Давным-давно на думанской земле, глава 14

Засада
 
   Отряд Ластана двигался настолько бесшумно, насколько это было возможно в условиях кромешной тьмы. Отправляя соплеменников в разведку, Аделон запрещал им брать с собой второе оружие. Эта вынужденная мера была призвана остудить воинственный пыл отдельных киянцев – чтобы никому в голову не пришло не повиноваться приказу и ввязаться в ближний бой, они должны были быть слабо вооружены. Именно поэтому сейчас они несли с собой только лёгкие каменные топорики, зная, что им не отразить серьёзного нападения, а значит, спастись можно будет только бегством.
    Отборные киянцы уже выходили из чащи, когда Ластан каким-то шестым или седьмым чувством ощутил, что за ними наблюдают. Похоже, кроменам тоже не спалось, и точно так же, как киянцы, они вышли на разведку. Ластан замер, и шедшие за ним воины мгновенно сделали то же самое. Вряд ли можно было опасаться нападения – кромены, вынутые, словно рыба из воды, из своих привычных подземных лабиринтов, до сих пор ни разу не рискнули схватиться с киянцами на поверхности. Однако, присутствие здесь разведчиков означало, что где-то совсем неподалёку расположился один или несколько из многочисленных разбросанных по всему лесу отрядов.
  Вдруг тишину словно стрелой прорезал крик совы. Совы здесь были не редкостью, и острый слух Ластана сразу определил, что сегодняшняя ночная гостья – обитательница нездешних мест.
- Назад! – скомандовал он резким шёпотом, но в зловещей тишине его приказ был услышан каждым. Словно единый организм воины ринулись обратно в чащу. Когда последний оказался на безопасном расстоянии от ожидавшей их западни, Ластан жестом приказал всем залечь. Каждый нашёл себе место – либо лист цветка, либо высокий пенёк, либо тяжёлый плоский камень – киянцы уже давно отучились ложится на голую землю. Когда воины перевели дух, их командир, до сих пор хранивший мрачное молчание, обвёл всех суровым взглядом:
- Мы не вернёмся в лагерь. Мы пойдём сквозь чащу в обратном направлении и выясним, что творится с противоположной стороны. И если нас поджидают и там… - он перевёл дыхание, затем мрачно усмехнулся и добавил, - не будем забегать вперёд. За мной!
  Воины тут же поднялись и снова в едином порыве ринулись напролом сквозь гущу деревьев в южном направлении, оставив лагерь далеко в стороне.
  Казалось, они шли бесконечно долго, а рассвет всё не наступал, как будто кромешная тьма вступила в битву со временем и не хотела подчиняться его течению.
  Ластан приказал двигаться совершенно бесшумно. Он вглядывался в темноту и вслушивался в тишину до боли в голове. То же самое чувство, что предупредило его об опасности по ту сторону чащи, возникло теперь с новой силой. Ластан ощущал чьё-то незримое присутствие. Сейчас он был почти уверен, что разведчики кроменов сидят высоко в кустах. Будет забавно, если заблудившаяся в их лесах нездешняя сова залетела и сюда. И только он об этом подумал, как сверху раздался хруст, и что-то тяжело шмякнулось об землю на обозримом расстоянии. Ластана нисколько не удивило, что это что-то тут же исчезло с поверхности земли, словно просочилось внутрь. Он мгновенно развернул воинов, и они вновь устремились в чащу леса, и на этот раз их целью был лагерь.
  Достигнув расположившихся на ночлег соплеменников, Ластан растолкал Аделона.
- Мы окружены. Они везде, по всему периметру чащи. Мы можем выбраться отсюда только ценой больших потерь.
 Сон слетел с Аделона словно пыль с башмаков.
- Ты уверен, что нет лазейки?
- Я не могу быть уверен, но если они рассадили дозорных в кустах с двух противоположных сторон на выходе из чащи, вряд ли можно рассчитывать, что между ними оставлены большие бреши. Надо сильно недооценивать противника, чтобы думать, что эти два поста единственные, и нам просто повезло или не повезло наткнуться на них.
  Аделон сорвал травинку и засунул её между зубами.
- Долго мы здесь не продержимся - запасы воды на исходе, - он мрачно взглянул на Ластана, – если всё обстоит так, как ты говоришь, у нас нет выбора. Придётся прорываться по их головам. Поднимай Равана, нам надо обсудить всё до мелочей. Потом поднимем остальных, и сразу же доведите до каждого чёткий план действий. До рассвета все должны быть в полной боевой готовности.
  Через мгновение Ластан и Раван уже сидели вместе с Аделоном и обсуждали все возможные варианты прорыва кольца окопавшегося за чащей леса врага. В это время сквозь пелену облаков пробилась луна и вырвала из темноты бледные, возбуждённые лица киянцев.  Все они выглядели уставшими. Чуть ниже скул на лице Ластана рдел нездоровый румянец, а в глазах, на первый взгляд лихорадочно блестевших от предвкушения битвы, была такая леденящая тоска, что Аделон, взглянувший на него в тот миг, в замешательстве отвёл глаза. Никто и ничто из происходящего не могло захватить Ластана так, чтобы он хотя бы на мгновение забылся. Нет! Каждое новое событие этой войны, каждая новая жертва записывались в его памяти, откладывались всё тяжелевшим и становившемся невыносимым грузом собственной вины.
  Когда рассвет ещё едва угадывался между деревьями с восточной стороны, все воины уже были в сборе и готовы выступать. По приказу Аделона они стремительно покинули лагерь и, растянувшись широкой цепью, начали продираться сквозь заросли, стараясь обходиться без топоров и ножей, чтобы раньше времени не оповестить кроменов о своём приближении. По пути воины подбирали крупные камни и острые палки и бросали их в свои походные мешки.
  Возглавлявшие отряд Аделон, Ластан и Раван вслушивались в живую тишину леса, одновременно неустанно глядя на почву под ногами. Когда та сменилась на более рыхлую, Аделон передал по цепочке команду остановиться. Теперь надо было действовать по разработанному плану.
  По сигналу, воины перестроились в четыре ряда. Те, что стояли в первых двух, развязали свои мешки, доверху набитые камнями. Аделон поднял руку вверх, а затем резко опустил, будто разрезал воздух, и тут же на открывшуюся перед ними безмятежную с виду поляну полетел град крупных камней. Не успели камни рваным ковром укрыть землю, как из-под неё взметнулись гигантские, похожие на ядовитых пауков, руки. В тот же миг копья, выпущенные в воздух мгновением ранее, почти вертикальным дождём обрушились на них и намертво прибили к земле. Та загудела от стонов раненых кроменов. Но этот стон не отдавался в душах киянцев ни каплей боли. Не мешкая, они ринулись через поляну по надёжно охранявшим их от нападения снизу камням, мимо воткнутых в землю копьев и истекающих кровью рук.
  Аделон и Ластан остались на месте, пропуская вперёд соплеменников, которых сейчас возглавлял Раван. Когда последние воины поравнялись с ними, командиры рванули с места и, замыкая отряд, бросились через поляну на другую сторону. Там было безопасно – чтобы окружить киянцев, кроменам пришлось взять в кольцо всю чащу леса, но их было недостаточно, чтобы сделать это кольцо опасно широким. Именно на это и был расчёт Ластана. Его предположение оказалось верным, и их с Аделоном идея сработала – киянцы были спасены! Поляна стремительно уносилась из-под ног, зелёная гуща деревьев впереди кричала и пела о том, что дальше лес свободен, по крайней мере эта его часть, неохваченная могучими, но не всемогущими руками кроменов. Теперь им надо было во что бы то ни стало соединиться с другими отрядами. Для киянцев настало время выбирать: либо забыть о своих междоусобных распрях, либо погибнуть от руки общего врага. И для любого воина, даже самого недалёкого, заигравшегося в войну и давно потерявшего думанское обличие, выбор был очевиден.
  Ластан и Аделон мысленно уже были по ту сторону поляны, когда из-под земли, превозмогая боль, поднялось несколько обезображенных бурых фигур. В их подслеповатых глазах горела звериная ненависть, и эта же ненависть, вырвав из земли копья, с неистовой силой метнула их в спины убегавшим киянцам. Именно в этот момент что-то заставило Аделона обернуться и, увидев летящие в их сторону, словно стая хищных птиц, копья, он лишь успел исступлённо заорать: «Врассыпную!» И тут произошло то, что врежется в его память до конца дней; то, что впредь не даст ему покоя ни днём, ни ночью.
  Услышав команду Аделона, Ластан тоже обернулся. Копья стремительно приближались, но было ещё время отскочить в сторону или резко пригнуться. Но… вместо этого Ластан вдруг рывком развернулся, раскинул руки в стороны, будто приглашая посланников смерти в гости, и замер. Аделон успел увидеть лицо друга – его освещала счастливая улыбка, а в глазах… в глазах сверкали слёзы – слёзы благодарности судьбе за избавление.
  Сразу три смертоносных орудия легко вошли в его грудь и, прежде чем замолчать навеки, его губы успели прошептать: «Спасибо. Наконец-то».