Про амбрэ и русский дух

Байки деда Евлампия


 В стародавние времена, в самые, что ни на есть, средние века проживали в разных там европах-заграницах  средневековые рыцари  со своими ледями.
И были эти самые рыцари  людьми служивыми,  а потому дома,  в замках своих бывали редко,  всё больше в походах,  да на войнах.  А ежели,  нет войны,  сядет  энтот рыцарь на коника,  и айда по округе  скакать, приключениев  искать.  К примеру,  смотрит,  а навстречу ему другой рыцарь скачет, такой же полоумный. Остановятся они супротив друг дружки,  забралы  свои поднимут,  и зачнут спорить,  чья ледя красивше.  Поспорят, поспорят, и давай друг дружку, с разбегу, пиками тыкать.   Иной раз до смертоубийства доходило.   
 Вот  как они, значит,  баб своих любили. А уж как ревновали, страсть. Да и то,  правда,  при их-то походной жизни.  Он,  значит,  месяцами,  а то и годами в горячих точках, чужих землях  мечем  машет,  а она что, у окошка должна сидеть,  сопли на кулак наматывать?  Тут хошь- не хошь,  а заревнуешь.  Леди,  конечно, клялись, обеты всякие давали,  да кто ж бабе-то на слово поверит.  Как говорится: «Клятва хорошо,  а пояс верности лучше».

  Вообще,  надо сказать,  все эти ихние  клятвы  и обеты плохо пахли. Вот, например,  она в поясе верности,  сидит  где-нибудь в англицком замке.  А он, с ключом от этого пояса,  в Палестине сарацинов  лупит,  гроб Господень освобождает. Это ж, сколько ей бедолаге терпеть?  Ни до ветру  толком сходить, ни почесаться,  ни на бал съездить.  Какой уж там бал, когда железой гремишь, да запахи всякие распространяешь.

Да и сам сэр рыцарь в таких латах, что без посторонней помощи не снимешь, да и не быстрое это дело, железные подштанники скинуть,  а ежели и скинешь, то без ног останешься.  А если расстройство желудка,  дело то походное, оленина не прожаренная,  или маркитанты просроченную провизию подогнали. А тут еще басурмане за ближайшим холмом,  полная боевая готовность. Вот и сидит доблестный Айвенго, терпит,  попукивает.  А как с этим терпежом в бой идти?  Потерпит, потерпит да и плюнет.

Так что запашок у всех этих ледей и сэров ещё тот был.  Они ему  даже специальное название придумали - «Амбрэ».  Потом,  правда,  один умелец из немецкого города Кёльна воду пахучую изобрёл,  одеколон называется.  Брызнут из склянки  под латы,  под пояс верности,  и вроде ничего, терпимо.

  Сколько уж воды с тех времён  утекло, после походов крестовых, но повелось с тех пор в землях арабских и прочих мусульманских концом чалмы,  или платка клетчатого нос прикрывать,  да так прикрывать,  чтоб только глаза наружу. Так они от запаха европейского предохраняются.
 На неметчине же и ныне пукать прилюдно не возбраняется. Тоже традиция, со времен псов-рыцарей тевтонских дошедшая.

А вот на Руси лат не носили, накинут на тело кольчужку в мелкую сеточку да шишак на голову, и ладно. И скинуть легко, и тело продувается на все четыре ветра, не взопреешь.  А захочется витязю дух русский на волю выпустить,  зайдет он в лес поглубже,  по сторонам оборотится,  нет ли глаз посторонних рядом, огня открытого,  да и расслабится. Вздрогнут дубы вековые, взлетит воронье в небо, попрячется зверь лесной в норы. Но, то ненадолго, смолкнет эхо, туман развеется, и опять в экологии баланс с равновесием наступит.

Воевать наши богатыри, конечно, воевали. А куды деваться, ежели вороги со всех сторон лезли. Но, по заграницам не шастали, чужих земель не захватывали. На кой нам чужая, коль своей вдосталь. Доктрина у нас завсегда оборонительная.
И потому, стало быть, надолго из дома не уходили. А кто же пахать-сеять будет?

И  поясов верности на Руси отродясь не было, потому, как русских баб со  всякими ледями не сравнить.  Они,  бабы – то наши вожжами учены, и потому мужнину честь блюдут.
Хотя,  народ всякое говорит,  да, поди, больше брешет. А против энтого самого там амрэ у нас завсегда бани имелись.