Два дня

- Ты. И эта комната, - сказал Саша и посмотрел ей прямо в глаза. Таня улыбнулась.
- И что мы будем делать с этой комнатой и мной? – обращался к нему её чудесный голос. – Ты знаешь, что уже пора?
- Что пора? – Саша коснулся её руки.
Она улыбалась, не глядя на него. Улыбалась легко, но эта лёгкость пронизывала Сергею грудь, тепло занемевшую внутри, и отдавалась стучащей кровью в висках.
- Пора, пора…, - сказала Таня и повернулась лицом к окну, светясь розовым полупрозрачным профилем…   

Пищал будильник. Саша открыл глаза и посмотрел на часы. Потом на Свету. Она уже не спала, читала журнал.  «Как-то беспечно» - подумал Саша, рассматривая жену - её тёмного рыжего цвета волосы. Каштановые, кажется, их называют, но только не Саша – он не любил этих подобий. Но любил, он был уверен, жену.

- Что снилось? – сказала Света, продолжая разглядывать журнал.
- Не помню…Ерунда какая-то, - ответил Саша. – А тебе что?
- Тоже не помню.
- Что пишут? – спросил Саша, пытаясь отделаться ото сна.
- Да так…, - ответила Света после паузы, напомнившей Саше о той пустоте, которую как-то незаметно они, любящие, нарастили между собой.

«Пора, пора» - бликом отдалось последнее из увиденного. «Что за сон?» - подумал Саша, встав с постели, и снова взглянул на будильник.  – «Ещё ни разу она мне не снилась. К чему?».

Собрался, по привычке, быстро повторяя ежедневный, как обряд, набор действий… В конце всего взял портфель, не смотря в зеркало спросил «ты идёшь?», открыл и закрыл дверь, пропустив жену вперёд. И, как проделывая всё это, потом спускаясь в лифте, садясь в машину и добираясь на работу, всё время думал о сне – ощущая внутренне тепло, но с ним и удивляющее сожаление, что тогда не получилось: как какие-то не те слова, движения, взгляды не привели к тому, к чему шёл, чего хотел, кого любил. «Ведь я любил её» - вспомнил Саша. - «И сейчас люблю? Но ведь Свету люблю». 

От последней мысли появилось ощущение неустроенности; она петляла в голове весь день: то выводя на рассудительное «но ведь не думал о ней всё это время», то бесцеремонно напоминая о мучительных днях, неделях месяцах после расставания, то затухала под напором рабочих моментов, то вновь приближала образ, затёршийся, но такой, как было (или казалось?), близкий, которым так приятно дышалось во сне - этим подсвеченным солнцем профилем, волосами – бойкими и сочно-золотыми, этими запястьями, - это ведь от них был запах, покачнувший прошлое и выводившего теперь круги на его воде. Запах. «Люблю? Да нет, ерунда какая-то».

Вечером, когда о работе, событиях сегодняшнего и о покупках завтрашнего дня уже поговорили, за ужином допили вино, и Света, загрузив машину и запустив её шумную работу ушла в спальню с книгой,  Саша решил всё же найти Таню, увидеть, как у неё сложилось, посмотреть, если повезёт, на мужа, а может, и детей. Что могло быть?..
Вчера от таких рассуждений он бы долго смеялся. А сегодня, сейчас, уже ввёл имя и фамилию  в поиск и, тщательно рассматривая фотографии результатов по соцсетям, всё угадывал «изменилась»-«не изменилась». В популярной когда-то сети, где, он точно знал, когда-то у неё была страница, её не оказалось. В других тоже. «Сменила фамилию, это – понятно». Сдаваться уже и не получилось бы – пришёл азарт и желание получить ожидаемое заставлял ещё и ещё раз повторять, изменяя запросы.
К любопытству и жадности прибавился стакан, который, Саша не особо и заметил, не то наполовину наполнился, не то наполовину опустел.

«У неё была подружка...» - вспоминал Саша, глотая коньяк, который предпочитал модному виски и традиции водки, которая уж точно не шла к сегодняшнему дню. – «Имя такое… на «г»... ммм...»

Имя подруги, Маргариты, Саша вспомнил, перебирая необычные. Будь оно другим, распространённым, ему пришлось бы напиться от неразрешённой проблемы. А так он нашёл Маргариту, которая была фотографом, что он тоже помнил и благодаря чему смог быстро её разыскать. Фотоработы Риты, как тогда, когда упоминая о ней, называла её Таня, были красивы. Очень красивы, как понимал такую красоту Саша. Но не  настолько красивы, чтобы заставить пересмотреть все альбомы и все фотографии именно ради отличных работ по чужим мероприятиям, событиям, семейным и одиночным портретам. Саша искал. Но её там не было. Ни в одной смеющейся, счастливой паре. Ни среди наигранно строгих лиц, держащихся за руки молодожёнов. Ни среди портретов или сюжетных работ.

Но был он, как показалось Саше, тот парень, о котором она, видимо, и сказала «выхожу замуж». Тогда - когда говорили в последний раз, и она зло захлопнула дверь. Саша видел Таню с ним только однажды, кажется с ним, и она, наверное специально, взяла этого «жениха» за руку прямо перед Сашей, хотя до этого, пока не увидела Сашу, шли не держась. Саше, когда было то, их время говорила, что не любит так ходить – обнимая пальцы другого. А тут... Делала больно.

«Ну да чёрт с ним! А почему он один? Развелась? Или это не он?» - Саша думал и пил не пьянея, злясь как раз на последнее.
«Маргарита, добрый день», - уже писал он личное сообщение. – «Мы с Вами не знакомы…»
«Чем я занимаюсь?» - совсем трезвая мысль вдруг привела его в чувство от очевидного помешательства. – «И что дальше?»

Но вытянувшись в кресле, выпив ещё, подлив и выпив со следующей порции, Саша вернулся к сообщению.
«Так... мы с Вами не знакомы» - прошевелил он губами.
- Иду спать, - сказала с двери Света, - Ты ещё нет?
- Посижу, - ответил Саша, посмотрел на жену и кивнул в её сторону.
- Устала.
- Ложись, - сказал он и, подойдя, обнял жену, поцеловал, спрятал руки в её волосах.

Света была красивой. Всегда. Когда они познакомились на языковых курсах, и она была центром мужского внимания их группы, красотой улыбки, поворотов головы, плавности рук и голоса она награждала всех. Но вниманием ответила только Саше, и было это легко, без заминок – как будто они давно знали, кто и чем из них живёт, интересы, что ищет, что нашёл, кого потерял. Через семь месяцев поженились, успев за это время трижды ещё крепче сблизиться дорогой, отелями, океаном и достопримечательностями двух Европ и одной Азии. Они жили дружно, часто затапливая друг друга заботой, не переходя, однако, через последний барьер, не заливая вниманием острова личной свободы. Но не в последнее время, - когда, видимо, выдохлись, или засиделись, или, как требовала природа, нуждались в детях, а их всё не было. Мир всё ещё мерцал гирляндами, но уже не так чётко, не так ярко, не тем красивым ритмом. Как-то всё потускнело. Кроме Светы. Её держало что-то особенное, не поддающееся. Что – Саша не знал. Он терялся.

- Ты пьёшь? – спросила Света после поцелуя в губы.
- Хочешь?
Света покачала головой, ещё раз поцеловала и ушла к себе. Саша посмотрел на неё. «Что мне надо?!» - резко самому себе задал он этот вопрос. Но ответ надо было искать. А коньяк был в этом не лучшим помощником.

Саша выпил ещё, сел и продолжил заполнять маленькое пустое окно на экране:
«Маргарита, добрый день. Мы с Вами не знакомы, но Вас, надеюсь, не затруднит ответить на один добросердечный вопрос: у Вас есть… ну, или точно была, подруга – Таня Водопьянова. Не скажете, как она? Всё ли у неё в порядке?»
Саша дописал, добавил «с уважением» и отправил сообщение.
«Что я делаю?» - подумал он, но что делает, так всё ещё не понимал.

Ожидать, что ответ придёт прямо сейчас не было смысла, и он отключил компьютер. Спать не хотелось. Ещё рано, да и ложиться в самом расцвете взбаламученных алкоголем сил было бы пустой тратой. Саша перебрался на диван со стаканом, включил телевизор на спортивный канал и уставился в теннисный матч.   

Но прыжки теннисисток и мяча были только фоном. Перед глазами замелькала жизнь:
 «Упала на пробежке» - сказала тогда она с мерцающими волосами и блеском голубых, контрастных, каких-то как кристаллических глаз.
Большой синяк под левым глазом, подёртый нос и ещё сильнее губа под ним только подпортили её лицо, но не коснулись облика - той особенной, лучистой, как преследующий её солнечный свет, привлекательности, которой Таня потом долго очаровывала Сашу.

Она работала в молодёжном театре, в литотделе. Но не была театральной, наигранной, как актриса, не меряла на себя и причастность театралки. Она любила свою работу, любила театр, но держала это всё время сбоку, только иногда делясь с Сашей какими-то совершенно будничными, обычными для всех сфер рабочими проблемами, не давая ему понять эту её сторону как следует. Но её привязанность к театру он определил. 

Они часто ходили в кино. Таня объясняла, со знанием дела, особенности построения сцен, разбирала монтаж, говорила, как бы сделала она на месте режиссёра. Но на вопросы Саши, почему не идёт на режиссёрский, отвечала какой-нибудь шуткой или другим, ответным вопросом, всегда оставляя место без ответа.

Её сердили разговоры о машинах, домах, мебели, одежде и лоске вообще. Но о двух голодных днях, когда перебивалась одной упаковкой булочек, рассказала с необыкновенной увлечённостью. Однажды, прямо с ходу, слегка улыбаясь, твёрдо проговорила Саше «ненавижу», но потом спокойно смотрела на его руку на своей ноге. Разозлилась, когда Саша поцеловал её в первый раз в ещё больную губу, но была такой трепетно предприимчивой, когда помогала ему собираться в командировку и покупать продукты в поезд. Именно в такие моменты Саша физически ощущал потребность в ней для себя, для жизни дальше.

Он вспомнил родимое пятно на икре, вспомнил даже бежевый цвет юбки, в которой она поднималась под гору впереди него, облегающей, полнящей. Вспомнил плавную походку, оборачивающийся сказать и засмеяться мираж лица.

Снова вспомнил её большие голубые глаза в ту последнюю их личную встречу, когда она отвернулась уже навсегда. Он не понял её и её отношения к нему. А она, слишком гордая, чтобы объяснять, ничего не говорила.

Саша поставил стакан и включил компьютер с намерением удалить сообщение. Но и удалить не получилось – от Маргариты пришёл ответ:
«Добрый вечер». - прочитал Саша и почувствовал, как сердце остановилось, как кожа живёт своей жизнью, подымаясь тысячами мелких искр по всему телу, а живот заныл голодом, но, выдохнув, продолжил чтение: «Вы не знаете? Танечка умерла. Пять лет назад. После операции. Она была такая хорошая… Опять расплакалась. Всегда, когда её вспоминаю – плачу».

Саша не мог поверить. «Вот этот сон» - подумал он. – «Вот это «пора, пора»»
Он увидел, что Маргарита всё ещё в сети и быстро написал:
«Как это случилось?»

«Она как-то упала, когда бегала. Она любила бегать. Меня звала. Будь я с ней рядом, этого бы не случилось…Ударилась головой, лицо поранила. Пошла к врачу. Там сказали, что всё нормально. Но оказалось, что не всё. Она начала часто жаловаться на головные боли. Потом однажды рука отнялась. Мама её приехала, положили Танюшу в больницу.  И там её полечили... Сделали операцию, вроде бы всё нормально было, мама с ней была. А утром она не проснулась… Плачу, извините» - рассказывала сообщением Маргарита. И потом продолжила в следующем:
«Может, если бы легла в другую, всё было бы нормально. Вы ведь знали, что она в театре работала?»
«Да, знал.»
«У кого-то из театра родственник тоже лежал в этой больнице. И тот же результат – умер после операции. И Таня рассказывала о том случае. Знала.»
«Ну хоть спокойно умерла. Не страдала».
«Да, к счастью. Танечка…Только замуж вышла, жить бы и жить. И вот…Судьба.» - долго отвечала Маргарита.

Саша не знал, что написать.

«А дети?», - набрал было он, но не успел отправить - Маргарита ответила раньше:
«Но, хорошо, детей не успели. Танюша так хотела деток…Благо ещё»
«А он есть у вас на сайте в альбоме? Муж Танин.» - задал Саша этот не уместный, но мучивший вопрос.
«Не помню. А на каком? У меня их два»
Саша нашёл и отправил ссылку на страницу.
«Да, это Коля. Вы его знали?» - отписала Маргарита.
И тут же от неё пришло ещё одно сообщение:
«Стойте. Это ведь Вы Саша?».
Он не отвечал.
«Да, это Вы». - появилось продолжение.
«Она говорила обо мне?» - спросил Саша, не уверенный, что речь именно о нём.
«Говорила? Я возле неё неделю провела после этого вашего расставания. Она курить начала, я возле неё тоже. Может, ещё и это повлияло. Зачем Вы с ней так обошлись?»
«Я не знаю…» - снова начал писать он, но Маргарита и в это раз его опередила:
«Любили?»
«Любил» - написал Саша с очищенной временем уверенностью.
«Понятно. Любили. Зачем обидели, если любили?» - быстро присылала Маргарита.
«Но что я ей сделал? Я не знаю. Что она Вам говорила?» - Саша не понимал напора этой девушки. Что можно ответить на подобные обвинения…
«Зачем Вы её бросили?» - спросила Маргарита.
«Я? Но, это ведь она меня прогнала!» - отвечал Саша.
«Ничего Вы не поняли, Александр. Ничегошеньки»

Саша сидел, уставившись в экран и ничего не набирая. Он не понимал и сейчас.

«У меня есть письмо, которое Таня оставила для Вас. Моя маленькая гордая Танечка».
«Что в нём? Вы читали?» - отправил Саша, но сразу же пожалел об этом.
«Думайте о людях лучше» - назидательно писала Маргарита. – «Я в студии в будни постоянно с 10 до 18. Заедете забрать? Или почту привлекать?»
«Заеду, конечно. Завтра удобно?» - спросил Саша.
«Хорошо. Судьба Вас щадит. Вы, наверное, не справились бы с тем, что произошло. Коля смог, Вы бы - нет. До встречи». - дописала Маргарита и отключилась.

Саша больше не писал. Он сначала закрыл окно сообщений, но потом открыл снова и удалил переписку. Посмотрел адрес студии на сайте Маргариты. «Умерла» - подумал он. – «А меня щадит судьба».

Он ещё долго сидел в кресле, вспоминая все неприятные моменты, забытые за ненадобностью, казалось, навсегда. Теперь причинённая любимому человеку боль казалась открытыми страницами с чётким, вразумительным текстом, а тогда ничего этого он не понимал – просто мучил допросами, постоянными звонками, подшучиваниями, ревностью, безволием. Маленькая Таня и не заметила бы этого, но гордая себе такого позволить не могла, не простила и ему.
Саша уснул в кресле от подействовавшего, всё же, алкоголя.

На следующий день он съездил в студию и получил письмо – конверт, белый, ничем не пахнущий, с его именем и фамилией.
- Извините за вчерашнее, - сказала Маргарита. – Просто столько обиды за неё нахлынуло. Ей бы жить и жить…
Саша молчал. Он только смотрел на знакомое, как ему казалось, лицо Риты и думал о «судьбе».
- Вы женаты? – спросила Маргарита.
- Да, - сказал он. – Спасибо. Прощайте.
- Прощайте, - повторила Маргарита неровным, сбивающимся голосом.

Он пошёл к выходу, звякнули колокольчики.
- Всё кончилось, Саша, - уже вовсе плача окрикнула его Маргарита. – Отпустите…
Колокольчики снова звякнули, дверь хлопнула и этот набор таких обычных, плоских звуков зазвучал чем-то, какой-то необузданной какофонией, струны натянулись, разрывая его изнутри, кислое стало горьким, а потом солёным вышло наружу, лицо исказилось.

Саша пересёк, не глядя по сторонам, улицу и остановился у перил на краю тротуара – там, где начинался спуск к реке, вытер слёзы рукой с конвертом и посмотрел на плещущуюся ломаными тенями воду. Он долго стоял так, потом прошёл в сторону и спустился по ступеням к самой воде – тёмной, даже чёрной. Таня не хотела отпускать. Или он не хотел отступать от неё. Он стоял и вспоминал, потом присел на корточки и выставил руки вперёд, держа письмо за кончик прямо над водой. Конверт отражался в мечущейся воде, Саша смотрел на это и окунал конверт в воду. Потом и вовсе опустил конверт. Он продолжал смотреть на ту бурую тряпочку, которая теперь лежала под тонкой плёнкой посветлевшей воды и терял что-то, терял безвозвратно, но от этого становилось не так легче, как шире – как будто добавилось простора и теперь можно было расти и приумножаться чем-то новым и другим. Письмо согнулось и покачивалось под поверхностью прибивающей к берегу реки. Саша уже не смотрел на него. Он шморгнул носом и прижал тыльные стороны ладоней к глазным впадинам, потом развёл руки в стороны. «Пора, пора.  К родным берегам…» - подумал он.
– Прости. Прощай, - уже сказал Саша, еле слышно.

- У меня для тебя новости, - сказала Света, когда Саша вошёл в квартиру. – С какой начать?
Саша молчал. «Какая она хорошая» - думал он, не обращая внимания на её игривость, но любуясь красотой лица.
- Хорошо, начну с плохой, - продолжала Света. – Мы пропустили платёж. Это я забыла, ладно.

Саша всё ещё не реагировал ни на бойкие интонации жены, ни на её какой-то затаившийся, предвосхищающий, что-то скрывающий вид. Он обнял её, и крепко прижал к себе. 
- Ты знаешь? – спросила Света удивлённо.
- Неа. Что? – ответил Саша, вдыхая аромат её никаких не каштановых, а самых красивых тёмно-рыжих волос.
- Я беременна! – уже спокойно сказала Света, - Сашка, у нас будет ребёнок.
- Не зря обнял, - сказал он, прикладываясь головой к голове жены и мысленно обращаясь и благодаря.
Света рассмеялась.
- Ты знал…
- Это моя работа, - улыбаясь сказал Саша и поцеловал жену в губы – приоткрытые, пухлые, роднее которых он не знал.