Да, были люди в наше время

Бывших сотрудников МВД не бывает и приближающийся праздник – это и мой праздник тоже. Попав в «бумажный водоворот» Зиминского Отдела мне удалось выплыть из него через двенадцать с половиной лет и выйти на пенсию. Работа в Милиции была тяжёлая, день не нормированный, нервные перегрузки огромные, выходные большая редкость. Мои дети выросли, практически не видя меня, а я насмотрелся таких ужасов, что в кино такого не показывают. Однако о зиминской милиции у меня сохранились приятные воспоминания – ведь я работал с замечательными людьми.
Руководил отделом в то время Троянов Александр Николаевич, который в шутку заявлял, что наш отдел похож на герб России, только на гербе двухглавый  орел, а у нас в отделе два орла – его заместители Орлов Юрий Иванович и Орлов Николай Алексеевич. Следствие возглавляла Бабенцева Галина Константиновна – высокий профессионал, женщина жесткая и правильная. С дознанием успешно справлялась Панусенко Наталья Сергеевна, внешне похожая на скромную беззащитную девочку, однако первые впечатления о ней были обманчивы и, дознание стонало под ней, как рабы на плантациях. Когда я попросился на работу в Зиминский ГОВД лет мне было уже «за тридцать» и Николай Алексеевич Орлов определил меня в участковые, сказав : «Если здесь удержишься, потом сможешь работать в любой службе». В период моего становления, отдел участковых держался на трёх китах – Кирюшине А.В., Егорове П.П. и Снежко Н.С., на их фоне четвёртый ветеран Семёнов П.Н. смотрелся ребёнком переростком – он имел множество причуд и автомобиль «Москвич», салон которого был похож на скомканную бумажку, вытащенную из урны. Этот «Москвич» являлся частью тела своего хозяина, и Пётр Николаевич не сменял бы его даже на «Мерседес».
А что за опера тогда работали в отделе, их фамилии гремели на весь район – Перетинский, Абуздин, Жунусов, Икония, Куренков, Божков, все они, в последствии, работали в руководстве ГОВД, а Абуздин В,В, возглавлял Зиминский Отдел. Местные «урки», что называется, «уважали своих сыскарей», как поётся в песне Розенбаума. И до настоящего времени я горжусь тем, что работал с этими людьми.
Путь в профессию начинался для меня трудно – я был «великовозрастный детина», а обучаться ремеслу надо смолоду. Поэтому местные «киты» смотрели на меня с пренебрежением, дескать, большой но дурной. Начальник службы участковых Мелкоступов Д.Д. определил мне наставником Кирюшина А.В., которому таскать меня «на хвосте» было в тягость, так как методы работы у него были специфические – он заходил к надёжным людям и, пригубив рюмочку, в ходе приятной беседы, знал все свежие новости, поэтому его работа была особенно эффективна. Промаявшись со мной неделю Кирюшин заявил, что если я буду ходить за ним по пятам, то и за год ничему не научусь, поэтому предложил руководству выделить мне участок и посмотреть будет ли с меня толк. А для начала меня поставили отдежурить сутки в составе опергруппы, где Кирюшин и испробовал проверенный метод подобный обучению плавать, когда кандидата в пловцы бросают в воду и, если выплывет, то выплывет, а нет, значит не судьба. В качестве боевого крещения был выезд в ночное время в посёлок Баргадай, где, говоря на сленге, нужно было «поднять труп», а попросту – умер житель села и,  нужно было установить, нет ли в его смерти криминала и доставить покойного в зиминский морг. Кирюшин прочёл мне последние наставления, посоветовав написать протокол осмотра трупа на чистом листе, чтобы потом можно было грамотно переписать на бланк. Главное, сказал, пригласи двух понятых, запиши их полные данные и дай расписаться. От внезапно навалившейся ответственности я оробел и глупо спросил : «В слове «трупа» писать одно «П» или два?». На что Кирюшин сурово посмотрев на меня ответил : «Если будешь писать о балете, тогда два. Да ты не робей с тобой поедет помошник участкового Саня Копытков.» От этой новости на душе полегчало и мы, запрыгнув в кабину самосвала ЗИЛ-130, двинулись на Баргадай. Месяц был Ноябрь, ближе к его концу, за «бортом» минус сорок по Цельсию и, промчавшись в беспроглядной ночи около часа, мы въехали в село. Нужный адрес мы нашли довольно быстро, так как ночью всё село спало и, лишь в доме покойного горел свет. Саня, почувствовав себя начальником, распорядился, чтобы я писал осмотр, а сам стал опрашивать родственников и соседей. Это только кажется, что протокол осмотра дело простое, на самом деле надо знать специфические названия строительных конструкций, фрагментов мебели и иметь некоторые познания в анатомии. При полном отсутствии этих знаний я, делая умный вид, что-то писал и, дав расписаться понятым, осмотр закончил, после чего покойный был вознесён в кузов самосвала и мы тронулись в обратный путь. Водитель, на вид лет сорока, был невысокого роста, худощавый и молчаливый, он отрешённо крутил «баранку» и нас, как будто не замечал. Кстати сказать, Саня был полной противоположностью водителя, лет ему было немного за двадцать, ростом под метр девяносто,  румяный и пышного телосложения, он болтал без умолку, пытаясь блеснуть профессионализмом. До Московского тракта было ещё километра три, когда в кузове самосвала раздался глухой стук, водитель резко затормозил и двигатель заглох. Верить в воскресенье покойника нам не хотелось, но греметь в кузове было больше некому. После остановки автомобиля стук прекратился и, появилась надежда на то, что покойный здесь не при чём, однако приятных ощущений никто не испытывал. Выйдя из автомобиля, мы с опаской обошли его, и выяснилось, что задний борт висит на одной «петле» шарнира, а из второго вылетел «палец», поэтому борт при движении стучал о дорогу. Водитель с нашей помощью быстро устранил поломку, но приключения на этом не закончились – «сел»  аккумулятор. Ситуация стала мне не нравиться – ночь, минус сорок, в кузове покойник, расстояние что до Московского тракта, что до Баргадая, не близкое и так захотелось попасть домой, попить горячего чаю и залезть под тёплое одеяло. Но водитель нам попался бывалый и, видя, что здоровья у Санька «не занимать, распорядился, чтобы он крутил «кривой стартер», а сам при помощи «еле дышащего» аккумулятора, включал стартер электрический. Однако дело не заладилось – гигант Саня не мог провернуть стартер так, чтобы двигатель запустился, тогда водитель предложил поменяться местами, и моя надежда на возвращение в Зиму стала угасать. К счастью оказалось, что я недооценил маленького щуплого водителя – он с невероятной  ловкостью и быстротой закрутил «кривой стартер» и ЗИЛ завёлся. Дальше всё пошло без приключений – труп доставили в морг, Кирюшин переписал протокол и показал мне, как это правильно делается.
И вскоре я был выдворен на свой участок ЛДК без формы, без документов и без каких либо знаний профессии. Были это «лихие девяностые», вся страна «упала на колени» и, требуя показать работу, мне не выдали даже бумаги. До службы в Зиминском ГОВД я работал на Гидролизном заводе, где, прежде чем с меня спросить работу, выдавали спец. одежду, инструмент и создавали условия, при которых я эту работу мог выполнить, о чём я и сказал Кирюшину, как своему наставнику. Кирюшин не стал впадать в объяснения «что и почём», а буркнул : «Ты иди об этом Орлову скажи». И я пошёл. Орлов Н.А., выслушав мои неоспоримые доводы, загадочно улыбнулся и сказал : «Это не я должен бумагу тебе давать, а ты мне. У тебя на участке сколько предприятий? Не знаешь? Так иди и узнай! У них в конторах этой бумаги не меряно. Работай и у тебя всё будет!» И я пошёл работать, зашёл к своему другу Олегу Романову, недавно уволившемуся из следственного отдела Зиминского ГОВД, и взял у него форму, а вскоре раскрыл кражу пиломатериалов на ЛДК, меня узнало местное руководство, и проблема с бумагой была решена. Не буду описывать в подробностях свою дальнейшую работу, так как  сколько людей, столько мнений и мнения эти сильно расхожи – от восторженных, до негативных, поэтому продолжу писать о тех замечательных людях, с которыми мне пришлось прожить в Отделе двенадцать с половиной лет.
С момента моего трудоустройства в службе участковых инспекторов стала происходить смена поколений, «кит» Егоров перевёлся в Саянск, а Снежко ушёл на пенсию. Кирюшин стал нашим начальником и, во вновь созданном коллективе, задержался только Пётр Николаевич Семёнов – на вид человек суетной и бесполезный, но раз начальство его «держало», значит, польза от него была. Смяточный «Москвич» Петра Николаевича долгое время был единственным транспортным средством участковых в городе Зима. Среди вновь прибывших заметной фигурой стал сержант Владимир Жимань – балагур и баламут, который стал душой коллектива и, когда его «несло», хохот из маленького, насквозь прокуренного кабинета участковых, сотрясал весь отдел. Прибыл этот весельчак из Усть-Кута и о причине своего прибытия поведал следующее : «Работал я там водителем лесовоза, холод там «почище» чем у вас, дорога из леса до места разгрузки дальняя и поменять пробитый баллон было большой проблемой. А однажды «выстрелил» баллон, когда я под гору ехал. Я по тормозам «как в пень», а верхние брёвна, по инерции, пролетели над кабиной и упали на дорогу перед машиной, хорошо ни одно бревно не «прошло» через кабину.» В этом месте Жимань поднимал палец вверх и, сделав торжественный вид, произносил : «И тут я понял, что я прирождённый милиционер!» Наставником Жиманю назначили Петра Петровича Егорова, который до перевода в Саянск «сделал из него человека». Пётр Петрович обладал крепким здоровьем и немногословностью. Про свой первый рабочий день, под бурный восторг коллектива, Жимань рассказывал следующее : «Приезжаем мы на автобусе в «микрашку», заходим в кабинет участкового, что в восемнадцатом общежитии, Пётр Петрович достаёт из сейфа бутылку водки и наливает мне полный стакан: «Пей!» Ну, я выпил и попросил чем-нибудь закусить, тогда Пётр Петрович удивился и спрашивает : «У вас, в Усть-Куте, что ещё и закусывают?» Затем налил себе стакан, выпил, занюхал кулаком и говорит : «Ну, пошли работать». Я попробовал встать и не могу! Тогда наставник уложил меня на диван и пошёл работать один, а я весь день проспал». Хохот был слышен на весь Отдел и начальство с удовлетворением подумало : «Участковые работают». Учтя отрицательный опыт Пётр Петрович больше Жиманю не наливал… Большим удовольствием для Жиманя было потешаться над безобидным Петром Николаевичем Семёновым и, однажды, ввалившись в кабинет и падая от смеха, он стал рассказывать , как они впятером поехали по участкам в легендарном «Москвиче» : «Последний сел в машину, хлопнул дверью – она не закрывается, хлопнул ещё раз, тогда открылись три закрытые двери. Минут пять хлопали дверями и те, по переменке, открывались, тогда договорились хлопнуть дверями на счёт «три». Разом хлопнули дверями, и открылся багажник!»
Служба участковых тогда была «проходным двором», в глазах рябило от новых лиц и многих я не помню, но знаю, что те, кто в последствии работал в других горотделах милиции, хвастались, что они там «на хорошем счету», так как уровень подготовки в Зиминском ГОВД был высокий. И заслуга в этом не столько руководства службы участковых инспекторов, сколько Галины Константиновны Бабенцевой, Натальи Сергеевны Панусенко и, как ни странно, зам. прокурора Веры Ивановны Климовой, которой я в благодарность за науку привёз на служебном «уазике» фикус. Очень она хотела, чтобы в прокуратуре был фикус. Представляете – едет по городу милицейский «уазик», из «кандейки» для задержанных торчит пышный двухметровый фикус, «уазик» подъезжает к прокуратуре и четыре милиционера, вместо служебных документов, кряхтя, тащат внутрь тропическое дерево. Из потока, промелькнувшего перед моими глазами, в службе участковых осели немногие, а ушли на пенсию единицы, среди них – Кирюшин Александр, Егоров Пётр, Снежко Николай, Кузьмин Александр, Борщёв Иннокентий, Семёнов Пётр, Жимань Владимир (ушёл на пенсию из «дежурки) и сельские участковые - Юменчук Владимир, Орешко Анатолий, Никифоров Слава, Кулундук Олег и «аксакал» Рахманов Казибай Атаджанович. А до настоящего времени, из людей, с которыми я работал, «держатся на плаву» - начальник участковых Кустов Сергей Викторович (для меня – просто Сергей), Петров Олег,  Лисенков Евгений и Симонова Ирина (жалко нет в Отделе коней, а то  она их всех на скаку остановила бы).
В настоящее время поколение участковых вновь сменилось и, на фоне молодых, Петров Олег смотрится как старый мудрый удав Каа – он стоит многих и, во время дежурства в опергруппе, может поделиться опытом с молодым следователем или опером. А пришёл он в отдел, когда ему, как и мне, было «за тридцать». Воспитанный социализмом работать на государство как на себя и, используя жизненный опыт, он стал одним из лучших и до настоящего времени «держит марку». Олег является представителем династии, его старший брат Петров Николай Михайлович (ныне покойный), с начала семидесятых работал участковым в Зулумае и Троянов А.Н. ставил нам его в пример, как образец участкового, который в Зулумае был Советской Властью. Произнеся пышную речь о том, что участковый – это начальник милиции на своем участке Александр Николаевич обречённо махал рукой, дескать, о чём с вами говорить, всё равно вы не видели Петрова Николая Михайловича. Однако полковник Троянов ошибался – ветеран не раз приглашал нас с Жиманем к себе в гости через своего сына Петрова Сергея, который работал тоже в службе участковых. Старик был частично парализован, но бодр и весел. Я удивлялся силе его духа. Приглашал нас Николай Михайлович попить водки – что было средством для искреннего общения и подавления его хандры. На общение с ветераном нам не жалко было потратить свой дифицитный выходной. Видимо со слов сына он знал все новости о нашей работе, но хотел пообщаться с нами лично и. хитро улыбаясь, глядя на меня сообщал : «Я знаю одного участкового, который говорит с китайцами на китайском».
В изложенном выше отрезке моей жизни, с конца 1993 по середину 2006года, я не пытался изложить последовательность фактов в истории работы Зиминского ГОВД за этот период – это мои эмоции оставшиеся во мне с тех пор. А чем наше поколение отличалось от предыдущего или последующего? Тем, что при моём поступлении на работу, Отдел переехал из старого деревянного двухэтажного здания в новое кирпичное четырёхэтажное, тем, что за этот период погибло при исполнении служебных обязанностей три сотрудника милиции, двое из которых участковые, и тем, что к 200-летию МВД полковник Троянов подготовил праздничный парад.
На параде остановлюсь подробнее. За неделю до юбилейной даты Александр Николаевич построил весь личный состав на плацу перед ГОВД и приказал выйти из строя сотрудникам, проходившим срочную службу в Армии. Начальникам служб было поручено освободить «служивых» от нарядов в день торжества, а самим счастливчикам было приказано явиться на парад в парадной форме. Это было большой проблемой, так как со времён социализма парадная форма была отменена, поэтому белых рубашек и черных галстуков не выдавали уже лет двадцать, но в милиции приказы не обсуждаются, а заявлять о нереальности их исполнения не принято. Поэтому в указанный срок, неведомо откуда, парадная форма у всех была. Тот, кто отмаршировал два года, никогда не забудет что такое строевой шаг и, если он не лежит «на смертном одре», в любом возрасте пройдёт строевым. «Прогнав» парадный взвод по плацу раз пять полковник Троянов был удовлетворён уровнем подготовки. В намеченный срок территория перед Зиминским ГОВД превратилась в подобие Красной площади, по которой, чеканя шаг, мимо памятника погибшим сотрудникам, под ликование зрителей прошёл парадный расчет! После торжественного марша звучали речи гостей и ветеранов, щелкали фотоаппараты, ослепляя вспышками, блестели зрачки видео и кинокамер. Никто уже не помнит этих речей, а фотография парада у меня сохранилась – смотрите, какими мы были тогда..
Праздники – это редкость, а будни – это рутинная работа. Издавна Зиминский ГОВД занимает ведущее место среди Отделов Иркутской области и каждый последующий начальник Отдела не желает уступить предыдущему, поэтому одна «операция» сменяет другую, во время суточного наряда опергруппа выкладывается «по полной» и выходной, во время моей службы, откладывался всё время «на потом». Порой бывало, что за месяц выходной не выпадал ни разу и, когда нервное напряжение достигало апогея, перед коллективом, «картинно рисуясь» выходил Жимань и, кося озорным глазом, выкрикивал традиционный лозунг : «А не выпить ли нам по стаканчику «Бургунского»!?» Опьяненный страстным призывом к «расслабухе» костяк коллектива исчезал в неизвестном направлении, презирая жестокие последствия. По правде сказать, мне до сих пор неведом вкус «Бургунского», а вот последствия его поисков я помню хорошо – приходилось сожалеть об ускользнувшей премии, а вдохновитель мероприятия и его последователи были утыканы выговорами, как ёжики иголками.
Как давно это было и жизненный опыт подтверждает, что незаменимых нет, на место ушедших асов приходят молодые, становятся матёрыми, улучшаются условия для работы, количество служебных автомобилей, зарплата, меняются статьи Кодексов, Уставы, форменная одежда, Государственный строй, наконец, а необходимость в контроле,за соблюдением правопорядка остаётся. Закончив свои воспоминания, я обратился к Петрову Олегу, как к самому опытному и близкому мне по духу участковому с вопросом «А что изменилось в самой работе участковых, по сравнению с периодом, который я посвятил службе в МВД?». Со слов Олега : 1) Увеличилась зарплата – теперь каждый участковый может себе позволить купить автомобиль. 2) Увеличился «бумажный прессинг», которого и раньше хватало. 3) У городских участковых теперь три авто – «уазик» и две служебных «Лады» пятнадцатой модели. 4) Сократилась «текучесть кадров». 5) Поменялся начальник ГОВД, теперь отделом руководит наш бывший опер Дмитрий Дюгаев. А смысл работы никак не изменился – «показатели давай»! И, как и прежде, это не легко, ведь участковый является «начальником милиции» пока находится на своём участке, а как только он заходит в Отдел, каждый следователь, дознаватель, статист или секретарь спешит озадачить участкового своими проблемами, не догадываясь о том, что граждане, проживающие на участке, уже озадачили его проблемами настолько, что хоть волком вой.
А закончить свои мемуары мне хотелось бы на торжественной ноте, всё-таки праздник у людей. Лёгкой работы не бывает – это только со стороны кажется, что сотрудники Зиминского ГОВД только на «уазиках» катаются, да деньги получают. Их работа подобна войне, где гибнут люди от ножевых и огнестрельных ранений, где переломы и рваные раны обычное дело, полицейские ежедневно сталкиваются с человеческой болью, видя кровь и слёзы граждан, надеющихся, что правоохранительные органы их защитят и накажут зло. Ежедневно люди в форме рискуют своей жизнью ради соблюдения Закона!
  И в заключении я поздравляю Вас, дорогие мне стражи порядка! Будьте бдительны! Пусть будет и на Вашей улице праздник!