что?
- Что? Откуда мне знать, что в этом мире главное. Деньги, думаю. Или знание.
- Это все правильно. Важные вещи называешь. Но на первом месте стоит любовь. Деньги и знание ты берешь, а любовь ты отдаешь сам этому миру.
- Откуда ее взять то, если пусто внутри?
- А вот это у Бога просят. Ведь Он есть любовь. Источник жизни и любви. Неиссякаемый. На всех хватает и остается для таких, как ты – младенцев духовных. Но,  зарождающихся для новой жизни, - он ласково похлопал меня по плечу. Снова предательские слезы защипали в глазах.
- Человек – это сосуд. Внешность бывает красивая, модной одеждой покрытая. А посмотришь на лицо – грустно становится.  Пустота... А в глубине лежит страх. Чем наполнишь себя, тем и будешь. Но помни, у Бога есть высокий замысел о каждом. Так что наполняй себя достоинством, любовью, добрыми делами. Старайся никого не обижать. Попытайся объяснить жене свои сомнения, а потом уж решай, быть вам или не быть.
- Да. Начинаю понимать. В материальном плане, короче, человек может и сам всего добиться. А чтобы стать сверхчеловеком, то нужен Бог?.
- Близко к тексту, мой дорогой. Вот что, приезжай сюда ты на службу.  Духовный путь  ведь начинается с покаяния. Это,  по-вашему, перезагрузка. Как с чистого листа дальше пойдешь. Почувствуешь облегчение, и решения сами придут к тебе о жизни твоей…

      Ехал я домой усталый, вымотанный,  и чувствовал себя ребенком. Думал, что знал эту жизнь как свои пять пальцев, и вот, снова здорово, как школьник  бреду в начале нового пути.  Я, как Сократ, или как попугай повторял одну и ту же фразу: ” Я знаю, что ничего не знаю.”    Но чувство надежды, зародившееся внутри меня, отвечало мне: “Но скучно уж точно не будет.”