Венок эссе Часть 3-я

ВЫДАВИМ,ПОТОМ ПОСМОТРИМ, ИЛИ СНАЧАЛА ПОСМОТРИМ...
    
"Я прогуливаюсь по аллее правительственного санатория в Сочи.
Мне навстречу идёт Каганович и сходу начинает разговор:
- Как вы там поживаете в театре? Над чем работаете?
- Ставим «Белые ночи» по Достоевскому.
- А идея там какая, идея?
- Идея в том, что человек не должен убивать человека.
- Это не наша идея, не наша!
Категорично отвечает Каганович и быстро удаляется."
                (Из воспоминаний Фаины Раневской)


По капле выдавливать из себя раба…
Антон Павлович, поясните, пожалуйста: как правильнее при этом сложить руки - прижать к телу или, наоборот, словно крылья, развести в стороны? И главное, как сбросить с себя злую шкурку, которая обросла нас с головы до пят? Сбросить и выпорхнуть на свободу добрыми, а не злыми? Ведь не дай Бог, зло окажется в открытом доступе - что тогда?

Зла в мире до появления человека не было. Зверь убивает зверя не из ненависти к нему, но, как раб, исполняя закон вида. Если он выдавит из себя критмассу рабского начала, он просто помрёт с голоду. Зверь – это машина которая не видит красоту павлиньего хвоста или грациозность косули. Весь окружающий мир для него – непрерывная обедня. Зверь не ест только тогда, когда сыт. А человек?..

Человек (при всех окружающих его фатальных обстоятельствах) обязан выстраивать линию жизни так, чтобы каждую минуту доказывать своё принципиальное отличие от зверя. Однако всё, что «царь природы» делает и говорит – вопиет, увы, об обратном. Он охотится на зверя и другого человека по целому ряду незначительных интеллектуальных прихотей. Например, сравнение индивидуальных излишеств (у него больше чем у меня) или братоубийственная революция под лозунгом «грабь награбленное»? Пройдёт совсем малый исторический срок, и среди победителей образуются новые разноимущие, и вновь повторится ужас самоуничтожения.
Худшее из человеческих стремлений – стремление к власти. Стремление к видимой вседозволенности, граничащей с абсолютной несвободой! Ради верховенства над вассалом, властелин не задумываясь совершает преступление против блага, более того, против собственного блага. и что уж совсем нелепо, такие преступления сами же вассалы из страха перед господином объясняют исторической и имперской необходимостью.

Антон Павлович, простите меня бестолкового, но я не понимаю! Кого мы должны вытапливать из себя, прыгая, как караси, на раскалённой жаровне обстоятельств? Кто поручится за то, что мы, ратуя о личной свободе, это самой свободой распорядимся во благо? Не станем ли мы этакими пепелами* зла, освобождёнными от всех моральных и гражданских обязательств?
Ведь мы можем превратиться в странное существо: с одной стороны - не человек (потому что понятие человека предполагает стремление к добру), с другой стороны – не зверь (из организации зверя не следует  бессмысленное «кровожадство»). Даже дедушка Дарвин явно не рассчитывал на такой эволюционный гибрид.
Если бы старик дожил до перестройки и поглядел на последнюю российскую разновидность homo, именуемую  "либерал-демократия", наверное, он, как честный человек и порядочный учёный, обратился бы к потомкам с речью:
- Друзья, это говорю вам я, Чарлз Ро;берт Да;рвин: если кто-то вам скажет "Человек произошёл от обезьяны" – это неправда! Обезьяна стать человеком не может по одной простой причине – не приведи Бог! Всегда помните: видимое «Благородство» интеллектуального звероподобия – обман историка-вассала!

Так что, простите, Антон Павлович, под "худой" крышей - всё не на ветру...


*пепела (груз.) - бабочка 


СЛОВО О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ

Как только мы задумываемся о смысле собственной жизни, наши представления выходят за пределы привычной формулы био-отношений "ты – мне, я - тебе". И не беда, что с годами мы частенько напоминаем мудрецов, не знающих конечного пристанища своим мыслям. Об этом (неплохо!) сказал Сократ: «Я знаю, что я ничего не знаю».

Есть замечательный текст. Лекция профессора Московской Духовной академии Алексея Ильича Осипова «Почему Христос не родился императором?»
Действительно, если бы Христос родился в венценосной семье и к двадцати годам взошёл на трон, сколько хорошего Он успел бы сделать за время Своего правления! Ведь процветало унизительное бесправие одних и олигархическая вакханалия других – рабство. Так нет же. Христос родился в семье простого плотника и до тридцати лет помогал отцу с матерью. Странно! И только в течении последующих трёх Он совершил Своё общественное служение - кого-то вразумил, кому-то помог, кое-кого вылечил.
Человечество, окружавшее в то время будущий Израиль, понятия не имело о том, что Бог «Гостит» на Земле. Когда же Христос воочию явил свою Божественную Сущность - Воскрес и Вознёсся на небо, четыре пожилых человека, как смогли, записали «воспоминания» об Учителе и вскоре все (кроме Иоанна) разделили мученическую кончину апостолов, учеников и реальных свидетелей земной жизни Спасителя.
Да, такую жирную точку на Историческом пергаменте враг рода человеческого ещё не ставил!

...Смысл жизни никогда не открывается человеку ради удовлетворения его праздного любопытства - «Хочу всё знать!» Это в телевизоре почтенные знатоки соревнуются в количестве ячеек памяти, забитых, как в магазине «дисконт», всякой всячиной. Если бы Сократ предложил свою кандидатуру на это телевизионное шоу, его бы высмеяли: "Он же ничего не знает! И ведь знает, что ничего не знает, а всё туда же, в знатоки. У-у, наглый антик!"
Впрочем, я думаю, Сократ и сам бы не согласился быть в компании любопытствующих интеллектуалов. Это, как показывает история, не к добру.
 
Смысл жизни проявляется всегда неожиданно. Так подводная лодка всплывает в чужих пределах, совершая кругосветное боевое дежурство. Сталистое серебро корпуса искрится в лучах солнца, команда застыла в торжественном построении на хребте огромного симпатичного "морского чудища", груди матросов вдыхают йодистый аромат натурального воздуха естественной концентрации. Хочется жить!
Но пора, пора на глубину, до следующего прозрения...

Так и Христос пришёл в мир не ублажить любопытного потомка историческими свершениями доброго дяди, но исправить то внутреннее недомогание, которое тысячелетиями заставляло человека поступать противу естественного желания блага. Судите сами: каждый из нас хочет для себя мира, любви, процветания (патологические исключения не в счёт), и в тоже время почти каждый из нас совершает в жизни насилие и сеет злобу. Великий мудрец древности апостол Павел говорил: «Творю не то доброе, что хочу, но то злое, что ненавижу». Конечно, в словах апостола много личного преувеличения, но формула человеческого неблагополучия им высказана предельно ясно.

Так вот что, оказывается, задумал исправить в человеке Иисус! Самое трудное, самое глубокое... Бионика открыла прямую связь внешних макро-процессов (поведение, расстановка приоритетов) с неприметной работой мельчайших нано-частиц. Выходит, микроповреждения наших самых интимных органов (души, совести, сердечной интуиции) более губительны для нас, чем телесные макроизъяны. А ведь именно к малой харизме человеческого "я" и ластится грех. Именно её старается лукавый разрушить в первую очередь.
Потому-то Христос пришёл не как трибун, но как Целитель.

Пообтёрлась за два тысячелетия жирная бесова мета. Физическая смерть апостолов обернулась духовным рождением Церкви Христовой. В ней (как в "Частной клинике"!) Господь по сей день оперирует человеческий микрокосмос, совершая невидимую стороннему глазу работу.
Наверное, оттого некоторые из нас под вечер отключают телевизор, набитый розово-голубой патокой любопытства и задумываются о смысле собственной жизни.

В такие минуты, друзья, будем особо внимательны: на горней лужайке нашей интимной сущности, где среди сорняков пробиваются к солнцу заветные нано-цветочки, появился Хозяин!


ТЕЛЕК

Как мы наивны! Играя в компьютерные игры с программируемым финалом, мы перестаём чувствовать страх перед неизвестным.
- Так это же хорошо! – скажете вы.
- Хорошо, да не очень.

Как отключить ум от анализа происходящего, т.е. отключить нашу реальную защитную функцию? Над этой проблемой враг рода человеческого из века в век ломает голову. И придумал он знаете что? – Телевизор! Нет, конечно, не сам ящик с проводами, а вторую, главную его часть - зрителя, ту часть телевизионного шоу, с которой, как оказалось, он может творить всё, что ему вздумается.

Лукавый из телевизора, как с тарелочки исправно подкармливает наши чувства, предлагая разнообразное меню. Он приучает наш мозг не заботиться «о пропитании» чувств самостоятельно. Но главное (двадцать пятый кадр!) – "кормилец" получил практически неконтролируемую возможность использовать любые психотропные приправы к блюдам первого, второго и третьего уровней эмоциональной калорийности.
Знаменитая фраза «Пипл схавает всё!» решает исход дела.
 
Капитализм растревожил чувственные недра. Джин дикого зверя, веками посрамляемый в нас отеческим добротолюбием, как пробковый буй, ныне вырвался наружу.
Да, на экране порой мелькают достойные люди. Но их количество строго дозировано, а сам факт появления в эфире добра имеет только одно объяснение – "чтоб пристяжная узду не рвала". Ведь основная масса телезрителей и месяца не высидит на диете из сахарной пудры и сиропа на спирту. Хлебца треба!

Люди, если у вас нет в доме автомата Калашникова, возьмите молоток покрупнее, да как... Или нет, лучше отключите от энергетической системы вашего семейного круга эту мерзкую телевизионную говорушку, отнесите её ещё тёпленькую в сарай да привалите соломой. А придёт лето, отдайте ребятишкам - пусть курочат.
Интересно же знать, где у этой сволочи сердце.


СОБЕСЕДНИКИ БОГА

Он сидел в инвалидной коляске повышенной комфортности и медленно ждал смерть. Он понимал, ждать придётся, может быть, не один год, и тогда впереди ему предстоят тысячи унизительных дней беспомощности. Конечно, родственники и друзья нежно любят его, но любят, как ему казалось, то восхитительное воспоминание, когда он, сильный, красивый, как Архимед, держал в ладонях рычаги благополучия многих близких ему людей. Да, они кормились от него. А он сжигал в пламени трудового энтузиазма своё отменное здоровье. Сжигал не только во имя реализации собственного "я", но ради любви и ответственности перед дорогими ему людьми.
К сожалению, вечный двигатель тридцатилетнего трудоголика, как правило, к полувековому юбилею заметно изнашивается. Приходится чаще обычного поновлять и смазывать детали, и что самое неприятное, наводить вынужденный лоск на места, утратившие свежесть. А когда прошло ещё пятнадцать лет после юбилейного «полтинника», его организм, не выдержав первичных вЕковых испытаний, откровенно развалился на части. Ещё год спустя потребовалась обыкновенная инвалидная коляска.
Так Гоше выпала последняя и недолгая величина земной жизни; жизни, в которой, по словам любящих его домочатцев, он продолжал быть необходимым и желанным...
 
Мы умиляется, наблюдая короткие пара олимпийские дорожки и «счастливых» призёров этих не простых по содержанию игр. В храме наша душа замирает, глядя как «подходит» к причастию верующий прихожанин в инвалидной коляске. Мы расступаемся и стараемся помочь. А после литургии бережно правим колёса по ступеням паперти и помогаем довести коляску до ворот. Сказав пару ободряющих и поздравительных (с причастием!) слов, участливо передаём нашего инвалидного брата сопровождающим. Выдохнув, мы возвращаемся к собственным заботам, краем глаза наблюдая, как машина с неприкрытым багажником, из которого торчит та самая инвалидная коляска, поспешно покидает стоянку.
«Круто!» - улыбаемся мы. Нам не приходит в голову, что храмовые туалеты не приспособлены для пользования инвалидов...
 
Обездвиженность – самая скорая дорожка к смерти. Наше тело сопротивляется этому скольжению в никуда, но как-то потешно. Нет драматургии. Всем всё ясно, вопрос только времени. Однако, и в этом состоянии, представьте, есть свой смысл!
Вам не надо прилагать мегатонны энергетических усилий ради поддержания активной биологической жизни. Вы вольны общаться с вечностью на равных - Вы избраны! Харону уже дано указание причалить к Вашему дивану. И вам незачем бояться смерти. Боится опасность тот, кто надеется её избежать. Вам же не грозит ничего сверх того, что уже случилось.
 
Пунцовый распадок вечерней зари канул за чёрные зубцы многоэтажек. В комнате как-то сразу стало темно и немного страшно. Гоша протянул руку и включил лампу над кипами книг на рабочем столе. Через час постучит в дверь жена и, не дожидаясь ответа, войдёт с вечерней уткой и полотенцем. Ходики на стене пробили десять.
«Господи, помилуй!» - отозвалась Гошина душа, заранее глядя в любящие глаза жены, - Благослови...»


ВЕЧЕРНЕЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ

Старший котельной смены Пётр Самарин вернулся домой, отужинал (ну, выпил, конечно), проводил жену до дверей спальни и присел у компьютера. Каждый свободный вечер он посвящал обстоятельным литературным упражнениям.
Со стороны это выглядело так. Как только Пётр открывал новый свеженький Word, рядом с монитором материализовалась некая Литературная дама. Она наблюдала за движением его указательного пальца (печатать кистью Пётр так и не научился) и всякий раз нервно реагировала на смысл напечатанного. Её постоянные вздохи и шорохи (дама хмурилась, теребила оборки своего пенистого платья) поначалу раздражали сочинителя. Ему хотелось её прогнать и сосредоточиться на мысли, на которой он никак не мог сосредоточится. Но с каждым днём Пётр привыкал к своей молчаливой собеседнице всё более. И теперь, садясь за клавиатуру, он поднимал вверх указательный палец, хитро оглядывался по сторонам и не приступал к творческому акту, пока его добродушная улыбка не встречалась с холодным, высокомерным взглядом Литературной дамы.
Да, она смотрела на Петрушино творчество через призму эгоизма высокой литературы и в то же время беззастенчиво пользовалась сочинителем, удовлетворяя за его счёт свои экстравагантные желания и капризы. То купи ей новый процессор, то издай книжку за собственные деньги, то отвези к морю на впечатления... "Дорого иметь любовницу, ох, дорого, -  вздыхал Пётр, но ничего с собой поделать не мог. Страсть к сочинительству владела им совершенно.
Аварийные ситуации на работе часто отвлекали Петра от созерцания статной высокомерной женщины с фиалкой в руке. Но стоило ему под утро прийти домой, повернуться к компьютеру спиной и, шатаясь от усталости, направиться в спальню, Дама садилась рядом на кровать, заглядывала ему в глаза и, пока жена спала, шептала очень, очень соблазнительные вещи!

Вот и сегодня Пётр задумчиво перебирал литеры новенькой клавиатуры, купленной на квартальную премию, и поглядывал из-под руки на присевшую неподалёку Даму.
Наконец поток сознания открылся, и работа началась. С каждой минутой всё более радуясь написанному, он жмурился от творческого удовольствия и удивлялся, отчего гостья не радуется вместе с ним, ведь хорошо же! К полуночи он понял, что развеселить Даму сегодня, впрочем, как и всегда - не удастся.
- Что ж, Слава Богу за всё! И за это тоже, - процитировал он умнейшего Иоанна Златоуста, выключил компьютер, почистил зубы и забрался под одеяло, поцеловав спящую жену в тёплое розовое плечико.
- Прощайте, прекрасная Дама! - Пётр вяло улыбнулся и через минуту уже спал тихим, безмятежным сном, совершенно забыв поблагодарить Музу за соприсутствие и проводить хотя бы до двери.
- Прощай, Пётр! - огрызнулась та, - Чтоб я ещё... 

Интересно, а как закончился этот же день у профессионального литератора Новикова Петра Алексеевича?
А вот как.
До полудня литератор наваристо трудился, калякая с персонально приданной ему от Союза Литдамой. Потом часа три они травили друг другу анекдоты и пили из рюмок крепкий, кажется, чай. А под вечер Пётр не без труда выпроводил за порог возбуждённую и размалёванную будущей типографской краской литературную собеседницу. Прикрыв жилище, он повалился на ближайшую горизонталь со словами «Мгновенно истинное счастье!..» и погрузился в беспокойный прерывистый сон. Неудовлетворённое чувство творца то и дело сотрясало его сновидения образами злонамеренных критиков, придирчивых полиграфистов и просто отдельных чудовищ...

Да, закончили день наши герои по-разному. Судьба литератора не завидна, а вот Пётр (тот, первый) молодец! Успел и деньги заработать, и выспаться...
И всё же плох тот графоман, который не мечтает стать профессиональным литератором. Нельзя всю жизнь подавать надежды и увлекать за собой в никуда толпу простаков-поклонников.
Любезный сочинитель, вы или снимите свою кандидатуру (как на выборах) в пользу другого, или уж кладите голову на плаху не полуночных дрём, но на пеньковую, расписанную капельками пота и крови да топориком по краям. Тогда и узнаете, что за Дама к вам по вечерам ходила, кудри льняные распускала.
Только на той плахе пеньковой реально оглохнуть можно. Один Высоцкий чего стоит! Как гаркнет из сердцевины пня прямо в ухо: «Кровь давай, парень, выдавливай!»
 
В живописи и музыке морочить людям голову гораздо труднее, чем в литературе. Немощь плохой картины, или пустота бесцветной музыкальной фразы очевидны уже «в первом чтении». В литературе не так. Момент, когда начинаешь понимать, что перед тобой не литература, но литерное спагетти, порой прячется за обилием слов. 

И ещё. Если мы хотим жить литературой, нам следует отсечь все каналы побочного благополучия. Это как отправиться в Сахару с литром питьевой воды, понимая, что если через три дня не встретится колодец, ты, как песок, исчезнешь с ладони собственной судьбы.
И иначе поступать нельзя! Накипь приятного времяпрепровождения оскверняет честный жертвенный труд и заиливает самое сильное горло. Творчество в обществе приятных минут задыхается и вымирает, но не так гулко, как вымирали мамонты, а как-то между прочим. Так мрут осенние мухи на мраморных подоконниках Центрального Дома литераторов (Москва,ул.Большая Никитская,53/50,стр.2). Сам видел.