Ищи меня в отражениях Главы 7-10

Ищи меня в отражениях Главы 1-3 - http://www.proza.ru/2016/07/14/1479
Ищи меня в отражениях Глава 4 - http://www.proza.ru/2016/08/15/121
Ищи меня в отражениях Главы 5-6 - http://www.proza.ru/2016/08/17/111
Скачайте книгу целиком на сайте - http://gusareva.wixsite.com/books



Глава 7


Пятна света на кафельном полу. Тяжелые шаги из коридора. Дверь! Нельзя позволить ему войти! Стук. Толчки. Я навалился на дверь всем телом. Нет! Я не пущу тебя! Холодно. Дверь покрывается колючим инеем. На ней начинают проступать бурые пятна. Нет! Убирайся!

……

— Входите, входите. Мы его здесь пока положили. Надеюсь, все сделали правильно. Я вам сразу позвонил, как и просили, — Юрий Михайлович опять тараторил. — Может, все-таки врача пригласить. У нас очень хороший педиатр работает в Никитском, Петр Викторович. Я пока не звонил.

Кто-то дотронулся до моего лба ледяными пальцами и тут же отдернул руку.

—  Ну как же, ребенок сознание потерял… — настаивал Юрий Михайлович. — Да и порядок такой.

Я попытался открыть глаза, но на веки словно свинец положили.

— А вы уверены, что с ним все в порядке? Он есть просил. Мы пытались покормить, но…

Ответил голос, смутно знакомый, тихий, как шуршание опавших листьев.

— Друзья у него есть?

— Друзья… Он у нас недавно. Девочка про него спрашивала сегодня.

— Девочка пусть навещает, не препятствуйте, — прошелестел незнакомец.

Голоса начали удаляться. Я напрягся и с трудом приоткрыл глаза. На пороге комнаты у двери стояли двое. Коренастая и широкоплечая фигура принадлежала, конечно, Юрию Михайловичу. Но с кем он так заискивающе беседует обо мне? Высокий, тонкий мужчина в темном пальто. Никак не разглядеть лица... Перед глазами все плывет.

— А если хуже станет, то, может, все-таки врача?… — опять послышался голос директора.

— Хуже не будет, не беспокойтесь. Впрочем, наблюдайте и звоните, если что. Станет хуже, заберем.

— Хорошо, я буду наблюдать круглосуточно. Дам вам знать…

Темная фигура повернулась, но лица не разглядеть.

Кто ты?! Кто?

Попытался приподняться, но слабость пронзила тело, и я провалился в темноту.


Глава 8

“Тепло. Как тепло в комнате! И как вкусно...”

 — Ты еще тут, Наденька? Сидишь? Я вот тебя позвал, а зачем...? Все равно ведь без сознания лежит. Что-то ты бледная какая-то. Устала, наверно? Иди уже домой.

 — Да, устала что-то. Можно я завтра еще приду?

 — Конечно, приходи, если хочешь.


 Глава 9

 — Тимофей! Очнулся! Ну, молодец парень, молодец! А мы тут все глаза проглядели. Смотрим, вроде порозовел, лучше, кажется, тебе стало, а все не приходишь в себя!

 Юрий Михайлович склонился надо мной и потрогал лоб. Ладонь у него была влажной, неприятной.

 — Ну что, голодный, наверно!? Неделю ведь пролежал, все бредил. Не ел, не пил. Как без питания-то совсем? Голодный?

 — Нет. Я в порядке. Я сыт, — я сел в постели.

 — Вот тебе здрасте... А всю неделю как стонал: “Есть хочу”! Вчера только затих, на поправку пошел. Мы с Наденькой от тебя не отходили.

Тут только я заметил хрупкую фигурку в кресле, свернувшуюся калачиком. Юрий Михайлович посмотрел на девочку.

— Устала, спит бедная. Да и я устал за эту неделю. Ох, и понервничали мы, Тимофей.

— Заберите Надю, пускай домой идет. Я уже в порядке.

— Да будить не хочется. Спит так сладко.

— Заберите. Пусть в другой комнате спит.

— Что ж, раз она тебе мешает.

Юрий Михайлович поднял Надю. Она не проснулась. Ее тонкая рука свесилась и раскачивалась, когда директор понес девочку к дверям.

— Может тебе что-то нужно?

— Принесите мой плеер и пару кассет, если можно.

Директор кивнул.

— Я пришлю к тебе Верочку с бульоном, — бросил он, протискиваясь в дверной проем. — Поправляйся.


Глава 10


Мой второй день в школе... Всего лишь второй день.

Я стоял за углом, дожидаясь назначенного часа. Когда до звонка осталось пять минут, я, скрипнув зубами, тронулся с места. Успел как раз вовремя, залетел в кабинет вместе со звонком. Опустив взгляд, лишь бы только не попасться ей на глаза, я протиснулся в конец класса.

— Тут свободно?

Остроносый оторвался от учебника географии.

— Свободно, садись, — дернув плечом, ответил Воробей.

Начался урок географии. Молоденькая учительница проверяла присутствующих. “Невинный… Тимофей,” — она метнула кокетливый взгляд в мою сторону.

— Ну и фифа, — хмыкнул я.

— Ага, — улыбнулся Воробей. — Наша Любовь Александровна. Мы ее Фифой и называем.

Фифа цокала туда-сюда, то к карте, то к доске, записывая народонаселение какого-то государства. Добрая половина мальчишек пристально следила за каждым движением сиреневой юбки. Вторая была адептами белой шёлковой кофточки, точнее, выреза на этой самой кофточке... Девчонки тоже смотрели с благоговением, словно повстречали музу. Энергия тонкими струйками поднималась к потолку. Я облизнулся от удовольствия. По всему выходило, география станет любимым предметом.

— А ты где две недели пропадал? — поинтересовался Воробей, не отрываясь от учительницы.

— Да так, гриппом болел.

Весь урок я пытался сосредоточиться на поклонниках Фифы. Но аппетит портился, как только бывшая соседка оборачивалась, чтобы в очередной раз впериться в меня дотошными туманно-серыми глазами. Каждый раз я ощущал невероятное смятение, как будто пойман на месте мерзкого преступления. Никогда ни один человек не производил на меня такого действия. Внутри что-то дергалось, и я чувствовал, что снова теряю контроль над собой. Это пугало и изматывало. Хотелось бежать, бежать как можно дальше, чтобы не чувствовать этого разоблачающего взгляда, который, словно хлыстом, стегал всякий раз, когда она оборачивалась. Но не мог же я, в самом деле, опять сбежать с урока! Не получится все время бегать от нее. Я должен что-то придумать, каким-то образом заставить отвязаться от меня.

Я с нетерпением ждал конца урока, но лишь прозвенел звонок, Надя встала и уверенным шагом направилась ко мне. Одним движением я смел вещи в сумку и, словно вор, бросился бежать из класса по соседнему проходу.

Наши догонялки продолжались весь день. На переменах я приклеивался к Воробью и, не отставая ни на шаг, заваливал вопросами о всякой ерунде, лишь бы не дать Наде вклиниться в наш разговор.

— Сашка, у тебя есть что-нибудь послушать?

— Есть “Кино”, “Агата Кристи”, “Чайф”.

— Понятно.

Стандартный суп-набор…

— А что-нибудь поинтереснее?

— Например?

— Ну, типа вот этого.

Я засунул ему в ухо наушник. В плеере играла “Lacrimosa”.

— Это че за симфония такая? — Воробей поморщился.

— Это готик-рок.

— Нифига на рок не похоже. Уфф… Они на немецком, что ли, поют?

— Ну да.

— И тебе нравится эта хрень?

Я уже хотел отстать от него, но Надя в очередной раз метнула взгляд в мою сторону и, казалось, была готова опять сорваться с места.

— Хорошо, давай попробуем вот это.

Я поменял кассету в плеере.

Только бы продержаться до конца перемены.

— А это че?

— “Therion”. Направление — симфонический металл.

— Ну, тут, конечно, поживее. — Воробей недоуменно приподнял бровь. — Но они ж там хором поют…

— Тебе не нравится?

— Честно?

— Понятно.

Я достал еще одну кассету.

— Тогда последняя попытка. Моя любимая на сегодня. Так что буду признателен, если соврешь. Эта кассета мне просто чудом досталась. Их практически нигде не продают.

— Ну, давай, — Сашка вздохнул и опять засунул наушник в ухо.

— Слушай, так этих я знаю! — воскликнул он с облегчением. — Это ж Metallica, только без слов.

— Не, чувак. Это Apocalyptica, каверы на Металлику на виолончели.

— Неплохо. Только Металлика все равно лучше.

Надя все-таки подошла к нам. Я посмотрел на нее, пытаясь сделать взгляд посуровее.

— Чего тебе, Ступакова? — громко спросил я.

Многие обернулись. Кое-кто одобрительно хмыкнул. Я чувствовал себя гадко. Надя опустила глаза и шумно выдохнула. Потом развернулась и зашагала прочь.
Она оставила попытки подойти, но взгляды ее стали еще более пронзительными.