9. Правда

В этот пасмурный день мы с бабушкой обходили киоски города в поисках правды. 
 – «Правда» есть у вас, свежая? – спросила бабушка у продавщицы.
 – Правду разобрали, возьмите «Комсомольскую правду».
 – Ага, враньё там, а не правда. – отрезала она и мы побежали к следующему киоску.
 – Есть правда? – обратилась бабушка к хмурому ветерану, стоявшему возле киоска с раскрытой газетой.
 – Есть. – мрачно ответил тот и углубился в чтение.
 – Слава Богу! – обрадовалась она протягивая деньги продавцу. - Папка весь извёлся, три раза уже звонил, спрашивал.

 – Ай-яй-яй, что твориться! – возмущённо качал головой прадед читая газету. – Нет, ну ты подумай, какой подлец этот Ельцин! Какая сволочь!
 – Еле нашла, последний номер взяла. Говорят «Правду» скоро совсем привозить перестанут. – делилась бабушка с прадедом.
 – Это они специально. – мрачно прокомментировал он. – Не хотят чтобы народ знал что твориться. – хитро прищурившись добавил он.
 – Пойдём, Риточка, лучок твой проверим на грядке, я видела он там подрос. – засобиралась прабабушка в огород.
 – Да, деда, – мы в огород пошли.
 – Не слышу? – переспросил он, - Левым ухом совсем перестал слышать. – и повернулся ко мне правым ухом.
 – Что там, папка? Читай вслух. – попросила бабушка, отмахнувшись от меня. 

 – Ты, Рита, молодец, такой славный лук вырастила, наша помощница. – приговаривала прабаба по пути к моей скромной грядке. – Скоро совсем взрослая вырастишь и будешь заправлять всем огородом. – заманчиво рассказывала она. – А пока покушай абрикосок.
     В этот раз в гостях просидели мы недолго. После прочтения нескольких статей в газете дед помрачнел и ушёл в свою комнату. Прабабушка прощаясь с нами на пороге, возвращала деньги за прессу и продукты:

 – Так: хлеб, молоко, яйца – три, двадцать пять. Плюс газета – пятьдесят копеек, - высчитывала она, раскрыв толстый дедушкин кошелёк. – Значит: мука, масло – два семьдесят... Получается шесть девяносто.
 – Шесть сорок пять. – донёсся строгий голос деда из комнаты.
 – Когда не надо всё слышит! – шёпотом возмутилась прабабушка, протягивая пятёрку и два новеньких лея. – Не тащи ты эту гадость, - кивнула она на газету, - Видишь какой злой стал.
 – У них своя пенсия есть. Внучка обязана ребёнка кормить, не маленькая. – добавил грозно прадед.
 – Да, Лидуся, мне же тоже пенсию задерживают, - вздохнула прабабушка высчитывая мелочь. – Слава Господи, деду платят, как ветерану, пока что. – громко пожаловалась она и насыпала бабушке в карман добытые из недр кошелька копейки.
 – Что значит пока что?! Я им покажу ещё! Совсем обнаглели! – вышел из комнаты дед в нашу сторону. – Завтра пойду в Райсобес, разбираться.
Прабабушка прикрыв нас собой в узком дверном проёме, сунула мне несколько шоколадных конфет:
 – Завтра приходите, он остынет. – шепнула она, закрывая за нами двери.

     Не очень довольные и слегка пристыженные, мы зашагали с бабушкой по улице, переименованной в связи с распадом Советского Союза из "Пушкинского Проезда" в «Salcimilor», что в переводе с молдавского означало: «Акациевая».
 – Правильно переименовали, - согласилась бабушка, - Когда там по ней Пушкин один раз проехал? И хоть бы в гости что ли к кому зашёл, так он же просто проехал! А акации тут в каждом дворе растут, замечательное дерево и растопка хорошая.

Меня же мучил другой вопрос:

 – Прабабушка хорошая у нас. – делилась я с бабушкой выводами, разжёвывая конфету, - А дед – жадный. Вон у него сколько денег, а нам ничего не дал.
 – Да, мужчины, Рита, детьми вообще не сильно интересуются, терпят и ладно. Дети женщинам нужны, мужчинам же и так не плохо живётся. Папка славный, сколько раз он меня выручал! Нам с твоей мамой на книжки три тысячи советских рублей положил. Всё сам накопил, кто ж знал что такие подлые времена наступят? - тяжело вздохнув ответила она и сжав крепче мою руку свернула на центральную улицу "Stefan cel Mare" бывшую улицу "Ленина".