Страх и страсть

 
Шел медведь по тайге и плакал.
Не по-детски плакал, а по-взрослому, тихо всхлипывая.
Пятьдесят с лишним лет минуло со дня его рождения, а никто его ни во что не ставит.
Замечать замечали, даже выказывали к нему некоторое свое уважение, однако, отойдя в сторону, все больше иронизировали над ним, или откровенно смеялись. Потому что ничего в этой жизни медведь не достиг, как был, так и оставался нулем без палочки.
Обидно медведю, но обида сия не на других, а на себя: не было у него плана на жизнь, а потому не путь у него был, а хаос.
Решил он хоть сейчас исправиться, памятуя о миге, когда он предстанет перед Богом-Кудаем.
Он уже представлял себе возможный их диалог:
– Сделал ли ты добро в минувшей жизни? – спросит его Кудай.
– Не знаю. – скажу ему я. – Может быть, сделал, а может, и нет. Не помню.
– Значит, не было у тебя плана жизни? Всякий план настроен на добро, и там должно быть много добрых дел.
– Да, Всевышний, не было у меня плана жизни. Я жил хаотически, как придется.
– Вот в этом-то всё зло – в хаосе. А теперь уже и не исправишься. Жаль, надо было раньше думать!
– А теперь мне что, Величайший?
– Теперь тебе в вечное забвение, в пустоту без срока.
– А если бы я делал добро?
– Тогда бы ты еще раз родился на белый свет, возможно, теперь уже не медведем, а человеком. Снова и снова рождаться – это ведь такое счастье! Я, Творец сего мира, придумал для вас, живых тварей, такую возможность! Будешь творить добро – будешь иметь право еще раз родиться на белый свет! Много добра – снова и снова родишься человеком! А не будешь – уйдешь туда, откуда нет возврата.
– А любовь – это добро?
– Да, любовь – это синоним добра!
– Я попробую для себя построить план жизни, стать добрым и любить! Еще есть у меня время! – так крича, медведь опомнился, оглянулся, он один на опушке леса, вокруг лишь кустарник и деревья, да птички заливаются.
Медведь присел на траву, закрыл глаза и сосредоточился.
– Я стану другой! – наконец воскликнул он и бросился бежать вперед. В порыве бега чуть не задавил бабочку и улитку. Через какое-то время он выбился из сил, остановился и повалился на траву. Было заметно, что теперь медведь стал улыбаться. Вскоре улыбка сгладилась на его лице, и он засопел.
Проспал медведь немного, проснулся от дальнего крика, который неуклюже просачивался сквозь деревья и кустарники.
Медведь вскочил и направился на крик.
Путь у него был вниз по склону, он узнал, что крик раздается из болота.
И крик он узнал, это был крик коровы. Коровы лесника.
Будь он неладен, этот лесник. Лесник все время науськивал на него охотников. Три года они его пытались убить, в конце февраля поднимая с берлоги. Не удалось, хоть среди них и был этот лесник. Всякий раз медведю удавалось вызвать у охотников переполох.
Первый раз он неожиданно выскочил из берлоги не в том месте, сзади выхода, и закричал что было силы. Охотники разбежались, побросав свои заряженные ружья.
Второй раз, а это был случай, когда с охотниками был сам лесник, медведь долго не покидал берлоги, терпел боль от жерди, которой его выгоняли вон. Потом вдруг неожиданно жердь привлек к себе, пропустив переднюю часть вперед, сквозь берлогу, – привлек вместе с человеком, и с суггестивным рычанием насел на него. Этим привлеченным человеком оказался лесник, и с этого времени у него остались следы на лице и на руках, следы его ненависти к человеку. На этот раз окружающие охотники немного стреляли, выстрела два-три сделали, но все мимо, видно испугались немного. Так им и надо!
Третий раз был вообще как анекдот: медведь с невероятным ревом поднял свою берлогу головой и плечами, и те, кто был вокруг, от неожиданности стали стрелять куда попало, чуть друг друга не перестреляли, а медведя даже не задели.
– Теперь пришла пора отомстить леснику, – подумал медведь. Съем его корову и тем успокою свою душу!
– Но ведь я запланировал себе добро! – далее подумал медведь, и присел на пенек, который вдруг развалился под его весом, медведь опрокинулся спиной на землю и покатился вниз по склону.
– От добра отступать не следует, потому что старость. – эту мысль медведь поднял с земли точно так же легко, как поднял и себя на ноги.
Уверенной доброй походкой он направился на болото, откуда неслись крики о помощи.
Он пробрался сквозь лес на болото в тот момент, когда от коровы в топи осталась одна только голова. Даже не голова, а разинутый невероятно рот, откуда длинный язык выгнулся дугой и сотрясался в такт невероятным крикам, исходящим из зева пасти.
Это была не корова, а один крик, в котором уже не чувствовалось надежды на спасение. Это был выход последней энергии перед смертью, как выдох оставшегося воздуха.
Медведь сразу сообразил, что делать. Он схватил длинную сухую жердь, выволок ее из-под хвороста, подошел с ней к коровьей голове и воткнул жердь туда, где должны были быть коровьи ноги, чтобы остановить погружение животного в топь. Действительно, жердь остановила погружение, ноги оперлись на дерево.
А сам медведь тем временем параллельно подползал к коровьей голове, остановился возле нее и стал искать для себя подходящей опоры, нашел что-то, оперся, потянулся к самой голове, которая кричала уже слабее, выбиваясь из сил. Тут он резко схватился за коровьи рога, кривые, такие удобные, схватился и стал тянуть к себе вверх.
Сил у медведя было достаточно, голова поддавалась, но он чувствовал, что коровья туша там, внизу, в жиже, с места не сдвигается.
Что такое происходит? Пот выступил на лбу и покатился по шерсти вниз, словно капли дождя по стеклу.
Неужели голова коровы отрывается?! – со страхом подумал медведь, но тянуть за рога корову не перестал. Крик у коровы становился все тише.
Нет, что-то сдвигается там, внизу, в жиже! – воскликнул медведь через мгновенье. Это восклицание было внутренним, не вслух, где-то в недрах его существа. Его пронзили флюиды радости.
– Я все-таки добрый! – сказал он себе, тоже мысленно, безмолвно.
Скоро корова затихла окончательно, язык ее вышел наружу почти весь, такой красновато-матовый, и с некоторой кровью. Глаза как были закатанные, так и оставались в том же состоянии. В глазах не было уже огня и жизни.
А между тем корова выходила из жижи на поверхность. Сначала голова, потом ноги, обнявшие подложенную жердь.
Медведь вытянул из топи всю корову, положил ее на небольшую полянку. Сам лег рядом, мучимый тяжелым дыханием.
– Надо же, она тоже дышит! – подумал медведь, кося взгляд на корову, которая рядом хватала воздух все еще разинутым ртом.
Корова отошла через час-два. Медведю понадобилось меньше времени. Но дело не в этом.
Пробежала искра между коровой и медведем, когда они лежали рядом, одна – отходя от смерти, другой – отходя от недостатка воздуха.
Так бывает, спасаешь кого-то от смерти, и не заметишь, как спасаемая прикипела к спасителю, а спаситель увидел сквозь пот своих глаз красоту спасаемой. Тем более, если это разнополые существа.
Здесь было примерно так же: спасенная корова медведю показалась «гением красоты». Эта мысль пронзила медведя, как сладкая молния, как приятный луч тепла и сияния. Ему захотелось стать ближе к ней, и никогда с ней не расставаться!
У коровы эмоционально-мыслительные процессы были примерно такими же: ей захотелось прижаться к медведю, ощутить его приятное тепло!
Медведь первый стал воплощать мысль в действие, он поднялся и подошел к спасенной корове. Взгляд на нее вызвал в нем бурю положительных эмоций, которые он смог выразить только доступным ему способом: рычанием.
Медведь зарычал что есть силы!
Дело в том, что любовь он испытывал впервые, эмоций в нем накопилось такое множество, что удерживать их внутри себя уже не было никакой силы. Он все выплеснул в рычание. Рык медведя рассыпался по тайге, как раскаты грома! Слабые деревья валились, сухостой трещал и падал, животные от страха разбегались и разлетались – кто куда. А самому медведю, который от удовольствия закрыл глаза, казалось, что он своей любовью обнимает мир и делает его счастливым!
Наконец, медведь открыл свои глаза и … не увидел предмета своей страсти. Корову снесло с того места поляны – как сухой лист порывом ветра.
Корова, когда услышала рык медведя, так испугалась, что вскочила, как ошпаренная и помчалась куда глаза глядят от ужаса и безумия. По дороге не заметила, как свалила несколько хилых деревьев, запуталась в кустарнике и вырвала некоторые кусты с корнем.
Не успела она опомниться от скорости и ужаса, как оказалась возле родимого дома своего хозяина-лесника. Остановиться вовремя не смогла, поэтому повалила ограду, залетела в чулан и попыталась забиться в угол. Через мгновение прибежал лесник, начал успокаивать корову, произнося добрые слова. Он сразу понял, что виной коровьему безумию является его вечный недруг медведь. Поэтому тут же побежал в дом и вернулся с винтовкой и патронами.
А корова, отойдя от бега и ужаса, тут же предалась мыслям о своей любви к медведю. Стала укорять себя, что неправильно поняла рычание ее любимого, надо было не убегать, а присоединить к его рычанию собственное мычание.
Что она через мгновение и сделала: она стала что есть силы мычать, выражая в звуках эмоциональное свое половодье в душе!
На ее мычание ответил ее любимый медведь своим рычанием, которое теперь не казалось страшным.
Рычание медведя над тайгой слилось с мычанием коровы!
Это была торжественная песнь любви! От которой почему-то валились деревья и опадала листва и хвоя. И от которой содрогались души всех живых существ.
Они не только мычали и рычали, они посредством своих мощных эмоциональных звуков шли навстречу друг другу.
Их желание соединиться в одно целое было таким сильным и потрясающим, что сначала идя, они вскоре побежали друг к другу! Звучали и бежали! Сияли и мчались! Летели и пылали!
Мир замер, наблюдая за этой сценой любви!
Это казалось невероятным и необыкновенным, так как хотели соединиться в любовной страсти не медведь с медведицей, что было бы, хоть и невероятно, но допустимо, не корова с быком, что тоже естественно, а существа разных народов и племен, извечные враги, существа, между которыми может быть, казалось бы, только взаимная ненависть, к которой присоединяется медвежий голод при взгляде на корову как на лакомный кусок, а со стороны коровы – присоединяется ее ужас при взгляде на ненасытную и убийственную пасть медведя, полную острых клыков.
Поэтому мир и замер, наблюдая с потрясением.
Один только лесник не потерял присутствия духа. Он взял свой СКС и дослал патрон в патронник. И спокойно стал наблюдать.
Медведь и корова соединились на поляне за огородом лесника. Они стали обниматься, целоваться, корова попыталась повиснуть на лапах медведя, а медведь, в свою очередь, попытался положить корову на бок, а самому упасть головой на мягкий живот и вымя коровы. Они в порыве нежности забыли о себе, так увлеклись друг другом, что превратились в единый сложный клубок шерсти и плоти, который катился из одной стороны в другую по поляне.
Им никто не был нужен, они жили друг другом, они взаимопроникли друг в друга и наслаждались этим проникновением, тёрлись друг о друга всеми частями своих тел, в том числе и интимными частями, и дыхание их было шумным и глубоким, сладким и потным, просторным и тайным.
Это было торжество любви!
И оно продолжалось до сумерек.
А лесник терпеливо ждал. Его ненависть к медведю не была даже смягчена этой удивительной картиной телесной вакханалии. Он хотел наконец удовлетворить свою нелюбовь к медведю, который не единожды смеялся над ним.
И этот момент мщения наступил за миг до сумерек. Медведь отлепился от коровы и пошел куда глаза глядят. Он шел так, словно обхватывал и обнимал воздух. А корова тем временем лежала на боку и устало тянула свой язык к траве, что рядом и под ней.
Лесник приметился и выстрелил. Медведь упал как подкошенный. Пуля пришлась прямо в его сердце, поэтому он замер навсегда. Он умер на самом пике счастья!
Корова же, вскоре после выстрела осознав, что же произошло, сорвалась с места и помчалась к любимому. Подбежав к нему, она оказалась на пике несчастья! Она стала мычать от горя, бодать и лизать бездыханное тело медведя. А потом вдруг обмякла и упала на него. Она тоже умерла, умерла от горя: слишком интенсивно бурлили сегодня в ее теле счастье и горе.
Вот какая история причудливого соединения ненависти и любви, смерти и страсти, счастья и несчастья.
Ну пусть бы они были счастливы, существа разных миров, противоположности, которые были соединены любовью. Жаль, что – ненадолго.
Разве их счастье очень мешало другим, например, леснику?
Или ему стало завидно? Потому что он не знал такого же удовольствия и радости?
Не случайно говорили: зависть – дверь во зло и смерть.
                17 августа 2016 г.