Глава 6. Красный уголок

      Прошло два года. В деревне не было детского сада, только начальная школа, которая была заполнена под завязку и поэтому школьники учились в две смены. Послевоенный бум рождаемости резко оборвался в 1969 году. Когда дети этого года пришли в школу, сформировали только один класс, отменив соответственно вторую смену. В последующие годы ситуация повторилась и через три года школу закрыли из-за отсутствия достаточного количества учеников. Старший сын Кати пошёл в школу; Виталий был вполне самостоятельным мальчиком, поэтому она решила выйти на работу в колхоз. Определили её на ферму телятницей. Летом в её обязанности входило выпас овец, а зимой уже непосредственно работа с телятами. Особенно напряжённо было во время основного отёла коров - с февраля по апрель. На это время вводили ночные дежурства. Молодость и энергия позволяли Кате легко справляться с работой. Заведующая фермой Надежда Фёдоровна была ею довольна, хвалила и именно её часто назначали на ночные дежурства. Если выпадали свободные моменты, то "ночники" сходились в "Красный уголок". Это была изба с высокими потолками, состоявшая из двух комнат; большая как раз и служила Красным уголком: стоял большой длинный стол, несколько стульев с высокими спинками, вдоль стен стояли широкие лавки, а на стенах висели агитационные плакаты. Для заведующей был письменный стол в дальнем углу и навесная полка над столом с журналами и книгами. Маленькая комната служила подсобкой, там была электрическая плитка, голландка, лежанка и небольшой кухонный стол с нехитрой утварью.
     Изначально здание Красного уголка было правлением и стояло посередине деревни, но после объединения колхозов его перенесли на территорию фермы. По утрам здесь проходили планёрки бригады, решались текущие задачи и проблемы. Старшие бабы пугали молодых женщин рассказами о том, как бригадиры наказывали женщин за любые провинности. Вызов в Красный уголок означал как минимум назначение свидания ночью, а в худшем - секс в подсобке. И только с приходом на ферму старой коммунистки Надежды Фёдоровны, ситуация изменилась. Новая штатная единица была выше должности бригадира, поэтому женщина своей "железной рукой" всю работу фермы и бригады подчинила себе. Побочная практика прекратилась, но всё равно, когда Катя ловила взгляд бригадира, по спине пробегал холодок.
     На ночных посиделках в Красном уголке Катя сдружилась с Верой. Они были ровесниками, у обеих по трое детей. Только смотрелись новые подружки комично: Катя высокая как каланча, а Вера маленькая, кривоногая, полненькая с раскосыми глазами. Обе были энергичные, любили посплетничать и посмеяться без причины. В откровенных беседах Вера высказывала неудовлетворённость семейной жизнью - муж любитель выпить и мало проявлял интереса к своей жене. Близость два раза в месяц для Веры было вверх счастья. Катя же смущённо пожимала плечами на расспросы подружки о их с мужем взаимоотношениях, а Вера постоянно пыталась вывести её на откровенный разговор о любовнике. Завидовать было чему и новая подружка как книгу читала удовлетворённость по Катиным глазам, которая в последнее время перестала бояться беременности и близость с мужем была практически ежедневной, с Григорием тоже при всяком удобном случае не упускали возможности переспать. Катя побаивалась жены Гриши; но та оставалась вполне спокойной - может в силу своего возраста, а может боялась гнева и побоев мужа.
     Время проходило в работе и заботах о детях. Жили бедно, Пётр работал только сезонно пастухом, хозяйство вести не умел, ни рыбалкой, ни охотой, в отличии от других мужиков в деревне, не промышлял. К спиртному был равнодушен, но если угощали - не отказывался. С небольшой дозы его быстро разводило и его собутыльники приводили домой и укладывали спать в сенях или прямо на крыльце. Катя старалась его не "пилить", такие ночи они проводили с Григорием, если у него не было дежурства.
     В колхоз пришло распоряжение о постепенном закрытии фермы, продолжалось укрупнение животноводческих комплексов. Кур переводили на птицефабрику, свиней в соседний район, овцы в другие хозяйства, в которых преобладало татарское население, а для крупнорогатого скота в соседнем селе поближе к правлению началось строительство большого животноводческого комплекса полного цикла. К концу пятилетки на ферме планировалось оставить только бычков и телят.
     В один из майских дней на ферму из птицефабрики прибыли командировочные. Они должны были демонтировать оборудование, оставшееся после вывоза птиц. Вера в обед прибежала к Кате в коровник:
     - Слушай. Там такие мужики весёлые, приглашают вечером встретиться.
    - А мне, что с этого? - пожала плечами Катя.
    - Ну, как...  Посидим там, шуры-муры...
    - Что я тебе школьница какая? - опять недоумевала она.
    - Хорошо тебе - с двумя мужиками живёшь и прикидываешься святой, - вспылила Вера. - А для меня это может последний шанс под настоящего мужика лечь.
     От такой прямоты Катя ошаленно посмотрела на подругу, которая готова была зашипеть как змея. Чтобы не злить Веру, она попыталась по другому отвязаться от неё:
    - А что я дома скажу мужу?
    - Отпросись, скажи, что сегодня ночью у тебя дежурство.
    - Так дежурства уже отменили, сторож вполне сам справляется
    - Ну, скажи ему что предполагается отёл нескольких коров, - продолжала уговаривать Вера. - Он же не пойдёт проверять.
    - Ладно, придумаю что-нибудь.
    - Вот и хорошо, - сменив тон, произнесла подруга. - Как солнце зайдёт, приходи в Красный уголок.
    Остаток дня прошёл в хлопотах. Только когда небо перед закатом окрасилось в красный цвет, Катя вспомнила про уговор. Идти не хотелось, но подводить подругу выглядело предательством. Предупредив домочадцев о ночном дежурстве, она поспешила на ферму. Вера уже была на крыльце и с нетерпением ждала Катю:
    - Я договорилась со сторожем, чтобы он сюда до утра не заходил.
    - Что ты собралась тут до утра делать?
    - Да, ладно. Я так просто, - засмеялась Вера.
     Скоро показались две мужские фигуры, Вера им помахала и они вместе вошли в Красный уголок. Быстро познакомившись, мужчины выставили на стол бутылку водки и закуску. Вера из подсобки принесла кружки. Шутками, прибаутками присели к столу, свет в комнате не стали включать, решив что будет достаточно освещения с подсобки. Мужики на самом деле оказались весёлыми и компанейскими, Катя даже не заметила как один за другим опрокинула несколько стопок. В шутку посетовали, что нельзя сходить на танцы. Вера ушла в подсобку, якобы приготовить на свету закуску, этим воспользовался один из мужиков и напросился помочь.
     Из подсобки доносился весёлый смех Веры, а потом там выключили свет. Оставшись в темноте, другой мужчина подсел вплотную к Кате и, положив руку ей на колени, завёл разговор о том, как удачно они встретились.
    - Слушай, дружок, - остановила его Она. - У меня есть муж и дети.
    - И у меня много есть чего. Но сейчас нам никто не мешает.
     Он начал её обнимать, но Катя отстранилась.
    - Да, ладно. Давай ещё выпьем, - сказал мужик и налил в кружки водки, протянул одну Кате, а другую поднял сам. - Знаешь что такое брудершафт?
    - Нет.
    - Сейчас научу, так итальянцы с французами пьют.
     Объяснив всю процедуру, он добавил:
    - Пить до дна.
     Они начали одновременно пить; в темноте Катя не увидела сколько было в кружке водки и когда после нескольких глотков она хотела поставить кружку на стол, мужик попридержал её за локоть, заставив тем самым допить до конца. Закусив, он сказал:
    - А сейчас поцеловаться, иначе брудершафт будет не настоящий.
     И они поцеловались. Голова у Кати кружилась, мужик начал её лапать, она почувствовала, что ему не очень нравится её фигура. "Видать не так представлял себе деревенскую бабу," - пронеслась у нее в голове мысль. Из подсобки доносились недвусмысленные звуки и мужик более упорно начал тискать Катю, а у неё в глазах всё кружилось и она ослабила руки.
     До конца командировки Вера с Катей встречались с любовниками. Сценарий был одинаковый - выпивка, разговоры, распределение по подсобке и красному уголку, перед рассветом возвращение домой. Конечно, в деревне это не осталось без внимания. Сплетни поползли по улочкам, но молодые женщины их не боялись. И когда другие специалисты приехали в колхоз, они сами начали откровенно кокетничать с понравившими мужиками. Всё повторилось.
     Григорий после рождения Сергея начал задумываться о детях - родных и незаконнорожденных. "Если и дальше так продолжится, то их количество станет критическим, - размышлял он во время ночных смен. - От Пети пользы мало". Его сын и дочь росли в чистоте и сытости. Кроме хорошего жалования, Григорий получал продовольственный паёк. Во многих семьях деревни дети не знали даже вкуса сгущёнки, а Борис и Нина съедали по банке в месяц. Колбасы не переводились на столе, да и жена готовила вкусные блюда и пироги в печи. Григорий не мог нарадоваться, когда сын-крепыш и дочка-красава, взявшись за руки, чисто и опрятно одетые, уходили в школу.
     Но стоило перевести ему взгляд через улицу, сердце обливалось кровью. Забор родительского дома покосился, сколько он не делал замечание Петру, тому было безразлично. Дети голодные и плохо одетые без дела слонялись по улице. Катя оказалась плохой хозяйкой - огородом не занималась, скотину не завели, хлеб и пироги не пекла. Вся небольшая зарплата уходила в сельмаг на консервы и макароны.
     Григорий, после таких размышлений, начал бояться новой беременности Кати; просил следить за циклом и не допускать в "опасные " дни Петра. Из-за этих предостережений и переживаний близость стала не столь яркой, как прежде. Да и чувства притупились, он часто оставался с сослуживцами в городе; гуляли в ресторанах, после ехали на такси по квартирам, где их принимали молодые и весёлые женщины. Конечно, такой страсти они не проявляли, но более молодые фигуристые тела больше его возбуждали.
     Полной неожиданностью для него стало известие, что Катя в красном уголке встречается с командировочными; как часто это бывает - мужья последними узнают об изменах жён. Катя была не жена, поэтому Гриша узнал намного быстрее. Когда он потребовал от неё объяснений, она просто перевела разговор в шутку, что это злые языки ей завидуют и хотят поссорить с любовником. Григорий не поверил её словам и пригрозил ей неприятностями, если он ещё раз услышит что-либо подобное.
     В начале осени Гриша возвращался с работы. Сойдя с автобуса, он шёл по насыпи домой. Дни уже были короткими и уже стемнело. На берегу пруда горел костёр, Гриша решил остановиться и пообщаться с рыбаками. Поздоровавшись с земляками, он присел к костру. Разговор как обычно завели про улов и погоду, затем перешли на анекдоты и всякие истории. Никола вставил в беседу последнюю новость:
    - Вера с Катей опять пошли в красный уголок к командировочным.
    - Хватит болтать всякие небылицы, - попытались остановить его старшие товарищи.
    - Ничего я не болтаю, - начал оправдываться юноша. - Сегодня дядя Захар к отцу заходил покурить. Хоть батя уже не бригадир и на пенсии, но сторож всегда в подробностях ему рассказывает, что делается на ферме. Да, я вот за дровами когда ходил, слышал как они на крыльце красного уголка смеялись, а их голоса ни с кем не спутаешь.
    - Ну, ладно, мужики, - сказал Гриша, подымаясь. - Пока. Пойду я.
    - Ну, ты и дурной, - начали ругать Николу мужики, когда Гриша отошёл на значительное расстояние. - Катька ему сноха, бестолочь.
     Григорий на развилке повернул в сторону фермы. Он ещё не знал, что будет делать, но твёрдой походкой шёл к красному уголку - ему хотелось лично убедиться, что Катя загуляла. Поднялся на крыльцо, прошёл по сеням и распахнул дверь в комнату. Перед ним предстала картина группового соития; был полумрак, но было отчётливо видно, что на столе с противоположных сторон лежали две голые женщины, на них мужики в майках. Ещё двое мужиков стояли у окна без рубашек, но в штанах.
    - Ты кто? - метнулся один к Грише и тут же получил удар в лицо. Второй получил удар ботинком в живот. В следующую минуту все повскакивали и, на ходу одеваясь, через окно повыпрыгивали на улицу.
    - Вы что тут, суки, бордель развели, - кричал он на Катю с Верой. - Оделись и марш домой, пока я добрый.
     Женщины быстро оделись, Вера юркнула в дверь мимо Гриши, а Катю он попридержал.
    - Со мной пойдёшь, - приказал он.
     Григорий решил пойти огородами, чтобы не дать повода для новых сплетен. На околице он резко развернул к себе Катю и спросил:
    - Чего тебе не хватило?
    - Мужа... Любовника... - закричала она, сжав кулаки. - Что, думаешь мне весело с твоим Петром день и ночь куковать? Поговорить и то не о чем.
    - Занялась бы хозяйством, детьми, - ответил Гриша. - В деревне столько вдов тянут хозяйства и детей. Они же не легли под первых попавших!
    - Я ещё молода.... Буду в их возрасте, тоже буду правильной.
     На следующий день вся деревня шумела ночными новостями с фермы. В разных красках рассказывали, как Гриша пинками выгонял из красного уголка командировочных донжуанов. Муж Веры, узнав про похождения супруги, избил жену и она с синяками пряталась в бане. Пётр тоже попытался надавать тумаков Кате, но у него это вышло неуклюже.
     После обеда заведующая фермой вызвала Катю с Верой в красный уголок.
    - Бесстыжие, - начала на них кричать Надежда Фёдоровна, как только они вошли в комнату. - Мне что, провести общественный суд? А может за аморальное поведение исключить из колхоза? Родителей у вас здесь нет, они то повыдёргивали бы вам сейчас косы.
     Женщины стояли как провинившиеся школьницы, потупив глаза в пол. У заведующей был непререкаемый авторитет, вдова, потерявшая на войне мужа, она все силы положила на развитие колхоза. Благодаря её хозяйственной хватке, партийной дисциплине ферма была на лучшем счету в районе. Если бы во всех хозяйствах были такие показатели, возможно, не подымался вопрос о специализации производства животноводства.
    - О детях подумали бы, - продолжала Надежда Фёдоровна ругать подчинённых. - Они тоже с ушами и глазами. Чему они от вас научатся. Сверстники будут их вами потыкать, при живых мужьях делаете их ублюдками.
     Она поднялась из-за стола, взяла книгу с полки. Подошла к большому столу и, бросив на него книгу, сказала:
    - Почитайте, это же ждёт вас, если не остановитесь.
    - „Гулящая”? - спросила удивлённо Вера. - Да я фильм смотрела. Коммунистическая пропаганда, чем мы лучше этих холопов. Фильм то выпустили после того, как паспорта колхозникам выдали. А то всякие сказки показывали про вольных кубанских колхозников.
    - Эх, и поплатилась бы ты за такие слова, будь сейчас предвоенное время, - перебила её Надежда Фёдоровна. - Всё идите, работайте. Это было последнее предупреждение.
    Вера как обычно быстро юркнула за дверь, а Катя взяла книгу и, попрощавшись, вышла на улицу. Вернувшись с работы домой, она раскрыла книгу и погрузилась в чтение. С первых страниц она прониклась к бедности крестьянского быта. Катя не могла оторваться от романа. "Прошло сто лет, а люди так же спутаны житейскими проблемами. Может, конечно, угроза голода отодвинулась, но нельзя сказать, что мы стали свободными" - рассуждала она о прочитанном. До ночи ей не удалось одолеть книгу и во сне ей приснилась Христя в окружении её мужчин. Она билась между ними и просила Катю найти выход.
     На следующий день, вернувшись домой, она кинулась дочитывать книгу. Дети, привыкшие ложиться спать без ужина, её не донимали своими проблемами. Ей казалось, что роман кончится как сказка - Христя выйдет замуж за любимого и они проживут вместе долго и счастливо и умрут в один день. Финал книги повёрг Катерину в шок. "Ну, сейчас уже научились лечить. Да и Гриша рассказывал, как милиция с врачами проводят расследования и всех инфицированных лечат в областном центре за решёткой, - успокаивала она себя. - Мне это уж точно не грозит." С этой мыслью Катя провалилась в сон. Ей снова приснилась Христя в лохмотьях и обезображенным лицом. Она её предупреждала, чтобы держалась подальше от мужиков: "Они найдут способ оковать тебя, будешь их безропотной рабыней!"


      Продолжение: http://www.proza.ru/2016/08/19/1282