Франц

Австрия. Линц. Ноябрь 1999.

Что там было в Москве может расскажу попозже, но вот наконец вылетел из Шереметьево на их вылизанном бело-бордовом Боинге Austrian Airlines. Варикозные тропинки родной земли сменились квадратишь-штрассен, и сине-белый, подковкой сделанный, аэропорт Вены встретил меня лучезарными улыбками персонала. Потом, правда, до Линца добирался на летающем тракторе, который передвигался по небу едва ли не взмахами крыльев и молитвами бледной девушки-как бы стюардессы.

В одноэтажном, непомпезном, и очень местечковом аэропорту Линца меня встречал негр (полицейский, любитель пончиков из крепкого орешка - вылитый), держащий картонку с надписью - Hr.Romanoff. Сообщил ему, что я - тот самый Hr. Сели в черный мерин, поехали.

- Шпрехен зи дойч? - спросил меня явный любитель пончиков.
- Найн.
- Ду ю спик инглишь? - лучезарный водила не унимался.
- О, ноу.

Чернокожий австрияк позитвно что-то ответил, возможно, что все фигня, или не беда, или - а мне пофиг, и с жаром начал рассказывать о проносящихся за окном достопримечательностях, показывая пальцем, иногда отпуская руль, полностью поворачиваясь ко мне, раскидывая перед моим носом белые ладошки. Я поддакивал, как умел.

Наконец доехали до гостиницы в Шпалерхофе. Т.к. приехал с опозданием на месяц, более того, задержавшись еще на сутки в Москве, меня никто не ждал, не встречал. Как потом выяснилось, все уехали на выходные в Мюнхен. Короче, я без денег, без языка, усталый, злой, голодный подхожу к окошку рецепшена. За окном восседал не худой, но и не скажу, чтоб толстый, лысый мужик с усами Буденного и глазами Михалкова.

- Гутен абент, - сообщил ему заклинание. - Их бин фром Раша.

Буденный закрыл и открыл оливковые глаза Михалкова.

- Айм аутомейшен мэээн... - между тем продолжал радовать рецепшн-личность познанием его родного языка. - Фарен.. Флай... фром Череповетц, Северсталь. Металургишен комбинат.

Последнее звучало с гордостью и слегка помпезно. Вообще, я гордился тем, что работал там.

- Айм ворк офф контракт Фест Альпине, - попытался сказать нечто осмысленное с волшебным названием их знаменитой конторы.

Михалков ласково и как-то грустно смотрел на меня. Пышные усы, возможно, скрывали улыбку. Для усиления смысла я начал жестикулировать, показывая, как я летел, и как приземлился, и как добрался, и в чем смысл жизни.

- Во ист дер кюхен? Энд во ист майне руум?

Потом, в 2003, я достаточно долго жил в том же Линце, и такую фразу бы уже не составил. Но в 99-м у меня был только багаж школьного немецкого, и небольшая авоська институтского английского. Не удивительно, что ответом мне был только туманный взгляд оливковых глаз.

Одним словом, полчаса ему рассказывал, что я тот самый Hr.Romanoff, что приехал по контракту на их Voestalpine, что дико хочу ессен, а также писсен. И слиппинг тоже. И биром зарядиться бы тоже не помешало бы, чтоб легче слипинг. И клие-вашенгоу-дюше после всех передряг. И что наверняка моя знаменитая фамилия отраждена в его журнале, который я хотел было забрать и показать, но Буденный лениво отодвинул свой бук в область мне недосягаемую. Отчаявшись, я замолк.

Буденный все также участливо смотрел на меня. Видел мою измученную зарубежным лексиконом физиономию, взлахмоченный хаер, полное опустошение в глазах. И вдруг сказал:

- Да не мучайся ты, по-русски скажи.

Не, я не захотел его убить. Он полчаса развлекался, слушая мои корявые лингвистические потуги. Падла. Но тогда я был щастлив ))))

Его зовут Франц, он женат на русской женщине Галине. За 10 лет совместной жизни спокойно освоился в русском. А также в русской литературе. Утром иногда завтракали вместе, он мне периодически напоминал про тот злосчастный абент.

Надеюсь они до сих пор вместе и все у них хорошо.