Офицерская сага. ч4

  Часть 4


                СТРАНА И МЫ

Дед Тимофей Николаевич Год 1948

Прошло три года после войны. Войны, определившей новые границы новых государств. Мы победили. За двадцать лет изоляции союз рабочих и крестьян не только создал самодостаточное, независящее ни от кого государство, победил самую сильную армию и около десятка государств. Мир обеспечен на многие годы. Двадцать лет на границах висели армии враждебных государств. Теперь на западе граница проходит по Германии, на востоке - вообще никакой угрозы нет.
Цель жизни выполнена. Что делать дальше? Пятьдесят - не возраст. Оставаться в армии, которая не будет воевать, нет смысла, если не включиться в реформирование. Лю-дей погибших не возродишь, значит двадцать лет дефицит в людских ресурсах будет ощущаться. Армию нужно сокращать. В 1945-м численность ВС (вооружённых сил) довели до девяти миллионов, а сейчас уже 11-ть. Новые территории требуют новых рубежей обороны. Теоретически. А практически - от кого обороняться. От норвегов, с которыми теперь сухопутная граница? Пусть радуются, что их под шумок не наказали. Гитлеру по-могали? Ещё как. В мае 1945 года немцы сдавались, а дивизия СС "Викинг" из норвегов и шведов рейхстаг до последнего держала, пока "держалку" не сломали.
Фины? Два раза пробовали с СССР тягаться, оба раза теряли часть территории. В Италии и Франции вот-вот коммунисты власть на выборах возьмут. И уже бы взяли. Просили: "Дайте двести эшелонов хлеба, власть наша!" Только нет в СССР столько хлеба, голод у нас - карточки. Виталий пишет, китайцы тоже как мухи мрут, а наш контингент не бедствует. Домой солдаты продукты высылают.

Англичане? Этих Гитлер так напугал, что лет двадцать икать будут.
Американцы, разжиревшие на нашей войне? Вообще не вояки. Побомбить могут, а что потом? Кто оккупировать такую территорию сможет? А что ни пяди своей земли мы не отдадим, это всему миру показали. В общем, войны не будет.
На днях военно-транспортный Дуглас выдернул меня из дремотной жизни пехотной дивизии и "выплюнул" на Центральном аэродроме столицы. Полковник - порученец доставил к одному из маршалов в Генштаб. Подружились мы ещё в Гражданскую. Восстановиться в армии после болезни он мне помог. И в Испанию направил, потом надоумил Наставление написать, в общем - подталкивал карьеру, ну да и я не плошал.
Поговорили, по кабинетам походили, за рюмкой чая посидели. Старые товарищи, теперь с большими звёздами, обрисовали новые задачи, стоящие перед страной. Первое , конечно создать своё ядерное оружие, иначе свободно дышать нам не дадут. На днях, над Белградом сербы сбили американский разведчик, сразу получили  ультиматум ,
- Пилотов вернуть, иначе сбросим атомную бомбу на столицу!
Пришлось выдать шпионов. И так будет по любому поводу. Для экономики страны затраты такие же как ещё одну войну выиграть. В стране голод, пахотные земли изуродованы, заводы в руинах, мосты взорваны. Фабрики в Сибири  строили во время войны , на скорую руку, всё перестраивать нужно. Конечно, у побеждённых кой чего заберём, но полностью грабить их нельзя, это вторая задача. Создание безопасного, дружественного барьера. Обеспечение безопасности страны на долгие годы.. А Третью задачу озвучил Вождь на закрытом пленуме ЦК КПСС.
Не должны большевики сидеть в обороне, нужно наступать.

Экономика империалистических стран колониальная, основанная на бессовестном грабеже целых континентов. Эту систему мы должны разрушить..Пусть трудятся как и мы, располагая только своими силами.  Честная конкуренция покажет, какая система лучше. Возможностей у нас сейчас не много, но странам освободившимся от японского милитаризма и итало -германского фашизма , мы можем помочь оружием и специалистами. В Союзе откроем институты и университеты для иностранцев, бесплатно. Будем учить врачей , учителей, инженеров, а попутно обучим марксизму- ленинизму, политической экономике. Через пять лет национальные кадры разрушат колониальный рай.
Ну да, эта задача не моего ума, а вот свои идеи по реформированию армии приказано через месяц представить. На дорожку сходили со старым другом в «Прагу», в самолёт и - "домой". Писать докладную и искать себе новое место службы в ВС СССР. В Москву - не хочу. Там не столько работать нужно, сколько оглядываться. Значит главное условие - относительная свобода, т.е. подчинение только Москве.
Второе, служба должна оставлять время для размышлений, т.е. опять таки, относительная свобода.
 Возможность свободно и быстро посещать разные гарнизоны, т.е. реально контролировать армейскую жизнь. Инспекционные должности отпадают, там работы и писанины хватает. Если конечно добросовестно работать, а я по другому не умею.
А вот военный комиссариат, скажем Особого Дальневосточного округа пойдёт.
С момента своего создания Красная армия непрерывно менялась, но изменения шли не системно, а под влиянием внешних угроз и внутренних условий. Кроме флота, авиации и пограничных войск, армия не имела учебных программ, жёстко привязанных ко времени. Срок службы мог значительно удлиняться, а личный состав запросто, вместо боевой подготовки, могли привлечь для строительства или уборки урожая. Для государства даровая рабочая сила выгодна, а для армии разрушительна. В 30-х, трезво оценив возможности промышленности и экономики, был принят "партизанский" вариант ведения вероятной войны. В западной части страны созданы скрытные партизанские базы, с запасами продуктов и боеприпасов, сформированы партизанские отряды, под руководством партийных руководителей, имеющих опыт партизанских действий в Гражданскую войну.

Большинство кадровых полков были кадрированые, то есть в полк, имеющий ядро из кадровых военных, призывались офицеры и солдаты запаса. Через месяц следующий набор. Недорогой для армии, затратный для экономики, способ. Постепенно количество кадровых офицеров увеличивалось, а с насыщением войск техникой потребовались годы для обучения солдат. От кадрированых полков совсем отказались и от партизанских отрядов тоже. С баз исчезло оружие и продукты. Отряды, созданные на бумаге, расформировали.
В данный момент необходимо срочно сократить армию миллиона на три. За счёт солдат и сержантов, выслуживших более пяти лет. Шесть миллионов рабочих рук, восстановят промышленность и сельское хозяйство. 5-6 лет необходимый уровень обороноспособности можно поддерживать кадрироваными полками. На новых границах (Венгрия, Германия, Чехословакия) создать мощные группировки с самой передовой техникой. В случае угрозы нанесения ядерного удара, эти группировки зайдут на территорию Австрии, Германии и тем самым выйдут из под удара, что делает ядерную бомбардировку бессмысленной. Такое положение можно сохранять бесконечно долго.
Внутри страны остальные округа будут учебными. Срок службы солдат по призыву уменьшить до трёх лет. Старшин, имеющих боевой опыт, не увольнять как можно дольше. Они и солдат обучат, как воевать и выживать, да и молодым офицерам подскажут, если будет нужно. Обязательно допризывная подготовка в школах и в вузах. Двухлетние занятия в старших классах заменят год службы. Да и по улицам молодежь меньше болтаться будет. Допризывную подготовку, материальное обеспечение учебной базы для допризывников возложить на военные комиссариаты. Они же будут проводить предварительный отбор.
 Вот в таком ключе и напишу служебную записку на маршальское имя, флотские и летуны обоснуют свои позиции, тогда можно и Верховному показать.

Отец. 1948 год.

 Через три года после войны выяснилось, что большинство офицеров - недоучки. Девяти классов во время войны вполне хватало для поступления в училище, а теперь не-полное среднее образование и среднее военное, не позволяют занимать должности старших офицеров. Новые требования перекрыли боевым офицерам карьерный рост выше капитана. Уже полгода в гарнизоне организована школа. Офицеры - обязательно, солдаты и старшины - по желанию, "галопам по Европам" проходим школьную программу. С математикой всё ясно, а вот с остальными предметами... Боевую учёбу никто не отменял, дружеские посиделки тоже, так что времени категорически не хватает.
Всё руководство нашей бригады заменили почти сразу после войны. Со Шпортом даже не попрощались. С новыми командирами отношения не сложились. Тыловики, не нюхавшие вражеской сгоревшей взрывчатки. Для нас они всегда будут чужаками. Особисты - такие же. Узнали, что офицеры заходят в русское кафе. У русских эмигрантов здесь, в Порт-Артуре, своя колония. К советским военным относятся с восторгом. Есть русские магазины, рестораны. В кафе играют на пианино, поют русские и советские песни, читают стихи. Чисто, культурно. Блины, варенье, чай, какао, кофе. Какао мне очень нравится, до этого ни никто из наших не пробовал. Контрразведчики чуть из себя не повыпрыгивали:
- Вы понимаете, что с контрреволюционерами общаетесь.
- Это Аня или Игорь, которых детьми из России вывезли, контрреволюционеры? Они спят и видят когда на Родину вернуться можно будет.
- В Сибирь они вернуться!
- Майор, почему бы Вам там пост не устроить, лично бы фиксировали кто хоть слово антисоветское скажет.
- А Вам, товарищ старший лейтенант потише себя вести нужно, трибунала только что чудом избежали, а не  со старшим по званию офицером особого отдела дерзить!
- А Вы товарищ старший по званию, где в 1943-м были, когда наши офицеры особого отдела с гранатами под танки легли?
- Всё, Колобов, иди. Я тебя предупредил.
- Да пошёл ты! - это я про себя.
Дело в том, что около года назад, от командования штабом полка меня отстранили, вроде по нехватке образования. Перевели опять в ПНШ (помощник начальника штаба). Иоську Трахта демобилизовали. Сейчас он бухгалтером на хлебозаводе в Краснодаре работает. А мне начальником штаба прислали майора из Москвы. Сколько же этих майоров - полковников в штабах отсиживалось?! Как стрелять перестали в хлебные места рекой хлынули. Германию, Китай, Австрию. И денежки у них имеются, по рынкам шныряют , сервизы, статуэтки за копейки скупают, а мы - окопники, консервы домой шлём. Голодно в Союзе. Моей родне статуэтки не нужны.
Звёздочку с погон я уже самостоятельно потерял. Через пару недель после понижения должности, ребята зазвали в ресторан. Сидели, пили до закрытия. Вышли и нарвались на командира полка. Построил он нас прям возле кабака и давай нудеть:
-Мундир советского офицера позорите, ля-ля-ля -и в конце, с презрением - Вояки, мать вашу!
Тут меня и накрыло. Чехвостить это пожалуйста, это тебе полагается, а вот боевого прошлого касаться! Кровь с водкой ударили в голову. Рванул из ножен шашку
-Зарублю!
Полковник чудеса мужества показывать не стал, а проворно рванул вниз по улице. От дружеских объятий собутыльников увернуться удалось, но равновесие я потерял и пробежав несколько шагов, полетел параллельно брусчатке. В какой-то момент порвался темляк и шашка, слава богу, полетела в другую сторону. Проехав на боку и животе по не совсем ровной мостовой, вся моя ярость моментально испарилась.
Командир волну гнать не стал, ему тоже пятно в личном деле не нужно, но суд офицерской чести на пол года одну звезду снял.

Потом ночью проходил под деревом, задел ветку, скорпион упал за воротник, укусил, гад, в шею. Две недели лежал на границе этого мира и того, другого. Мышцы скручивало, как бельё, когда его выжимают. И температура! Если б не японцы, у которых жил, вряд ли  бы выкрутился. Японцы из Порт-Артура исчезли, кого посадили, кого выслали, оставили до поры до времени нужных специалистов. Мой хозяин Мацусито-сан был главным инженером порта и помогал нашим флотским разобраться в очень передовом портовом оборудовании. Дом стоял почти на территории части. Два выхода. Один в город другой в часть. Удобно. Через КПП проходить не нужно. Меня в этот дом ещё Чапаев определил. Инженер, неплохой дядька был вдовцом и проживал вместе с дочкой семнадцати лет. Вот они меня и выходили. Полынными жгутиками кожу прижигали, иголками кололи не больно. Травами поили. Если бы скорпион на месяц раньше ужалил и народная японская медицина не помогла.

Проживание под одной крышей трёх человек абсолютно не понимающих друг друга само по себе интересно. Сперва я пригласил Аркашу Звегильского и за бутылкой русской водки, мы с Мацусито-сан  обговорили условия совместного проживания. Кто какие комнаты занимает, каким входом пользуется. Я попросил Аркашу составить небольшой словарик, самых расхожих в быту фраз. Мацусито-сан целыми днями пропадал в порту, а я в полку, однако присутствие молодой  симпатичной девушки за бумажной перегородкой несколько волновало моё воображение. Позднее выяснилось, что волновался не только я. Однако до этого  был год. Первые пол года служба занимала практически всё моё время, позднее , когда меня понизили в должности, на службу я почти забил, делал только необходимое и то, что мне самому было интересно. Стал больше бывать дома, всё успешнее общаться с Тиё-сан.

После скорпиона я купил в магазине очень красивое кимоно, но она на отрез отказалась его принять, оказывается одежду мог купить только отец или муж. Пришлось сдать обратно. С Мацусито попроще - водка, селёдка и процесс выздоровления закреплён. Пришлось звать Звегильского.
- Спроси у Мацусито-сана, что я могу подарить Тиё-сан в память о счастливом выздоровлении.
Тут они с Мацуситой расквакались на пол-часа. Два раза выпили, я покурил
- Ну, что там у вас?
Ша только рукой махнул:
- Погоди.
Наконец разлив ещё по одной, переводчик обратился ко мне
 - Завтра на рынок сходим, я такой знаю, там выясним окончательно.
- О чём же вы пол часа лопотали?
- Вить, это японский язык, тут просто невозможно прямо спросить и просто ответить. Как я понял, можно что-то художественное, но не дорогое, продавцы подскажут.  И я, всё таки военный переводчик, я половину не понял, чего он говорил , а думал, что уже на все темы могу общаться.
 На следующий день после работы нашли китайца, понимающего  японский, объяснили ситуацию, тот поводив по рядам  показал на картонку размером с командирскую планшетку. Река, сквозь цветущие деревья. Краски какие то блёклые. Я на такую и не глянул бы. Китайцы подняли гвалт и на трёх языках уверяли, что лучше в городе не найти.

Орали, будто порт продавали. На русском это звучало примерно так:
- Капитана (всех советских военных так называли), карош, стары.
- Ша, она ещё и старая.
- Чем старше, тем дороже.
Началась торговля, денег у меня было столько, что купить мог половину этого рынка (я так думал), но без торговли покупать нельзя, в следующий раз просто ни чего не продадут. Через пять минут страшного шума, Аркаша одним жестом навёл полную тишину. Из кармана галифе появилась банка гречневой каши со свининой. За это можно было забрать весь товар у этого продавца. В Китае сейчас страшный голод. Гражданская война, японцы, опять гражданская. Хоть мы и передали всё трофейное оружие и амуницию японцев, китайским коммунистам, они никак не разберутся с Чан-Кай-ши. Рис сажать-убирать не кому. В стране, где собирают от двух до четырёх урожаев, жестоко голодают. Хозяин картинки схватил фарфоро-фаянсового ( я в этом не разбираюсь) тигра размером с пол метра и всунул Аркаше в руки.
- Довесок- пояснил Звегильский.
- Пошли быстрее от сюда, стыдно то как! Я же деньгами хотел расплатиться.
- И чтоб он на них купил? А так с гаоляном помешают и три дня вся семья есть будет.
- И всё-таки неприятно.
Тигра пёрли по очереди. Не столько тяжёлый как неудобный. Примерно так у нас делают кошки-копилки. Только здоровый и свирепый. Морда не наша, азиатская. Ни когда не думал, что животному можно китайскую внешность сделать.
Затащили покупки в дом, решили разойтись, а вечером, когда Мацусито вернётся
вручить картинку и обмыть тигра. Быстро сгонял на прод.склад, взял пару бутылок водки, две селёдки, луковицу, булку хлеба. Ящик тушенки стоял дома.
Вообще кормили нас как на убой. Кроме обязательного трехразового горячего питания, офицеру выдавалось в месяц 30 банок тушенки свиной, 30 говяжьей, 30 банок сгущённого молока (японского, без сахара), 30 банок сгущенного кофе и ещё сахар, крупы, рыбу, водку. Если офицер с женой, столько же на жену. Мало кто всё забирал сразу, получали по мере необходимости. Два раза в месяц можно было отправить посылку. Посылал тушенку родне по маминой линии в Поволжье. Иногда Веситаеву в Грозный и Трахту в Краснодар. Маме сгущёнку и кофе.
Вернувшись домой, отдал продукты Тиё, а вскоре пришли Аркадий и Мацусито-сан. Сели у меня за столом.
 Я купил себе стол и шесть стульев, ибо спать на полу куда ни шло, а вот сидеть с поджатыми ногами, я привыкать не собирался..
Одну селёдку Тиё приготовила по нашему, с луком и уксусом, другую пожарила. Получилось очень вкусно. Тигр стоящий в углу, сразу заинтересовал Мацусито:
- Старая работа, примерно середина 19 века, если по вашему исчислению.
Не очень дорогая, Здесь в Китае ценятся изделия сделанные на 300 лет раньше.
А вот картинка вручённая Тиё - сан мгновенно выдавила слезу из  её раскосого чёрного глаза. Мацусито тоже оживился.
- Это (чего- то не переводимое, видимо стиль работы) знаменитого китайского художника.
Они с Тиё долго благодарили, я аж устал слушать, разлив по стаканам водку, при-кончил излияния, сказав, что жизнь офицера дороже картинки, на что Мацусито-сан с кучей извинений ответил:
- Мастер написавший эту речку давно умер, умерли не оставив материальных следов, прежние владельцы, умрёт  Мацусито и мы с Тиё, а люди будут любоваться цветущими деревьями, запах которых давно растаял..
Я попробовал посмотреть по-другому, но кроме неярких, словно выцветших красок ни чего не разглядел. Видимо этому тоже необходимо учится.
Попросил Аркашу спросить, откуда Мацусито-сан - инженер, разбирается в искусстве.
- Каждый самурай обязан понимать прекрасное, писать стихи и владеть каким-нибудь национальным воинским искусством
Это уже интереснее!
- Какой воинской наукой владеет Мацусито-сан?
- Фехтует на мечах.
- Как это увидеть?
- В воскресенье он принесёт всё необходимое и покажет несколько приёмов.
- Аркаша, у тебя нет планов на воскресенье?
Переводчик неожиданно воодушевился:
- Нет, я с удовольствием тоже хочу попробовать.
 В выходной, вернувшись вместе с Аркадием  с завтрака, дома застали только Тиё.
Извинившись, она объяснила, что Мацусито-сан сейчас принесёт всё для упражнений и попросила нас быть осторожнее, ибо очень часто ей приходилось лечить отца после упражнений с партнёрами. И попросила помочь подготовить комнаты к занятиям.
Мебели у японцев почти не было. В одной комнате, (хотя понятие комнаты очень условные. Бумажные перегородки сдвигались и внутреннее пространство легко трансформировалось) стоял небольшой комод и в «гардеробной» висели два мундира, со споротыми погонами Мацусито-сан, два домашних кимоно и пяток очень красивых кимоно Тиё-сан
В общем вещизмом японцы не страдали.

Мацусито приехал на рикше, привёз целый возок непонятного барахла. Только вчетвером за раз всё перенесли.
Всё это он взял в брошенном японском спортивном клубе. Кожаные с бамбуковыми вставками, щитки, для рук и ног, нагрудники, маска-шлем для головы. Из тряпицы достал три деревянные палки и два настоящих меча. Мечи острые, хорошо заточенные.
Для начала воткнул во дворе два шеста с привязанными связками бамбука и предложил мне шашкой перерубить как можно больше прутиков за один удар. Примерившись рубанул шашкой наискось. Перерубил почти до половины. Фехтовать на саблях в советской армии не учили. На скаку учили рубить лозу и это совсем не просто. Удар должен быть резким, иначе лоза упадёт и траектория удара очень точно выверена. Зачем? Чтоб как минимум не отрубить лошади ухо, и не рубануть себя по колену. После атаки при-крыться шашкой от возможной атаки в голову слева. Одновременно управляя лошадью, чтоб не снести лозу лошадью и не проскакать слишком далеко от мишени. Вот и вся наука
- Очень хорошо! Такой удар убьет незащищенного человека, но японская традиция, убить человека в доспехах.
Мацусито с мечом встал между шестами и двумя взмахами перерубил оба пучка.
Это было неожиданно. Затем Мацусито повёл нас одевать защитные доспехи.
Пока всё одели, завязали я уже взмок и Аркаша тоже.

Палки, которые нам вручил  Мацусито по длине и весу соответствовали настоящему мечу . Инженер пригласил меня на середину и предложил атаковать его. На каждую мою атаку, я получал два, три удара, но ни разу самого Мацусито достать не смог. Затем нападать стал Аркадий, потом мы вместе. Пот заливал глаза, пар валил как от паровоза, но результат с нашей стороны был нулевым. Наконец японец нас пожалел. Велел снять доспехи и стал учить нас ходить. Всё это было очень необычно, я добросовестно всё выполнял, но интереса не испытывал. Хороша наука, только ценна была сто лет назад. Сейчас всё решается на расстоянии несколько километров. Закончилось обучение дыхательными упражнениями. А вот это полезная штука, за десяток секунд вентилируешь весь организм. Завтра побегу с солдатами на зарядку, попробую всех научить. На удивление, Аркадий вызвался продолжить в следующий выходной.
- Зачем тебе это надо?
- Культуру и психологию японцев понять.
- Ну, тогда занимайся у себя дома.
- А ты девку охмурять будешь? Что-то глаза у неё подозрительно блестят. Когда на тебя смотрит.
- Ладно. Кончай трепаться.

 На самом деле, после истории со скорпионом, глядеть друг на друга мы стали несколько по-другому.
Постепенно я приучился снимать обувь как только заходил в дом, но оставлять сапоги с портянками стеснялся и тащил их на свою половину. Из-за жары, командующий советской группой войск в Китае, разрешил носить  на службе ботинки под парадные брюки, но наш командир «хулиганские штаны» на службу одевать запретил, так что после  обычного рабочего дня « благоухали» портянки будь здоров!
Выход быстро нашёлся.
В конце рабочего дня снимал и простирывал грязные, а в чистых шёл домой.
Один из старшин заметил:
- Капитан, просто оставляйте здесь, на завтра будут чистыми.
- Неудобно.
- А в половине шинели воевать удобно было?
 Чего говорить? Пожали руки и разошлись.
Вскоре прикупил очень приличный граммофон и гору пластинок, общение с Тиё стало ещё чаще и приятней. Кто первый развязал пояс её кимоно она или я, не помню, да это и не важно. Угнетала постоянное сокрытие этой связи. От её отца, от друзей, от всех.

Несколько месяцев всё было прекрасно она называла меня Хаябусу – сокол , потом когда новизна прошла и наступил самый жаркий сезон, меня всё стало раздражать. Ни за что поцапался с начальником штаба, наорал на солдат ни как не понимающих как при-стреляться, использую ориентиры в своём тылу. Не думая о последствиях, пошёл к командиру полка и подал рапорт с просьбой разрешить женится на иностранке.
Командир рапорт прочитал, аккуратно разорвал на четыре части, дал лист чистой бумаги:
- Пиши рапорт на отпуск на три месяца без дороги, у тебя ведь много не использованных отпусков набежало?
- С 1941-го.
- Вернёшься с женой, русской. Да хоть с казашкой или туркменкой, но советской.
Документы пусть выпишут на капитана, звезду вернём и без тебя, заочно.
Полковник - то нормальный мужик, не понял я его сразу.
- Вы уж зла на меня не держите.
- Ладно, я тоже не вовремя воспитывать вас начал.
Он встал, протянул руку. Рукопожатие поставило точку в конфликте. Во всяком случае, для меня.

В строевом отделе шепнули, что ещё старший лейтенант Успенский оформляет отпуск с выездом на Родину. Последнее время мы с Володькой несколько разошлись, ни ка-ких размолвок просто у него своя компания, у меня своя. Пойду-ка, найду его, поедем наверное вместе.
Вечером уже, выбирали чемоданы. Они должны быть вместительными, с надёжными ручками, в общем «Мечта победителя». Бойцы перетащили со склада, все причитающиеся мне продукты, получилась гора, отсылал родне, отсылал, а всё равно набралось много. Что-то отдам японцам, остальное нужно увести. Чемоданы пообещали принести к завтрашнему вечеру. По пять штук на каждого.
Успенский пообещал поговорить с знакомыми моряками, они постоянно во Владик ходят. Можно и на поезде, но морем - интересней.
Мама с сестрой сейчас там живут, отец что-то намекал, что скорее всего скоро изменит место службы, так что, где он сейчас непонятно. Володька из Москвы, но недельку поживёт у нас.
Через неделю взвод мокрых от пота солдат, притащил на пирс гору чемоданов (моих 14 и 12 Володькиных). Большинство из них были сделаны типа «сундук» с двумя ручками. Внутри консервы и водка пересыпанные крупами и сахаром. Командир «сторожевика», согласившийся взять нас до Владивостока, состроил удивлённую мину, но вспомнив, что мы обязались поить его от пирса до пирса, дал команду матросам грузить багаж. Кое как разместились, выпили, чтоб дойти без штормов и цунами и отвалили.
 
Морской болезнью мы не страдали и скоро для экипажа стали своими людьми. Выпивали конечно, но не беспредельно.  Моряки все при деле – вахты. Подружились со всеми, особенно с артиллеристами, у них в основном и пропадали. Боевые посты, дальномеры, таблицы. Всё по другому.
Экипаж боевой. Высаживали десанты, поддерживали огнём, подавляли береговые батареи.
Увязался как-то с командиром на ночную вахту. Жёлтое море, луна. Форштевень режет волны. Вниз, вверх. Кружка крепкого чая. Всё располагает к откровенности. Я рассказал как воевали в ИПТА, он о дальневосточных военно-морских делах. Тоже не мёд.

- Здесь неподалеку, друг мой погиб. Коля Баталин. Два снаряда в рубку и один в машину. Мы даже подойти не смогли. За пять минут корабль на дно ушёл.
Ты во Владике долго будешь?
- Что нужно?
- К вдове сможешь зайти? Я продуктов передам, сын у него остался.
- Продуктов у меня сам видел сколько.
- Извини, Виталя, своими харчами ты можешь, как угодно распоряжаться, а я, как во Владик прихожу, всегда её навещаю, понимаешь?
- Понял, конечно, передам, а чего не сам?
 - Не успею в этот раз, кстати сестра у неё есть, тоже красотка. Казачки кубанские.
 Я адресок черкну?
- Договорились.
- Слушай, как бы мне маме весточку во Владик послать?
- Адрес знаешь?
- Конечно.
- Сделаем, за день до прихода, пойдёт?
- Пойдёт, пойдёт.
Рассказал Успенскому о радиограмме, он тут же помчался к капитан-лейтенанту.
- А в Москву радио можешь дать?
- Не, до Москвы матрос не добежит. Я в свой штаб передаю, а там посыльный по адресу доставляет, если в городе.  Ещё наши жёны  приходят, интересуются, могут передать.

- А ты женат?
- И двое юнг подрастают.
- Здорово, молодец, Порфирий!
  Утром воздушная тревога. Летающая лодка "Каталина" с американскими белыми звёздами.
- Поднять флаги приветствия. Разноцветные флажки побежали к верхушке мачты.
- Радио в штаб. Подвергся воздушной атаке.
 Словно услышав, "Каталина" резко снизившись, на бреющем пошла поперёк нашего курса. Лицо пилота и стрелка за прозрачным блистером, бомбы под крылом рассмотрели метров с двадцати. Воздушная волна от пролетевшего самолёта толкнула в грудь. Рёв двигателей, ударивший по ушам заглушил стрёкот механизмов наводки зенитных орудий развернувшихся за самолётом. Сжатые зубы, горящие глаза из под непривычных на корабле касок - зенитчики выдохнули. Летающая лодка сделав боевой разворот вновь пошла в атаку. Через несколько секунд всё повторилось, только пролетев над мачтами, самолёт пошёл в набор высоты и сбросил две бомбы. Разрывы подняли столбы воды метрах в ста от корабля. На этом всё закончилось.
Командир затейливо выругался:
- Теперь такая музыка каждый день будет. Входим в Корейский проход. Слева Корея с американцами, справа Япония с ними же. До самых Курил тренировать зенитчиков будут.
- Ну и хрен с ними.
- На прошлой неделе разведчик наш сбили, а месяц тому танкер потопили. Случайно.
- Отбой воздушной тревоги!
- Помощник доложить в штаб.
- Пошли, Вить, примем по сто.
Приняли по 165. Просто разлили бутылку на троих. Страшновато без окопа, что и говорить.
- Сейчас опять прилетят.

Но прилетели после обеда, зато сразу шестёрка торпедоносцев полчаса имитировала атаки.
С утра всё повторилось.
В кают кампании нашли несколько книг. Схватил "Три мушкетёра" (читал в классе пятом). Володьке достался "Белеет парус одинокий" В. Катаева.
Порфирий, - подошёл к капитан-лейтенанту, - Давай союзников подраконим.
- Как?
- Организуй чего-нибудь посидеть на палубе с комфортом, мы с Володькой разденемся до трусов и вроде загорать будем.
- Матрасы пойдут?
- Добро!
Через минуту мы, в синих сатиновых трусах по колено лежали на полосатых матрасах, старательно делая вид, что читаем, постепенно приключения французского паренька действительно захватили меня так, что когда торпедоносцы улетели, я не заметил.
- Отбой воздушной тревоги!

Матросы в насквозь мокрых от пота робах обливались из вёдер забортной водой.
- Братцы, плесните на нас, а то чуть не обуглились,- попросил Володька.
Жара такая, казалось, вода начинает испаряться ещё воздухе, через пять секунд от воды на палубе не оставалось следов.
Командир приказал поливать палубу, надстройки из пожарных бранспойдов.
- Ночную вахту со мной отстоять нет желания, - спросил капитан-лейтенант у меня.
- Чего не подежурить? Всё равно в этой жаре спать невозможно.
Тут я немного лукавил, на берегу ещё хуже, тут хоть морской ветерок постоянно продувает. И вообще, мне на корабле нравилось. Совсем другой мир. Другие слова: бак, полубак, фордек, шпигай. Мне выросшему в морском городе Севастополе и пару раз ходившему с батей на торпедном катере, многое было впервой, а для Володьки...
Даже звания моряки называли по другому.
Младший лейтенант у них мамлей, лейтенант лей, далее каплей, кап три, два и кап раз, иногда каперанг (это с большим уважением).
Для передвижения в узких проходах корабля придумана схема. Если нужно пройти от кормы к носу идёшь левым бортом, обратно правым.

- Порфирий,- обратился к командиру корабля,
- Американцы на нас тренируются правильно заходить на цель, а чего бы нам не отработать схему ухода из под атаки?
- Какая тут схема, поворот, прибавить обороты или сбросить.
- Всё дело куда поворачивать и когда, раньше повернёшь и самолёт довернёт, ну позже, ты сам знаешь... Володька с твоим штурманом на бумаге рассчитают куда отворачивать, в зависимости от угла атаки. Я с дальномера буду давать команду на манёвр, ты рулишь и следишь за оборотами, штурман засекает по секундомеру. Мы так уходили от пикировщиков, правда на земле не всегда местность позволяет, а у вас хоть радиусы побольше, зато в любую сторону можно отвернуть.
- Ну давай попробуем, всё равно лучше, чем тупо зенитки крутить.
При очередном налёте, загорал я один. Успенский вместе со штурманом Серёгой, вооружившись логарифмическими линейками и транспортирами, мараковали над расчётами. К вечеру пачку листков, рассматривали вчетвером. На бумаге всё было красиво.
На каждом листке один вариант манёвра. При атаке торпедоносца перпендикулярно курсу. Под углами 90,45 и 30 градусов. При атаке бомбардировщиков с разных курсовых углов.
Хуже дело обстояло при топ-мачтовом варианте атаки (есть, оказывается такой вариант, когда бомбу бросают почти параллельно поверхности моря, она рикошетит и взрывается над кораблём).
А вот когда я поднялся на дальномерный пост, сразу начал сомневаться в успехе.
Пятидесяти метровый сторожевик, это не бронетранспортер, даже с прицепленной к нему пушкой.
- Не получиться, экипаж потренируем. Надоела эта карусель, четыре года, японцы пугали, теперь эти! - на мои сомнения ответил Порфирий.

На ночной, "собачей" вахте рассказывал Порфирию, что творится в Китае.
- Был я раза четыре в городе, -сказал моряк - да разве так поймёшь, что в стране происходит.
- Я тоже не совсем понимаю, мы китайским коммунистам столько трофейного оружия передали, Индию захватить можно, они который год валандаются, правда Чан-Кай-Ши американцы помогают и всё же...
Последнее время появились какие-то эмиссары от Китайской Красной армии с мешками денег. Ходят по воинским частям, забегаловкам, где солдаты выпивают. Предлагают купить оружие, всё равно какое. Полагаю, профукали то, что мы им передали. Недавно такой случай был, возвращались танкисты с полигона. Один заглох. Полетело чего-то у него . Оставили зап.часть и экипаж мол, отремонтируетесь своими силами Тут китаец:
- Продайте танк. Т-34 с 85 миллиметровым орудием.
Командир торговался пока танк на ход ставили.
- Куда танк подогнать?
Отогнали, куда эмиссар показал, вылезли все, кроме механика-водителя, а ночью...
Потом комендатура водила того китайца по танковым частям опознавать экипаж. Мы для китайцев все на одно лицо, как и они для нас, так что чёрта лысого он опознал. Командование фитиль танкистам, того экипажа, конечно вставило, но без огласки.
Да, вот возможно важный для нас момент. Три месяца обучали мы корейских артиллеристов по танкам стрелять и у лётчиков корейские команды были и у танкистов.
- Думаешь и там начнётся?
- Не знаю, но я себя по настоящему нужным, только на фронте чувствовал, а сейчас всё время жду чего-то, сам не знаю чего. Может в отпуске жизнь изменится.
Я, ведь. женится еду.
- Вахтенный, два чая по морскому и сухарей.
- Есть.
- Теперь по подробней, что так приспичило.
- Закрутил я там, с японкой.
- Узнали?
- Сам рапорт написал.
- Ну ты даёшь! О чём же ты в рапорте (по морскому, ударение сделал на втором слоге) написал?
- Не понял ты, я разрешение на брак просил.
- Якорь мне в задницу! Чем же она тебя так зацепила?

- Трудно словами, ножки маленькие с ладошку, в белых носках. Заходит в комнату, на колени, поклон. Выходит опять поклон. Каждый день перед домом цветы по новому пересаживает, чтоб мужчинам приятно домой возвращаться и вообще...
- Ну и куда ты её привёз бы в Союз. На квартиру с земляным полом, в её белых носках. По утрам на коленках из печки золу выгребать, а вместо цветов огородом с картошкой заниматься?
- Да прав, ты конечно, накатило. Обрыдло всё. Ещё жара эта. Сейчас хоть дышать можно.
Матрос принёс чай и сухари.
От первого глотка, глаза на лоб полезли, чай был со спиртом.
- Ооо.
- По морскому, зимой самое то!
- Так вроде не зима.
- Нормально. Температуру выровняем. Сорок снаружи, сорок внутри - значит ноль.
- Ты мне лучше, Прош скажи почему к килевой качке, бортовая добавилась.
- Корейским проходом идём, суша с двух сторон.
- Порфирий откуда ты, родом?
- Ростов на Дону, слыхал?

- Да я его два раза брал, по большому счёту в ваших краях воевать научился.
- Земляк! Расскажи. Я как в 40-м в училище поступил, не разу дома не был.
- Зимой 41-го немцы внезапно поменяли направление главного удара на юге и заняли Ростов, но через неделю мы их выбили. Авиация не летала из-за погоды, у артиллерии было по 5-ть снарядов на ствол, так что город уцелел, а вот зимой 43-го ему досталось. Я с тремя орудиями заходил через вокзал. Город горел. Всё в дыму. Ни черта не видно. Вдруг из дыма рычание танка. Сорокапятку на середину улицы. Выстрел!
- Пушку назад и на тротуар. Бегом!
Танк замолчал, а через минуту из дыма три танкиста, тащат четвёртого, контуженного. Свои. Заблудились в дыму.
Хотели навешать мне, да бойцы не дали.
Все живы, техника не сильно повреждена, какого хрена?!
До вечера вместе с пехотой шесть атак отбили. Посты расставлял уже в темноте.
Вокруг завод какой-то разбитый, запросто просочится могут. Решил ещё раз обойти посты, может добавить придётся. Подхожу к углу пакгауза, слышу возится кто-то в темноте.

- Пароль!
Не отвечают, а возня продолжается.
-Эй, кто там? Стрелять буду! Их верде шиссен!
Ответа нет.
Осторожно высовываюсь. Бац! Удар в лоб. Автомат отлетел, сижу на земле, трясу башкой. Подобрал ППШ. Дал пару очередей за угол, крест на крест. Вроде успокоились.
Шаг за угол - удар в лоб. Сижу, гранату отстёгиваю. Швырнул за угол. Вздох тяжёлый и тишина. Подобрал автомат и к своим на полусогнутых.
- Ну его к чёрту, завтра разберёмся.
Утром нашли убитую корову и электрический провод висевший наискосок за углом здания. Корове сильно обрадовались. Тылы давно отстали, Три дня на одних сухарях сидели. Немцы неделю к железной дороге пробивались, так что говядину по ночам варили, жарили. Наконец наши ударили ещё с двух сторон и Ростов очистили, уже навсегда. Подвалы гестапо, завалены были трупами. Крови по щиколотку.
- Твои-то, Прош уцелели?
- Обошлось.

Отхлебнули специального чая, захрустели сухарями. Снаружи рассветало. Самое прохладное время суток.
- Пошли на воздух, покурим.
Испарину вместе с папиросным дымом унёс морской ветерок.
- Знаешь, Вить, у тебя интересные рассказы получаются. Сыну правду о войне расскажешь.
- Что рассказывать? Как по белорусским болотам шесть часов шли по немецким трупам. Там наши соколы расхреначили отступающую группировку.
Не знаю сколько в болотах утопло, но мы ехали сплошь по телам. Перед нами танки прошли, представляешь, что после них осталось. Каждые десять, пятнадцать минут бойцы прыгали в болото по пояс откапывать пушки  от частей тел и человеческих внутренностей.
Невоевавшие, из пополнения, блевали беспрерывно, да и бывалые про еду не заикались. Зато от живности болотной вода кипела.
- Про это рассказывать? Или как в 41-м, после удачной дуэли с тремя танками (обездвижили и сожгли), выбили у гренадеров  пулемёты и в каком-то боевом азарте вместе с пехотой кинулись в рукопашную, отбивать бывшие свои окопы. Добежал, спрыгнул, до дна долететь не успел, схлопотал прикладом в лоб, если б тому немцу кто-то пулю в спину не всадил, не шли бы мы с тобой по тёплому морю.
 Навалился он на меня, у меня башка гудит, в руке нож, тыкаю его (я не понял, что на мне труп), а проткнуть не могу и силёнок не хватает. Хорошо заметил меня батареец, стащил немца. Поднялся по стеночке на колени и уже с замахом ударил немца ножом. Раз, другой. Даже шинель не пробил. Сижу и тычу, и каждый удар слабее предыдущего. Мужик-батареец:
- Уймись пацан, пошли к орудию.
Обхватил за плечи, повёл. Ещё с полчаса сидел на станине, сообразить не мог, где я и что делать.
К 1942-му подобрали варианты одежды и вооружения для траншейных схваток.
Шинель, винтовка,  не подходят. Не развернешься.
Автомат, ватник, пистолет, сапёрная лопатка, гранаты РГД.
- Чего это он тебя пацаном назвал?
- Так мне 16 лет было и войну рядовым начинал.
- Понятно. Вахту сдадим и до налёта - спать. Заснёшь без снотворного?- он постучал ногтём по кружке.
- Со сном полный порядок. Главное чтоб разбудили.
- Не волнуйся, разбудим.

 И точно. Звонок тревоги и голос по громкой связи «Воздушная тревога» вытряхнул нас с Володькой с мокрых от пота коек и разогнал в разные стороны.
 Мне на дальномерный пост, ему в рубку.
Шестёрка «Бостонов» заходила с кормы.
На первом заходе пытался определить момент сброса бомб. Хлопал по спине дальномерщика, он засекал удаление. Передали данные в рубку.
- Добро, команде приготовится к энергичному маневру, - проскрежетала громкая связь.
- Держитесь за леера, товарищ капитан, - перевёл дальномерщик.
Секунд за пять до вероятного сброса, махнул рукой и двумя руками вцепился в железные трубы ограждения. Стальная пятидесятиметровая махина почти легла на левый борт, выполняя левый разворот. Я же отслеживал полёт не сброшенных бомб и считал секунды. Сторожевик выровнялся, затем наклонился в право, возвращаясь на прежний курс. Корабль немного поболтало, когда он вернулся к обычной качке я, уже был в рубке.
- Что скажешь?
- От первой пары ушли точно, вторая могла достать, третья накрыла бы точно, только они не стали доворачивать, видно строй сохраняли. Можно попробовать чуть раньше манёвр начинать, только третья двойка всё равно достанет.
- Мы то сейчас не стреляем, а когда зенитный огонь будет, думаешь они так же нагло летать будут, сколько их долетит до точки сброса?! Нет это мы здорово попробовали.
Этих,- он ткнул пальцем вверх,- злить не будем, дождёмся следующей группы, попробуем от двух заходов уйти.
При налёте следующеё группы , три раза выполнили змейку, хотя по мне, на втором нас должны были накрыть, а на третьем вираже вообще потеряли скорость, и вся шес-тёрка могла отбомбиться, но моряки были рады, и предложили немного отметить.
- Мы у своих летунов узнаем точно, сколько секунд до разрыва, и с какого удаления они бросают, сколько у них на вираж секунд уходит, всё рассчитаем и в «Военно– морской вестник» статью пошлём. Так что пьём отдельно «За идею».
- Виталя, за тебя!
- И за математику с геометрией,
- Володя и Серёга, за Вас!
- Тогда и исполнителя.
- За командира!
Закусили. закурили. Успенский спросил:
- Порфирий, а почему командир, а не капитан?
- Капитаны у гражданских, а у нас только путаница начнётся. На сторожевике я один капитан-лейтенант, а на крейсере, представляешь сколько разных капитанов, так что командир корабля - самое то.
Так мы и шли, иногда удивляя недружественных лётчиков неожиданными манёврами или голыми телами на матрасах. Иногда американцы показывали как они к этому относятся , сбрасывая мелкие бомбы на безопасном удалении.
 Миновали Японское море, тут изнуряющей жары уже не было, команда повеселела.
Приблизились к Курильской гряде. Порфирий потребовал мамин адрес, для радиограммы и вообще... Завтра Владивосток! Конец походу.

 В каюту зашёл Порфирий.
- Коробку для Шуры Баталиной собрали, держи адрес. Завтра матросы вас выгрузят, а дальше сами. Мы заправляемся, принимаем груз и на Курилы. Встретимся дней через десять.
- Ну, где меня найти ты знаешь.
- Да, орлы, вам же таможню нужно пройти, а добра у вас...
- Придумаем чего-нибудь.
Утром, выбросив за борт старые покрышки на верёвках - кранцы, швартовались к Владивостокскому причалу (стенке). Отца разглядел издалека. В парадном мундире с орденами в фуражке с малиновым (пехотным) околышком, он был чужим среди портовой суеты погрузчиков и синих матросских роб. Фигура стала ещё круглее. А ведь он болеет чем- то, вдруг дошло до меня. Зная его воздержанность в еде, я не верил, что такой живот можно просто наесть, тем более в стране, где продукты были самой большой ценностью.
- Порфирий, пойдём познакомлю.
Первым сбежал по трапу, обнялся с отцом.
- Пап познакомься.
Порфирий и Успенский отдали честь и по очереди представились.
Козырнув, отец огорошил всех,
- Военный комиссар Особого Дальневосточного округа. Фамилию знаете, а величать меня Тимофеем Николаевичём. Стол накрыт, только Вас ждём.

Порфирий извинился, объяснил ситуацию, после приглашения заходить в гости, отбыл по своим флотским делам.
Матросы, таскали и таскали наши чемоданы.
- Так...- сказал батя
 - Моряк, - подозвал боцмана, - охрану обеспечить на полчаса. Сдать груз дежурному офицеру комендатуры.
- Есть.
- А вы, - это он нам с Володькой, - возьмите по небольшому чемодану и в Эмку, кивнув на чёрную легковую машину.
- К погранцам поедем.
Выбрали по чемодану средних размеров, прихватили коробку продуктов от моряков, разместились кое- как на заднем сидении.
Пограничный и таможенный контроль прошли как из пушки. Отец позвонил в комендатуру, распорядился на счёт багажа.
Родители с сестрой жили в центре в двухэтажном доме с небольшими балконами.
Квартира пятикомнатная. Нам выделили комнату с балконом.
 - Для курящих, - сказала мама.
 
Мама совершенно не изменилась, а вот сестра меня сильно удивила.
Нет, в женщину она не превратилась, но это была совершенно другая девушка.
Во первых ростом догнала меня и как-то округлилась, что ли. Как мужики говорят: "Всё при ней". Мне даже как-то неудобно было её рассматривать. Так, бросал взгляды исподтишка. Володька, вообще, как язык проглотил: "Да, нет, не знаю, так точно".
Ну мама, его быстро охмурила.
"Володенька, попробуйте это, Володенька я Вам этого кусочек положу" Успенский размяк и говорить как нормальный человек стал, хотя на отца время от времени косился.
Батя, узнав, что он из Москвы, предложил завтра же связать с домом по телефону.
- У родителей телефон на квартире? - удивился я.
- С 20-го года.
- А кто родители, где работают? - начала копать мама.
- В Кремле.

Вот так поворот! Три года в одном полку, а узнаю только сейчас, правда в Кремле и дворники работают и уборщицы. Не говорил никогда, может гордится нечем, хотя по разному бывает.
- Римм как учёба, замуж не собираешься?
-Учёба хорошо, третий курс закончила на четыре и пять, а про замужество, ты меня каждый раз при встрече спрашивать будешь?
- Собирается, - выложила все секреты мама.
- В институте познакомилась, старшекурсник, в этом году закончил, в депо железнодорожном инженером работает. В субботу после работы знакомится с тобой придёт.
Вот Римма закончит образование и свадьбу сыграем.
- Ну и молодец Римка, поздравлять пока рановато?
- Погодь пока с поздравлениями, - отец налил коньяка из графинчика.
Больше года впереди, Володя налей дамам портвейна.

- Всё равно, молодец, во всём меня обогнала. Жених, институт. Мне вот школу нужно закончить.
- Закончишь, здесь, я договорился. Ты хоть чего знаешь из школьной программы?
- Математику запросто, пишу без ошибок, курсы у нас в полку были. Физика, так- сяк, а с химией - труба.
- Какая труба?
- Пустая, пап.
- Ладно, думаю закроем вопрос.
- Пап, а Володе, можешь помочь? Он у нас на курсах самый лучший!
- Двоим ещё проще.
- Вот здорово, наливай за образование!

 Тут приехал грузовик с нашим багажом и бойцы комендантского взвода стали заносить чемоданы двух цветов ( специально заказывали разные ,чтоб не перепутать).  Батя накинул китель, принял доклад дежурного офицера. Пока отец отвлёкся, я быстро налил стакан коньяка, и незаметно вынес в коридор, перехватил офицера и сунул ему стакан:
- Выпей за приезд.
Старлей манерничать не стал, двумя глотками опорожнил посуду, вытащил пачку папирос, протянул мне, вышли в подъезд, закурили.
- Откуда?
- Из Китая.
- Как там?
- Жарко, мать его ети.
- Ладно, пойду я, спасибо.
- Тебе спасибо.

Вернувшись в квартиру приступил к самой приятной части - раздаче китайских подарков. Из кармана кителя достал листок с описью, что в каком чемодане лежит.
Отцу шикарный кожаный бумажник и домашнее кимоно - халат. Хорошая такая одёжка без пуговиц.
- Летом дома вместо пижамы носить будешь.
Маме и Римме по цветастому кимоно и по два отреза шёлка. По зонтику от солнца и вееру. Всё очень яркое, красивое, ручной работы. Приделу восторга не было. Женщины побежали в комнату с большим зеркалом.
Отец разрешил:
- Курите.
- Пап, как ты оказался в военкомах?
- Сейчас это максимально полезное, что я могу сделать. Грядёт большое сокращение армии и сроков службы. Необходимо наладить допризывное обучение молодёжи.
- Как до войны, ОСОАВИАХИМ?
- Гораздо шире. С одной стороны трудоустраиваем уволенных офицеров, в каждой школе будет офицер-инструктор, с другой - ученики старших классов получат первоначальную военную подготовку ещё в школе, плюс спецкурсы по сложным техническим специальностям.
- Понимаете, почему с аттестатами могу помочь?
- Виталий, - донеслось из соседней комнаты, - нужна твоя помощь.

- Как пояс завязывать, знаешь? Покажи.
Сперва я подпоясал маму, потом Римму.
- Зачем мне эта подушка? - поинтересовалась сестра.
- Пока у японки нет детей она носит на спине подушку.
Мама, как всегда, зрила в корень.
- А кто завязывать пояса тебя научил, сынок?
Кимоно выбирала Тиё, она же показала как правильно завязывать пояс.
- Мама давай попозже поговорим.
- Значит есть о чём говорить?
- Витька,- влезла сестра, давай рассказывай!
- Я на три месяца приехал, а Вы хотите за час всё выведать, дайте с духом собраться.
- Ой, сынок, не пугай меня.
- Рано пугаться, лучше покажитесь мужчинам.

Увидев жену и дочь в японских кимоно с яркими зонтиками, как бы продолжающих яркие халаты, отец не выдержал и пару раз ухнул как филин.
- Хорошо, что так по улице нельзя ходить, отстреливаться пришлось бы от ухажёров!
- Пап, в 1945 я с парнем столкнулся из СМЕРШ, он передал, чтоб я тебе в ноги поклонился. Как ты с ними пересёкся?
- Прислали от них группу, подготовить снайперов, нашлась там пара талантливых пистолетчиков, показали что они умеют, специфику объяснили, помороковали вместе,
кое что добавили, систематизировали, а в общем сейчас это всё неактуально.
- Арина, убирайте всё это, мальчики наелись.
Мама поняла, будет мужской разговор.
Володька не сориентировался
- Я помогу.
- Сидите, Володя, можно курить.

Отец подошёл к балкону, отдёрнул занавеску,
- В армии вам ребята, ничего не светит, быть пятнадцатилетним капитаном, скучно и обидно. Быстро японская компания закончилась, не успел ты, Виталий в старшие офицеры выйти, а теперь не дадут.
- А как же боевой опыт?
- Кому он сейчас нужен? Войны не будет ещё лет сорок-пятьдесят. Вы видите как изменилась армия за десять лет, а за сорок?
- Что ж нам делать?
- Пока служить, Вам и на гражданке пока делать не чего. Возможно, скоро разрешат высшее образование заочно получать.
- Это как?
- Служить и самостоятельно учится. Раз или два в году ездить в институт, сессию сдавать.
- О, ни службы ни учёбы. Толку не будет, а чтоб за казённый счёт два раза в большой город съездить все захотят учится.
- Учится всё равно нужно, пока семья в ногах не путается необходимо подготовиться к новым боям, теперь на гражданке. Жилья у Вас своего нет, денег нет, Вас небось на облигации на ползарплаты подписали?
- 75%.
- Жёстко.
- Там хватает, а после реформы, мы ещё две недели с китайцами старыми расплачивались.
- Вот я и говорю, денег нет! На облигации дом не купишь, профессии нет, то есть на гражданке начинать придётся с нуля. У меня хоть пенсия приличная будет, да и лампасы надеюсь выслужить, а вам не просто придётся.
- Батя, две войны прошли, что ж мы дома пропадём? Силы есть, мозги работают.
Пока на сторожевике шли зенитный манёвр рассчитали и применили.
- На счёт манёвра, не хотелось Вас расстраивать, но на Чёрноморском и Балтийских флотах ещё в 41-м эти манёвры применяли. Это здесь, на Востоке реально флот не бомбили, но то, что местные офицеры не переняли боевой опыт - это безобразие. На днях встречаюсь с комфлота, обязательно подниму эту тему.
Опять я поумничал и получил щелчок по носу, а вообще всё о чём сказал отец стоит обдумать.

- Володя, дайте мне московские телефоны, я сейчас разговор закажу, может и сегодня связаться получится.
Взяв номера, отец вышел.
- Виталь, может я погулять пойду, город посмотрю.
- Я тоже его не видел.
- Неудобно, Вам по семейному поговорить нужно, а тут я сижу.
- Поговорить нужно, не хотел я сразу, но чувствую потянуть не выйдет.
- А давай я коробку вдове отнесу, заодно разведаю на счёт сестры.
- Давай! Если понравится, договорись что завтра вдвоём в гости придём или в ресторан пригласи, ну определишься по ходу.   
- Римма, сестрёнка, зайди.
Римм, глянь на адрес, улица Заречная, знаешь где это?
- Минут двадцать пешком. Показать?
- Володе расскажи.
- Вы мне только направление покажите, а там разберусь.
- Пойдёмте на балкон.
Вернулся отец
- На вечер ничего не планируете, будем Вас друзьям показывать.
Москва будет завтра с 7-ми до 8-ми.
Пойдёт?
- Конечно!
Тимофей Николаевич, я ещё совсем молодой человек, а Вы меня на "Вы"!
- Володя, Вы прежде всего офицер! Что бы в жизни не случилось, не забывайте сами и не давайте забыть другим.
- Я понял, Тимофей Николаевич.

Раз вечер у нас занят, может я сейчас посылку отнесу?
- Конечно. Делайте всё как считаете нужным.
Только Успенский ушёл, как на меня пошла атака не хуже танковой.
Мама: - Виталий, давай рассказывай!
- Можно, я сперва с отцом пять минут поговорю? Мам, вот опись, что в каком чемодане, там найдётся, кое что на стол поставить.
- Да у нас всё есть, после денежной реформы купить еды не проблема. Деньги наконец-то вес приобрели, а то на твой усиленный офицерский месячный аттестат могла 3-4 булки хлеба купить.
- Хорош, воина расстраивать, идите в чемоданах разбирайтесь, позову когда закончим.
- Ну, что за тайны Мадридского двора?
- Да какие тайны!

 И я рассказал отцу всё, и про должность, и про суд чести и про японку и цель отпуска. Неожиданно отец развеселился, видно худшего ожидал.
- Нормально сынок! Японцам отомстил по полной. Зашёлся своим знаменитым заливистым смехом. С судом ерунда, всё равно с армией прощаться придётся. Служи в удовольствие, придумай интересное занятие и им занимайся, например спорт, сейчас этому много внимания будут уделять. Стреляешь хорошо, в призы попадать будешь. Полку уважение и тебе разнообразие.
 А невесту, мы тебе найдём, сейчас Арина, как узнает, на полдня телефон займёт, но вечером уже с кандидаткой познакомит.
Бабам такие хлопоты - мёда не надо!
Главное подойти к этому делу как к любому другому. 
Цель ясна. Определить требования. График по ходу дел определиться.
- Чего ты так развеселился?
- Чего ж мне плакать! Сын живой, жениться собирается, дочь почти пристроена, служу в месте, которое сам выбрал,  должность занимаю уважаемую.
- Кстати, почему военком?
- Военный комиссар - проводник военной политики государства в этом государстве.
- А на счёт требований к невесте - это серьёзно.
- Не книжку в библиотеке взять. Назад не сдашь. Подругу - соратника на всю жизнь выбирать будешь. Мать твоих детей. Мне наследник - продолжатель фамилии нужен. Мужик! Пока ты служишь - любая сойдёт, а вот турнут из армии, нужна, та, что не скиснет, неизбалованная, но желательно с образованием.
Да, не журись, баб сейчас полно, лопатой не отогнешь!

Ариша, давай сюда, по твоей части вопрос нужно решить.
Дальше всё по отцовскому плану. Ахи, охи, блокнот, телефон, заходы издалека: описание сына-героя. Теперь веселились мы с отцом вместе.
Я рассказывал про Китай, отец про свой округ. Потом вспомнили последнюю войну. Отец рассказывал, как измученная жарой, жаждой пехота поднималась по козьим тропам и брала неприступные бастионы. А спустившись на равнину отбивали ночные атаки смертников. В общем всё было серьёзно, совсем не так как у нас.
Воевал отец видно, хорошо. За месяц боевых действий получил два ордена «Красного знамени». Сейчас толку, правда, от орденов нет. С нового 1948, доплачивать за ордена перестали. Вот диалектика жизни, когда деньги приобрели вес их стало меньше.

Оторвавшись от телефона, мама послала сестру на рынок, подкупить продуктов для  вечернего сабантуя.
- Не возражаете, если я с Риммой прогуляюсь. Город посмотрю, ну и вообще...
- Конечно сходи, проветрись.
Владик мне понравился, напоминал довоенный Севастополь. Под болтовню с сестричкой час потраченный на покупки пролетел стремительно.
Дома нахожу двух женщин - соседок вместе с мамой превращающих продукты в еду и Успенского с блаженным видом поглощавшего сырники.

- Чего это наши повара не делают сырники? Творог же у нас есть?
- Если нет - купим.
- Где отец?
- Пошёл на службу, вернётся к шести.
- Вечером будем невест выбирать. Готов?
- Мне кажется, я уже выбрал.
- ?
- Вдова, младше тебя, а сестра у неё! Зубной врач. Красивая!
- Так на кого глаз положил, на врача или вдову?
- Обе хорошенькие, но Машенька - врач, самое то.
Ещё мама присутствует и пацанёнок. Сестра - Шурочка секретарём у начальника порта работает. Живут не богато. Морскому подарку очень обрадовались. Меня угостить пытались.
- Ещё пойдёшь?
- И тебя возьму.
- Мы тут в такой переплёт попали!
- Мать пол дня обзванивала невест, сестра на студенческую вечеринку пригласила, вместе с тобой конечно. Так что, торопится не стоит. Мы, в этом деле, как новобранцы под обстрелом. Что делать, куда бежать? Отстреливаться или прятаться.
Тут нас женщины в оборот взяли, столы, стулья от соседей носить. Римма поинтересовалась:
- У Вас переодеться есть во что?
- А что нужно?

- Нужно форму почистить, погладить. Кителя пока снимайте.
Пока сестра занималась кителями, начистили до зеркального блеска обувь.
Потом сидели в светло голубых майках и синих трусах ниже колена, листали книги из отцовской библиотеки, ждали пока Римма предавала первозданный вид нашей парадной форме.
Оказывается у "Трёх мушкетёров" есть продолжение, ещё две толстые книги. Завтра начну читать.
Когда  сестричка вернула одежду, удивлению не было придела. Не то, чтоб парадку мы носили часто, ну раз шесть в год одевали, на сторожевике месяц в ней шли, теперь же английская шерсть (подарок королевы) выглядела натурально как новая.
- Что ж ты с ней сделала? - спросил сестру.
- Женишься, я твою жену научу, как с формой обращаться. А вообще ребята, Вам нужно гражданские костюмы пошить. У отца есть хороший портной. Теперь офицерам разрешено вне службы в гражданском ходить.

- Если б знали в Китае нашили бы, там дёшево и быстро.
- А что за консервы коричневые ты привёз. С иероглифами.
- Кофе растворимый. Две ложки заливаешь кипятком, размешиваешь и пьёшь. Согрей воды я вам сделаю.
Через 15-ть минут усадил всех тёток пить кофе. Опасливо прихлёбывая женщины косились друг на друга не зная хвалить или нет.
- Можно сахара добавить, а я с молоком люблю.
- Как с молоком?.
 Сначала сгущёнки потом кипяток, размешать и добавить молока, кто как любит, кто на палец, кто на два, да хоть пол кружки.
Мама принесла молока, добавили.
- Вот так вкуснее, а вообще привыкнуть нужно.
- А ещё такой напиток  есть- какао, ещё вкуснее.
- Надо же, - одна из соседок подвела итог, - чего только люди не придумают.
Не успели кружки помыть пришёл отец.
- Завтра к девяти в военкомат, на учет встать.
- Есть, встать на учёт.
Отец конечно мог поставить печать и без меня, но видно решил сына живьём показать.
- Володя. Через неделю военно-транспортный в Монино полетит, хотите договорюсь?
- Тимофей Николаевич, товарищ полковник, не знаю как Вас благодарить!
- Вот и замечательно, а после завтра экзамены за 11-тый класс сдадите.
Сегодня, кстати, начальник всего образования с женой придет.
- Ну батя, ты темп задаёшь!
 - Сперва дела, потом женитьба. Сегодня кое- кто дочек приведёт, присмотрись.
Невесты завидные, но помни, что тебе подруга нужна, а не её родители.
- А Вам, Володя, тоже нужно жениться?
- Как нужно? Нет, я даже не думал.
- Думать всегда нужно, а то получится, как у Виталия.
- Я тебе попозже расскажу, - повел я слегка ошарашенного сослуживца на балкон, покурить.

 А дальше закрутилось.
- Знакомьтесь. Это мой сын Виталий, а это его боевой товарищ Владимир…. 
 Утром с трудом разлепив глаза, обнаружил себя на диване, а Володьку спящем на полу. На перине, простынях под одеялом. В голове крепко гудело, во рту, не дай бог.
Потихоньку пошлёпал в туалет, иногда кидало в сторону от директрисы.
- Ого, отметили встречу!
 А главное помнил примерно первый час сабантуя, не уж-то опозорился.
 Вот так сын у военкома!
 А в гостях было всё городское и краевое начальство.
 Первый, начальник НКВД, начальник гарнизона, моряк - начальник базы, главный по образованию, даже директор театра, ещё какие-то военные, с женами и дурочками молодыми. Никто не понравился - точно помню. Чего-то про Китай плёл, вроде смеялись.

Мама ждала у двери в комнату с двумя здоровенными кружками.
- Вот, выпейте и ещё поспите, я разбужу, когда надо.
- Что это?
- Рассол. Полегчает.
- Мам, как мы вчера, припозорились?
- Да нет, всё нормально, ложись, потом посмеёмся.
Выпили солёненького и опять провалились в сон без сновидений.
После подъёма, умывшись, побрившись, за крепким чаем, слушали маму с Риммой. Как я смешно рассказывал о китайцах и  Китае, как начобраз полчаса готовил на бумаж-ках какие-то задачи, а мы только взглянув выдали ответы, чем привели в восторг всю мужскую часть и большую часть женской компании, как начальник НКВД, расспрашивал Успенского о родителях и как он срочно, махнув «на коня», стакан коньяка, схватив жену срочно исчез.
- Ну задачки такого типа, нам положено под огнём в уме решать, а вот чего  Володя нквдешнику про родителей рассказал?

- Да что я ему мог сказать, если я сам ни про мать, ни про отца ничего не знаю.
- Как это Володенька?
- Отца фамилию, имя, отчество знаю, ну что в НКВД работает знаю, а мама вроде в Кремле, по командировкам часто ездит. Разошлись они перед войной. Вот фото довоенные.
- Какой красивый мужчина, - выдала сестра.
- И матушка у Вас очень красивая, - это уже мама.
Взглянув на фото, я чуть со стула не упал. У мужчины в форме в петлице были не ромбы или «шпалы» а одна большая звезда.
- Так кто он у тебя по званию?
- Не удивляйтесь, не знаю. В раннем детстве отучили вопросы про работу задавать.
 Мам, у НКВД большая звезда, это кто?
- По моему комиссар госбезопасности.
- В НКВД звания на три ступени выше армейских! Генерал-полковник, как минимум, генерал-лейтенант и это до войны!
- Да нет, вряд ли. Жили как все, правда меня с восьмого класса в артиллерийскую школу отдали. На полный пансион, а мундиров с разными погонами у отца целый шкаф был. И морская и пограничная, даже лётная была. Квартира однокомнатная, в самом центре на Рождественском бульваре.
На улице, среди пацанов, закон был такой: "Отцы сами по себе, мы сами", если кому-нибудь захотелось похвастаться родителями, клюв ему мгновенно начистили бы.
Прежде всего ценилась дружба, взаимовыручка, преданность своему кварталу, району, городу. Играли в цок, бабки, пристенок, футбол, казаки-разбойники. Через чердак залазили в театр, наряжались в мушкетёров, фехтовали на бутафорских шпагах.
- А мы в Севастополе лазили в заколоченный собор, старинные книги листали, читать не получалось, а вот картинки были интересные, а ещё по старым склепам на клад-бище шастали, то кортик, найдём, то шпагу старинную, кресты царские, треуголки.

- Виталий, тебе пора, Римма проводит, ей по дороге в институт.
- Не скучайте, я постараюсь быстро.
Солнышко светило, ветер с бухты Золотой рог обдувал прохладой. Жизнь была прекрасна.
Дежурный офицер проводил в отцовский кабинет.
- Садись, закуривай, - отец показал на пепельницу.
- Ну и дружка ты, прихватил с собой.
Терещук (нквдешник) осторожненько в Москву своим позвонил. Поинтересовался Успенскими. Михаил Леоньтич, начальник спецотдела, главного управления. Его непосредственных начальников периодически расстреливают, а он всё отделом руководит.
- Интересно?
- М...
- А вот с мамой ещё интереснее, - он достал из ящика бумажку
-Успенская- Лурье Сюзан, Леопольдина, Мари, Ундин - это имя, отчество. Гражданка Франции и Бельгии, с 1925-го года гражданка СССР, но от предыдущих гражданств не отказалась, понимаешь что это значит?

- Что?
- Без разрешения высших руководителей страны, чужое гражданства не оставят.
Вот она Володьке и не пишет по полгода. Её в стране нет. Ну дело это не наше, разговоры на эту тему запрещаю. Чего ты от девок вчера шарахался?
- Опыта нет, о чём говорить с ними, не знаю.
- С японкой без слов разобрался, а впрочем пустые девицы, рано дочками начальников почувствовали. Спесь и жеманство!
В дверь постучали, вошедший майор вернул мои документы со всеми нужными отметками.
- Товарищ полковник, разрешите зафиксировать прибытие в отпуск товарища капитана.
- Не больше трёх печатей, утро на дворе и смотрите у меня, знаешь не люблю!
- Лично прослежу, пройдем Виталий Тимофеевич.

В коридоре майор протянул руку: - Анатолий Иванович.
- Что за печати, Анатолий, тот махнул рукой, мол давай без отчества.
В одном из кабинетов шестеро офицеров, пару бутылок коньяка и лёгкая закуска.
- Первая печать "За знакомство".
Пожали руки, представились, сдвинули стаканы.
- Вторая, - "За содружество родов войск".
Выпили за сотрудничество. Офицеры и правда были с разными погонами.
Майор-артиллерист щёлкнул ногтём по чёрному ромбу на моём рукаве: - Давно в "Прощай родина"?
- С первых дней.
Танкист спросил:
- На каком фронте геройствовал?
Ответил артиллерист:
- Истребительно-противотанковую по всем фронтам бросали, где вражьи танки - их туда, на встречу.
- Тогда давай третью, помянём боевых друзей.
Выпили не чокаясь, закурили.
- Товарищи офицеры, по рабочим местам, - майор Анатолий поставил точку.
- Извини, Витя пора служить.
- Спасибо, за встречу.
- Увидимся.

                Дед. Владивосток 1948г.
Ни когда не думал, что буду получать такое удовольствие просто от вида своего старшего сына. Ладный  паренёк вышел. Широкоплечий крепкий, одни мускулы, да и не дурак, а что совсем не маловажно - удачливый. Всё тело пулями, осколками попорчено, а серьезных увечий избежал. Две войны на самом передке, не шутка. К чтению потянулся.
Смотрю, всё свободное время книжку не выпускает. Есть надежда, учится будет, гражданское образование получит. Пить, правда не умеет, ну это не плохо. Сколько умных и талантливых весь мир на стакан променяли! Рассказчик хороший, значит умеет мысли складно выразить.
До войны свою любовь, я как бы приглушал, с близкими бывал излишне строг, Не хотел, чтоб ко мне сильно привязались, мало ли что со мной могло случится. А вот когда погиб младший сын, понял, если я не буду любить своих детей и жену, больше их любить некому. Семья это и есть мир. Страну мы защитили, теперь можно сосредоточится на семье.

В военкомат я позвал Виталия, не только, чтоб показать его своим офицерам, но и вооружить. Понятно, что частенько он будет шастать по ночам, а бандитов и жуликов разных мастей в городе хватало.
- Что возьмёшь, мой ТК или Вальтер  № 9
- Тульский Коровина именной. Ситуации всякие бывают. Не возьму, давай немца.
6,35мм, шесть патронов. Слабоват.
- Здесь не фронт, передёрнешь и этого скорее всего хватит. А если не остановит, нейтрализуй руку, оружия у народа полно. Стрельнёшь в ногу, а он потом тебе в спину из ТТ или Вальтера. Ну и со спиртным аккуратнее.
- Всё будет хорошо.

В смелости и ловкости сына, я не сомневался, однако водка никого умнее не делала и этот факт тревожил больше всего. Вообще пить за годы войны стали больше, хотя после Гражданской тоже был такой период. Это понятно, люди хотят заглушить боль от потерь близких. После Гражданской партия плотно занялась развитием массового спорта среди молодёжи. А за молодёжью постепенно потянулись граждане среднего возраста и как-то незаметно напиваться стало дурным тоном, хотя выпивали по праздниками и поводам все, даже в мусульманских республиках.
- Ещё, вот адрес, вот деньги, не кривись, это подарок, сейчас сходишь в ателье, за-кажешь два костюма. Вот записка в "Военторг", там тоже помогут. Обувь, галстуки, ну и мелочёвку.
-Так я пошёл?
- Давай , до вечера.
   
                Отец. Виталий Тимофеевич 1948г
 Вернувшись домой, нашёл печального Успенского. До Москвы он дозвонился, но дома, кроме младшей сестры его никто не ждал. Мать находилась в командировке, а отец как-то странно сказал, что если ему больше некуда ехать, то пусть приезжает, правда вторая жена -Груня, видимо вырвав трубку у Успенского - старшего горячо стала убеждать непременно приезжать.
- Понимаешь, меня не домой зовут приехать, а в гости.
- Ну вот съездишь и разберешься.
- Может со мной,  в столицу, а?
- Хорошо бы, но в твоей семье, кроме тебя никто не разберётся, одевайся пойдём костюмы заказывать.
Мама непременно решила идти с нами.
- Вы без меня не найдёте, материал хороший не выберете, и вообще. Обманут, вокруг пальца обведут. Не злитесь, мальчики, позвольте маме немного о Вас позаботится.
Разрешите старой глупой маме пройтись по городу "под ручку" с двумя офицерами - красавцами.
Чего тут скажешь, только уверять, что не старая и не глупая.

- Мужчины считают всех женщин глупыми и недалёкими, а это не совсем так.
Просто мы видим мир по другому и детали в любом деле  важны как и весь замысел.
- Мудрёно.
- Женишься, может быть поймёшь.
- И что тогда будет?
- Будешь счастлив.
Не торопясь шли по летнему городу. Мне кажется, что мою маму знала большая часть женского населения. Постоянно мы здоровались с какими-то людьми.
- Мам, что- то мы по кругу движемся.
- Потерпи день-два , потом  три месяца будешь ходить куда захочешь и когда захочешь.
В пошивочной мастерской вместе с заведующим отобрали два вида тонкой шерсти
"Бостон". Коричневый с тонкой красной полоской, и тёмно серый.
- За два дня пошьёте?
-За три с двумя примерками. Закройщик у нас замечательный из Ленинграда эвакуирован, теперь у нас осел, - с гордостью объяснил заведующий.
- Пройдёмте в примерочную.

Вид знаменитого закройщика меня сильно насторожил. Седой дедушка с трясущейся головой и руками будто играющими на пианино. Пока снимал мерку защекотал совсем. Позже мама рассказала, что Серафим Павловича засыпало вместе с семьёй в Ленинграде. В дом попала бомба. Его откопали через неделю, одного выжившего. А лет ему чуть за пятьдесят и когда он мелом наносит раскрой на ткани, линии абсолютно правильные.
После пошивочной пошли в военторг. Пока мы с Володькой рассматривали ряды пагон и петлиц разных родов войск, баночки сапожного крема и асидола, мама прошла к заведующему. Выбор армейских товаров нас сильно разочаровал, даже в нашем маленьком магазинчике  при части, был гораздо богаче. А в Центральном военторге Порт - Артура можно купить всё, что нужно мужчине. Девушка- продавец отвлекла от примерки фуражек, пошитых по моде 43 года ( плоский блин с козырьком - лопатой), пригласила пройти за ней в кабинет заведующего. Очень подвижный, высохший как таранка, мужичёк, бросил вытаскивать из картонных коробок рубашки и галстуки и кинулся к нам как родным.

- Ждём Вас, наши дорогие герои, всё, что есть лучшее, всё для Вас. Выбирайте, примеряйте, а я сейчас, ещё кое что принесу, посмотрел на Вас, - он похлопал меня по плечу- Вспомнил, я мигом!
Засушенный завмаг умчался.
 Конечно мама уже кое- что отобрала, а мы скинув мундиры мерили тонкие хлопковые рубашки. Володьке отобрали сразу, а со мной пришлось повозиться. Плечи и шея от пушечных лямок и переноски снарядов, выросли больше стандартных и если рубашка сходилась на шее, то рукава оказывались длиннее рук. Выход нашёлся. Семёныч- заведующий принёс два кольца - пружины. Кольца прижимали рукав на нужной высоте, а лишний материал  подворачивался и скрывал эту пружинку. Чтоб каждые пять минут не поддёргивать носки ( они были без резинок), приобрели специальные крепления. Они затягивались вокруг голени а носки пристёгивались креплениями с обоих сторон ноги. Купили по десятку носок, носовых платков, по четыре галстука, тут  Семёныч сильно выручил.
Две пары американских туфлей, четыре рубашки, белый вельветовый пиджак. и всякой мелочи, только я набрал. Всё это сложили в углу, позже домой привезут.
Когда вышли на улицу, я спросил,
- Это что теперь во всех магазинах нужно у директора в кабинете покупать?
- Это главный военный магазин, здесь отовариваются адмиралы и полковники, когда им по магазинам ходить? Лейтенанты всё разберут, по этому есть лимит, который можно заказать по телефону. Так как твой отец для себя кроме тройного одеколона, ничего не покупает, это лимит отдали Вам, а чтоб народ не волновать солдатик на машине приедет, сложит в коробку и домой всё привезёт.
- Мам, я смотрю тут парикмахерская есть, может мы пострижёмся, побреемся, ты расскажи как домой добраться.

Оказалось до дома два квартала. Ох, мама потешила тщеславие, кругами нас водила.
- Ладно, стригитесь, пойду обед приготовлю.
День был рабочий и оба кресла были свободны.
Мне достался мастер мужчина, Володьке - женщина по имени Роза. Невысокая, чёрненькая, где нужно кругленькая.
- Вы не татарской национальности будете, - спросил, пока мастера разогревали полотенца для компрессов.
- Да, а что?
- Не из крымских татар? Я там до войны жил.
- Нет я из казанских. Замуж за моряка вышла, вот он и привёз сюда.
И понеслись обычные для таких заведений, разговоры.  Городские происшествия, погода, по стрижке нас сразу вычислили, что не местные, в Союзе так нигде не стригут, пришлось признаваться, что вызвало шквал вопросов.
- Граждане, дорогие, давайте с цирюльней покончим, ждут нас, потом как-нибудь
придем расскажем всё, кроме военной тайны.
-Договорились, только стричься, бриться у нас!
- Если сейчас шею мне не перережешь.
 Вышли как новенькие. Как не старайся дома никогда так не побреешься.

Горячими влажными салфетками щетину распарят, пока сидишь под салфеткой опасную бритву на кожаном ремне наведут, тёплой пеной аккуратненько покроют в нужных местах, острейшей бритвой щетину вместе с пеной и верхним слоем кожи срежут. Горячий компресс сухой салфеткой, тут обычно начинаешь дремать, потом мастер льёт себе на руки одеколон и массаж, хлопает по лицу и шее не сильно, но так что соображать начинаешь быстрее.
- Товарищи офицеры, - догнал на улице мой мастер.
- А не желаете пивка, здесь рядом, и я с Вами выпью, всё равно до вечера клиентов не будет.
 Пиво я пил один раз в Китае - не понравилось, может наше советское лучше.
- Что скажешь Володь?
- А пойдём, попробуем!
- Что Вы ребята, пиво после икибаны, самое то!
- Подожди, экибана, это у японцев что- то с цветами.
- Пьянку у нас так называют.
Наше пиво тоже не понравилось, кислое какое –то, зато его можно тянуть медленно, под разговор и папироску. Пока мы прикончили кружку, мастер успел выпить две.
Но нам действительно было пора, попрощавшись с разговорчивым мастером,  и ещё раз пообещав бриться только у него потопали домой. Пиво как –то расслабило. Не торопясь возвращались в прекрасном настроении.

- Сходить вечером по известному адресу, что ли?
- Давай завтра вместе сходим, сдадим экзамены и сходим. Повод "обмыть" среднее образование.
- Думаешь сдавать придётся?
- Да ну, зря что ли отец, того "математика" приглашал?!
Но вечер следующего дня пришлось провести в ресторане в компании главного "образователя", после получения новеньких аттестатов. Как бы случайно  в зале появился краевой нквдешник и дальше веселье продолжили вчетвером в нише отделённой плотным плюшевым занавесом от общего зала. Товарищ из органов вился вокруг Володьки вьюном.
- Володенька, попробуйте вот это, а сейчас принесут трепанги, обязательно попробуйте, а вот это Вы пробовали?
- Да  где бы я попробовал, я с 14- ти лет в казарме, очень вкусно, спасибо Василий Силуаныч.
- Василий Силуаныч, нам по половинке, а то скоро Вам не интересно с нами будет.
- Во, Петрович какая смена выросла, умные, смелые и малопьющие!
- Виталий, а правда китайцы работящие?

- В Китае голод, из нашего политуправления пришло указание организовать какие- нибудь работы, для китайских граждан, за еду. Обед и ужин. Работы спланировать на десять дней. Между строк читалось, результат не важен, главное накормить.
Сели  у себя в штабе мароковать,  чего у нас сделать можно. Часть на берегу моря вокруг сопки, с одной стороны штаб и арт парк, казармы и боксы с другой, офицерские домики с третей. Кто- то в шутку, предложил сопку срыть.
- А чего, пусть не всю, так хоть часть, за полторы недели уберут. Напечатали объявлений на китайском, на рынках развесили, мол желающие с шансовым инструментом приглашаются. Ну думаем придут человек сто. Пришло человек пятьсот, уже разбиты по тройкам, один камни, землю долбает, другой с коромыслом и двумя корзинами, третий, эти корзины наполняет. И всё бегом. Бегом с грузом на берег к обрыву, бегом обратно. Обед наварили . Борщ  из мисок через край похлебали, кашу с тушенкой в баночку, для семьи. Ужин тоже в банку, только чай попили. И всё молча. Выровняли площадку за пять дней, надробили камней, щебёнкой засыпали и утрамбовали.  Начпрод продукты выделенные ещё на неделю, выложил, они сами назначили людей, всё разделили поровну. Без шума и скандала. Такие дела.
- Чего ж такие трудяги голодают?
- Воюют друг с другом лет пятнадцать. Соберёт крестьянин рис или просо, тут уже вооружённые - Давай для защитников, мол земля есть - прокормишься. Едят всё, мышей кузнечиков, собак, змей, в общим всё, что растёт и двигается. Рыбу сетями в любой луже ищут. Молодежь в армии мобилизуют.
 
- И сколько у них армий.
- Три и ещё куча независимых национальных.
- Что национальности разные есть?
- Нет такой национальности - китаец. Есть куча народов объединённых одним  письменным языком. В разговорном несколько диалектов и языков.
Чуть было не сказал, что Володька целый словарь составил нанкинского диалекта, два блокнота исписал, но вовремя язык прикусил. Этим товарищам из органов лучше про своих ничего не рассказывать, как они любую фразу перевернуть могут я слышал. Так что про китайцев сколько угодно, а про товарищей помолчим. Здоровее будем.
-  Володя, Вы когда в Москву?
- После завтра.
- Я посылочку, для Вашего батюшки передам, с разными местными вкусностями.
- Василий Силуаныч, у меня багажа столько, что не знаю как довести.
- Так отправите багаж почтой, почта исправно работает.
- Почта хорошо, как мы раньше не догадались, только завтра день у нас с Виталием очень напряжённый.
- А я сотрудников с машиной пришлю, Вы только адресок приготовите, они отправят авиапочтой.
- Вот здорово, спасибо большое.

 Для себя поставил задачу. Нужно научится кушать медленно. За прошедшие годы мы научились есть как волки, побыстрее и побольше накидать в «топку». Был у нас в полку офицер, после контузии потерявший способность различать продукты на вкус. Он вообще всё вываливал в котелок и борщ и кашу и чай с сахаром, перемешивал для удобства так и употреблял.
В ресторане блюда приносили постепенно и когда принесли жаренные трепанги,  я очень пожалел, что еда плескалась где –то возле горла. Восхитительная вещь – жаренные трепанги, и говорят очень полезная.
Селуаныч рассказал как использовали корейцев для выявления японской агентуры.
Воспользовавшись их вековой ненавистью. Нам – то все азиаты на одно лицо, а они своих чётко вычисляют и чужих тоже.
 Мы когда в 45-м шли по Китаю, наши контрразведчики тоже могли японцев вычислить по ногам. У всех японцев между пальцев мозоль от их традиционных деревянных шлёпанцев – гета.
Так под разговоры досидели до закрытия, а потом Селуаныч на служебной «бьюике» развёз всех по домам.
Утром встали пораньше, рассказали отцу, про участие нквдешника, на что отец посоветовал отправить с ними не больше двух ящиков.

- Я лучше потом сам постепенно почтой отправлю, а эти где-нибудь зафиксируют.
Не Селуаныч, так кто–нибудь, кому он поручит.
- Ну и что, это ж Володькин паёк!
- Как и когда и при каких обстоятельствах может всплыть  рапорт о том что старший лейтенант Успенский отправлял авиапочтой двадцать ящиков консервов в стране где только отменили карточную систему и как он будет истолкован никто не знает. Сейчас опять, как до войны у них сила, так что осторожнее ребята. Не болтать и повода не давать!
Вам вообще лучше с этими хмырями не встречаться, отберите что отправить и по своим делам. Ариша сама передаст.
- Завтра самолёт не забыл?
- Как можно.
- Поговори с пилотом, может подгадает и назад тебя заберёт. Он туда - сюда раз в две недели летает. Ну это уже сам договаривайся.
- Понял.
- В Москве сходи на вокзал, у прибывающих 500- весёлым «Владивосток – Москва» попроси использованный билет,  за месяц дороги отчитаешься.
 Стали отбирать, чего отправить.

- Только сладкого сеструхе отправлю, а остальное Арине  Павловне отдам и Маше отнесу.
- Какой Маше?
- Ну сестре вдовы, Маша её зовут. Маша и Саша.
- Подожди какая Саша, другое имя было.
- Ну Шура, Александра, сегодня обязательно пойдём знакомится.
- Костюмы заберём и сходим.
 Костюмы были готовы. К каждому прилагались два шёлковых платочка, один заглаженный треугольником в нагрудный карман, другой в карман, ну там пот промокнуть или ещё чего протереть.  К  коричневым костюмам прилагались красные платки, к серым- белые. Костюмы сидели как влитые, и мы в них как мужчины из американских фильмов. Немного не привычно, но удобнее чем в мундире и карманов много. Брюки -клёш 45 сан-тиметров.
Не подвёл Серафим Павлович, а вот мы не всё подготовили, к костюму нужна шляпа, а для брюк ремень. Придётся наведаться в военторг.
Закройщик тоже был доволен работой.
- Для Вас шить, товарищи офицеры , одно удовольствие. Фигуры на загляденье.
Вату в плечи подкладывать не нужно, приходите плащи, пальто скрою.
Сердечно попрощались, взяли обновки, завёрнутые в бумагу, зашли к заведующему военторгом. Шляпы нашлись только одного цвета коричневые.

- Ничего я тебе и себе в Москве куплю, пошли скорее, переоденемся и в гости.
Однако одевать костюмы мама не разрешила, мол нужно кое где отпарить и день отвисеться.
Примерно через час хода мы стучались в калитку добротного деревянного дома,  на стук вышла черноволосая, статная белозубая женщина.
- Здравствуйте Матрёна Сергеевна, это я Володя.
- Здравствуйте, чего пришли?
- Я завтра в Москву уезжаю, хотел с Машей и Шурой попрощаться, консервы для Вовки принёс.
Я уже хотел развернуться и топать от такого приёма, но тут на крыльцо вышла  миловидная девушка, с роскошной копной волос. Из за неё выглядывал пацанёнок лет пяти.
- Мама, ну чего ты людей на улице держишь, зови в дом.
Звать Матрёна Сергеевна не стала, но калитку открыла и сама посторонилась.

- Чего это Вы в будний день при таком параде,- спросила Матрёна Сергеевна.
- Мы в отпуске, другой одежды пока нет, завтра будем в гражданке.
- Я тоже в отпуске, меня зовут Мария, - протянула руку девушка.
- Виталий - пожал белую руку с неожиданно сильными пальцами.
-Заходите в дом.
Но тут на первый план вышел мальчонка,
-  Меня зовут Вовка, мне четыре года.
-Здорово Вовка, во что играть любишь, друзья у тебя есть- забросал мальчишку вопросами. До войны я любил возится с малышами. Возможно привычка старшего брата.
Сколько себя помню, сначала с Вилей, потом с Риммой, ну и соседскими детьми.
Детских садиков не было. Старшие дети заботились о младших, так что я как- то сразу окунулся в детские годы.
- Я кораблики люблю, сам делаю, пойдём покажу.
- Вовка, погоди со своими кораблями
- Ничего, Маша, я с интересом посмотрю. Я в школе в судостроительный кружок ходил, тоже кораблики делал, может подскажу чего.
Вовка, взял меня за руку, повел в сарай.
К моему удивлению в сарае стоял небольшой верстачок, столярно-слесарный инструмент аккуратно развешен на стене.
- О, Вовка  это ты слесаришь?
- Не это дедушкин.
- А где он?
- Не знаю, я его не видел, где то работает. Смотри.

Он начал доставать дощечки с заострёнными носами и воткнутой в середине палкой -мачтой.
- Нос ножовкой пилил?
 - Ага.
- Сам?
 - Сам, мама и Муся помогали.
- Муся это кто?
- Ну Маша, мы все её так зовём.
- А пруса кораблям делали?
- Нет, а как?
- Тащи бумаги листок.
Вовка умчался, а я закурив, огляделся. Сарай дровяной, но дрова почти закончились, следов угля тоже не видно. Заготавливать, пилить, рубить дрова необходимо летом, чтоб к зиме дрова хорошо высохли.
Вовка вернулся с Матрёной Сергеевной.
- Какая бумага Вам понадобилась и для чего?
- Паруса сделать, на входе бочка с водой- запустим.
- Какая бумага нужна, газета пойдёт?
- Желательно поплотнее. Тетрадная пойдёт и ножницы.

Через минуту из исписанного листка вырезал прямоугольник прорезал отверстия для мачты. Один парусник готов. Для другого вырезал два "паруса", побольше вниз и маленький вверх.
- Понял, как вырезать? Ну на сам попробуй. Когда все были готовы понесли к деревянной бочке с водой. Четыре кораблика устойчиво держались, пятый норовил завалится набок.
-Пойдём в сарай, починим.

В банке с железной мелочёвкой нашёл сантиметровый гвоздик, слегка вбил в центр днища, получился балласт как на яхтах. Теперь кораблик держался, даже когда Вовка дул ему в бок.
- Весной я их в канаве пускаю, а летом буду в бочке играть. Мой папа был капитаном, его японцы убили. Я тоже капитаном буду.
- Виталий, Вова идите чай пить, - позвала Мария.
- Мусь, я потом, не могу корабли в бурю бросить.
- Чай со сладким молоком, а корабли пока вытащить можно.
- Пошли дядя Витя сладкий чай пить.
За чаем выяснилось, Шура на работе, в конторе порта. Три женщины и мальчик жили на её пенсию и зарплату. Год назад Маша-Муся закончила мединститут и год работала на острове Парамушир, заведующей стоматологическим кабинетом. При японцах там был зубоврачебный центр на все Курилы. Так что этот год они прожили хорошо. Свободных денег пока нет, но холод и голод не грозит.

- Шура в порту выпишет уголь и дрова. Перезимуем.
- Дрова, хорошо бы сейчас, чтоб подсохли.
- Вот и Иван Михайлович всегда летом дрова заготавливал - Матрёна Сергеевна промокнула глаз кончиком платка. Сегодня же скажу Шуре про двора.
- А мы, Матрёна Сергевна, вчера среднюю школу закончили, аттестаты получили,
хотелось бы обмыть.
- Ну , а что, приходите вечером, когда Шура будет дома, можно и обмыть, только Вы небось пьёте как жеребцы?
Володька стал уверять, что мы спортсмены и только в отпуске можем чуть- чуть употребить.
- Матрёна Сергеевна, Вы скажите, что подкупить нужно, мы возьмём.
- Картошка , селёдка есть, соленья, консервы, овощи с огорода. Хлеба купите и всё.
- Ну тогда мы пойдём, к скольки подойти?
- К шести будем ждать.
- Тогда до вечера, спасибо за чай. Пошли Володя.
 По дороге домой обмозговали, что действительно нужно купить.
Вина две бутылки, водка дома есть, колбасы пару кругов, торт, конфет , ну и чего попадётся.
- Игрушку Вовке. Хороший пацанёнок.
- А как тебе Муся?
- Симпатичная девушка, мне другое нравится. Мужиков нет как минимум четыре года, три года вчетвером на одну зарплату, одеты аккуратно в доме тоже порядок, огород ухоженный и не ноют.
- С отцом не понятно.
- Захотят - расскажут, но тётки вроде правильные.

В шесть ноль-ноль опять стучались в знакомую сплошную калитку.
Открыл Вовка и тут же получил деревянную "каталку". Длинная палка с колёсиками, когда катишь по земле, на деревянной площадке крутятся медведь с зайцем. С восхищённым гиканьем умчался к дому.
- Не долго продержится этот зверинец, если на таких скоростях будет гонять.
- Плевать, ещё купим, если сегодня сладиться.
Шурочка оказалась улучшенной копией Маши или наоборот, не важно. У неё отсутствовала девичья угловатость. Вся она была какая-то округлая, домашняя. А руки с ножом так и мелькали. Резали колбасу, овощи, красиво раскладывали по тарелкам.
Собственно стол был накрыт, сейчас резали, сыр, колбасу, хлеб. Примчался Вовка, похвастался "каталкой", - А дядя Витя научил меня паруса вырезать.
- Хорошо, потом покажешь.
- Мам а это что, - спросил показывая пальчиком на буженину, - Дай попробовать.
- Аппетит перебьёшь, потерпи, сейчас кушать будем.
Вовка явно находился на распутье. Остаться, вместе со всеми сесть за стол или ещё побегать по двору с новой игрушкой.
- Есть ещё солдатский вариант - влез в разговор я - Съесть кусочек этой замечательной буженины и побегать по двору, нагулять аппетит.
- Мам, я по солдатски.
 Проглотив в два приёма кусок мяса, малец убежал.
- Ловко у Вас с детьми получается.
-У меня был младший брат и сестрёнка и соседская малышня.
А сейчас?
- Только сестрёнка, здесь в институте учится.
-У меня с институтом не получилось, вышла замуж, родила, овдовела.
Курсы секретарей -машинисток закончила. Друг отца взял на работу в порт.
Работы много, но начальство хорошее, отпускают, если есть такая возможность.
Платят по высшей ставке, премии выписывают, подработку на дом беру.
  Наконец, кроме Вовки, все уселись за столом. Девушкам лёгкого вина, Матрёна Сергеевна с нами водочки. За аттестаты, за хозяйку.
Влетел Вовка
- Мам я нагулял аппетит!
- Дядь Вить, а для чего у тебя зубы железные, чтоб самураев кусать?
- Фашисты мне зубы выбили, а наши доктора мне железные сделали.
Муся-Маша, - Виталий, можно я потом посмотрю, я же всё- таки стоматолог.
На Парамушире японский доктор пока остался, он из зубов кашалотов, такие коронки и протезы делает в музеи можно выставлять. Я у него начальником числюсь, а на самом деле учусь. За год научилась больше чем за три года в институте. Ели Вы сможете добраться до острова, можно будет сделать нормальную улыбку.
- Мне -то железо не мешает, зубы не болят и ладно.
- Не, милок, без погон ты как зек будешь выглядеть, а каждому не расскажешь, что воевал, а не сидел. Да, хлопцы, хлебнули Вы жижи- быжи, - подытожила Матрёна Сергеевна.
- Тогда за Победу! - Разлил по рюмкам Успенский.

Славно посидели, поболтали, подурачились. Муся ( оказывается это маленький Вовка так её называл, да  так и прижилось)  красочно рассказала про своего японского учителя – зубодрала. Он умел вытаскивать зубы пальцами, а для неё сделал тренажёр костяные муляжи зубов, которые он вбивал в деревянный чурбак. Каждый день перед началом работы, она должна была щипцами вытаскивать по десять штук. По какой –то ему известной системе, периодически заколачивал всё глубже и глубже, а потом стал закрывать «тренажёр» салфеткой, предлагая вытащить третий слева или пятый справа не глядя   и теперь для Муси вырвать зуб у живого человека не составляет ни какого труда, на что Матрёна Сергеевна заявила, что вообще не понимает как это зубы могут болеть. Никогда в жизни у неё не болела голова и тем более зубы. Взглянув на неё повнимательнее ( розовый цвет лица, волосы без единой сединки, ровные ряды зубов цвета «жемчуг») в это верилось. Это при том, что муж по видимому сидел и уже давно. Прямо нам ни кто не сказал, но по некоторым недомолвкам, можно было сделать такой вывод. Ничего необычного в этом не было.

 Среди  военных и интеллигенции это в порядке вещей. В 39-м  в конце рабочего дня отца нашёл начальник Особого отдела полка и посоветовал отцу срочно
«потеряться» на месяц.
- Как?
 - Сейчас напиши рапорт на отпуск по семейным обстоятельствам, срочно с женой на вокзал  и кати куда подальше, Среднюю Азию, Дальний Восток. Сойдёшь на предпоследней станции, купишь билет обратно, а там видно будет.
- А дети?
- Соседи присмотрят.
 Два месяца мы жили без родителей, за это время «взяли» отцовского заместителя по политической части. Пришло указание арестовать одного старшего офицера. Отца не нашли, взяли зама. Вот так я не стал «сыном врага народа».

Матрёна была тётка умная, но необразованная. Это чувствовалось, моя маманя, правда не на много её превосходила, по образованию, но по посуде обстановке, манерам, семья явно принадлежала советской интеллигенции. «Погореть» можно было на анекдоте, рассказанном по пьянке не в «той» компании, на внедрении чего- то нового, но не давшего немедленный эффект, на критике костного управленческого- бюрократического аппарата, а в основном советский управленческий персонал «горел» в быту.
Не имея других примеров, кроме царских, советские руководители окружали себя домработницами, поварами, начинали баловать жён дорогими подарками. Приглашали художников писать их портреты и конечно кто-нибудь из таких же советских граждан, строчил донос на «вырожденца». А уж что эти ребята говорили в процессе следствия про своих сослуживцев! Возьмут директора завода, через месяц, всё руководство завода меняется. Один антисоветчик, другой шпион, третий  « троцкист» и на всех есть свидетели и показания. Пытать не надо, сами друг про друга расскажут, а уж "правильно" записать нквдешники умели.
   
С фронтовыми контрразведчиками я иногда пересекался. Был такой случай. В 1942-м. Взорвался снаряд рядом с моей пушкой. Из прислуги в живых я и один солдатик никчёмный. Ленивый неаккуратный и ещё трусливый, я как командир орудия, гонял его больше  других.  В Истребительно- противотанковой такой закон, если весь расчёт выкладывается, есть небольшой шанс уцелеть, ну и пытался его дотянуть. А тут такое дело, орудие искорёжено, мы вдвоём слегка контуженные, махнул ему, чтоб  отходил, сам «раком» к пушке прицел снять, доказательство, невозможности продолжать стрельбу, а винт крепления прицела срезало, ну гранату в ствол бросил, и к уцелевшим в тыл. Так этот подлюга  особисту настучал, что я специально орудие с прицелом фашистам оставил. Хорошо, особист не первый день на передовой, послал ночью разведчиков и их рапортами об уничтожении орудия перекрыл донос. Повезло, тогда пехота устояла, а если б отступили, по другому могло повернуться. Расстрелять не расстреляли, но в штрафную запросто можно было попасть. Штрафные роты только организовали и по любому поводу давали, месяц, два или бессрочно, пока кровью не смоешь. Погоны и награды сдаёшь своему особисту и рядовым в пехоту. Если ранят, даже легко, всё кровью смыл, назад в свою часть на старую должность. Срок прошёл, не убили, возвращайся в часть, фашисты при звании и наградах убьют. Бывало заработает человек штрафную (уснул в "секрете") после дня сплошных боестолкновений, или перебрал наркомовских и на глаза начальству попался- месяц штрафной роты, а на фронте затишье. Вот просидел месяц в соседнем окопе и назад. В наступлении, понятно, в полосе своей дивизии, самый трудный участок - штрафников, зато при отступлении их первыми выводили, вдруг, кто к немцам подастся.

Лётчики вообще в своём полку, на своих самолётах, только без погон летали. Премии за сбитые правда, не получали и победа на личный счёт не засчитывалась, зато если завалил фашиста, сразу реабилитация.
Воинское преступление уголовным не считалось и если боец погибал штрафником, он всё равно "Погиб смертью храбрых при защите СССР". Жене или маме пенсия, при потере кормильца. Так что, особо штрафной только тыловые боялись.
- Хлопцы, пора Вам до хаты идтить, Шуре завтра на работу рано вставать.
Вскочили как по команде.
- Извините, засиделись, до свидания, увидимся.
Мамаша вышла проводить и запереть калитку.
- Вы тут берегитесь. По ночам шалят.
- Кто? – спросил Володька, выгибая грудь.
- Баньдюганы. После войны много убивцев развелось.
- Спасибо, побережёмся, - заверил я.
- Матрёна Сергеевна, а можно я днём приду, по хозяйству какую мужскую работу найдёте?
 - Чего это?
- Скучно, соскучился по домашней работе.
- Ну приходи, коли есть охота.

- Переодеться найдётся во что-нибудь?
- Найду штаны и рубаху.
И потопали мы по абсолютно тёмной улице.
Дома не спали.
- Так не пойдёт, что ж Вы из-за нас ложиться теперь не будете?
- Не горячись, рано ещё.
- Виталя, завтра в гости пойдём к пяти часам, хорошая девушка, студентка.
 Вот так прошла неделя. Володька улетел. Позвонил из Москвы, меня дома не было с мамой разговаривал, а я каждый день ходил к Матрёне, чего-нибудь строгал, прибивал, ремонтировал, с Вовкой играл, а по вечерам с мамой или с Риммой в «гости»
.
Девушки попадались разные, но на сердце как-то не ложились. Познакомился с женихом Риммы, Николаем Голубецким. Здоровенный сибиряк, на год младше меня. Молчун каких мало.
Из старообрядческой деревни. Киржак. Не пьёт, не курит, но в бога кажется не верит, а вот пятак пальцами запросто в трубочку закатывает. Как собутыльник не годится, а как будущий родственник пойдёт.
- Римм, как же он тебе объяснился? Из него же слова не вытянешь.
- Он говорить умеет и даже очень красиво, только не любит.
- Как же ты с ним жить будешь?
- Мама говорит, я троих могу переговорить, так что как раз равновесие будет.
Как-то утром зашёл отец, дверь прикрыл.
- Ну что скажешь?
- Понравилась мне вроде одна женщина, но с этим ежевечерними походами, я её увидеть не могу.
- Почему.
- Работает она, только вечером дома. По всем ТТХ (тактико-технические характеристики) вроде подходит.
- Где работает?
- Секретарём у начальника порта.
- Видел я её. Правда, не присматривался. Вкалываешь у неё?

- Пап, достань мне х/б б/у (хлопчатобумажная форма бывшая в употреблении) и сапоги, а то неудобно в чужое переодеваться.
- Сделаю. Кто ещё там присутствует?
- Мать и сестра.
- За неделю определишься?
- Должен.
- Ладно, скажу, чтоб неделю тебя не трогали.
В пятницу утром стук в дверь. 
Мама: "Виталий, к тебе"
Порфирий!
- Здоров, Виталя!
- Мама, познакомься Порфирий, командир корабля. Это он меня из Китая доставил.
- Проходите, Проша. Чаю?
- Со знаменитыми оладьями?
- Покурите десять минут, будут оладьи.
Вышли на балкон, закурили.
- Надолго?
- Неделю, точно, а там видно будет.
- Какие планы?
- А у тебя?
- Парикмахерская. Побриться хочется и по известному тебе адресу, трудовую повинность отбывать.
- К Шуре или Маше?
- К Матрёне Сергеевне.
- Годится, берёшь с собой?
- Конечно.

Из кухни потянуло сладким ароматом жаренного теста, пока одел мундир, прошёлся щёткой по обуви, тарелка оладышков стояла на столе.
- Что это ты при параде? - спросила мама.
 - Порфирий в форме, как я рядом в цивильном пойду?
- Ну да, ну да.
Проверить карманы. Документы, деньги, папиросы, спички, пистолет. Порядок.
Через пол часа уже блаженствовали в соседних креслах под слоем пены на лице.
Сегодня меня брила Роза, это было ещё приятнее. Женские пальцы едва прикасались к лицу, бритва летала как бабочка, почти не слышно, если бы не треск срезаемой щетины, можно было усомниться, действительно ли я бреюсь. Ни одного пореза!
Щедро, расплатившись хлопнул мастера Мишу по плечу, 
- Ну, что Михаил, по пиву?
- Жена вчера все деньги вытрясла, даже заначку отобрала.
- Ладно пошли, пока зовут. Про деньги тебя никто не спрашивал.

- Товарищи капитаны, Вы уж не сильно его угощайте, рабочий день только начался.
 В пивном закутке маялся мятый мужик с деревянной ногой ниже колена.
- Товарищи офицеры спасите фронтовика, помру без похмела.
- Красавица, сто пятьдесят с прицепом два раза этому герою и сушек. Ты есть будешь чего?
- Не, не полезет. Сушки пососу. Спасибо.
- Во! - это уже, с гордостью, буфетчице, - Артиллерия - бог войны. Уважаю.
- Да ты всех уважаешь, кто тебе наливает.
 Буфетчица наливала, насыпала и разговаривала не вынимая папиросу изо рта.
- Опять тут валяться будешь.
- Народ о двух ногах, не удерживается, а я на протезе.
 - Миша, чего будешь?
- Пивка кружечку, для куражу.
 Взяв три кружки и тарелку мелких баранок-сушек, устроились за крайним столиком. Баранки были подсоленные и высушенные до каменной твёрдости Сперва их нужно было раздавить на четыре части, а есть макая в пиво. Инвалид было пристроился к нам, явно желая подробно рассказать как именно потерял ногу под Ржевом, но Порфирий пресёк, ожидаемую живописную  картину страданий.
- Браток, поговорить нам нужно.
- Понял, понял. Артиллерия... - хотел показать большой палец или восхищённо затрясти головой и цыкнуть зубом. Попытка сделать это одновременно закончилась неудачей и захватив свою кружку поковылял к буфетчице. Других посетителей в пивной не было и буфетчице предстояло тысячный раз слушать как ему было страшно и больно, когда пулемётная пуля перебила ногу ниже колена, а вытаскивать его было некому. Как он лежал и смотрел как снег впитывает его жизнь вместе с кровью.

- Ржев, это где-то под Москвой?
- Около ста пятидесяти километров. Там немцы сидели до весны 1943-го. Пока в Сталинграде Паульса били, сдавали города на юге, а потом их освобождали, бойцов трёх фронтов под Ржевом, Жуков гнал в лоб на пулемёты без жалости и фантазии, но я тебе Порфирий скажу, пулемётную пулю словить, хоть где, не сахар.
- Ну что, пошли?
- Мишань, тебе взять ещё?
- Не. Что-то настроения нет, пойду с Розой посижу.
- Виталь, скажи по честному, ты к кому из сестёр ходишь?
- Чего это тебя тревожит?
- Когда-то мы с Николаем Баталиным за Шурой ухаживали. Она его выбрала.
Через год, я тоже женой обзавёлся. Семьями дружили. И сейчас дружим. Такой вот у меня интерес.
- Ты знаешь зачем я приехал, мне пустые интрижки не нужны.
- И всё же?
 - Шура мне понравилась, но видел я её два раза и то второй раз мельком.
- А Вовка?
- Замечательный мальчонка.
- Значит не пугает?
- Даже наоборот. Хлоп и полноценная семья.

 - А что у неё отец сидит не страшно?
- Дочь за отца не отвечает, товарищ Сталин сказал, а за что сидит?
- Статья у него серьёзная. Подрыв экономической мощи СССР. 25 лет. Правда, не всё так просто. До войны он был главным бухгалтером торгового порта. В 1940-м они с директором должны были везти в Москву годовой отчёт. С отъездом спешка приключилась, я уж не помню, но командировочные деньги в впопыхах как-то не оформили. Возвращаются, а их на перроне ждут. Стукнул кто-то в органы. Директор от инфаркта прямо на вокзале перекинулся, ну а главбуху четвертак! В Забайкалье сидит.
- Сколько там тех командировочных?!
- Времена тогда строгие были. Однако, Шуру на хорошее место взяли, помогают помаленьку. Я забегаю, нечасто, у самого дом валится. Всё в море, да в море. По весне матросов пригоняю огород перекопать, дрова попилить, а ты чего там настроил?
- Забор поправил, покрасил, на фронтоне доски гнилые заменил.
- Так ты плотник?
- Блиндажи, землянки оборудовали, малость поднатаскался и вообще, люблю я дерево.
- Может мой дом глянешь, просто скажешь чего нужно сделать.
- Конечно посмотрю, вот в гости позовёшь и посмотрю, только спец я аховый, но что-нибудь придумаем. Ты надолго во Владик?
- Неделю точно, а то и дней десять простоим - машину ремонтируют.
- Скоро Володька Успенский должен вернуться из Москвы, ещё пара рук.
- Как же он вернётся, он же до столицы месяц ехать будет.
- Отец его самолётом отправил и обратно тоже прилетит, недавно звонил.
Ты мне лучше скажи на Парамушир и обратно я смогу добраться?
- Пограничная зона, но для тебя, я думаю, не проблема. Раз в неделю кто-нибудь  острова обходит. Тебе нужно в выходной со мной в Дом флота сходить, я тебя с нашими познакомлю.

- Вот возьмёшь жену, я Шуру с Машей с ходим в Ваш Дом и в ресторане потом поужинаем.
- Отлично, договорились! Да, а зачем тебе на Парамушир?
- У Муси отпуск кончается, она мне зубы нормальные обещала сделать, говорит железные не красиво.
- Ну ей виднее. Пришли, стучи.
Сперва в щели между досками мелькнул Вовкин серый глаз.
- Муся, Потя с Витей пришли!
- Почему Потя?
- Мать с отцом так звали, но ты зови Порфирий, не люблю когда мужики Потей называют.
Калитку открыла Маша. Буйные русые волосы разметались по плечам обёрнутым в старенький домашний халатик.
- Как здорово, что вы оба пришли. Заходите. Какие Вы красивые в форме! Сейчас чай будем пить.
- А где Матрёна Сергеевна?
- За водкой пошла.
- Зачем?
- Шура дрова выписала на службе, дрова привезут. Если во двор не занести, до утра не долежат. Вот она с соседскими мужиками решила договорится.
- А мы то что? Не сгодимся?
- Кто ж знал, что Вы придёте? Виталий вообще по вечерам занят.
- С сегодняшнего дня неделю свободен.
Порфирий сразу распланировал весь объём работ.
- Сегодня вчетвером занесём, завтра возьму своих домашних, перепилим и сложим, вечером в Дом флота на танцы, а потом может ещё кое- куда зайдём.
- Куда?
- Пока секрет.
- Да знаю я Ваш секрет - в ресторан! Шура не пойдёт и на танцы не пойдёт, а я без неё не пойду.
- Я на неё свою Зинку натравлю, это от меня Вы легко можете отделаться, а от Зинки!
- Поглядим.
- Поглядим! Поспорим?

- В своём морском доме спорить будешь, - раздался голос Матрёны Сергеевны.
Ишь чего удумал, с девкой спорить!
- Я ж шутейно. Здравствуйте Матрёна Сергеевна. А нам, то бутылочку выставите?
- За что?
- За дрова.
- Ты сработай сначала, тады поглядим, можить и две поставлю.
- Две не надо у нас другая программа.
- Какая другая?
- Завтра, всё завтра Зина расскажет. Сегодня носим, завтра пилим.
- Да, Вовка?
- Поня, а Серёньку с Павлушей возьмёте?
- Конечно, куда ж без таких помощников?!
- Тады идите отдыхать, а к пяти приходите, - распорядилась хозяйка.
- Добро, пошли Виталий.
- Ну что делать будем, - на улице спросил Порфирий.
- Мне отдыхать не после чего, ты далеко живёшь, может ревизию у тебя пока сделаем?
- А что, пошли!
Через час знакомился с супругой Порфирия.
Женщиной монументальной. Ростом с немаленького Прохора, но широкая в кости. Двое мальцов крутившихся возле её юбки, слушались её беспрекословно, да и Порфирий, значительно пригасил свой военно-морской апломб.

Переодевшись в Порфирьевские рабочие штаны, с топором и молотком полез на чердак - горище. Простучал доски, всё добротное, просмоленное как лодка. Прошёл вдоль забора. Тоже порядок, минут за десять сделал для мальчишек флюгер, с пропеллером и к их полному восторгу прибил над крышей. Флюгер немедленно развернулся по ветру и винт лёгким рокотом закрутился.
- Разрешите доложить, - я вытянулся перед Порфирием.
- Да ну тебя, чего нашёл?
- Откуда дровишки, для дома?
- Не знаю, тут раньше мужик бобылём жил. Старый матрос. Я сначала на квартире у него жил, потом он мне дом отписал.
- Умер?
- Да он сильно старый был, ещё на парусниках ходил.
- Похоже из тех парусников этот дом сделал. Все доски просмолены и высушены так, что звенят. Они ещё двести лет простоят.
- Вот и хорошо, пошли пообедаем и с Зиной нужно переговорить. Если тебе кто и поможет, то это она. Она баба умная и Шура её уважает.
Рассказал Зинаиде свою историю, Порфирий нашу задумку на завтра.

- План Ваш плохой, - подвела черту Зина.
- В Дом флота она не пойдёт, она туда с покойным мужем ходила, давайте так - вы сами сходите ненадолго, договоритесь с кем нужно, а встретимся в городе, ну а там видно будет. Может погуляем или в кино сходим, а может и в ресторан.
- Виталий, а если она согласится за тебя выйти, ребёнка можно с собой взять?
- Я не знаю. Школьников нельзя, там школы нет, а про малышей не знаю.
- Я сперва с тёть Мотей поговорю. Если она поверит, полдела сделано.
- Я ж тебе говорил, что умница!
- Правда, Зин я в этих делах ни гу-гу. Только, если честно я пока сам ничего не решил, я ж её совсем не знаю. Вроде нравится, но присмотреться хотелось бы.
- Тебе б и попробовать небось хотелось бы?
Порфирий хотел что-то сказать, но быстрого взгляда Зинаиды оказалось достаточно, что б обычная среди мужиков шутка так и осталась не произнесённой.
- Молчу, молчу. Характер мягкий! - капитулировал капитан-лейтенант.

- Порфирий, - я решил увести разговор с опасной дорожки, - Почему качелей во дворе не видел?
- Качелей? Я как-то не думал.
- Верёвка у тебя найдётся?
- Я же всё-таки моряк! Пошли в сарай выберешь какая нужна.
- Та, что Зину выдержит.
- Понял. Во, режь сколько нужно. Для Баталиной тоже отрежь, пусть и у Вовки качели будут.
При активной помощи сыновей, нашли подходящую ветку на старой яблоне.
Пока Порфирий морскими узлами крепил верёвку, я выпилил из куска доски сиденье. Вот уже с радостными воплями, мальчишки взлетали над землёй. Пусть на миг, но сколько счастья!
Что-то таинственное живёт в человеке с рожденья. Небо и море, всегда завораживают и зовут. Даже несколько мгновений освобождения от земного притяжения или покорения этих двух стихий на всю жизнь заряжают уверенностью и счастьем. Смертельная опасность уступают уступает восхищению покорения воды или воздуха.
На крики ребятишек пришла Зинаида и с удовольствием провела испытания.
Для её длинных, сильных ног была низковато и их приходилось поджимать, зато при взлёте вверх, спина откинутая назад, развивающиеся волосы, длиннющие загорелые ноги были так восхитительны, что Порфирий внезапно остановил раскачивание, и севшим голосом, объявил, что пора собираться и идти. Я прекрасно понимал его чувства. Простые качели, а у разных людей, разного возраста вызывает разные эмоции.

На улицу Заречную пришли как раз вовремя. Водитель здоровенного МАКа с прицепом орал, что он только "шофер" (с ударением на первый слог), а разгружать не нанимался, короче вымогал бутылку.
- Эй шофер, на горло не дави, а то порвётся ненароком. Борт откидывай и можешь в кабине сопеть в две дырочки, - я почувствовал себя в родной стихии. Сколько разных машин, подвод за войну пришлось разгрузить и везде одинаковая картина. Без разговоров, водители только под огнём, помогали разгружать свои машины.
- Сейчас переоденемся, сами разгрузим!
Водитель понял, что нарвался, на фронтовика, сделал ещё одну попытку набить себе цену или хотя бы осложнить нам жизнь.
- У меня один кронштейн сломан, борт не откидывается.
- А я сейчас кувалдой его починю.
- Всё, тормози, командир, сейчас всё сделаю. Я ж понимаю! Я вам, богам войны, сколько раз снаряды возил, тару, гильзы забирал.
- Ну так чего, ты тут комедию ломаешь?
- Заработать хочется, зарплата, сам понимаешь, в семью, а выпить после работы надо. Ты вон глянь, какой материал я тебе привёз.
- Сейчас переоденусь, всё пощупаю, не только посмотрю! А бутылку, бродяга, ты уже заработал, не волнуйся.
- Во, -  глядя на Зину с каким только возможным уважением произнёс водила.
- Не только командир, но и хозяин, с таким хоть воевать, хоть помирать не страшно!
- Вы мне забор не завалите,- забеспокоилась Матрёна Сергеевна.
- Всё будет абде махт, хозяйка.
Быстренько переодевшись, вбил кувалдой два деревянных кола перед забором, загнал детей женщин и детей во двор, залез вместе с водителем в кузов и начали ногами скатывать высушенные до белизны деревянные столбы.
Порфирий страховал внизу. Он и объяснил откуда такие прекрасные дрова.
- Пирсы новые строят, бетонные, а эти брёвна ещё при царе Горохе использовали.
- А как новые. Пилить их тяжеловато будет, зато колоть легко.
Высушенные брёвна сталкиваясь друг с другом звенели на разные голоса. Кузов опустел.
- Протяни вперёд, прицеп разгрузим.
- Один момент, командир.
С прицепом разобрались ещё быстрее. Вручив водителю пол-литру, пожав руку, обратился к Порфирию,
- Давай качели повесим, чтоб детвора под ногами не мешалась.
- Добро.
 Детскую забаву сделали ещё быстрее, чем первую.
Разбившись на пары, стали носить брёвна во двор. Для девушек брёвна были всё таки тяжеловаты, но с шутками, прибаутками работа ладилась споро. Одна куча уменьшалась - другая росла. Как-то, после разговора с шофёром получилось, что всё руководство "деревянными делами" перешло ко мне. Я показывал как укладывать, объявлял перекуры и скоро заметил, что Зина времени не теряет, то с хозяйкой отошла в сторонку, то Мусю придержала, что-то пошептала, а Шура радостно сообщила, что на завтра ей дали отгул, а после завтра воскресенье, так что есть два дня дровами заниматься.

- Всё сделаем, Шурочка и отдохнуть время останется.
- Хорошо бы, так выйти куда-нибудь хочется.
Неожиданно, с чувством прошептала она.
- Четыре года, дом, работа, только Зина с Потей иногда заходят. Первый год, после смерти мужа, друзья мужа заходили, а потом...
- Что ж у такой симпатичной девушки ухажеров не было?
- Пока Вовка маленький был, не до того было, да и сейчас времени свободного нет. Я машинистка хорошая, подработка постоянно есть. Студентам и преподавателям научные работы нужно в печатном виде подавать, писателям, журналистам статьи и работы в редакции только напечатанные необходимы. Отчёты всякие для контор. Вот и сижу по ночам почерки разбираю. Деньги, то постоянно нужны. Хорошо Маша учёбу закончила, а то совсем тяжело было. Студентка! Одежда, обувь нужны? И чтоб на уровне. Хорошо, что шить умеем. Так что на мужиков времени не хватает, да и зачем они?
- Не понял.
- Кобелей с масляными глазами вокруг хватает, а Владик город маленький тут не спрячешься, а унизится я не хочу.
И ещё, Виталий, если Вы ходите к нам, чтоб затащить меня в койку, не тратьте время, хотя за помощь спасибо!
- А если я серьёзно?
- Тогда подумать обоим нужно.
- Вот это правильно! Обязательно подумаем. Оба.

 Столбы - сваи перенесли и уложили во дворе ещё до темноты. Отпустили женщин приводить себя в порядок и готовить ужин, а сами с Порфирием вытащили из сарая козлы для распилки дров, кинули на них первую сваю, потом вторую. Мальчишки дружно откатывали в сарай отпиленные чурбаки. Двуручная пила тонко звенела, опилки летели в две стороны. Хорошо. Так бы и пилил всю жизнь. Взошла луна, мальчишек увели кормить, умывать. Дети будут спать здесь все вместе, Зина тоже здесь остаётся. Пилу чуть не силой отбирали. 
- Хорош! На завтра не останется, давайте сольём и за стол.
Зина ковшиком поливала спину Порфирию, а потом Шура тоненькой струйкой поливала меня и это было приятно и как-то очень между нами. Усталости я не чувствовал, наоборот тело налилось, а главное сознание, что силы потрачены на полезное дело, а не на пустые кроссы и тому подобные военные развлечения дополнительно наполняло энергией. Картошка пересыпанная укропом, куски солонины, зелёные перья лука, шибающая в нос горчица и пару бутылок беленькой. Детвора, умаявшись спала в соседней комнате на перине, разложенной на полу.
Порфирий, оббивая сургуч с водочной головки вдруг предложил:
- Может и мы тут переночуем, а то домой час, обратно час, как Виталий?
- Запросто.
- Где ж я Вас положу, в хате места нет.
- Так мы на улице, кожушок какой найдётся?
- Овчина найдется, дык чего же на земле?
- Сергеевна, я четыре года на земле спал и без всякой овчины, да и сейчас в Китае на полу сплю.
- Прям на полу?
- Нет, ну на перине конечно.
- А если дождь ночью пойдёт?
- В сарай перейдём.
- Ну коли таких мужиков ничем не напугаешь, наливай Потя, за Вас!
Вскоре девушки стали зевать.
- Пойдём Порфирий устраиваться.

Потя потянулся, встал, чмокнул Зинаиду в щёку и незаметно, как ему казалось, прихватил недопитую бутылку.
- Закусить чего прихвати, - углядела попытку мародёрства Зина.
- Вот змей!
- Да ладно, Зин. Здоровые мужики, им по бутылке на погон и то мало будет, а будешь требовать чтоб разрешения спрашивал, на стороне пить будет.
- А не шугать, дом в пивную превратят.
- И то правда.
А мы с Порфирием присели на свежеспиленные чурбаки, закурили, добили с горлышка водку. На душе было легко и чисто. Луна на ущербе, звёзды сияли ярко. Иногда какая-нибудь срывалась и прочерчивала диагональ на чёрном небе. На кораблях , в порту пробили склянки.
Порфирий пошёл спать в сарай, не могу, мол без крыши над головой, а я кинул романовский полушубок перед козлами. Пуговки расстегнул, снял сапоги, руки под голову, улыбнулся, вспомнив разговор с Шурой и по фронтовой привычке, тут же заснул.

 В субботу с утра закипела работа. Женщины по переменке пилили, а мы, в два топора рубили, дети поленья складывали.
- Пожалуй сегодня закончить не успеем. Ты как думаешь?
- Виталя, мы здесь корячимся, только из за Вас с Шурой. Я в понедельник десяток матросов пришлю, они до лучин всё разделают.
- Тогда давай команду заканчивать, всем мыться, готовится к вечернему променаду.
Пока Матрёна Сергеевна занималась детворой молодёжь, усевшись на остатках брёвен, планировала проведение вечера. Старались учитывать высказанные пожелания всех участников.
1. Основная задача.
Отправить на Парамушир Машу и меня.
Для выполнения Порфирий, Маша и я к 18.30 идём в буфет Дома флота.
(все такие дела моряки решают в буфете).
2. Задача вспомогательная, переходящая в основную.
  Культурно отдохнуть.
В 19-19.15 встречаемся на бульваре с Шурой и Зиной, дальше будет видно.
Детей оставляем на тётку Матрёну.
Сейчас разбегаемся причипурится и переодеться.
И понеслось, как по писаному.

Примчался домой, выдержал натиск с маминой стороны, потом мол, подробно расскажу, помылся, сбегал в парикмахерскую побриться, но, глянув на очередь, часа на пол-тора, решил дома побреюсь. Пообедал, повалялся с книжкой на диване, выпил чая с блинами, одел коричневый костюм, галстук, шляпу, проверил карманы. Всплыл вопрос, куда девать пистолет. Положить–то его есть куда, карманов хватает, но если дело дойдёт до танцев, не хотелось быть неправильно понятым. Хотя у Шуры муж был морской офицер и безоружным наверняка не ходил, короче, вопрос снимаем.
- Ночевать придёшь? - поинтересовалась мама.
- Скорее всего, да. Мам, передай отцу, впрочем я сам к нему зайду на службу, мне по дороге. Я наверное, дней на десять на остров Парамушир отъеду, зубы человеческие сделать.
- Это какие, золотые что ли?
- Не, костяные, там японец делает, так что от нормальных не отличаются.
- Вот это хорошее дело, съезди сынок, а то как улыбнёшься, страх берёт, мы не хотели тебе говорить. Такой ты у нас красивый, а железо всё портит. Папа договорится с кораблём.
- Я сейчас иду договариваться, мне только пропуск нужен, там погранзона.
- Ты иди, я ему сейчас позвоню, пока дойдёшь всё готово будет.
- Добро, я пошёл.

Чмокнув маму в щечку, пошёл не торопясь на ходу обживая непривычную одежду. Особенно смущала шляпа. Сдвинутая немного на бок, как фуражка, закрывала обзор свер-ху, если передвигал на затылок, появлялся риск при порыве ветра вообще потерять. Бе-жать же по улице догонять головной убор было как-то несолидно.
 С пропуском заминка вышла, его выписывали в погранотряде, а там все кто имел право подписи умотали на рыбалку неизвестно куда. Завтра ведь выходной, но в понедельник утром, точно будет готов.
 Машу-Мусю увидел издалека. Стройная девушка в цветном крепжоржетовом платье с роскошными слегка вьющимися волосами, уложенными по послевоенной моде. Подмышкой плоская сумочка. Океанский ветерок треплет подол платья. Был бы художником, лучше сюжета нет.
- Алё, девушка, давно скучаете?
- Минут пять, а шляпу положено снимать, когда с девушкой разговариваешь.
- Откуда знаешь?
- Кино смотрю.
- Виноват - исправлюсь!
- Товарищи гражданские, пройдёмте, как чёрт из табакерки вынырнул Порфирий.
- А по сопатке, за гражданского?
- Ну кто кому, это как вопрос спорный.
- Мальчики, не отвлекайтесь.
- Тогда пошли, - Порфирий взял Машу под ручку, я подхватил её руку с другой стороны.

 Нужного капитана, Порфирий нашёл за пять минут. Отход во вторник. Закрепили договор бутылкой водки под бутерброды с прикопчёным "краснюком" .
Маше, естественно пирожное с Крем-содой.
Потом встретились на бульваре с Шурой и Зиной, посмотрели фильм "Кето и Котэ". Фильм я не видел, но когда лежал в госпитале в 1943-м нас, ходячих бесплатно в театр пускали, там видел эту пьесу под названьем "Ханума".
Впрочем, я в фильм не очень вникал, больше волновала сидящая рядом Шура. От дурманящего запаха её духов, кружилась голова. В груди стало как-то "некругло". Чего делать, как себя вести? Обнять? Вроде рановато.
- Порфирий, пойдём покурим.
- В чём дело?
- Чего делать, не знаю.
- Ничего не делай, отдай инициативу, а там если что, поймёшь, главное в ресторан их затащить, если упрётся - пиши пропало, не глянулся ты ей. Всё пошли, я этот фильм не смотрел.

Но в ресторан мы попали без лишних разговоров. Сделав заказ, Зина потащила нас танцевать. Мы танцевали с Шурой, Порфирий то с Зиной, то с Машей.
Собственно танцевать умела только Маша, остальные так, топтались
- Шурочка, у нас в Порт-Артуре в русском кафе могут научить красиво танцевать танго.
- Почему не научился?
- Надобности не было.
- А теперь?
- Хотел бы с тобой исполнить, чтоб все рты открыли.
- К следующему отпуску подучишься, откроют.
- А может вместе поедем учиться.
- В каком качестве я туда поеду?
- В самом лучшем, в качестве жены.
- Не слишком ли быстро такое предложение делаешь?
- На фронте, кто долго думал или неправильное решение принимал, убивали.
- Тут не фронт.
- Однако тоже жизнь решается.
- Виталий, у меня ребёнок…
- Хороший малец, мне сразу понравился.
- Ты ему тоже, он мне все уши прожужжал, дядя Витя, дядя Витя.
- Ну вот!
- Подумать нужно, с мамой посоветоваться.
- Ну ты-то не против?
- Погоди немного, не торопись, ещё и твои родители есть, они наверняка против будут.
- Чего это?
- Ни одна мать не хочет, чтоб её сын женился на тётке с довеском.
- Какая ты тётка, моложе меня.
- Не важно, давай подумаем немного, ты с родителями поговоришь, я посоветуюсь
- Так значит да?
- Виталь, не скрою, предложение твоё мне очень по душе. Мужчина ты видный, работящий, с детьми ладишь и вообще… Если б не сын, согласилась бы сразу, но я должна подумать, всё взвесить, а ты узнай можно ли Вовку с собой взять. Ты ведь должен понять, как я без него буду?
- Шурочка, всё узнаю, всё что можно сделаю, пойдём выпьем, а то у меня внутри всё  в комок сжалось, и разжиматься не хочет.

- Ребята, все к столу!
- Виталий, - Шура строго взглянула.
- Понял не дурак, ребята давайте за счастье!
 Не успели закусить, два шпака - гражданских,
- Разрешите Ваших дам пригласить.
- Извините, ребята со своими жёнами, сами танцуем, вот если девушка захочет- пожалуйста.
Но Маша-Муся не сколько не смущаясь ответила,
- Сейчас не могу, если только попозже, и то, не с двумя сразу.
 Все дружно рассмеялись и эти парни тоже.
- Договорились!
- Шура, пойдём дамскую комнату выйдем.
И вся троица дружно поцокала каблучками к туалетным.
- Сказали б что посекретничать нужно, мы бы покурили на улице, чего это ты такой довольный?
- Ну, вроде предложение сделал.
- По физии видно, не отказала.
- Ну и пока не согласилась.
- Ну, это понятно. Сын, мать, всё утрясти нужно, а ну как мать заартачится, не пущу мол.
- Спасибо, Порфирий, успокоил!
- Знаешь, чего в танке делать нельзя?
- Знаю.
- Зинаида Матрёну обработает как крейсер сторожевик, наливай, пока никого нет. За успех!
Вскоре девушки вернулись. У всей троицы глазки подозрительно припухли.
Что за существа! Плохо - плачут, хорошо, опять глаза на мокром месте.
В ресторане просидели до закрытия, потом разделились. Порфирий решил переночевать дома, чтоб с утра показаться в порту и мобилизовать матросов, а я повёл девушек на Заречную. Мы с Шурой шли позади, и я обнимал её уже поплотнее, да и она не увёртывалась. Вот и знакомая калитка. 
- До завтра девушки.
- Счастливо.

Сердце наполненное незнакомой истомой, радостно стучало, Не чувствовалось ни усталости, ни выпитой водки, странно но хотелось прыгнуть высоко, высоко.
- Офицер, прикурить не найдётся?
Трое вышли из-за кустов.
Я в гражданском, значит видели в форме, выслеживали.
Левый держит правую руку в кармане. Высокий по центру в опущенной правой руке прячет за штаниной скорее всего нож.
- Конечно найдётся. Левой рукой достал спичечный коробок.
- Держи!
Кинул коробок левому бандиту под правую руку, отступил назад вправо под 45о, опускаясь на правое колено, одновременно вытаскивая немецкую игрушку. С предохранителя большим пальцем снял ещё в кармане, передёрнул вместе с движением ствола вперёд в направлении правого противника. В этот момент средний сделал шаг вперёд и ударил снизу ножом, в то место где я только что стоял. Выстрел в правого и тут же снизу в подбородок среднему. Мелкокалиберная пулька пробила ему башку, но не отбросила тело назад. Шаг влево, вперёд по 45о, я на прежнем месте придерживаю тело среднего и из за него как из укрытия наблюдаю как левый жулик поднимает ствол ТТ.  Медленно, очень медленно.
Вот и пригодились мои тренировки. Прострелить плечо или… Что тут за порядки у местной шпаны. Может мстить будут, мне то вряд ли, а вот на Шуре могут отыграться. Рукоятка отрабатывает в ладонь, во лбу жулика появляется новое отверстие, правда он этому не порадуется. Оттолкнул своё временное убежище. Подобрал бандитский ТТ, вытащил обойму, выщелкнул патрон из патронника. Снял ствольную коробку, вытащил пружину. Пружину и обойму положил в карман. Тоже проделал с ТТ правого жигана, у центрального, кроме ножа оружия не было. Небоеспособные стволы бросил здесь же, а обоймы с пружинами позже, в городскую канализацию.
Дома все спали. Потихоньку пробрался в ванную. Помылся, не разжигая «Титан», осмотрел костюм. Всё таки забрызгался кровью. Не сильно но застирывать холодной водой пришлось. В своей комнате, не торопясь почистил пистолет, не потому чтоб концы скрыть, а по привычке. На душе было паскудно. Не думал, что через три года после войны опять убивать придётся, да ещё и своих, может фронтовиков. Ведь зарекался: «Всё больше ни капли крови!» Ну да слово не клятва и вообще как-то на автомате получилось. Со спичками здорово вышло. Пока они летели, троица за ними наблюдала и стволы вытащить не успела. Я бы конечно всё равно в кувырке ушёл, но тут могло и им повезти, случайно.
 
Гибель трёх рецидивистов, проживавших в "закрытом" городе нелегально, никого не заинтересовала. Милиция дело закрыла, списав на обычные воровские конфликты. Были кое-какие несоответствия, зато нашёлся то ли свидетель, то ли информатор, раскрывший конфликт внутри банды.
 Во вторник мы с Машей "полетели" на торпедном катере сначала в Корсаков, потом вдоль острова Уруп, закинули почту погранцам на Итуруп и вдоль гряды до Парамушира. С моря, каждый остров по своему очень красив, только в открытой рубке долго не простоишь, океанский ветер и скорость буквально выдавливали из лёгких воздух, а прохлада пронизывала до костей. Большую часть времени проводили в крошечном кубрике. Командир катера рассказал, что с военной точки зрения Курильская гряда крайне важна для Тихоокеанского флота, а значит для всего Дальнего востока. Острова, оборудованные небольшими, но хорошо укрытыми противокорабельными средствами, надёжно перекрывали нашим судам дорогу в океан, поэтому больших кораблей здесь и не держали, кроме того между островов уникальная морская обстановка, которая привлекает сюда редкие породы рыбы и крабов. Сейчас срочно строятся сотни рыболовецких сейнеров и консервные заводы по переработке.

- Через год, два всю страну тихоокеанской рыбкой накормим!
Вот и Парамушир. Прошли мимо ржавеющего десантного корабля. Батарея 150 миллиметровых японских береговых пушек всадила в него несколько снарядов. Ради спасения десанта и экипажа капитан принял решение выброситься на берег. Теперь ржавеющее судно стоит памятником флотским штурмовым группам.
Швартовка у моряков, как посадка у лётчиков - самая трудоёмкая часть. Многотонную махину необходимо поставить в определённую точку пространства, преодолев сопротивление среды, учитывая инерцию, особенности рельефа. По этому этот манёвр всегда выполняет только командир.
Катер наш заходил к пирсу с левой стороны. Вдруг моментально развернулся вокруг кормы и задом и левым бортом начал сближаться с бетонным пирсом, тридцати метровой стрелой уходившим от берега .
Стоп, машина! Кранцы по левому борту!
Только шуршание воды и приближающийся бетон. Если скорость сближения будет велика, лёгкий катер будет повреждён, если мала, застынет в десятке метров от причала. Но командир правильно сделал манёвр и вот уже моряки закручивают швартовые канаты. Подождав, когда катер перестанет уходить то вверх, то вниз, относительно пирса, Маша покинула судно:
- Не задерживайся, сегодня у тебя трудный день.

А на приветствие лейтенанта-пограничника ответила,
- Петя, капитан ко мне приехал, долго не держи, лучше вечером посидим.
- Хорошо, Мария Ивановна, только на документы взгляну.
Пока один лейтенант изучал документы, второй разливал по стаканам.
- За знакомство!
- Спать где будешь? - спросил пограничник.
- Какие варианты?
- Можно у меня.
- Пойдёт.
- Охоту любишь?
- Последний раз в 15-ть лет ходил, до войны.
- Лады, сходим, по птичкам постреляем.
- Ещё по одной?
- Ребята, давайте вечером, мне ж к врачу, хоть и к зубному, как пройти расскажите.
- От пирса левее на сопку, там белый домик, как освободишься, приходи на заставу.
Пятнадцать дней пытал меня старый японец. Сперва мазал дёсны какой-то зелёной жижей, так что язык переставал шевелиться, потом распиливал и вытаскивал по частям всё железо. Какие-то остатки зубов вырвал, какие-то сверлил. Всё, что делал рассказывал Маше на какой-то ужасной смеси японского, русского и латыни, и она его понимала! Я не мог разобрать даже то, что он говорил на русском. Муся всё время была рядом, объясняла, что со мной делают, готовила какие-то настои, заставляла полоскать ими рот. Если бы в восемь вечера не выключали бы электричество, он наверное и ночью ковырялся в моёй пасти. Когда выпускал на волю, в уши втыкал иголки. Наконец подготовка закончена, сделаны гипсовые слепки, вручена посудина с настойкой для полоскания и на сутки отпущен на свободу.

 На заставе начальника не было, предложили обождать. Устроился в Красном уголке. Нашёл на полочке книгу про Квентина Дорварда.
Дежурный принёс кружку чая и пару сухарей.
- Чайку, товарищ капитан!
Кружку я подвинул к себе, а показав пальцем на сухари показал свой оскал.
- Извините, не знал.
Собственно, совсем потерянных зубов, было мало, оставшиеся передние были сильно повреждены, где половинка осталась, где пенёчек. Японец дал понять, что это хорошо, основа, мол есть, но сейчас улыбка выглядела  неприятно.
За окном зацокали подковы, вернулся начальник заставы. Как иголкой кольнула в сердце зависть. Так захотелось в седло! Не столько скакать, а больше почувствовать единение с большим сильным животным.
 После короткого диалога, приняли решение поехать верхом в баньку срубленную на горячем источнике.
- Ты так никогда не парился, - уверил Петруха.
Заехав в санчасть, взял из своих запасов три бутылки дефицитной здесь водки, еду возьмёт Пётр. Предупредил Машу и вперёд! Около часа скачки по ровным лугам в сторону гор и вот издали среди чёрно серых скал, засеребрился водопад. Вскоре можно было разглядеть баньку-избушку, прилепившуюся к вертикальной скале. С другой стороны совсем немаленького, как оказалось, домика из расщелины в скале вытекала в небольшое озерко, кипящая минеральная вода.

От водопада и озерка были сделаны отводы, в баньку. Петро сперва поднял заслонку горячей воды.
- Пусть прогреется.
- Я сюда своих бойцов как в увольнение отпускаю.
- Здорово! Чего в увольнении, без толку шататься да водку пьянствовать, а тут красота и здоровье.
- Кстати, про водку - доставай!
Домик разделён на три части. Гостевая с нарами на шесть человек. Длинный стол, посуда. Предбанник и парилка с печкой и каменкой. Горячая вода протекающая по желобам прикрытыми деревянными решётками вдоль стен, быстро нагревала предбанник и парилку. Печку тоже разожгли, не для жары, для пара.
- Вот тебе на закусь мягонького. Крабы, рыбка малосольная, гребешка сегодня бойцы насобирали, его в первую очередь уконтропупить нужно. Смотри, это делается так, - он выпил полстакана, ножом, открыл раковину, подрезал ножку и как чай из блюдца отправил в рот.
- У нас на Чёрном море такие тоже встречаются, только гораздо меньше и есть их ни кому в голову не приходит, а вот рапаны и мидии запросто. Правда до войны их только ребятня потребляла, а крабы у нас маленькие, кроме клешней, у них есть нечего.

Водка обожгла рот, зато моллюск из раковины сразу проскочил в желудок. За ним ещё парочка. Я эти два дня почти ничего не ел. Как аккуратно японец не делал, а всяких ранок во рту набралось не мало. К тому же сточенные остатки зубов, отзывались резкой болью на любую пищу. Попробовал крабовое мясо, тоже прелесть!
- Давай курить на улице будем, не люблю спать, где накурено, не против?
- Даже, за, пойдём.
Сначала правда, разделись до трусов. Как приятно босиком пройтись по травке. Пётр повёл к водопаду, по пути открывая заслонку.
- Сперва в шайку наберёшь холодной, а потом осторожно добавляй горячей, она почти кипяток.
После парной сюда, - водопад выбил в скале углубление вроде бассейна, но на удивление вода была не ледяная, скорее прохладная.
- Это скорее всего ответвление того же источника. Только пока вверх поднимется, а потом вниз долетит, остывает. Зимой знаешь как здорово! Снег по пояс, а ты лежишь как в ванне после парной в себя приходишь.
- А как добираетесь?
- На лыжах.
- Я на лыжах так толком и не научился ходить.
- А я плаваю как топор. Где рос, даже речки не было, училище в Ташкенте закончил и сразу сюда. На Тихий океан. А тебя, я смотрю здорово почиркало.
- Всё основное цело!
- Виталя, скажи, страшно было?
- Когда стреляешь нет. Азарт. Кто вперёд, ты его или… Солдаты иногда кричали, хоть бы руку или ногу оторвало, чтоб из этого ада вырваться, а попадёшь в тыл, посмотришь как люди в тылу мучаются и задумаешься, где он ад - то? Ты одет нормально, накормлен, нос в табаке, а смерть… Пока ты живой её нет, а когда пришла - тебя нет. Такая философия. А вообще, Петро я тебе скажу, молодых трудно убить. Если два боя пережил, потом только случайно.

 Конечно на фронте всякое бывает, вот сидим мы в блиндаже с товарищем НЗ с сухарями лопаем. Я спиной к выходу, стол из ящика, напротив он. Звук летящего снаряда. А мы в ближнем тылу, вроде не по нам. В момент разрыва я к банке наклонился, мясо ножом поддел, поднимаю голову, а у приятеля головы нет, осколком срезало. Такая судьба.
- Понятно,  пошли парится!
И пошла мужская забава. До одурения сидеть в клубах пара. Потом бежать в холодную купель неспешно барахтаться пока не замёрзнешь и снова в парилку, и опять под водопад. Полежали, закусили, новый круг, пока силы окончательно не кончились. Часок, другой вздремнули.
- Петро, давай окрестности покажешь, а то лошадок расседлывать нужно. Не будут же они у нас до утра под сёдлами стоять. Неспешно, шагом двинулись по плато у подножья скал.
- Хочешь на японские позиции береговой артиллерии посмотреть?
- Как говорил мой командир орудия Бульба, - Цего добра я богато навыдався. Круглая бетонированная площадка с полутора метровым бетонным бордюром по периметру.
- Точно, тогда на грязевое озеро.

Через несколько километров увидели почти круглое, диаметром метров тридцать  булькающее, воняющее тухлыми яйцами «озеро».
- Говорят от всех болезней помогает, вот с той стороны можно заходить, там не обожжешься.
 - Эх, Петруха, где мы будем, когда болезни начнутся, поехали греться, а то что-то я малость взмерз. До вечера было ещё не близко, но свежий океанский ветер заставил кожу покрыться пупырышками. Из одежды на нас были только трусы. Вернулись, оделись, расседлали, стреножили лошадей, отпустили пастись.
- Может постреляем, - предложил пограничник.
- Из чего?
- ТТ - то у меня с собой.
- А патроны?
-  В домике всегда пара пачек спрятана.
- Тащи.  Дай-ка пистолет посмотреть.
ТТ был ветеран, довоенного 40-го года выпуска. Вороненье почти стёрлось. Многое наверное он повидал, то есть как он стрелять будет, неизвестно. Петя приволок два ящика и кучу еловых шишек.
- С двадцати шагов?
- Расставляй.
- Как гость, начинай.
- Три пристрелочных, дашь?
- Хоть тридцать.
Он ещё не понял, с кем имеет дело.
Три раза выстрелил целясь в среднюю дощечку ящика, определил куда нужно брать поправку.
- На упражняйся, я сейчас.
Протянул ствол Петрухе. А сам сходил в домик, зеркало для бритья я там приметил. Пока ходил Петруха расстрелял обойму. На одну шишку на его ящике стало меньше.
Нужно было пограничника прибить к земле.
- Три патрона мне заряди.
Повернувшись спиной, глядя в зеркало, тремя выстрелами за три секунды, снёс три шишки.
- Ну, брат, тебе только в цирке выступать!
- Ерунда, я тебя научу.
 Оказалось в училище их в основном натаскивали по пулемёту, автомату и винтовке, а пистолет так, для зачёта.
 Объяснять пришлось с начала. Как держать, как спуск нажимать, какие упражнения делать для укрепления мышц кисти. Как целиться, как дышать.
- Пистолет это личное оружие офицера. Личное! Ты всегда должен быть в нём уверен. И в себе. В твоей службе лучше нарушителя из пистолета подстрелить, чтоб допросить было кого. Поэтому у тебя две цели. Задница и плечо. Научишься в мишень попадать на уровне задницы, ставь узкую, на уровень ноги.
Ребята из СМЕРШ рассказывали, что постоянно с сбой носили три пистолета.
Один в кобуре, другой в кармане и третий малокалиберный или в рукаве или на спине возле шеи. Тебе три не нужно, но два пристреленных ствола, на задержание, бери.
- А ты с моими орлами не сможешь занятия провести?
- Если медики отпустят, только со срочниками бесполезно. Только начнёт получаться, на дембель пора. Время, нервы, ресурсы всё зря. Сам учись, каждый день, получиться, научишь кого захочешь.

 Что получается не у всех, я говорить не стал. В чём тут причина, то ли в каких-то недостатках зрения, нервах или проблемах с мышцами не знаю, но отец рассказывал, что отчислял из школы снайперов одного из десяти. А из пистолета стрелять труднее.
- Пойдём перекусим,  я уже есть хочу как из пушки!
Встали рано утром, умылись у водопада, доели остатки продуктов, навели порядок, оседлали отдохнувших лошадок и потрусили в посёлок.
Маша встретила у санчасти.
- Пойдём быстренько покормлю, Ямадзаки - сан уже ждёт.
- Конью чива. Ком бон ва, - показался пожилой доктор. (Здравствуйте, как дела) .
-Коньючива, дозо (хорошо).
Знаками доктор показал, что я нужен на минуту. Повёл в кабинет, достал три круглых куска кости, толщиной с запястье руки, сравнил с цветом моих оставшихся зубов, до-вольно рассмеялся потрясая одним из кусков, а мне показал идти.
Муся рассказала, что мосты и коронки, японец будет делать из зубов очень молодого кашалота.
Потом была неделя непрерывных примерок. Когда получалось, японец радовался как ребёнок. Смеялся, хлопал себя по бокам, если приходилось переделывать, ругался, бурчал. Звал Машу, на макете моих челюстей показывал чего-то, объяснял и уходил подгонять или вытачивать новую детальку. В такие паузы вели разговоры за жизнь с Машей.

Рассказывала как жили, когда отца посадили, как у Шуры пропало молоко, когда муж погиб. Как бабка - соседка козу на два года им отдала. Как Вовка болел, а моряки доставали лекарства. Однажды, когда лекарства не помогали, привезли бабку-ведунью. Та сутки не отходила от мальчика, заговоры читала, молитвы, но мальчонке полегчало. Как из шинелей Баталина зимние пальто шили, а из мундиров юбки и пиджаки. И все эти печальные истории,  рассказывала с юмором, как бы смеясь над собой, мамой и Шурой.
 Ещё она меня озадачила, мол без благословления отца у нас с Шурой ничего не получиться. Ну как благословления, не в церковном смысле, а вот найти его, поговорить с ним мне придется. Он хоть и сидит, но и там не последний человек. Главбух зоны. Расконвоирован и живёт с вольнонаёмными. Человек он строгий. Мне необходимо найти с ним общий язык.

Меня это не напугало, даже хорошо, что дисциплина в семье существует.
- Не волнуйся, найду и очарую и отец мой поможет. Краевого НКВДешника подключим, зря что ли я с ним водку пил. Он перед Володькой Успенским, чуть не на пузе елозил, из-за Володькиного отца. Тот, вроде, в Москве шишка в НКВД.
- Володя, что за человек?
- Честный, смелый, ловкий и самый головастый в нашем полку. Хороший человек.
Ты ему очень понравилась. Он в Москве собирался неделю пожить и скорее сюда, к тебе вернуться.
- Мне же ещё год на этом острове сидеть.
- Ничего, я его сюда командирую на пару недель, а там, если получиться на нашу свадьбу приедешь, ты ведь сможешь приехать?
- Конечно, но не больше недели.
- Маш, ты ведь военнообязанная?
- Лейтенант медицинской службы.
- Так мы тебя через военкомат, ещё на неделю задержим, придумаем чего-нибудь.
- Вита-сан, хаякку – позвал на очередную экзекуцию японский специалист.
  Окончание зубо-восстановительных работ решили отметить в бане. Машу, естественно, оставили «на хозяйстве», а вот японца взяли. Оказывается он там уже бывал и ему очень нравилась русская баня. В этот раз обошлись без ночёвки.
А на следующий день вместе с рыбаками я отплыл домой. У рыбаков были свои дела, так что во Владивосток, я попал только через три недели.

Дед Тимофей Николаевич. Год 1948.

Ни то, что моя жизнь была скучной и предсказуемой, но приезд сына закрутил её со всем с другой скоростью, что-то мне нравилось, что-то нет. Не нравилось, что постоянно приходилось обращаться с просьбами к разным людям. Каждый из них вполне справедливо полагает, что теперь вправе попросить ответную услугу. Ничего, отслужу, не об-лезу. Сын, то у меня, один остался. Ведёт он себя правильно. Я ожидал худшего. И женщину правильную нашёл. Пока Виталий за зубами на Курилы ездил, я справки навёл. Арина не в восторге, ребёнок, за мужем была. Губы поджала,
- Не такую жену я ему хотела.
- Аришь, он же не с голодухи к ней потянулся. Добросовестно с твоими девчушка-ми знакомился - не приглянулись и вообще я ему верю. Смотри, в самом сложном возрас-те он оказался оторван от семьи и в пекле войны не сгинул, а без всякой помощи стал отличным офицером.
- Это другое!
- Да нет, родненькая, это чутьё и везение, чего это ему сейчас не повезёт?
Прижал её к груди, провёл рукой по волосам.
- Ох и волосы у тебя, до сих пор не единой седой волосинки!
- Ты мне зубы не заговаривай, а про свои волосы я получше тебя знаю. И отец у неё сидит!
- Да ладно, Василий Терещук дело его поднял, там максимум хозяйственная статья на трёшку, погорячились в сороковом, целились в начальника, а попали в него. Жена за-явление на пересмотр напишет, через полгода дома будет. Сейчас на островах заводы строятся по переработке рыбы и крабов, засунем, от греха туда. Опытные  бухгалтера везде нужны. Виталий съездит к нему, своим глазом посмотрит. что и как, Терещук запрос начальнику лагеря уже отослал и позвонил, чтоб Виталия встретили. Всё будет хорошо.
               
                Отец. Виталий Тимофеевич. 1948г.

Два дня по железной дороге, пять на старом колёсном пароходе вроде того, что в "Волге-Волге" и вот я а пристани Восточно-сибирского городка. Лейтенант возле тенто-ванного "Джипа" наверняка встречает меня. Одев фуражку, подхватил свой чемодан, забитый водкой, луком и чесноком, пошёл к нему.
Лейтенант в синей фуражке взглянув на мой "иконостас" (кроме своих наград по совету отца, повесил его ордена Ленина и Боевого Красного Знамени) побежал на встречу.
- Лейтенант Вакулев.
- Капитан Колобов.
- Разрешите чемоданчик, я Вас жду, согласно приказа начальника лагеря.
Лейтенант сел за руль, лихо развернулся и несколько минут мы ехали мимо деревянных домов, по улице с деревянными тротуарами. Улица упиралась в лес и продолжа-лась просекой меду вековых кедров.
- Далеко до вашего хозяйства?
- Сто двадцать км, но мы быстро домчимся. Дорога сухая, я по ней с закрытыми глазами проеду. За полтора года хорошо изучил.
- А зимой как?
- На санях, но тогда гораздо дольше выходит.
- А как продукцию вывозите, зеки ведь что-то делают?
- Конечно. Лесопилка у нас хорошая. Брус выпускаем. Пока навигация, баржа по графику приходит, а как заканчивается, складируем и сушим. Замечательный брус получается. На стройки народного хозяйства идёт.
- Да, отстроить много чего нужно. Как в песне, «от Москвы до Бреста нет такого места» где бы фашисты не нагадили.

 - Мы сейчас едем в главный лагерь, где наш штаб, а вокруг рабочие зоны, вообще хозяйство у нас большое, даже трактора и лесовозы есть.
- Зеки на машинах работают?
- Так ведь с разными статьями народ сидит. Вот из лагеря, куда мы едем, даже к реке никого не подпустят – полосатики.
- Кто это?
- Враги, особо опасные. Их даже хоронят без номеров, как собак, так что Вы не особо удивляйтесь.
- У вас тут небось охота?
- И охота и рыбалка и грибы-ягоды, орехи кедровые. Скучать некогда. Зимой концерты устраиваем ежемесячно.
- Настоящие концерты?
- А фигли нам? Артисты народные сидят, режиссеры, кто за антисоветчину, кто за махинации. Шахер-махеры разные. Да и самородков хватает. Такие голоса встречаются, бывшие народные и заслуженные обрыдаются.
Начальник у нас умный, без нужды из зеков сок не давит и подкормиться от даров природы разрешает, так что и народ к нему с пониманием. И зеки и персонал, если нужно что,  в лепёшку расшибутся а сделают.
 - Идеально как-то. Бежать не пытаются?
- Куда? Вы, товарищ капитан по течению пять дней сюда плыли, а кто ж против, даже на лодке столько выгребет. Ужесточение режима тоже никому не нужно. Полосатиков стерегут хорошо, да и остальные зеки их ненавидят.
- Так кто это - полосатики.
- Приговорённые к высшей мере. Каратели, убийцы. У кого руки по локоть…
- Так чего не повесили, не расстреляли?
- Лёгкой смерти не заслужили. Их, всё про что я хвастался, не касается. Я на эту тему более распостроняться права не имею, но поверьте, долго никто из них на этом свете  не задержится.

Трясло немилосердно. Три раза останавливались покурить и восстановить кровообращение.
Внезапно дорога - просека вынесла нас на к нескольким баракам и к десятку жилых домов. Левее за двумя рядами колючёй проволоки виднелись бараки для зеков, но что больше всего меня удивило, что лагерь стоял у подножья горной гряды. Ни с реки, ни по дороге гор не было видно.
- Пройдёмте, к начальнику.
По разному я представлял себе внешность грозного, но заботливого начальника, но увидеть подполковника ростом и сложением как подросток, не ожидал.
- Подполковник Натхо.
 На груди  красная нашивка - тяжёлое ранение, орден "Красной Звезды", медаль "За оборону Сталинграда", ну и конечно "За победу над Германией".
Свой брат-фронтовик!
Крепкое рукопожатие.
- Лейтенант, офицеров штаба пригласи и распорядись, - он показал рукой на стол.
- Есть.
Через пол часа мы с Асланом делились военными воспоминаниями. Водку пить пока не стали. У него рабочий день,
- Не хочу подчинённым плохой пример подавать.
У меня встреча с будущим тестем. Тоже не хотелось под «бэмсом» знакомится.
- Хороший мужик и бухгалтер отличный. Жалко будет с ним расстаться. Хозяйство у нас большое, он отчётность организовал, так, что мы всё время в передовиках. Расконвоировал его ещё мой предшественник, а я ему отдельный домик выделил и паёк офицерский. Конечно не официально.
Четыре года подряд переходящее Знамя держим, а к Знамени  кое-что материальное прилагается, так что паёк он с верхом отработал.

Я до войны в леспромхозе у нас в Адыгее работал, а он рядом в Краснодаре главбухом, почти земляк. Если б он у меня работал, мой леспромхоз тогда первым был.
Попробую уговорить остаться вольняшкой. Дом отстроим. Жену привезём.
- У него во Владивостоке дом хороший.
- Ему туда нельзя, Владик город закрытый с судимостью не пропишут. А ты чего ему привёз, целый чемодан?
- Показать?
- Так расскажи.
- Лук, чеснок, водку.
- Это пойдёт, только он не пьющий. На праздник пол стакана и всё.
- Ну водка нигде, никогда никому не помешала. Как валюта пригодится. Да и нам с тобой посидеть нужно.
- Ночевать ко мне приходи, третье строение от штаба. Жена на родину поехала, к детям. Если спать буду, разбудишь. А сейчас иди, жди у входа, сейчас за ним пошлю.

 Вышел, закурил, смотрю в офицерской форме без погон идёт мужик с папкой под мышкой. Ростом не высок, но кряжистый.
- Вы из Владивостока?
- Так точно.
- Пошли ко мне.
Повернулся и пошёл. Ни здрасте, ни руку пожать. В голову Матрёна Сергеевна пришла, такие же манеры.
Зашли в дом. Четыре комнаты, коридор и общая кухня. Комната вмещает койку и тумбочку и ещё немного места остаётся.
- Письма есть?
- Вот держите.
Письма писали по отдельности. Матрёна своё, Шура своё.
 - Я покурю пока на улице?
- Угу.
Он уже читал и был в своём доме, на берегу океана.
Закурив, прошёлся по небольшой «улице». Кроме охраны у двойных ворот зоны, ни одной живой души. Все при деле. Три папиросы успел выкурить, пока на крыльце показался будущий тесть (мне - то его благословление до одного места, всё равно Шуру уве-зу) и махнул рукой, мол заходи.
В комнате будущий тесть протянул всё-таки руку
-  Савищенко Иван Михайлович.
-  Виталий.
- Есть будешь?
- Буду. Я тут Вам привёз кое-чего.
- Консервы нам нельзя.
- Аслан ...э, отчество забыл.
- Хаматович.
- Во, Хаматович разрешил. 
- Пошли на кухню, пока все на работе, спокойно посидим.

Он сунул в карманы несколько луковиц и две горсти чеснока,
- Возьми бутылку.
Лук и чеснок выложил в центре стола, я понял, для соседей. На разожжённом керогазе булькала пшёнка.
- Черемша тут бывает, а вот по чесноку соскучился!
- Ё.., Матрёна Сергеевна шмат сала предала, я сейчас.
- Ты открывай, - он кивнул на бутылку,
- Я сам принесу.
- Там, на крышке карман.
- Разберусь.
Оббил сургуч с водочного горлышка, шлёпнув ладонью по донышку, выбил пробку. Разливать не стал, пусть хозяин распоряжается. Пока каша доходила, выпили под сало с луком и чесноком.
- Как там мои? Только честно.
- По разному, но они женщины правильные, как японцы говорят, у них есть кёндзё- корень характера. Самое трудное уже пережили, теперь всё будет хорошо. Моряки, портовики, соседи помогают. Если Вы не против породниться, моя семья в стороне стоять не будет.
- Тогда рассказывай, про себя, про родителей.

Чего там рассказывать, трёх минут хватило. Дольше описывал его жену, дочек, внука.
Глаза у мужчины заблестели, но не одну слезинку, он наружу не выпустил.
- Наше кубанское сало повкуснее будет, а ты где ночевать будешь, можно здесь, на столе.
- Аслан...
- Хаматович.
- К себе пригласил.
- Чеснока ему захвати. Он хоть и начальник не маленький, но здесь чеснока не достать. Черемша в этих местах бывает, но это не то. Черкесы любят острое, а какой козий сыр его жена делает! Хороший человек, грамотный и хозяин настоящий, в этой системе такие редко попадаются.
- Он же фронтовик, как сюда-то попал?
- Глаз под Сталинградом потерял, вот его сюда дослуживать сунули.
- Как глаз? Это что ж, со стеклянным ходит?! Я и не заметил. А мне Маша зубы сделала, во, как настоящие.
Я изобразил улыбку.
- Я-то и смотрю, чего это у тебя такие зубы ровные.

Тебе тут дня четыре кантоваться придётся, пока пароход придёт.
- Вы мне лучше скажите, какой Ваш ответ будет, на счёт Шуры.
- Ё.., да какой ответ! Если у Вы с отцом сумеете меня вытащить, всё равно жить ря-дом вряд ли получиться, а если нет, что ж я отсюда их судьбы решать буду?
Вот посмотрел на тебя, спокойнее будет. 
Он разлил остатки водки по стаканам.
- За Ваше счастье.
Расскажи как живёшь, что в стране происходит. По радио - то одни победы.
Я рассказывал, он спрашивал, уточнял. Хлопнула входная дверь.
- Соседи с работы возвращаются. Они вольнонаёмные, хотя какая тут воля. Кто за грехи сюда попал, кто за жильё на пять лет нанялся, кто просто лучше работы не нашёл. Есть такие, кто от власти подальше решил держаться. В нашем домике маркшейдеры живут.
- Кто?
- Горные мастера.
- У Вас же лесопилка.

- Да это так для отвода глаз. Урановую руду полосатики добывают. Пол года кайлом помахал и в яму, на предмет безвестного захоронения. Сама руда не опасна, а вот газы сопутствующие… Ты человек военный, понимаешь, что болтать об этом нельзя, нигде, даже здесь.
Входная дверь снова хлопнула, по коридору забухали сапоги. В кухню вошёл абсолютно квадратный человек. Ростом примерно метр шестьдесят, с неимоверно широкими плечами и не пропорционально длинными руками.
- Михалыч, у нас гости?! Пожрать есть чего-нибудь? А выпить? Чеснок! Живём! Афанасием меня маманя назвала. В каждую фразу он ухитрялся вставлять по пять матерных слов.
- Помойся сперва, потом все ответы.
- Гришка пришёл?
Не дожидаясь ответа заорал,
- Гришка, собачий сын, иди сольёшь.
Схватив пустое ведро, потопал на выход.
Тесть поднялся,
- Так, Виталий, пойдём соберём с чем к начальнику пойдёшь, а с этой бригадой завтра познакомишься, если захочешь. Ко мне завтра в бухгалтерию приходи. Сегодня мне всё обмозговать нужно. Смутил ты меня этим пересмотром.
- Начальник будет уговаривать здесь остаться, мол жену привезём, дом построим.
- Тут будущего нет. Рудник скоро закроют, содержание нужной руды низкое и эта скоро закончится. Год, полтора и амба. Лес возить отсюда, даже пиленный, экономически не выгодно. Закроют как пить дать. Начальник ещё не знает. Аккуратненько поспрашай какие у него планы.
Сунув в карманы бриджей по бутылке водки, подхватил кулёк, свёрнутый из газеты, с чесноком, пошёл на очередное застолье.
 Через час, перебравшись в беседку за домом, слушал воспоминания Аслана.
- Тут фронтовиков нет, поговорить не с кем, понимаешь меня?
- В « своей» компании ,часто просто помолчать хватает.

- В Сталинграде командовал я полком в 10-й стрелковой дивизии НКВД.
Борьба с диверсантами, парашютистами, охрана мостов и так, текучка. Когда фрицы в августе внезапно попёрли на Сталинград, в городе кроме нашей дивизии, бронепоезда и курсантов, войск не было. Полтора месяца с четырьмя пушками 45-пятками, гранатами и бутылками держались. Ни на шаг без приказа не отошли. Больше сотни танков сожгли, около 15 тысяч пехоты, но и от дивизии 26 человек в строю осталось.
Меня бомбой в блиндаже накрыло. Откопали, очнулся глаза нет, контузия ну и мелочёвка всякая. Как жить? На инвалидскую пенсию жену и двоих детей не поднять. Написал письмо Берии. 
- Оставьте в органах, хоть кем.
Образование у меня лесотехническое, вот в лес и попал. Сначала заместителем, когда начлаг по возрасту уволился, поставили начальником. Улучшил организацию труда, разрешил в тайге приварок брать, самодеятельность организовал, а главное, потихоньку, урок от политических развёл отдельно по трём зонам. Выработка постепенно начала расти. Тут пришла команда зону для полосатиков организовать. Звание повысили, как не служить?!
- Сколько до полной пенсии трубить?
- До полной не дотяну, здоровье шалит, но пару лет ещё послужу. Домой нужно. Дети растут. Сейчас с родителями в ауле. Отец им нужен. Образование хорошее хочу им дать, а то какая школа в ауле? Нужно в Майкоп ехать. Столица Алыгеи.
- Аслан, ты совсем без акцента говоришь.
- Адыги все по-русски чисто говорят, хотя у нас очень древний и сложный язык.
Через неделю на палубе пароходика, тащившего баржу, прокручивал в голове новые впечатления, знакомства.
 
Тесть, Савищенко Иван Михайлович рано остался без отца. Мать взял замуж овдовевший казак, быстренько сплавивший пасынка на учёбу в Ростов.
Окончание учёбы совпало со смертью матери. К отчиму не вернулся, начал самостоятельную жизнь. Вскоре удалось устроиться на хлебозавод, что во время голода на юге России, Украине в 30-х спасло его и молодую жену (ежедневно мог брать домой булку хлеба). Позднее, когда партия объявила программу освоения Дальнего Востока, завербовался бухгалтером в Владивостокский порт.
Аслан Натхо по какому-то спецнабору попавший в войска НКВД. Маленький худой человечек. Его стальной сердечник характера не согнула тяжёлая травма, а годы службы в репрессивном аппарате не превратило сердце в камень.
Вспомнился двухметровый зек в полосатой робе с татуировкой на лбу "Раб Сталина" и молоденький лейтенант походя сбивавший с ног зеков ударом кулака.
Многое увиденное придётся обдумать и понять. Кроме мыслей из лагеря я увозил письмо для женщин, положительную характеристику на Савищенко И.М., ведро кедровых орешков, шкуру черно-бурой лисы с головой и лапами для Шуры, резные шахматы для отца и всяких деликатесов в дорогу. Всё это Аслан подарил, сказав, что горец с пустыми руками гостя не выпустит.

Дед Тимофей Николаевич. Осень 1948.
 
  Вчера Виталий с Шурой уехали в Китай. Сразу стало как-то, ну одиноко, что ли. Вроде и жена под боком и дочь, а как будто части себя лишился. Три месяца жизнь бурлила. То к нам гости, то мы к кому-то идём. Звонки, деловые встречи, визиты, новые знакомства. Новая родня. Даже внук появился, хоть Ариша признавать его не собирается, мол нет в нём нашей крови, мне всё равно приятно и навещать их со свахой буду втихаря.
Сваха Мотя внука в Китай не отпустила.
- Пусть молодые для себя два года поживут, а мне одной скука смертная.
Через два года Виталий заменится, будет в Союзе служить, тогда видно будет кто, где и с кем  жить будет.
Невестка мне полюбилась. Красивая, с характером. Ничего хорошего в жизни не видела.
 Из детства сразу во взрослую жизнь. Римма сходу с ней и её младшей сестрой Машей сразу подружилась, да и Ариша потеплела. Сперва знатную даму из себя ставила. Полковничиху, но так как оспаривать её первенство никто не собирался, пыл сбросила, стала почти нормальной. А когда сваха Матрёна призналась, что читает по слогам, а письмо написать для неё как казни египетские, то вообще успокоилась, хотя между нами, у самой в этих делах, успехи так себе. По мне и не нужно им это. Как там говорят,
- Большие знания, великие печали.

Молодёжи учиться обязательно нужно. По войскам езжу, везде новая техника при-ходит или вот-вот придет. Скоро солдату восьми, девяти классов не хватит, чтоб освоить это оружие. А тому, кто его делает тем более. В будущих сражениях победит более образованный.
Свата тоже скоро вытащим, машина уже закрутилась. Виталий к нему в лагерь ездил, говорит нормальный мужик. За таким с костылями ходить не нужно.






Отец. Виталий Тимофеевич. Зима 1955г.

Проснулся от того, что во рту творилось, что-то африканское. Язык распух и казалось не помещается в совершенно сухой глотке, губы распухли как оладьи. Да из чего этот спирт гонят?!
Сунул ноги в  холодные сапоги, пойду в умывальник зальюсь водой из под крана.
В комнате общаги храпело одиннадцать рыл, воняло чёрти чем.
В коридоре столкнулся с бывшим зеком из соседней бригады. Здоровенный мужик лет 35, сжимал в правой руке топор,
- Убью, сука верборанная.
Врезал с правой в челюсть. Топор полетел в одну сторону, мужик в другую.
- Воды спокойно не попьёшь.
Вчера была зарплата. Некоторые, зная, что через день у них не останется ни копейки, сразу расплатились за кормёжку, притащили пару ящиков водки, задвинули под свою койку, ну и вынимали по одной, у кого на сколько здоровья хватит.
Вода возродила возможность шевелить языком, через несколько секунд возродились и остальные органы чувств. Начал бить озноб и от выпитого вчера и плюс минус 25 за окном. Печи прогорели, сегодня следить не кому. Рассольчику бы сейчас! Прошёл ми-мо зека, который уснул, раньше чем упал, Васька - Полуторка, так его кличут. По челюсти тоненькой струйкой стекала кровь. "Спасибо" - должен сказать, что не дал ему дел натворить, но вернувшись в свою комнату переложил свой топор поудобней. На шахте, куда я завербовался на год, бывших зеков было две трети. Порядки царили жестокие. Сила и опыт были в цене. За воровство в общежитии водки или закуски по тихому убивали под землёй. В шахту милиция не полезет. А вот деньги запросто могли "попереть", по этому я сразу отправлял Шуре, оставляя себе минимум и те всегда носил на теле. Открыв форточку, в которую сразу вытянуло остатки тепла, правда вместе со всеми газообразными продуктами жизнедеятельности двенадцати совершенно не трезвых мужиков, закутался в одеяло. До подъёма оставалось около часа, есть время подумать «за жизнь».

Что я здесь делаю, как оказался на кузбасской шахте.
Два счастливых года мы женой прожили в Китае. Хоть сватовство моё было стремительным, как рейд кавалерии, выбор оказался удачным. Шурочка полностью подходила мне и по характеру и по темпераменту, была хозяйственна, прекрасно готовила и офицеры с удовольствием ходили к нам в гости закусить домашненьким. Командир сразу взял её в штаб машинисткой. Я катался по соревнованиям. Сперва по стрельбе и плаванью. Потом сформировалась крепкая команда по офицерскому многоборью (бег, плаванье стрельба).
И нас директивно посылали защищать честь полка, артиллерии армии, и сухопутных сил армии. В общей сложности по четыре месяца в году мы с Успенским и ещё двумя сослуживцами катались по разным городам Китая и Советского Союза. Конечно настоящим спортсменам проигрывали по отдельным дисциплинам, но по многоборью в призы попадали. Командование было довольно результатами, но сердилось по поводу частых командировок. Ну да когда начальство было вполне довольно?
И вдруг, как снег среди лета, с инспекцией артиллерии 39 армии прибыл генерал армии Белобородов. Дядька суровый, но наше дело прекрасно знающий. Приказ выделить по три расчёта из каждого полка. Меня как отвечающего за боевую подготовку, старшим. Прибыли на полигон. Доложили. Три упражнения. Стрельба по площади с закрытой позиции, уничтожить дзот и прямой наводкой по движущимся танкам. Орудия ЗИС-3 семьдесят шесть миллиметров. Солдаты заскучали, у нас ведь сотки! Объяснил специфику. Не журитесь, хлопцы, не война, попадём куда-нибудь.
Подошла наша очередь. Вскрыл пакет с задачей. Быстро рассчитал углы, записал, вложил в пакет, заклеил, отправил на КП.
- Огонь!
Оценка «отлично».
Дзот. По три снаряда на ствол. Не шедевр, но на «хорошо» настреляли.
Прибежал старлей с КП .
- Проверяющий злой как чёрт, не идёт прямая наводка. На «хорошо» никто не выполнил.
- Постарайся капитан!
- Сделаем красиво.
- Скрутить колпачки!
Снаряды каморные. Ели колпачок над взрывателем не свинчен, снаряд бронебойный, то есть взрывается после того как колпачок деформируется, внутри танка, или хотя бы внутри брони.  Такой в фанерной мишени просто пробьёт дырку. Если колпачёк свинтить, то снаряд осколочный, взрывается при касании преграды.
Бронированный тягач тащил четыре фанерных макета танков.
- Наводи на последний.
- Готово.
- Огонь!
Макет разлетелся в щепки.
- Наводи.
Четыре выстрела, мишеней не осталось.
- Отбой танковой атаки.
Зазумерил телефон.
- Старшего на КП, бегом!
В палатке с поднятыми бортам, знаками показали,
- К генералу.
Строевым подошёл к главному проверяющему, опирающемуся на свою знаменитую трость, больше похожую на дубину,
Товарищ Генерал армии...
Дубина свистнула, и боль обожгла левое плечо.
- Сукин сын, диверсант, говнюк!
Палка опять свистнула.
- Товарищ генерал армии, рана откроется.
Генерал армии, которого я видел издали ещё генерал-лейтенантом, остановил третий замах,
- Где воевал?
Доложил.
- Меня знаешь?
- Так точно, однажды даже видел.
- Так какого… ты мне учения срываешь? Готовых макетов больше нет!
- Виноват, товарищ Генерал армии, привычка.
- Учения срывать?
- Уничтожать цели.
- Как по другим целям отстрелялся?
Это уже не мне.
Начарт армии,
- Отлично и хорошо, товарищ генерал армии, у 262 полка сто миллиметровые орудия…
- Слава богу, что из  76мметровых стрелял, а то он бы нам и тягач разнес.
Доложите своему командиру, что я наложил на Вас взыскание, трое суток ареста!
- А в приказе, - это он начальнику артиллерии,
- Объявить благодарность, за отличную подготовку расчётов 262 полка.
- Ты, сынок, не держи обиду на старика, не знал про ранения. По жопе надавать те-бе надо было.
- По жопе бейте, товарищ генерал армии. Там ран у меня не было.
- Ступай уже, орёл.

В артиллерии наверное все знали, что Белобородов в 1941-м под Москвой, был ранен в ногу и с тех пор ходит с тростью и палку частенько пускал в ход в воспитательных целях, но всегда по делу.
Про рану я наплёл, не ждать же пока  генерал устанет.
Полк отметили в приказе по армии, а я трое суток отдохнул под домашним арестом.
В 1949 коммунисты наконец разбили Чан-кай-ши и под руководством Китайской коммунистической партии появилась Китайская народная республика, а в 1950-м пришло время прощаться с Китаем. Замена. Командир пошёл навстречу и нас с Успенским заменили одновременно в Забайкальский военный округ. Сперва остановились во Владивостоке. Сыграли свадьбу Маши и Володи Успенского. С Курильского острова Шикотан приехал Иван Михайлович. Полтора года назад его дело пересмотрели и полностью реабилитировали. Интересную историю рассказал тесть как добирался до Владика. Пассажиров поездов в дороге нещадно грабили. Попал под ограбление и он. Заходит банда в вагон и по очереди начинает освобождать граждан от денег и хороших вещей. Подошла очередь Савищенко,
- Чего сидишь, гроши давай!
- Денег нет, но есть аккредитив на четвертак.
Достал справку об освобождении.
Урки, приняв за своего дали денег, продуктов. Такие дела.
 Теперь он главбухом сразу трёх новейших консервных заводов, которые  будут выпускать консервированную сайру. Заводы достраивались, а Иван Михайлович достраивал на острове крошечный домик. Позднее Матрёна Сергеевна, на долгие годы уехала к нему.

Оставив Шуру, Вовку и Машу во Владике, вместе с Успенским поехали в ЗабВО за назначением.
 Обычно тех, кто служил за границей, засовывали в безнадёжные дыры, вот нас и пристроили. Комендантами артиллерийских фортов на китайской границе.
 Форты были довольно новые. Строительство начиналось перед войной, для отражения вероятного наступления японцев через Китай. Все понимали, что теперь они не пригодятся, но не ломать же, уж очень хорошо сделали. Мой форт "Богатырь" полностью перекрывал долину. Два 100 мм орудия, минные поля, фугасы, взлетающие на тридцати метровую высоту бочки с напалмом, накрывающие огнём гектар. Скрытые противопехотные препятствия. Автоматические и управляемые в ручную пулемётные точки.
Сам форт пять этажей в глубину. Полностью автономен. Запас продуктов на пол года. Орудия с автоматической продувкой ствола после выстрела. Пятикилометровый подземный ход с рельсами и дрезиной, позволяющий вывезти раненых и подвести боеприпасы. От ударов сверху 12 метров земли и бетона. Учтён опыт слабых сторон наших фортов на линии Сталина. В 1941-м фашисты обойдя действующие форты, закачивали отравляющие газы в вентиляционные шахты, где на "Богатыре" выходы вентиляции не знал даже я. Всё пристреляно, составлены подробные инструкции для разных вариантов развития событий. Отдельно целая книга, когда, что необходимо заменить, смазать, проверить, выкосить. Командиру оставалось только составить план работ на неделю и назначить людей.
Кроме меня, коменданта, присутствовал старший лейтенант-техник Миша Жестовских, отвечающий за внутренние механизмы.

В семи километрах малый форт "Орлёнок". Там обосновался Успенский. Одна 76 миллиметровая гаубица-пушка. Основная задача - прикрытие "Богатыря". У Успенского недалеко деревушка с колхозом и списанная полуторка с гордым именем "Люська". Машину умельцы смогли восстановить и изредка Володька приезжал на ней в гости, чай пить. Я к нему ходил пешком, но с ночёвкой.
Председатель колхоза постоянно обращался за помощью, то людей дать, то "Люську", то разрешить накосить сена или распахать и засеять лишний кусок на нашей территории, где можно. Взамен круглый год солдатики подкармливались молоком, маслом, яйцами и прочими нехитрыми крестьянскими дарами. Если б можно жену с сынишкой привезти, то служить можно было до Марковкиного заговения. 
Однако, через полтора года, с помощью отца, перевёлся в Хабаровск, в кадрированый полк. Основные задачи, переподготовка артиллеристов запаса. Приходили в основном фронтовики. За пару дней они вспоминали науку, которая помогла им выжить и победить.
Моё дело читать лекции офицерам лекции по теории стрельбы, проверять правильность решения задач и наблюдать за практическими занятиями. Занятия по стрельбе прямой наводкой проводились так. Расчёт из «партизан» разворачивал 76мм орудие перед макетом местности. По макету двигались деревянные макеты танков. Командир дивизиона определял очерёдность целей. Наводили через специальный прицел. В стволе орудия устанавливался стволик малокалиберной винтовки. Полная имитация боя. Макетов было несколько с разными рельефами. Так что командирам нужно было постараться правильно оценит обстановку и в зависимости от задачи (задач тоже несколько) правильно определить очерёдность целей и решить тактическую задачу как вести этот бой. Прислуга тоже не скучала, имитируя подачу к орудию снаряда, вместо пороха набитого песком. Изредка   появлялся начхим полка и забрасывал огневую то взрыв пакетами, до дымовыми шашками. В общем, потели все по настоящему. Всё было хорошо, не было только роста.
После очередного выпуска, ребята пригласили «обмыть» это дело. Начали прилично в ресторане, потом пошли в какой-то гадюшник, потом в другой, все  кроме меня в гражданском. Как с милицией завязались я не видел, но по мере сил поучаствовал.
 Разоружили, по соплям надавали, связали. Остановили грузовик, милиционеров в кузов, вези, мол в милицию. Ребята утром разъехались по домам, а меня на суд чести.
Опять звёздочку сняли.
Шура подулась пару дней. Не из-за звания, а за поведение.
- Посидел в ресторане, выпил, закусил, уважение оказал и домой. Вовка все глаза проглядел, где папа, когда прийдет.
- Виноват, исправлюсь!

И вдруг как гром, армию сокращают. Первая волна - миллион! Новый Первый секретарь чокнулся на ракетах. Артиллерия не нужна, авиация и флот тоже. Всё заменят ракеты. Армия конечно великовата для мирного времени, только чего ж так безжалостно! Комплект обмундирования, проездные документы и один оклад в зубы.
У моряков и лётчиков есть небольшой шанс устроиться по специальности, мастера  пушечной стрельбы пока стране не нужны.
Успенские сейчас в Томске. Володе предложили командовать ротой в инженерном батальоне. Строят чего-то секретное под Томском. Шура Вовку к ним отвезёт и сама у них поживёт, пока я на Кубани устроюсь. Нужно Шуру на родину вывозить, болеет она здесь и не беременеет никак.
Чемодан с барахлом в одной руке, шикарная радиола «Грюндиг» приз за первое место в армейских соревнованиях, в другой. В нагрудном кармане направление из политотдела в кубанский Краевой комитет партии.
При многочисленных пересадках мешковина оберегавшая радиолу местами задралась и бдительные граждане, немедленно сообщили куда следует. Пришлось убеждать справками и документами, милицейский патруль, что я не шпион с рацией изучающий советские железные дороги, а обычный демобилизованный офицер. Чтоб больше не возникало вопросов, в линейном отделении, приёмник качественно упаковали. Напоили чаем и помогли с пересадкой.

 На станциях и вокзалах много инвалидов. Кто песни поёт, кто так побирается.
- Братья и сестры, перед Вами сын семьи трудовой. Вас пять копеек не устроят, а это мой хлеб трудовой!
Поговорил с одним. Пенсии на одного кое-как хватает, а на семью уже нет.
Тут призадумаешься. Понятно, стране нужно бомбу делать, эту бомбу на чём-то довести требуется. Ладно нас молодых - здоровых под зад коленом, пробьёмся, ну а этих, кто за страну здоровья лишился, чего ж так, не ласково?
Отсыпал папирос инвалиду, мелочи, какая в кармане нашлась и дальше на Краснодар.
Новенький, только что отстроенный вокзал. Не торопясь, за час по тенистым улицам дошёл до крайкома партии. Оставив вещи у дежурного, прошёл в указанный кабинет.
Мужчина в военной форме без погон прочитал моё направление, спросил на счёт семьи, наличия жилья, полистал тетрадку,
- Учителем в Черноморскую поедешь? Там жильё при школе есть.
- Какой из меня учитель?
Хозяин кабинета с двумя красными нашивками за тяжёлые ранения, хлопнул ладонью по тетрадке
- Ты это брось, солдат учил? В кадрированом полку офицерам преподавал, чего ж с детьми не справишься?
Главное жильё есть! Оглядишься пока, семью вызовешь, а там видно будет.

В самом Краснодаре пока с жильём и работой туго. Недаром партия включила в список 15-ти городов подлежащих немедленному возрождению Краснодар и Новороссийск. Работает завод измерительных приборов, первая очередь комвольно-суконного комбината даёт стране, одетой в защитное, такую нужную продукцию. Троллейбус пустили. Через год-два начнём газифицировать город.
Специалистов не хватает, да что специалистов, просто людей нет. Половина от довоенного. Партия запустила программу переселения населения из разрушенных районов центральной России и всем жильё требуется, так, что ехай в Черноморку и радуйся. Вот тебе талон в нашу гостиницу, переночуешь и вперёд в сторону моря!

Утром еле влез в узкий автобус набитый бабками с соломенными кошелками. Сидячих мест не наблюдалось. Кое как втиснув радиолу между мешков и кресел, на ней и пристроился. Два часа тряски по гравийной дороге и небольшой посёлок из турлучных домиков никак не прореагировал на прибытие автобуса. Бабки взвалив мешки и свои необъятные соломенные сумки резво разбежались по домам. Едва успел спросить как пройти в 51 школу.
- Новая, что ли? Вон туда иди, не спутаешь. Каменная.
Торопиться мне было некуда. Решил перекурить с водителем автобуса.
- А где море?
- Километров 60 через перевал.
- Так какого чёрта посёлок Черноморским называется?
- Как он только не назывался. Я только четыре названия помню. Видишь котлованы вдоль дороги, двухэтажные дома для нефтяников с водой и канализацией строить будут.
Таких нигде в крае нет. Три автобуса в день из Краснодара! Ты тоже нефтяник?
- Учителем сюда прислали.
- Хорошее дело, уважаю. Зарплата только смех.
- Жильё бесплатно.
- Ну тогда, да. А чего это у тебя за ящик?
- Радиола.
- Это что за зверь?
- Радиоприёмник и устройство пластинки слушать.
- Трофейный?
- Наградной.
- Ну, счастливо, мне пора обратно ехать, - он сунул мне шершавую ладонь и полез в автобус проверять билеты.

Почти два года проработал я в школе. Преподавал математику в старших классах, военное дело и физкультуру. Всё было хорошо, только зарплаты еле еле хватало на продукты. У остальных учителей, были свои дома с огородами, коровами, курятниками, а нам с Шурой и Вовкой приходилось всё покупать. Когда появились вербовщики с Кузбасских шахт, решил съездить. Может удастся заработать на какое-никакое жильё.
Шахта моя недавно заложена, пласты угля широкие. Рубить одно удовольствие, только успевай вывозить. Платят с выработки. Вкалываем как черти. Даже в воскресенье добровольно рабочий день до двух часов дня. Народ подобрался отчаянный, у большинства, кроме своих рук, ничего нет. На этом свете держались в основном по привычке. За десять послевоенных лет так и не смогли вписаться в мирную жизнь. Под землёй кайлом выгоняли из себя память о загубленных душах, пусть врагов, но всё- таки когда-то живых людей, пережитый ужас, боль потерь. Неумение жить среди нормальных людей, чувство вины перед женщинами, мол,
-Ты то живым вернулся, - заменяли десятками добытых  вагонеток.

Как ни странно, но я вписался в это сообщество без труда. Как и в артиллерии, жизнь и успех зависит от слаженной работы бригады. Кто-то на острие, а кто на подхвате.
Плохо своды штрека укрепят, всем кердык. Запоздает вагонетка, некуда уголёк валить или породу. Для вагонетки рельсы нужны и шпалы. А ещё отдохнуть хотелось бы не в свинарнике. В нашей бригаде в основном фронтовики. Пара бывших зеков шахтёров- ударников с Донбасса. В своё время публично усомнились в проходческих талантах Стаханова. НКВД позаботился и они благополучно поменяли преисподнюю шахты на свежий воздух сибирских лесозаготовок. 
- Кабы не бдительность карающих органов или от силикоза загнулись или под немцами сгинули, - говорили, каждый раз поднимая стаканы за НКВД. Они под землёй у нас за главных.
А в общаге, в нашей комнате, получал равную долю очень пожилой мужчина. Зек с дореволюционным стажем и международной репутацией. Медвежатник мирового уровня, Миша-Фокусник. Дядя Миша ещё до революции выехал из России на "гастроли". Вернулся после войны (в Европе тогда работы не было), его на всякий случай "прикрыли" за шпионаж.

Дядя Миша говорил на всех европейских языках и уж как и на каком языке он здесь договаривался, но к нашему возвращению с работы в натопленной комнате царила чистота приближающаяся к стерильной. В столовой на наши столы, пища подавалась без задержек и всегда в горячем виде. Прачка с весёлой готовностью стирала наши вещи, не вспоминая установленные сроки. Что ещё было очень важно, у нас не возникало разногласий с бригадами, сколоченными из зеков.
Однажды  Мишу Фокусника - увезли офицеры МГБ (наследники НКВД). Через два дня он вернулся, а под его койку два шныря засунули два ящика водки.
- Органы выручал. На самолёте сподобился полетать. - Единственное, чем объяснил отлучку, выставляя на стол пять бутылок.
- Дядь Миш, чего ты в этой дыре сидишь?  Подломил бы сейф в городе...
- И что? Я раньше тоже думал, что много денег счастье дадут...
Есть такая книжка "Золотой телёнок". Как про меня написана. Не знаю, что такое счастье, но точно не деньги.
Не теряя времени сходил в библиотеку, взял " Двенадцать стульев" и "Золотой телёнок". Читал, смеялся, зачитывал куски в слух. На следующий день в комнате одновременно читали три книги Ильфа и Петрова. Весь запас нашей библиотеки. Знавал я людей, похожих на Остапа Бендера и твёрдо уверен, что попади он на фронт, не потерялся бы и был уважаемым человеком.

Понял и дядю Мишу Фокусника. В СССР большие деньги не нужны. Нечего особенно крупного не купишь, а тратить большие деньги опасней, чем их украсть. Да и люди наши не любят граждан, у которых всегда есть гроши. Другое дело наши шахтёры уезжают в отпуск на месяц, а через 3-4 дня просятся поставить их в смену. Доехал до ближайшего города, сходил в ресторан, устроил всем халяву и домой на товарняке или христа-ради, стоя у туалета. Хорошо если на своих ногах, а не с проломленной башкой. А в качестве премии, триппер марганцовкой лечить. Ну это если повезёт, конечно.
Следующую хорошую книгу посоветовала библиотекарша. «Похождения бравого солдата Швейка». Смеялись до коликов. Почти у каждого имелись пара рассказов про таких швейков.  Сошлись на том, что пока будут армии, в них обязательно будут швейки.
Получил письмо от Шуры. Из школьного жилья её выставили, ничего удивительного, всё- таки эти комнатки для учителя, итак продержали два месяца. Устроилась машинисткой на станции Ахтырская, там и комнату сняла. Опять Вовка школу поменял. А самое главное наконец забеременела, получается перед самым моим отъездом. Вот что значит родной климат. Только выходит, на роды я приехать не смогу. Дальше контракт продлевать не буду, но появлюсь когда дитю два или три месяца будет. Вот если б казак!
Родители в каждом письме: – Когда, да когда.
Девочка тоже пойдёт, а там поглядим!
После смены, достал свой ящик с питьевым спиртом, мол так и так. Народ загалдел, по плечам хлопать начал, однако Фокусник, приказал ящик убрать.
- Пяток бутылок хватит. Нельзя нерождённое дитя обмывать. За отца и мать выпейте и баста!
Соседи засекли,
- Чего коллективно пьём среди недели?
И  уж как получилось, но через час пила вся общага.

- Сынок, ты должен быть счастливым человеком. Тебе столько суровых мужиков пожелали родиться мальчиком и стать счастливым мужиком, не знающим войны.
 Главное, не очень понятно, чему три сотни мужиков, большинство которых и семей - то никогда не имели, так радовались?!
 А через неделю меня завалило. Глупо как-то получилось. У нас проходка пошла быстрее обычного и брёвен потолок крепить могло не хватить, подзанять бы десяток, чтоб не ждать. Только дошёл до бригадира в соседнем штреке, крепь и пошла складываться. Толстенные столбы как спички ломались. Крайняя по руке мне заехала, рванул бегом в глубину штрека. Там мужики сплошную стену из столбов ставят, чтоб остановить завал.
 Но он и сам остановился.
- Ты когда шёл, видел кого?
- Двое крепь подгоняли.
- Накрылись, значит. Чего с рукой?
Посвятил фонариком на каске, неправильная у меня рука.
- Балкой перебило.
Оторвали штанину (все работали по пояс голые) примотали топорище вместо шины, фонарики, кроме одного выключили. Подождали с полчаса, не будет ли ещё просадки, и откапываться в темпе, пока воздух и вода есть. Если только этот штрек завалило, шанс есть. Из завала таскали породу в конец пройденного штрека. Тут главное правильное направление сохранить. Ненужные крепи снимали и погуще ставили в расчищенный участок С другой стороны тоже будут копать. Помогал одной рукой как мог. Рука хоть и опухла, но болела пока не сильно
Часов через семь из под завала показался сильно измятый сапог. Правильно направление держим. Силы как-то сразу кончились, легли спать. К утру нас откопали.

 Я ни секунды не сомневался, что обойдется. Не может судьба подло со мной поступить. Не заслужил!
Всех спасённых привезли в больничку. Отмыли, осмотрели. Хоть пострадавших, кроме меня не было, всех, до следующего утра оставили под присмотром. Меня к хирургу.
Доктор, Владимир Павлович, повертев рентгеновские снимки, спросил:
- Ты, голубь, как боль переносишь?
 - Нормально.
- Я хочу кости на место поставить, без анестезии, чтоб понять правильно ли они стали. А под обезболивающими, ты не поймёшь. Рентген, конечно, сделаем, но собственные ощущения точнее.
- А спиртика нальёте?
- Это можно.
Выпив стакан круто разведённого медицинского и выкурив по папиросе, приступили. Фельдшер держал руку выше перелома, а доктор, поглядывая на снимки, вываживал перебитую часть.
- Ты, голубь не волнуйся, я в неделю троих таких как ты пользую. Перелом у тебя хороший, без отломков, сейчас только на место поставлю и порядок!
Конечно было больно, но терпеть можно было. В какой-то момент пришло облегчение.
- Док, вроде стала.

- Во, сейчас рентген сделаем, посмотрим, ну что, голубь, нашатырного спиртику не нужно?
- Лучше обычного, пол стаканчика.
- Налью, но после снимка.
Примотали дощечки, сделали контрольный снимок.
- Порядок. Недельку полежишь у нас, потом два раза в месяц будешь приходить.
Фельдшеру,
- Гипс не накладывать, пока опухоль не спадёт. Перевязку раз в сутки.
Доктор налил две дозы,
- Ну, голубь, что б быстрее срасталось, ты молодец, бывает и сознание теряют и вообще, всякое бывает.
- Владимир Павлович, надолго эта музыка, - я здоровой рукой показал на перелом.
- Месяц, два, а в забой не раньше трёх. Долю твою, бригада всё равно платить будет и от шахты компенсация будет, так что получишь больше чем под землёй. Всё иди спать.
В палате ждали.
- Ну чего, ты как?
- Нормально, доктор спиртику плеснул.
- Тогда спи, пока болеть не начало. Мы тут посоветовались, наша бригада тебе тоже долю будет подкидывать, пока не начнёшь работать. Всё- таки у нас пострадал.
- Нет, ребята, полной доли не нужно, а вот с моими поговорите, вместе скооперируйтесь, а то умники найдутся, будут себе руки, ноги у соседей ломать.
- И такое может быть, ладно спи.  Без сопливых разберёмся.
Спирт уже начал действовать не как обезболивающие и на "сопливого" реагировать не стал, провалился в беспокойное забытьё.
 Проработав обязательный год, я написал заявление на увольнение. Начальник шахты уговаривал остаться ещё на год, но дома произошло слишком много событий, требующих моего присутствия.
Отца и Успенского демобилизовали. Ещё  одно сокращение армии. Миллион триста тысяч. На робкие вопросы, куда пристроить почти полтора миллиона человек не имеющих гражданской специальности Первый секретарь ответил в своей традиционной манере,
- Назовите мне колхоз, куда не примут демобилизованного офицера!
Маша и Володя Успенские уже приехали, живут у Шуры. А главное сын меня ждёт, даже два сына. Один совсем крошечный Жека, другой, Вовка, третий класс заканчивает.

    Дед. Тимофей Николаевич 1957г.

Уже год я в отставке. Лампасы на прощанье дали, но до шестидесяти дослужить не вышло. Может и к лучшему. В Приморье нас с женой ничего не держало, в Крыму никто не ждал. Сил и энергии было достаточно. Куда их приложить? Посоветовался в Крайкоме партии. Всё что здесь могли предложить, мне не нравилось. Хотелось по настоящему нужной, "живой" работы. Разговор был прямой и откровенный, в конце концов Первый неожиданно подытожил,
- В колхоз иди, председателем! Страну накормить нужно. Карточки отменили, но продуктов не хватает. Тут и люди и хозяйство, а проблем... под стреху! Не знаешь? Подучишься, ты там не один будешь. Все колхозы за райкомами расписаны, партия поможет.
Ты, Николаич, дивизией командовал, там хозяйство не меньше. Недаром Никита Сергеевич Хрущёв на демобилизованных военных надежды возлагает. Если Вы страну не вытяните, то тогда кто?
Сейчас самые крепкие колхозы на Кубани, а у тебя сын там, если не ошибаюсь?
Подумай, а я, если решишься, их первому позвоню, чтоб он подобрал тебе колхоз, к сыну поближе.
Так мы с женой оказались на Кубани. Станица Холмская раскинулась вдоль дороги местами грунтовой, местами засыпанной щебёнкой. Дорога связывала равнинную часть с предгорными станицами и выходила на побережье Чёрного моря. 80 километров от Краснодара, 40 - до моря. Вправо Новороссийск, Анапа, влево Туапсе, Сочи. Нефтяники выбили фонды и дорогу начали асфальтировать. Через год-два станет трассой союзного значения. Холмская - значит холмы. Положение выгодное, а вот пригодных пахотных земель в колхозных угодьях было не много. С одной стороны - заросшие лесами предгорья, с другой - железная дорога со своей полосой отчуждения. Пяток озёр и горных речек, весной отсекающих целые районы. То есть вкладывать в этот колхоз нужно было много, а того самого главного, что требовали с Кубани - хлеба, сажать было негде. Да ещё нефтяники повсеместно ставили свои вышки и "качалки". К ним рыли траншеи, прокладывали трубопроводы. Нефть дело тоже государственное. Оставалось животноводство (где заготавливать корма не понятно), овощеводство, садоводство.

Народ в колхозе был трудный. Мужчин призывного возраста практически всех выбила война. Переселенцы с Центральной России сильно отличались от казаков и не хотели работать от рассвета до заката за палочки трудодней, хотя теперь партия разрешила продавать излишки мяса и овощей на рынке. У колхозников завелись гроши. Вот только с любого колхозного урожая они старались обеспечить свои  семьи и частенько со значительным перебором. Начались конфликты. Пообещали прибить. Стал носить с собой пистолет. Пару раз пальнул в воздух. Тогда пошли жалобы. Мол, с оружием гоняется за колхозниками.
У Арины тоже не задалось. В военных гарнизонах всю неслужебную жизнь (трудоустройство офицерских жён, разбор конфликтов, случаи адюльтера, воспитание детей, контроль за их успеваемостью, а так же качеством и ассортиментом товаров, завозимых в гарнизонные магазины) занимались женсоветы. Как правило, жена командира была председателем  такого совета. Арина всегда активно участвовала в женсоветовских хлопотах. Здесь же ничего подобного не было, а на попытку создать в станице, получили жалобу от колхозного парторга в райком о попытке создания внепартийной организации. А от выжатых до предела баб, кличку «Чеканутая генеральша», чокнутая значит.
Два раза в день, я на зачуханом конике объезжал всё хозяйство и не переставал удивляться. Работали люди вроде неплохо, но запросто могли прогулять несколько дней.
 И не один человек, не два, а разом половина колхоза.
- Почему прогулял?
- Огородом занимался.
- Четыре дня?
- Отдохнул денёк.
- А ты?
- Болел или жена болела.
С этим вопросом была проблема. Медицины в станице не было.
 Составил служебную записку и поехал в Краснодар в Крайком партии. Поговорил по душам с Первым. Обещал помочь, чем сможет.
- Вы же понимаете, фондов почти нет, всё на Целину идёт, попробую через нефтяников и дорожников.
Короче, вставили нас в план. Построить столовую и магазин на автовокзале, и фельдшерский пункт открыть. Но не всё так просто оказалось. Для столовой и магазина персонал я должен обеспечить, а для фельдшера, жильё  подготовить и рабочее место, благо два десятка пустых хат в станице стояло, только отремонтировать и чистоту навести.

 Проехал по соседним колхозам, с председателями пообщался, кое что подсказали но главное, посоветовали особенно не напрягаться, мол с райкома дадут ЦУ (ценные указания), что  как и когда. Не выполнишь, дадут ЕБЦУ (ещё более ценные указания).
Вообще, по- моему, с самого начала с колхозами всё было не правильно задумано. Рабство какое-то получалось. План сверху спускали не на реальное количество колхозников, а неизвестно из какого расчёта. Даже если колхозник будет работать по 12-14 часов,  бывают и неурожайные годы, как тогда? А когда ему о собственном пропитании заботиться? Вот они и прут из колхоза, кто сколько сможет. Тут на Кубани, хоть на своём огороде почти всё вырастить можно, но на это время нужно. Времени на это не отпуска-лось. Клуба нет, в войну сгорел. Паспорта взрослого населения у меня в сейфе лежат. От-пускать из колхоза запрещено. Чем не рабство?
Однако план выполнять нужно. Постепенно стал гайки закручивать. Дали мне кличку Берия и пару выговоров по партийной части. Дожил, в армии одни благодарности, а тут за год два взыскания!
Через год вызвали меня в райком.
- Тимофей Николаевич, ты у нас человек заслуженный, таких беречь нужно, так что давай на заслуженный отдых. Охота, рыбалка, грибы , ягоды. Лошадку колхозную мы за тобой закрепим. Отдыхай, пока никого не убил. С планом всё у тебя хорошо, строительство нужное начал, но жалоб на тебя… у нас их складывать негде. Ты человек армейский…не получается у тебя с колхозниками. Мы тут в райкоме почтальона бояться стали.
Вдруг ты зашибёшь кого, да даже кто от страху помрёт, с нас же головы поснимают, почему не реагировали.
Поживи простым пенсионером, присмотрись к их жизни, а там видно будет.
- В университет хочу поступить, марксизма-ленинизма.
- Вот это здорово! Мы Вам и направление напишем. Это очень даже здорово!

 Об университете я особо не думал, были мысли, подучиться, но такой поворот давал возможность отставку представить в виде направления на учёбу. Что с того, что мне под шестьдесят, голова - то соображает.
Дом я купил. Самый большой каменный дом в Холмской. Две отапливаемые комнаты и два узких пенала, вроде веранды. Сарай с большим погребом. Фруктовые деревья. Огород до горизонта. Недалеко живёт старичок – агроном, с дореволюционным стажем. Он мне как-то по секрету сказал, что на этих угодьях, только виноград замечательно плодоносить будет.
У него на участке и правда такой виноград растёт! Я в Крыму такого не видел.
Вино, делает сам, прекрасное.
Вот и я займусь. Сын не далеко, в Краснодаре. Коммуной с Успенскими живёт. В вшестером домик снимают. Когда - никогда приедет, поможет. Внук подрастёт, на лето ко мне привозить будут. Сколь многим вещам я должен успеть  его научить.

Отец. Виталий Тимофеевич.  1960г.
 
Дрочёвым напильником снимаю заусеницы с металлических заготовок. Беру железку из одного ящика, зажимаю в тески, вжик, вжик. Перевернул вжик, вжик. Четыре переворота. С отвращением бросаю в пустой ящик. Следующая. Вжик, вжик. Семь часов. Вжик, вжик. Ноги, от однообразной стойки наливаются свинцом, спина одеревенела: вжик - вжик.
Слесарь первого разряда, а до этого полгода учеником слесаря. Притащить ящики с заготовками, унести обработанные, в обед и в конце рабочего дня смести с верстаков металлические отходы, вынести в специальный ящик, ну и куда пошлют.
 Пятый год живём одной семьёй с Успенскими в одном из районов города Краснодара, который  народ называет "Дубинка". Что за дубинка, чья она, никто не мог объяснить. Домик помог снять отец тёщи Матрёны. Михаил Иванович Зубцов. Мощный 76 летний старик со сложной судьбой. В город перебрались из-за женщин. Мусю с удовольствием взяли стоматологом в поликлинику и для Шуры в большом городе, гораздо больше вариантов. Здоровье у неё опять стало хуже. Пролежала пару недель в больнице на обследовании, сейчас готовят к операции. Опухоль. Детям ничего не говорим, но все взрослые страшно нервничают.
Самое паскудное, что ничего поделать не можем. Даже побаловать её нет возможности.

Денег практически нет. То, что я заработал на шахте, на свой дом не хватило, даже на половину ни как. Землю купить можно или как здесь называют план, но строить саманную хату некогда, да и не за что, всё, что отложили за план уйдёт.
Зарплаты, слесаря на прокорм одного человека еле хватает. Успенский токарем мантулит.
Он в московский институт поступил, на заочный. Сначала вместе на компрессорный завод устроились, но мне пришлось уйти - врезал одному невежливому начальничку, чтоб мозги прочистить. Заводов в Краснодаре строится много. Везде требуются рабочие. Можно выбирать. Где платят побольше, куда добраться легче, где спецодежду дают.
 Угнетает, что командуют пацаны-фезеушники. Закончив ФЗУ (фабрично-заводское училище) они приходят на производство с аттестатом о среднем образовании и третьим или четвёртым разрядом. Фронтовики, которые сразу после войны демобилизовались, за десять лет, только до третьего разряда доросли. Под бомбами и пулемётами никто о будущей материальной благодарности не думал, но разве я виноват, что в сорок лет на гражданке я ничего делать не умею.

Снимая напильником заусеницы с металлических заготовок, вспоминал как под Кёнигсбергом брал командование полком на себя, а унюхав запах раскалённого металла, вспоминался не с чем несравнимый запах горевших немецких танков. После работы с такими же фронтовиками, выпивали бутылку водки под дешёвую папиросу (на закуске экономили) и по домам.
Что-то нужно было менять, а точнее менять нужно было всё.
Тесть с Курильского острова Шикотан звал на путину,
- За три - четыре месяца заработаешь, как за год.
Нужно съездить и не один раз. Вот Шура поправиться и поеду.

      Жека. 1960г

Мне почти пять лет. Я конечно ещё маленький, но почти всё понимаю. Мы идём к маме в больницу. Папа держит меня за одну руку, дядя Володя за другую. Муся с братом Вовкой впереди. После дождя много луж. Папа обходит их с одной стороны, дядя Володя- с другой, а я прыгаю вверх и опускаюсь на другом конце лужи. Мне очень нравится летать над тёмной водой. Даже если лужа длинная сильные руки мужчин не дают мне опуститься в воду. И мы смеёмся. Я не всё понимаю, о чём говорят взрослые, но настроение у всех хорошее. Последние дни, когда мама пропала из дому - «легла в больницу» было немного страшно и одиноко. Одну половину дня дома был братишка, а потом приходила с работы Муся. Кормила, рассказывала сказки, но весело не было. Потом все заулыбались и я понял, что страшная беда прошла мимо и скоро всё будет как раньше.
Возле странного дома, пахнувшего чем-то неприятным и тревожным, на лавочках сидели люди в некрасивых халатах с печальными лицами. Я сразу присмирел и начал жаться к отцовской ноге. Муся достала из сумки белый халат и шапочку, одела:
- Ждите здесь, пойду, узнаю что и как.
Отец, закурив папиросу,
- Чего ты испугался? Сейчас маму увидим. Смотри. брат не боится.
- Конечно, брат большой, школу закончил!
 Вернулась Муся,
 - С зав. отделением поговорила. Всё в порядке, через дней десять выпишут.
Успенскому:
 - Подожди здесь, потом тебя проведу, а вы за мной.
 
Она достала второй белый халат, протянула отцу:
- Накинь.
- А нам халаты?
- Вы и так красавцы. Пошли.
Солнце золотыми столбами заливало через окна плохо пахнущий коридор. В столбах света кружилась пыль. Я засмотрелся на это бесконечное мельтешение и не сразу увидел маму. Хотел подбежать, но она была какая-то чужая. Лицо, волосы, глаза. Двумя руками держала правую сторону живота. Мне так стало жалко мою весёлую, красивую маму, что слёзы сами собой наполнили глаза.
- Женёк, чего ты отстал, подойди к маме, -
позвал отец.
А мама всё поняла, одной рукой погладила по голове,
- Ничего, сыночек, всё страшное позади. Скоро вернусь домой, помою голову и буду как раньше.
- Вовчик, у тебя как дела?
- Нормально. Военкомат послал на курсы.
- Водителей?
- Парашютистов.
- И ты ничему полезному в армии не научишься.
- Мам, это только курсы, куда призовут, только осенью увидим.
- Всё, идите мужики и Успенского пришлите, - наладила нас Муся.
Отец поднял меня, чтоб мама смогла поцеловать и мы, наконец вышли из страшного здания.
Когда все собрались в больничном дворе, стали решать что делать дальше. Я первый выразил желание,
- Пап, пошли в рощу.
- Можно. Вовец, ты с нами?
- Не, пацаны на Кубань поехали, я к ним.
- На затон или текучку?
- На текучку.
Муся:
- Виталий, ты опять не напьешься? Боюсь я ребёнка с тобой отпускать, Володя пойдёшь с ними.
Успенский сделал попытку:
- Я позаниматься хотел.
- Да ладно, ты уже привык по ночам готовиться. Не мешает никто. А я на Сенной рынок зайду. Сейчас базар расходиться начнёт, может подешевле чего куплю.

Разноцветные качели "лодочки" взлетали вверх, а наша выше всех. Я сидел на одной стороне, а дядя Володя, стоя на другой, раскачивал волшебную лодочку. И как бы крепко я не держался, в верхней точке какая-то сила поднимала меня над сидением, а в нижней вдавливала так, что я переставал держаться. Восторг переполнял и я смеялся, дядька тоже улыбался. Поискал глазами оставшегося внизу отца. Не нашёл, куда же он делся, только что стоял, курил...
Лодочка то подлетала к громадным ароматным белым гроздьям акации, то падала к небольшой очереди желающих покататься. Им бедолагам ещё ждать, а я скоро подрасту и сам буду раскачивать тяжеленную качелю-лодку. А вон мой и папочка несёт вкуснющее мороженное на палочке. Никуда он не пропадал, а в очереди за мороженным стоял. Мороженное не часто мне перепадало зато, сколько счастья было, когда в руке оказывался кусок белой сладости. Сначала от него нужно было откусывать холодные кусочки, а по-том только успевай слизывать восхитительные ручейки, а затем счастье внезапно кончалось и никогда взрослые не покупали второй кусок. Если мороженное покупала мама или Муся, то после ругали, что я накапал на одежду, а если мужчины, то никогда не ругали. Просто у ближайшей колонки мыли мне руки и замывали пятна.

- Красная всё, - закричал контролёр, двинул ручку тормоза.
Прокатавшись без остановок на три билета, лодочку стали тормозить. Мороженное попало в мою руку и окружающий мир пропал.
- Подожди, - попробовал остановить отец,
- Давай рубашку снимем, тебя отмыть легче будет.
Рубаху снимали вдвоём с дядькой, а я грыз и лизал белое сокровище, стараясь успеть со всех сторон. И я успел! Ни капельки не пропало руки, конечно пришлось помыть, но это тоже развлечение. Отец держал меня над фонтанчиком и добросовестно потерев ладошки друг о друга, я немного перекрыл отверстие и струйка достала до дяди Володи.
- Ах, ты засранец, засмеялся дядька, - уклоняясь от струи.
- И меня обмочил! Как же я теперь среди приличных людей ходить буду?!
- В лес пойдём, белок пугать, там и высохнешь.
Роща и была лесом. С одной стороны пять разноцветных «лодочек», круглое заведение «шайба», где наливали водку, пиво, на закуску чебуреки, кусок чёрного хлеба с селёдкой и ярко зелёный тир, а всё остальное лес. Позднее я узнал про Рощу страшные вещи. На северной окраине немцы расстреливали краснодарцев. Здесь они впервые попробовали машины-душегубки. Убитых, повешенных и задушенных сбрасывали в ров и полицаи слегка засыпали очередной слой убиенных, землёй. Когда я подрос, мы с ребятами, где только не лазили, но ко рву близко не подходили.

А сейчас я кидал коричневыми желудями в ловких белок. Они нисколько не боялись. Перепрыгивали с ветки на ветку, спускались на землю, чего-то выхватывали из лесного мусора, опять взлетали вверх и ухитрялись грызть даже головой вниз.
Серые зверьки с огненно-красными хвостами меня мало интересовали, я ждал и надеялся, но спросить боялся. Сравнение с любопытной Варварой меня сильно обижали, я же не какая-то длинноносая девчонка, поэтому, когда папа предложил сходить в тир, радость захлестнула с головой. Я столько времени крепился и ни разу не спросил,
- Пойдём ли мы в тир?
И мы пойдём в настоящее мужское место, где нас любят, где буду стрелять из винтовки в настоящую мишень.

Фронтовики по воскресеньям собирались или в тирах или в парикмахерских. В рощинском тире нас отцом знали и любили.
Меня, за то что я его сын. А отца... может за весёлость, за умение стрелять, за то, что всё выигранное в стрелковых спорах пропивалось здесь же всеми желающими. Первое время я боялся увечных людей, но со временем обвыкся.
Тир встретил тем особым запахом, который непременно создаётся, когда собирается с десяток мужиков. Пахло дешёвым табаком и одеколоном, гуталином и потом, немного лекарствами и водкой.
- Комбат пришёл, - послышался громкий возглас, перекрывавший общий гам,
- Наливай комбату! Женька, здорово. Петрович, давай подставки для молодого стрелка!
Тут же в одну папину руку всунули стакан, во вторую кусочек хлеба с селёдкой.
- А это что за мужчина с тобой? - мужики рассматривали дядю Володю.
- Это Володька, мы воевали вместе. Наш человек.
"Нашему человеку" тоже налили.
 - Йёськи Трахта не было?- поинтересовался отец.
- Пока не появлялся. Ты, Виталь пока не нажимай на это дело, - дядя Серёжа с чер-ной перчаткой на правой руке, постучал по стакану,
- Сегодня один стрелок должен прийти, на спор стрелять будешь.
- На что спорить?
- Как всегда бутылка и закусь.
- Вдруг он меня перестреляет, а у нас с Володькой на двоих только на кружку пива.
- Не.. - мужик посмотрел на меня, я максимально напряг слух.
-  Не писай, обчество сбросится. Да когда ты проигрывал?
- Ну, тогда пусть он с Володькой сначала постреляет, заведется, а я подключусь.
- Дело!
 - Володь, ты как, не забыл, науку ?
- Сто лет не стрелял, попробовать нужно.
- Давай дядь Володь, я тоже вспоминать буду, - я уже залезал на подставку. На другой подставке лежала заряженная «воздушка» и четыре «кисточки», острая пулька с хвостиком. Я буду стрелять по мишеням с цифрами. Чем меньше цифра, тем дальше от центра- яблочка.
Дядя Володя зазвенел медяками,
- Пяток пулек, и сколько за кисточки для мальца?
- Пульки по тридцать копеек, а Жека у нас бесплатно стреляет, мне за «кисточки» отчитываться не нужно.
А я уже был весь в стрельбе. Старался плавно подвести под яблочко мушку, так чтоб она была в центре выемки целика и была на одной высоте с этой выемкой. Задержать дыхание и плавно, плавно нажать на курок. Щёлк.
- Восьмёрка!
-Молодец!
- Давай заряжу.
- Я сам.
Уперев в пол приклад с трудом, но переломил винтовку, вставил следующую пульку. Осторожно, чтоб ствол не смотрел на людей, положил на подставку, упер приклад в плечо.
Над ухом папин голос,
- Не торопись, только когда уверен, тогда стреляй.
Выцеливал, выцелевал, а попал в шестёрку.
- Долго целился, устал. Не торопись, времени много, отдохни.
Мужики, понаблюдав как отстрелялся дядя Володя, одобрительно загалдели,
- Во ещё один снайпер, мужики, а Вы точно в артиллерии служили?
 Всегда сдержанный дядька удивил,
- Так у меня документ имеется.
 Он скинул пиджак и расстегнув рубашку, обнажил мощное плечо на котором синел земной шар с перекрещенными старинными пушками и надписью « Артиллерия – бог войны».
Снаружи загрохотало,  грохот закончился когда в тир вкатился Афанасий Сергеевич. У него не было обеих ног. Тележка на четырёх подшипниках, старенькая офицерская фуражка с чёрным околышком-танкист. Из под фуражки струйками стекал пот
- Тут чего , тир или баня.
-  Порядок Сергеич, Владимир доказал, что не в пехоте воевал.
 - Воевал?  Что то  больно молод.
Тут батя придумал историю.
-Ты чего, Афоня?  В Восточной Пруссии завалило меня в ровике по пояс, не выбраться! «Ягдпанцер» метрах в тридцати прямо на нас прёт, а в десятке метров Володька правую руку себе перевязывает. Я ему ору,
- Гранату, мля! Гранату дай!
Сообразил,  мигом приволок мне противотанковую, швырнул, удачно, в метре остановилась зверюга немецкая!
Контузило нас конечно, но легко. А потом  в одном полку с Йёськой, японцев долбали до самого Порт- Артура. Во  какой Володька! По ночам на инженера учится. Первый выходной за два года взял.
 Налили за выходной.
 А безногого танкиста отстегнули от тележки, подняли и посадили на стойку, спи-ной к стенке. Инвалид достал бутылку. Газету с кусками хлеба и стаканами подвинули к нему. Из необъятных карманов появились початые бутылки,  зазвенело стекло, забулькала жидкость.
- Ты стреляй, Женёк, целься получше!
Мужики выпивали, крякали, чиркали спичками, пускали клубы дыма и рассказывали, какие случаи приключались с ними, на фронте и в тылу.
- Комбат, тебе ж стрелять!
- Да ладно, придёт тот снайпер или нет, чего ж воскресенью пропадать!?
Рассказывал однорукий дядя Серёжа:
- После училища послали взводным в пехоту. День, другой. Вялые перестрелки.
Смотрю, все без штыков из трёхлинеек шмаляют. Как так? Вроде все должны знать, винтовку со штыком пристреливают. Почему? Командир роты приказал.  Я к ротному, почему бойцы в белый свет пуляют? А он мне,
- Учись пацан. В немца глядишь кто–нибудь попадёт, этого у тебя не спросят, а если у тебя бойцы друг друга в окопе штыками переколют, ты под трибунал пойдёшь!
- Во чудной компот, а я за три года и не знал, что штык не для атаки нужен.
И пошло, поехало. Кто смешную историю расскажет, кто страшную.
Я не спеша расстреливал следующую пятёрку "кисточек" и даже выбил девятку.
Вдруг сзади , у входа раздался громкий голос,
- Это что тут за гадюшник устроили?
Здоровенный детина в сапогах "гармошкой", брюках заправленных в сапоги, с "напуском". В пиджаке и кожаной фуражке с пуговкой. Мама про таких говорила,
-Тюремщик.
Вошедший был на голову выше самого высокого из фронтовиков. Отпихнув, даже не плечом, а где- то животом попавшегося на пути мужчину, он подошёл к стойке, опёрся на неё локтями и повернув голову к танкисту,
- Чего культи под нос выставил?
Что тут подают больше?

Культурное место в свинарник превратили твари убогие.
Из него как из дырявой авоськи сыпались ругательства, отец подошёл к нему, постучал пальцем по спине.
- Любезный...
Детина, неторопясь стал выпрямляться, одновременно поворачиваясь,
- Кто это..., договорить он не успел.
Папа двумя пальцами, большим и указательным взял его за кадык и мотнул в одну и другую сторону.
Мужик закатил глаза и медленно стал сползать по стойке на пол.
- Семён, -
отец обратился к одному из закипающих фронтовиков,
- Проверь.
Семён смешно похлопал по карманам, рукавам бугая, вытащил из правого сапога мужика нож с красивой разноцветной ручкой. Несколько раз подкинул в ладони, подошёл ко мне,
- В какую, Жека? - Он махнул рукой в сторону мишеней.
Я хоть не понял, чего он хочет, на всякий случай показал на правую.
Дядя Сеня взмахнул рукой и в правую мишень воткнулся отобранный нож, пусть не в яблочко, но и не в "молоко".
- Старею, раньше ловчее получалось.
Мужики одобрительно загудели,
-  Разведка!
Опять забулькало, зазвенело.
- А с этим чего делать будем?

Детина  сидел на полу, кашлял, держась двумя руками за горло. Отец допил пиво и, склонившись над здоровяком, пошептал ему в ухо. Тот, не переставая сипеть и кашлять, закивал,
-  Прости пахан, не знал.
Кое как поднявшись, детина  положил на стойку кучку смятых бумажных рублей и шатаясь из стороны в сторону, покинул тир.
- Чего ты ему сказал, комбат? - Семён разглаживал и складывал в стопку сотенные и полсотенные бумажки.
 - Вот гадюка, даже деньги не уважает.
- Небось горбом заработанные уважал, бы.
- Ого! Этого нам сегодня не пропить.
- В следующие воскресенье добьём, а как с блатными общаться на шахте выучили,
объяснил отец.
- А у меня, мужики,в такие моменты столбняк какой- то нападает. Точно ведь знаю как такую босоту, уложить, но сразу представляю как бабки закричат,
- Убили! Милиция! Привыкли,душегубы на войне людей убивать, до сих пор ни как не остановятся.
 -А чего мне ответить? Как,ещё я уголовнику могу объяснить?!
- Тюрьмы не боюсь, но садиться на старости лет не хочется, с вами лучше.
На улице зазвенел проезжающий трамвай. Здесь конечная остановка, но скоро рельсы дотянут почти до нашего дома. Будем в Рощу на трамвае ездить. Сейчас больше часа пешком приходиться добираться. Однажды папа "перебрал", и когда пошли домой из тира, нести меня не мог. Его самого шатало в разные стороны, а когда присели на лавочку отдохнуть, он уснул. На улице стемнело. Я очень испугался, где наш дом я точно не знал.

Тогда нам повезло, мимо проходил наш участковый. Дядя милиционер отца узнал и довёл нас до дома. Вот отцу тогда перепало! Мне даже стало его жалко, ничего же не случилось.
В тир вошёл незнакомый мужчина в костюме и шляпе
- Здравия желаю казаки, я слышал в этот тир неплохие стрелки заходят.
- Ну вон, Володя-артиллерист сегодня зашёл, не плохо стреляет.
- Постреляем? Какие условия?
- Не знаю, я первый раз сегодня.
Мужики закричали,
-  На бутылку стреляйте, пол литра белой.
- Ну на бутылку, так на бутылку.
Вообще условия были разными. Безденежные мужики спорили на "ку-ка-реку". Проигравший, несколько раз обходил вокруг тира,  хлопая по бокам руками и кукарекая. Спорили и на шалобаны
Дядька с незнакомцем договорились по каким мишеням стрелять и пошла потеха.
 Петрович взвёл нужные мишени, зажёг тонкие свечи и разрешил начинать.
Папа в это время подошёл ко мне,
 - Давай Жека, без подставки попробуем.
 Он положил подставку, на которой лежала воздушка на стойку, упер мой локоть вместо подставки и помог целиться. Мушку болтало за пределы мишени.
- Правый локоть упри в грудь.
Мушка стала  делать круги поменьше. Щёлк. Двойка.
- Отлично, силёнок поднабраться тебе нужно, и всё пойдёт как надо. Отдохни.
Положив винтовку, я стал смотреть как стреляют взрослые, отец обнимал меня за
 плечи.

 Мишени с самыми маленькими кружками( тигры, медведи, рыси) были перевёрнуты и стрельба шла по свечам. Дядя Володя проигрывал. Он тушил свечу за два, три выстрела, незнакомый дяденька за один , два.
Мужики «болели» сдержано. Дядя Володя хоть и пришёл с отцом, но «своим» пока не стал, второй участник вообще был не понятен.
Дядя Володя проиграл.
Незнакомец предложил рассчитаться позднее, а поданный стакан до половины налитый водкой, принял без лишних слов.
- Ваш? -  спросил у отца, кивая на меня.
- Мой, младший.
- Как зовут, стрелок?
 Поинтересовался у меня.
- Кушать хочешь?
Я моментально вспомнил, что кроме мороженного, ничего уже полдня не ел, но не признаваться же каждому незнакомому мужику.
Отрицательно помотал головой и на всякий случай спрятался за отцовской широченной штаниной.
- Ясно, произнёс мужик, доставая кожаную книжку из кармана.
В книжке лежали  бумажные деньги.

Вытащив одну бумажку, мужчина обратился к болельщикам.
- Ребята, с закуской у вас не богато, кто не полениться в «шайбу» слетать?
Желающие нашлись.
- Чего взять?
- Десятка три чебуреков, раков пару больших тарелок, хлопцу - сладкой воды бутылку, ну и остального.
Дядя Сеня сказал, что водку и пиво «обчество» купит, но мужчина пресёк попытку, сказав:
- Познакомиться же нужно. Вот душу отведу, он мотнул головой в сторону мишеней и познакомимся. Так кто следующий?
- С комбатом забейся, загалдели мужики.
- Батальоном командовал? – спросил денежный мужик.
- Начштаба отдельного противотанкового артиллерийского полка, но тут зовут комбатом.  Давай так, чтоб время не тянуть. Пять свечей тебе, пять мне. Шесть пулек каждому, при ничьей, усложним.
Григорич, зажигай.
Папа взял «воздушку».
- На что спорим?
- Каждая сэкономленная пулька бутылка, пойдёт?
- Годиться, только давай в три приёма, три по пять.
- Идёт.
Перед каждым выложили шесть пулек.
- Огонь!
Папа справился пятью выстрелами, незнакомец шестью.
- Два шага назад и огонь.
- Лады.
Всё повторилось.
- Ещё два шага назад.
- Давай.
В этот раз оба заряжали шесть раз.
Отец показал две оставшиеся пульки
- Я больше чем на литр не разоряю, - и протянув руку, представился, - Виталий.
- Сергей.
- Вить, давай ещё, - попросил незнакомый дядя Сергей,
- Ты не представляешь, как я по хорошим напарникам соскучился.
- Так ты сюда почаще приходи, - со стойки пригласил безногий танкист.

- Давай с одной руки, - отец незаметно повернул в свою самую выигрышную сторону.
- Давай попробуем, - согласился дядя Серёжа.
Он погасил только три свечки.
- А если левой, - нагнетал отец.
Левой дядя Серёжа - вообще не попал.
- Сдаюсь, а то я тебе всю водку города Краснодара проиграю.
- Ребят угостишь и мы квиты.
- Жаль, что ты офицер, а то я б тебя к себе взял начальником тира, на старшинскую должность.
- Куда это к «себе»?
Тут принесли чебуреки, народ задвигался, побежал в «шайбу», носить раки, пиво. Опять зазвенели стаканы. Передо мной поставили тарелку с громадными треугольниками, пахнувшими чем-то необыкновенно вкусным, и целую бутылку с самой любимой «Крем- содой».
- Не торопись,- сказал отец, - они горячие. Осторожно откусишь уголок, внутри сок, потихоньку, когда пар перестанет идти, сок высосешь и начинай кушать. На нас не смотри, у нас глотки лужёные, а желудки шерстью поросли.

Тем временем народ разобрался со стаканами и закуской. Шум, гам смолк.
Смотрели на дядю Серёжу и отца.
- Серёж, представься народу, а то как-то не с руки пить.
- Начальник Краснодарского лётного училища, полковник Астахов.
- Подожди, - закричал один из фронтовиков,
- Я слышал, начальник училища, Герой Советского Союза.
- Ну, я полковник Астахов, Герой Советского Союза.
Давайте, «За знакомство»!
- Во, первый раз сподобился с Героем чокнуться,- занюхивая водку, по привычке рукавом, произнёс кряжистый мужик стоявший возле танкиста.
- Ты, давай, горячим закуси, - Афанасий Сергеевич, подвинул тарелку с чебуреками поближе.
- А как же нам Вас Товарищ Герой Советского Союза называть, Серёгой несподручно, Героем долго.
- Ну, может Сергей Сергеевичем, я вообще-то тутешный из Старо-Корсунской.
И пошло - на каком фронте, на каком самолёте, сколько сбитых.

- А вот сбитых, ребята, у меня не много. В 1943-м попал я на Второй Белорусский в  истребительную эскадрилью при разведовательно-корректировочном полку. Наше дело было корректировщиков артиллерийского огня сохранять. Очень за ними немцы гонялись. Сорвал атаку - молодец, погнался фоккера или мессера добивать - трибунал. Так, что чистых побед у меня пять, а сколько подранков не долетело, не знаю. Героя мне за наши несбитые штурмовики дали. Все мы здесь герои. Живые и павшие. Давай помянём ребят, ноги Афанасия, руку, не знаю, как зовут товарища, помянём.
Выпили не чокаясь. Некоторых уже шатало. Я испугался, что опять домой не дойдём.
- Пап, пошли домой.
- Сейчас пойдём, докурю и потопаем.
Сергеич, где это ты стрелять наловчился?
- С детства увлекаюсь. Дом наш крайним в станице стоял. Дня не было зимой, чтоб в саду или на огороде зайца из мелкашки не подстреливал, бывало и лисички забегали. Ну и потом, когда была возможность, всегда постреливал.
- Ладно, ребята, пора нам домой топать. Прощевайте покедова.
Афанасий Сергеевич перекричав гам, обратился к отцу.
- Вить, ты мне подшипник для тележки сможешь с работы принести? Один совсем хреново катится.
Дядя Володя, склонился над самодельной тележкой инвалида, рассматривал колёсики.
- Сделаем, будь спок. В следующее воскресенье или я или Виталя, занесём.
Прощайте, товарищи.


           Жека. Лето 1960 - 61г.

 Я живу в Холмской у деда Тимы и бабушки Арины. Папа привёз меня сюда на всё лето. Дома я спал на полу или зимой, на сдвинутых стульях. Здесь у меня своя комната на  застеклённой веранде. Кровать с красивыми блестящими шариками. Перина и одеяло из разноцветных лоскутков. Никто не грохочет по утрам, и я сплю пока не надоест. После завтрака начинается трудовой день. Дедушка весь день работает в саду, я помогаю. Мне доверили утром собирать клубнику, когда клубника закончилась пошла малина, потом черешня. Мне очень нравиться работать в саду. Самые спелые ягоды съедаю сразу. Ещё я собираю срезанные виноградные лозы и рублю их маленьким топором. Бабушка ахает, но сухими лозами она топит летнюю печь и готовит на ней обед и ужин, поэтому гордость меня прямо распирает. Я делаю полезные дела, а не «собак гоняю». Хотя «собак погонять» с соседскими мальчишками я тоже успеваю. Первые дни, я просто не понимал станичников. Они говорили на каком-то другом языке. Дедушка сказал, что это «балачка», на основе украинского языка и что мне не нужно учиться говорить на этом языке, а то в школе мне будет трудно, но понимать придётся учиться. Три раза в неделю дедушка приезжал  на лошади и учил сидеть в седле. Сперва я не боялся, потому, что дедушка был рядом, и подхватывал, если я начинал сползать, постепенно заваливаться я перестал. Как здорово, когда здоровенная голова наклоняется к тебе и огромные влажные губы осторожно подхватывают с ладошки круто посоленную чёрную горбушку и карий глаз косит в твои глаза,
-Чего, только одну принёс?

Но больше дедушка не разрешает, мол, живот у лошади будет болеть. Потом обмыться в летнем душе прохладной, - брр!-  водой, растереться колючим полотенцем, по-греться на солнце и на обед.
На столе появлялся запотевший графин с домашним вином. Дед наливал себе стакан, а для меня ставилась маленькая зелёная с золотым узором стопочка.
- Для аппетита,- говорил дедушка.
 Мы чокались и я выпивал глоток, больше в рюмку не помещалось, сладкой, пахнущей виноградом жидкости. Первое, второе, сладкий компот с чем-нибудь вкусно-печёным. Дедушка сидел с одной стороны стола, я с другой. Бабушка никогда не садилась с нами. Два часа на сон. Я перед сном брал несколько журналов с картинками (в основном «Крокодил») и как-то незаметно засыпал. После сна, час подготовка к школе с бабушкой. Читать по слогам и писать крючочки и палочки.
Потом улица до вечера. А перед сном корыто с тёплой водой. Бабушка бросала в воду лепестки роз. Никогда в последствии я, не испытывал подобного удовольствия.
Однажды привычный распорядок был нарушен.
Бабушка вышла из дома в «выходном» платье с хозяйственной сумкой,
- Женя, зайди в дом, дедушка хочет поговорить с тобой.

В животе стало холодно, как будто выпил кувшин виноградного сока из подвала.  Мир вокруг казалось, тоже изменился. Будто ветер стих и птицы перестали суетиться в ветках черешни. Я знал, что наказание придет, не знал только какое.
Вчера, когда взрослые ушли куда-то, я поставив стул на стол, проверил содержимое небольшого железного сундучка. Среди старых погон с разным количеством звёздочек и красных книжечек с нарисованными медалями на дне лежал пистолет. Настоящий! Сперва, я просто целился в разные предметы. Рука быстро устала. Тяжёлый. Стул слегка покачивался, мухи свирепствовали. Под потолком было жарко, и я весь покрылся липким потом. Сердце часто-часто стучало где-то возле горла. Пистолет норовил выскользнуть из влажной ладони. Левой рукой я потянул на себя верхнюю часть пистолета. В окошечке справа показался настоящий патрон с закруглённой пулей. Влажная рука сорвалась, и патрон косо застрял внутри окошечка. Как я не тянул, он выравниваться не хотел, тогда я положил пистолет на место, снял стул со стола, схватил несколько журналов с картинками и улёгся в кровать. Сейчас придется отвечать.

Как странно устроен человек. За несколько мгновений я успел всё вспомнить, даже почувствовал тяжесть пистолета в руке, представил, как дед за руку выводит из дома и лозиной лупцует по попке и голым ногам. Вон и бабушку куда-то отослал, чтоб меня не защищала.
Открыв дверь, сделал шаг в комнату, показывая всем видом, что понимаю весь ужас своего положения.
- Ну что, орёл, хвост поджал. Нашкодил - будь готов ответить. Иди, садись.
Подняв голову, увидел дедушку, сидящим за столом. На столе перед ним на тряпице лежал пистолет, охотничьё ружьё. Какие-то коробочки и баночки. Лозина откладывается! Сердце опять забилось, но уши и щёки горели, хоть бумажку поджигай.
- Давай разберёмся, что ты сделал неправильно.
Сделав вид, что думаю, промямлил,
- Без разрешения взял пистолет. Рука вспотела, не смог взвести.
- Нормально говори, не гундось. Ошибки все делают и взрослые тоже. Главное понять, в чём ошибка и больше её не повторять. Бери стул, садись рядом.

Первая ошибка моя. Ты смог взять боевое оружие. Это я уже исправил, но если тебе интересно, то сперва, ты должен понять, как устроено оружие, почему стреляет, как за ним нужно ухаживать. Будешь учиться?
- Конечно!
- Каждый день по пол часа, будешь разбирать и собирать пистолет. Когда освоишь конструкцию, будем стрелять.
- Правда?
- Если мужчина сказал, то обязан выполнить. Поэтому правило первое – думай, что говоришь, не давай обещаний, которых не можешь исполнить. Теперь к оружию.
Дедушка показал, как устроен патрон охотничьего ружья, рассказал, что для чего нужно и что происходит когда боёк разбивает капсюль, потом одновременно стал разбирать ружьё и пистолет показывая и называя отдельные части. Ружьё оказалось проще, по-тому что после выстрела использованный патрон-гильзу нужно было вытащить руками, а пистолет выбрасывал автоматически. А ещё в столе пистолета была резьба, которая хоть и замедляла скорость пули, но закручивала её, и это позволяло точно попадать в цель.
Потом несколько раз разобрав и собрав пистолет, дед доверил разборку-сборку мне. Вынимая деталь, я должен был назвать её. В первый день у меня получалось плохо, но через неделю я запросто разбирал-собирал, протирал и смазывал пистолет, не пропуская не одной детали.

Ещё дедушка дал мне коробочку и показал упражнение, которое научит правильно держать пистолет, так чтоб он не дёргался при нажатии на курок. Коробочку я должен всегда носить с собой и тренироваться, когда  руки не были заняты.
Для коробочки бабушка пришила на трусы специальный карман. В станице все дети всё лето бегали в трусах и босиком. Правильно сжимая коробку, я как бы сжимал рукоятку пистолета.
Пистолет назывался ТК (тульский Коровина), он хоть и был маленьким, но тяжёлым и у меня не хватало сил хорошо прицелиться. Договорились, что к следующему лету я подросту и окрепну и тогда, если конечно буду делать все упражнения, обязательно постреляю по мишени.
В конце следующего последнего перед школой лета, я легко проезжал верхом всю улицу, правда шагом и расстреливал по три десятка патронов за день. Деду даже пришлось съездить в Краснодар за патронами.
Больше я Холмскую не ездил. Дед стал болеть. Сил ухаживать за огромным виноградником, делать вина и коньяки у него не хватало. Последняя задача - вывести новый сорт винограда, осталась не выполненной. С трудом поменяли станичный дом на дом в  Краснодаре. Конечно, по выходным мы все вместе навещали дедушку и бабушку. Обязательный обед за общим столом . Но стрелять в городе было нельзя, остались только разговоры. На вопрос, зачем деду газеты и  журналы на польском языке, оказалось, что дед свободно говорил и читал по-польски. В детстве, управляющий барина, был поляком и учил своих детей, друживших с маленьким Тимохой, русскому и польскому языку. А в 1918-м молодого снайпера-большевика послали в Польское королевство, тогда часть России, инструктором. Однако, Пилсудский, соратник Ленина В.И. по социал-демократическим посиделкам, сумел взять власть в Польше в свои руки. Польша объявила о независимости. А когда дед добрался до Варшавы, там во всю англичане с французами, формировали польскую армию. Новые польские власти, одарив прибывших русских парой голубых гусарских лосин, от сотрудничества отказались.
Была в его карьере ещё одна командировка за пределы СССР. Когда в конце 30-х стало очевидно, что демократическое правительство в Испании, не устоит под напором международного фашизма, было принято решение, вывести золотой запас Испании. Дед был старшим армейской команды по охране корабля с ценным грузом. Прорвавшись через итало-германскую блокаду, судно разгрузилось в Одессе. За эту операцию, дед получил орден Ленина. Много интересного мог он мне рассказать, но тогда, меня волновали совсем другие дела и я, честно говоря, нудился этими разговорами.
А вскоре дедушка слег и умер. Пистолет с надписью "Колобову Т.Н. за боевые за-слуги» отец, от греха подальше, сдал в военкомат.




                Евгений Витальевич 1987г

Братишка мой, Баталин Владимир Николаевич, отслужил три года в тогда только зарождавшихся ракетных войсках в Азербайджане, на границе с Турцией. После службы поступил в Краснодарский пединститут на романно-германский факультет. Для успешной учёбы ему нужен был магнитофон. Родители и Муся с дядей Володей скинулись и купили чудо техники «Чайку-М». Записей на изучаемом Володей, немецком языке я не слышал, а вот Чаби Чеккера, Луи Амстронга, Кима Рыжова и Владимира Высоцкого познавал с раннего детства. Отец три раза ездил на дальневосточный остров Шикотан на путину, и два раза туда съездили Муся с Володей. На окраине города, прозванной народом Сахалин, купили саманную хату с земляным полом. Постепенно привели в порядок. Настелили полы, сделали перегородку, поделив одну комнату на две.
Построили времянку, где до морозов жил братишка. Своё жильё и магнитофон обеспечивали постоянные посиделки друзей – одноклассников. Разница в 12 лет перекрывали мне туда дорогу. Сейчас это трудно представить, но во всём районе это был единственный магнитофон. Дни рождения, свадьбы, праздники, везде, где собиралась молодёжь, приглашали брата с аппаратом. На третьем курсе настигла его настоящая любовь. Плюнув на перспективу стать учителем немецкого языка, Вовчик бросил институт, женился на Наташе Смеловой. Устроился на Краснодарсельмаш на самый вредный, а значит хорошо оплачиваемый участок, термичку. В больших печах металлические изделия закаливались до нужной твёрдости и вязкости. После официального выхода на пенсию работал там, пока завод, как и тысячи заводов и фабрик не разорили, обанкротили и закрыли.

 Не изменил Володя ни жене, ни родному заводу. А магнитофон, со всеми прилагающимися благами, после свадьбы достался мне. До окончания школы, мы с ламповым другом участвовали во всех вечеринках, где подросткам позволяли послушать громкую музыку, потанцевать и выпить пару бутылок сухого вина.
Дядя Володя Успенский отучился, получил диплом инженера-механика, получил квартиру в первой пятиэтажке, построенной в новом микрорайоне под оригинальным названием «Фестивальный». Детей у них с Мусей почему-то не было. И вся не растраченная любовь досталась нам с Володей. Спрос, правда, тоже был двойной.
Отец заочно окончил техникум по деревообработке. Лет десять работал мастером, постепенно снизил статус до бригадира, мол, заработок выше, потом плотника, столяра, но эта работа ему нравилась,
- Люблю дерево. Люблю запах стружки, не то что холодные железяки.
Вообще не боялся ни какой работы. Дружил с Иосифом Трахтом, жившем через пять домов от нас, он то и помог купить наш первый дом на улице Первомайской. У дяди Иёси был в собственности трофейный автомобиль. Правда, чинить его приходилось раза в два больше, чем ездить. Однако несколько раз, мы ездили за раками. Потом отцовский однополчанин, наконец, встретил женщину, женился и пропал из моего поля зрения. Ещё иногда отец брал бутылку водки или баллон домашнего вина и ходил в гости к бывшему майору Гаврилову. Тот снимал времянку в квартале от нас.

 Тогда страна понятия не имела о Брестской крепости.  Я слышал, как отец рассказывал дяде Володе,
- Представляешь, в Белоруссии на границе стояла мощная крепость, ещё с Империалистической, наши её укрепили, перестроили, и 22 июня  1941-го с 4-х утра они начали воевать. В полном окружении бились больше месяца. Целую немецкую дивизию держали, не имея ни какой связи. Без воды и еды. Авиацией, танками давили, газами травили, огнемётами выжигали. Взяли его раненного, контуженного. Четыре года в плену. Когда освободили, наши ему ещё пятнадцать впаяли. Подтвердить-то некому, что не добровольно сдался. Выпьет стакан, и плакать начинает, натурально слезами.
Чего ты? - спрашиваю,
- Застрелится не смог, ничего не соображал.
- Выжил ведь, радуйся.
- На хрена мне жизнь такая, с клеймом. С полицаями сидел, с власовцами, бендеровцами. Конвойные фашистским недобитком называли. И сейчас не лучше. На работу не берут. Промышляю по дворам. Яму под сортир выкопать, дров напилить, наколоть. Хозяйка, вон подкармливает. Стыдно, а жрать охота!

- Да ладно, всем досталось, я что ли от сытной жизни на шахту вербовался, на путины через весь Союз ездил. Видишь - сыт, пьян и нос в табаке! Давай по стаканчику, чтоб всё устроилось.
 И ведь устроилось. Раскопал писатель Смирнов историю про Брестскую крепость, нашёл живых. Гаврилова реабилитировали, звание Героя, квартиру, приличную пенсию дали, а позднее и улицу его именем назвали.
Мамины родители, Савищенко, отработав на Шикотане до пенсии, тоже вернулись в Краснодар и жить стали вместе с нами. Дед Иван поражал тем, что затачивал карандаши до остроты иголки и мог пилить дрова без перерывов, хоть целый день. Так же пробудил интерес к математике, рассказывая про древнего грека Пифагора, который цифрами мог объяснить любые события в жизни отдельного человека и страны в целом. Математиком я не стал, но до сих пор с уважением отношусь к цифрам и к тем, кто умеет видеть в них не просто символы.

А бабушка Мотя, хоть и читала по слогам, зато борщи варила отменнийшие, а к борщу слегка подсоленные пышки, да если пышку чесноком натереть…
Впрочем, в кубанских станицах, готовить, молодые казачки учились с детства. 
На праздники вся родня, живущая в Краснодаре, собиралась у нас на Первомайской. За день женщины начинали готовить. Всю ночь варился холодец. Рано утром разливался по большим тарелкам, чтоб успел застыть. Винегрет нарезали в большой таз. Если принималось решение готовить пельмени, то лепили всей семьёй заранее, несколько сотен. Зимой пельмени должны были несколько дней повисеть в холщовом мешке на морозе. Из подвала доставали десяти литровую бутыль с вином.
В центре стола садился отец бабушки Матрёны, мой прадед Зубцов Сергей Михайлович. Он разливал спиртное. По два стакана вина, или стакан водки, потом ёмкость убирал со стола себе в ноги. Все вместе пели песни. После получасовой спевки, снова наливал. По состоянию. Кому - полный, а кому на донышко. Он всегда удивлялся, почему самый пьяный всегда мой отец, но я - то знал! Отец вытаскивал бутыль из подвала и сразу наливал стакан, попробовать. Он же пополнял графин, и тоже выпивал лишний стаканчик, к тому же он единственный курил, а на перекур выходил в прихожую, где стояла бутыль. Он, конечно, не шатался, ничего не путал, но речь замедлялась и слова выговаривал особенно тщательно.

Прадед, высокий статный жилистый. Жил с третьей женой. Первая, родив семерых девочек, умерла, ещё до революции. Вторично женился на вдове, тоже с тремя девочками и сыном, она и подарила долгожданного наследника Мишу. Девочки в казачьей семье, разорение. Надел земли нарезался только на мальчиков. Прадед склонности к традиционному хозяйству не имел, зато был хорошим богомазом. Расписывал церкви, писал иконы.
Единственный, в родовой станице Летник, покрыл свой дом железом. За жестяную крышу, его и раскулачили. Станица была бедная и прадед, редко появлявшийся дома, был единственной кандидатурой, хотя практически не имел ни земли, ни скотины, зато добротный дом прекрасно подходил для правления нищего колхоза. Несколько лет назад, я ездил в Летник, проведать родню. Вечером, когда сидели за столом, уходящим в огород (Зубцовых - родственников, ведь пол станицы) пришёл глава поселения. Выпив несколько рюмок, отвёл в сторону и начал убеждать, что дом очень ветхий. Ремонтировать его, мол себе дороже. Он думал, что я приехал дом прадеда возвращать. Поселковое правление до сих пор в нём обретается.

О предстоявших репрессиях прадед похоже знал, Маленького Мишу отвёз к родственнику в Екатеринодар, старшего Афанасия устроил в педучилище, а младших дочек Веру, Мотю и Дашу в дикую степь,к ногайцам.
За жизнь, здоровье и правильное воспитание, хозяин взявших чужих детей, отвечал честью рода и своей жизнью.
Тех, кто остался в Летнике, вскоре выслали, как тогда говорили, туда, куда Макар   телят не гонял .
В середине тридцатых выжившим разрешили вернуться. Возвратился прадед и вскоре умершая, дочь Настя. Остальные остались в чужой стылой земле. Обосновался прадед в Краснодаре. В Летник никогда не ездил. Женился в третий раз и собрал всех оставшихся детей к себе.
Во время войны старший сын Афанасий, получил кучу наград, но попал под разрыв немецкой мины. Тяжелейшая контузия и десяток не удалённых осколков. Заикание осталось на всю жизнь. Заикающийся учитель, представляете, какая судьба? Тем не менее, дорос до директора школы. Шевельнувшийся осколок прервал карьеру и саму жизнь очень доброго человека.

Миша всю войну гонял Ленд-Лизовские грузовики из Ирана по горным серпантинам. Получил медаль «За победу над Германией» и привёз на память иранский ковёр ручной работы 2+1,5. Лет за тридцать моль из казачьих станиц с удовольствием  схарчила иранскую шерсть.               
На всю жизнь у  дяди Миши осталось уважительное уважение к честной и доверительной системе иранской торговли и любовь к тяжелым самосвалам. Наследников- мужчин по этой линии не осталось . Крупные красавцы гибли от милицейского произвола, аварий, случайно погибали на бандитских разборках. 
 Прадед ушёл по- мужски красиво. Праздновали его юбилей 93 год рождения. Попили , попели, разошлись. Жену отослал спать мол,
- Посижу, покурю.
 Так утром и нашли за столом с погасшей папиросой между пальцев.
После окончания девятого класса, из Москвы от Успенского- старшего пришло неожиданное предложение привезти в столицу нас с братом . Для чего не понятно, но дядя Володя сказал, что ехать нужно обязательно. Чего ж столицу не посмотреть! Выделили нам с Мусей и дядей Володей квартиру на Рождественском бульваре в центре Москвы. Цирк на Цветном бульваре из окна видно, до Кремля полчаса пешком. Побегали  по Москве, пообвыклись, тут приглашение на обед к Михаил Леоньтьичу в громадную пятикомнатную квартиру на Речном вокзале
Намного позже мы с Володей узнали, что беседовал с нами корифей военной разведки с 1918года.
От природы человек красивый, он и в старости выглядел подтянутым, импозантным. Никаких сантиментов, мысли выражались конкретно выпукло, но мои путаные ответы выслушивал терпеливо, иногда как бы невзначай возвращая в нужное ( мне абсолютно не понятное) русло. С братом говорил около часа, половина беседы на немецком. Со мной часа три. По мне не о чём. Школа, друзья, хобби, музыка, любимые группы. Нашлась гитара, попросил спеть пару песен, одну на английском. Слабал чего-то из Битлс.
На ужин приехали его внуки от второго брака. Все в деда, высокие стройные студенты московских университетов. Чувствовал себя деревенщиной, хотя преимущество никто не педалировал. Однако распрощался с облегчением. Через три года, прослужив год в Военно воздушных силах, вдруг почувствовал стальную хватку одного из основателей армейской разведки. Сперва появились возможности, где я себя правильно проявив. За захват моей группой  в ГДР ( была такая немецкая страна), американского атташе, вместе с сержантом морской пехоты с поличным , получил благодарность от Начальника Генерального штаба ВС СССР, те. привет от ГРУ , ( за боевую подготовку благодарности получали от Министра обороны) ну да обо мне позднее (возможно), а вот с поколением победителей необходимо закончить.
 Никогда в наших семьях, не было ни каких разговоров о Родине, о роли Партии, Сталине. Смеялись над старым Брежневым и его любви к наградам. Запомнился только разговор со старенькой Сюзанной Леопольдовной Успенской ( урождённой Лурье). Девяностолетняя французская бабушка, от катаракты ослепшая на оба глаза, красила яркой помадой губы, там, где она думала,они должны находиться, а  небольшую пенсию тратила на духи Шанель и если бы не еженедельные продовольственные посылки Муси и дяди Володи, померла бы с голоду, только помощи ни у кого не просила.

Бабуля объясняла мне ясно и доходчиво все хитросплетения мировой и внутренней политики. А когда из «ящика» очередной  разоблачитель  красиво рассказывал, как Сталин держал своих соратников за сокровенные места, пересажав их жён. Бабуля сказала,
- Не верь им Женечка. Проститутки бегали по иностранным посольствам меняли царские драгоценности на тряпки и языками чесали о чём дома от мужей слышали. Коба ( Сталин) хотел людей изменить, сделать их лучше, только с сотворения мира жадность, зависть, глупость правят миром.
 - А как же жить?
- Честно! В конце всё будет подсчитано. Делай, что должно и будь, как будет. По сторонам не смотри, за твои дела, только с тебя спросится.
- Поповщина какая-то получается.
- А что мы знаем о мире, в котором живём? А попы, раз не исчезли, значит, кому-то нужны. С умным священником бывает, поговорить интересно.
  А жизнь шла. Я женился, а дед Колобов Т.М умер. Хоронили торжественно с воинскими почестями. Гроб установили на пушечный лафет и бронетранспортёр потащился по  кривобокой улочке с ямами залитыми дождевой водой. С пол-квартала полтора десятка  активистов скользя по грязи пронесли красные подушки с орденами, потом все залезли в автобусы. Мне было стыдно за грязную после дождя улицу, за отсутствие асфальта, что даже соседи не знали, что за генерала сегодня хоронят, и что большинство соседей вообще не знали, что рядом жил заслуженный человек. Да чего там соседи.  Моя жена и дети подробности узнают только из этой публикации.  Ну был у меня дед военный, умер, а башмаки новые нужны сегодня, а денег как всегда….
 Следующим летом ушёл дед Савищенко И.М. У меня родились сын и дочь . Их дождалась только прабабушка Матрёна. Поколение победителей уходило незаметно. Маму доел рак, не до конца вырезанный в шестидесятых. Моторную  диабетичку Мусю внезапно срезал инфаркт. Папа умер в больнице, куда я его пристроил на обследование  В обед заехал проведать,
- Сынок, забери меня домой.
- После завтра, врачи закончат тебя пытать и домой поедем.
- Сейчас забери.
- Не дури батя, послезавтра.
Через час сообщили, что Колобов В.Т скончался от сердечной недостаточности.
 Прости отец, Сильно я виноват, не дал тебе дома умереть.
Не почуял. Не понял. Я знаю, ты простишь. А я нет, только изменить ничего нельзя.
Владимир Михайлович Успенский вышел на пенсию с должности главного конструктора Нии РисМаш..Но ещё с десяток лет ходил туда на какую-то смешную должность. Освоил компьютер. Пытался связать Библию с математикой. Написал 12 томов теоретических трудов. Сотовое строение Земли и много  такого, что я понять не сумел. Развесил в квартире фото Муси, мамы и отца и общался с ними как с живыми. Альцгеймер ударил как из-за угла и через три месяца я последний раз увидел наколку на его совсем не дряблом предплечье. На  фоне земного шара две перекрещенные петровские пушки с надписью вокруг «Артиллерия- бог войны».

                08.08.2016          г. Краснодар

 Папа м мама в 1946