Время туманов

Седая безвидная пелена. Разбавленное молоко. Земля не принимает избыточного дара жидкой пищи; насыщенная богатствами лета, спит под покровом легковоздушной кисеи. Может быть, такой была она за несколько мгновений до того, как прозвучало Слово: «Да будет свет!»
Всё, что предшествует жизни, туманно, зыбко, неопределённо. Да и нет колеблются на невидимых весах. Неясная даль всегда туманна: «Туманность Андромеды», «Млечный Путь», «Кассиопея». Туман и дым схожи между собой. Туман и тайна и вовсе родные братья.
В призрачном свете рождаются русалки, лешие и домовые. Из паутины снов ткутся полотна мифов и сказок. Тайна дремлет в жемчужном море дрёмы. Петербургские и лондонские туманы, болото в рассказе Конан Дойла «Собака Баскервилей», «Набережная туманов» Рене Клера. Туманно будущее, и многое из прошлого навсегда поглощено слепым океаном беспамятства. Только бледные пятна событий и лиц пробиваются сквозь плотную завесу времени.
Но там, за туманом, бродит солнце, стараясь пробиться к земле, возобновить извечный союз и борьбу света и тени. Свет и тень как два полюса, контраст чёрного и белого, дающий начало спектру радуги, всех переходов и переливов цвета, звука, тишины и музыки, безмолвия и слова, тысяч и тысяч чувств, напояющих пространство бесконечности. Туман - как примиряющее начало мудрости, целительная повязка для усталой от летнего зноя земли, для израненных душ, как сон, избавляющий, хотя бы на время, всё живое от страха смерти, как утешение для пассажиров несущегося в пустоте корабля жизни, Летучего Голландца с огнями Святого Эльфа.
«Да будет свет! И стал свет». Но прежде была безвидность тумана, этого млека жизни, таившего в себе плохое и хорошее, тёмное и светлое, красивое и безобразное.