Больничные встречи

ХИРУРГ.

С детства терпеть не могу больницы, - уж так получилось, что редко сталкиваюсь в этих заведениях с чутким и внимательным отношением. Казалось бы, в медицину должны идти люди с талантом выкорчёвывать всё, что мешает человеческому счастью. А значит  - лучшие! Но в действительности постоянное соприкосновение с чужой болью притупляет сострадание. Сердце, если оно и было чутким, одевается в броню, а всеми действиями руководит только разум, знания и порядочность, в зависимости от которых и зависит квалификация врача. Любит ли свою работу врач, узнаёшь по глазам. Если тебя встречает оценивающий взгляд, скользящий по одежде, не надейся на то, что твоя боль дойдёт до врачебного сознания. И как бы скрупулёзно ни копался он в твоей поднаготной, на помощь не надейся, - этот врач видит в тебе только больного, мешающего жить. И отмахиваться от тебя он будет, как от назойливой мухи. Настоящий специалист не лезет с некорректными вопросами, зачастую сух и "застёгнут", но в глубине его взгляда такое пронзительное проникновение в твою сущность, что ты с первых минут начинаешь верить в своё выздоровление. Вселить в больного веру в жизнь - главный талант настоящего врача!

Мой муж Борис с врачами предпочитал общаться в местах отдыха через совместный интерес к охоте, бильярду, автомашине и прочим мужским развлечениям. Попав в больницу с приступом панкреатита, после тяжелейшей операции он долго пребывал в полнейшем нежелании жить. Изредка приходил в себя, почему-то упрямо звал свою любимую собаку и, не ощутив её поддержки, снова впадал в забытьё. Пришлось призвать на помощь все внеслужебные связи. Звонки из "нужных" кабинетов были в нашем случае панацеей, а лекарства из обкомовских запасников всё-таки вернули мужа на горячо любимую им Землю. И, наконец-то, через 2 недели реанимации похудевшее, обмотанное какими-то проводками и трубками существо, отдалённо напоминающее моего Бориса, было переведено в обычную палату. Конечно, я решила дежурить у его постели, но для этого надо было получить разрешение у лечащего хирурга.

Звали хирурга Вениамин Илларионович. Имя трудно запоминалось и не обнадёживало! Характер оказался ещё сложнее. Накануне у него была неудачная операция, в результате которой больной скончался, поэтому я попала явно не во-время и разрешения на дежурство у постели мужа не получила. Не помогли мои заверения, что не буду никому мешать, что буду сиделкой для всех обитателей палаты. Более того, почему-то мне вообще не выдали пропуск, то-есть даже на несколько минут к мужу я попасть не могла. Пришлось опять идти к высшему руководству! Конечно, я добилась пропуска на круглосуточное посещение. Конечно, я сумела стать  помощником медперсоналу, которые меня поняли и полюбили за самоотверженность. И только у Вениамина Илларионовича я вызывала приступы злой ненависти. Видимо, что-то в его личной жизни отторгало таких, как я, жён. К сожалению, эта неприязнь распространилась и на моего мужа. После каждого врачебного обхода ему становилось хуже, появившаяся было присущая моему любимому  жизнерадостность исчезла, всё чаще пошли разговоры о безнадёжности и смерти. Закончилось это новой реанимацией с дальнейшим переводом на лечение в специализированный центр, где его всё-таки поставили на ноги.

А Вениамин Илларионович вскоре ушёл из хирургии. Работа хирурга приносит удовлетворение лишь людям, обладающим не только умными руками, но и большим талантливым сердцем!