Ревность и ярость

                На перекрестках судеб
               


               
               


  Холодный ветер колко и безжалостно хлестал землю каплями дождя, и носившись по полустанку словно угорелый, завывал голосом обезумевшего демона. Алексей, прищурившись глянул на свинцово-серое небо набрякшее темными грозовыми тучами, поежился  от негостеприимной сырости, поднял воротник пальто и спустившись  с подножки вагона, ступил на мокрый перрон. Железнодорожный вокзал, жил своей особой жизнью, встречая и провожая усталые поезда, длинными трубящими гудками извещающих людей о своем прибытии или отправке. Встречающих на перроне было немного,– основная их масса укрылась от промозглой непогоды в тепле сверкающего ярким светом и чистотой здания вокзала, другие же в своем меньшинстве  в нетерпении махнув рукой  на хлещущие струи, все же вышли наружу. Алексей, оглядевшись по сторонам, покрепче ухватив ручку потертого  старого чемодан, и обходя рябившие от ветра лужи,  направился к подземному переходу. Перед самым входом, «дыхнувшим» на него приятным теплом, ему на встречу поднялись двое крепких парней в штатском, и встали с двух сторон, как бы перекрывая ему пути к отступлению.
Один из парней, внимательным взглядом окинул высокую фигуру Пиманова, и вопросительно посмотрел ему в глаза.
–Вы Алексей Пиманов?
–Да-аа… А что…
 Крепыш показал ему удостоверение:
–Уголовный розыск. Ваши документы пожалуйста.
Алексей быстро смекнувший «откуда звон», нахмурился и  полез в нагрудный карман пальто, но оперативник стоящий сбоку сразу же перехватил его кисть жесткими пальцами.
–Пожалуйста,  не надо резких движений. Дайте-ка сюда ваш чемоданчик.
Оперативник быстро перелистал паспорт, и взял Пиманова под локоть:
–Прошу вас пройти с нами в отдел, для выяснения некоторых обстоятельств.
–Да, но почему?
–Вы знаете почему…Пройдемте, не будем привлекать излишнее внимание.
В тот же день, неоднократно судимый рецидивист Алексей Пиманов, скрывавшийся от правосудия в сопредельном государстве, за совершение тяжкого преступления, полностью сознался в содеянном, и  дал признательные показания.
…С Оксаной они встречались третий год. Ему, молодому, но уже бывалому «сидельцу», весьма поднаторевшему в грабежах, приглянулась  стройная светловолосая девушка в зеленом сарафане, смешно и совсем не сердито торговавшаяся с рыночной торговкой за кило крупных розовых помидоров.
–Ну что же вы, отдайте за пять тысяч! Я не спорю, конечно, помидоры хорошие, и как видно сладкие, но за восемь тысяч, - это уж слишком!
Девушка смешливо надув губки, в нетерпении постукивала каблучком, и вопросительно глядела на полноватую женщину в цветастом платье.
–Нет, милая моя никак за пять не могу. Давай ни тебе, ни мне – за семь.
–За семь? Нет уж! За шесть, так уж и быть…
Торговка улыбнулась, и пожав плечами положила на весы несколько темно-розовых мясистых помидоров:
–Ладно дочка, твоя взяла! Бери за шесть, раз уж такая красивая!
–Вот спасибо вам!
Светленькая девушка, по ходу дела еще немного поторговавшись с ней, прикупила  разных овощей и несколько пучков свежей ароматной зелени, а потом, благодарно кивнув головой, прошла вдоль прилавков с яблоками, к лепешечному ряду.
Алексей, с интересом наблюдавший за хорошенькой незнакомкой, как завороженный отправился вслед за ней. Ему познакомившемуся с зоной еще в юности, претило все, что было связано со свободой. Для него тюрьма да нары давно уж стали домом родным, где свой особый уклад жизни, свои обычаи, нравы, устои. Сильный, ловкий, подобно молодому и безжалостному волку одиночке, привыкшему жить по своим правилам, брать свое без излишних просьб и уговоров, он ощущал себя в этой жизни подобно хищнику в пустыне полной жестоких  конкурентов, готовых в любой момент ударить его в спину. Конечно, его промысел не оставался безнаказанным, - после очередного грабежа его задерживали, и вновь отправляли за решетку, где он опять оказывался в родной стихии. И вот в один из дней,  вновь выйдя на свободу, к которой он испытывал некую неприязнь, в его душе произошел какой-то надлом, что-то екнуло в сердце ставшим уже почти непробиваемо-каменным и жестоким. Эта светленькая девушка, в коротком зеленом сарафанчике, словно околдовала его своей непосредственностью, невинным взглядом лазурно-голубых глаз, длинными ресницами, и милой, располагающей к тишине и покою  улыбкой.  В тот день раннего лета, Алексей  ощутил какое-то неведомое для него чувство. Он не знал любви, и не хотел ее, прекрасно понимая, что жизнь его далека от теплых признаний, заботы и маленьких семейных радостей.  Он жил воровской романтикой, и романтику эту ценил превыше всего. Но судьба…Она ведь вносит свои, личные коррективы, а потому не просит разрешения, как ей поступить…
Там же на рынке, с непривычки путаясь в словах, краснея и запинаясь, Алексей попробовал познакомиться  с девушкой. Та, оглядев ладную, крепко сложенную фигуру молодого мужчины, с волевым подбородком и сильными мускулистыми руками, почему-то рассмеялась, и протянула ему пакет с продуктами:
– Какой вы интересный, однако! Так долго ходили за мной, не могли сразу подойти что-ли? Меня Оксана зовут! А вас?
–Ну-уу…Алексей я…
–Очень приятно! А вы симпатичный парень…Алексей.  Ну раз познакомились, вот возьмите пакет, донесете до моего дома.
–О, это я запросто!
…Он быть может, стал другим. Не совсем конечно матерый волк, превратился в ласкового и податливого ягненка, но все, же…Он как-то присмирел, потеплел душой, чутко и внимательно относился к своей подруге. Оксана, заботилась о нем, понимая, как нелегко будет взрослому мужику не раз отсидевшему за  грабеж, принять новую жизнь, измениться в лучшую сторону, перестать бросать хищные взгляды на прохожих сверкающих драгоценностями, одетых богато и модно. Алексей стал работать, приносил домой зарплату, и коротал тихие вечера с женщиной которой всегда хотелось положить голову на колони, и заснуть безмятежным младенческим сном. Бывшие кореша, с которыми ему не единожды доводилось отправляться по этапу, его и вовсе не узнавали, дивились тем крутым переменам, что произошли с ним. «Конечно, баба тут во всем виновата, вон как бродягу бывалого к ногтю прижала!» - рассуждали они меж собой, и по честному говоря иные из них завидовали Алексею, нашедшего тихую пристань, переставшему мотаться по местам не столь отдаленным, тратить свою жизнь почем зря.
…Беда пришла, не постучавшись, бесцеремонно и жестоко. Откуда-то вернулся Борис, - бывший ухажер Оксаны, с которым она рассталась лет пять назад. Видать всколыхнулись, казалось бы забытые чувства к милой и нежной девушке, а может быть просто хотел перекантоваться у нее временно, там где приласкают, накормят, и спать уложат. Вот и стал  Борис день-деньской названивать Оксане, надеясь на взаимность. И не смутило его нисколечки, то что она вот уже третий год живет с мужчиной, сильно ревнивым, которому в горло вцепиться обидчику, и шею ему свернуть – дело плевое.
…–Слушай, я тебе еще раз говорю, и повторять более не буду – процедил сквозь зубы Пименов, вперившись колючим взглядом в побледневшую Оксану, – передай своему хахалю бывшему, что я церемониться с ним не намерен, чикну по горлышку ножичком и нет твоего Бориски!
–Алеша, милый,  я то при чем? Видишь же, он сам напрашивается, что мне делать-то?
Оксана готова была разрыдаться в отчаянии и безысходности, но под цепким взглядом налитых кровью глаз, притихла и опустила голову.
Этим же вечером, они встретятся втроем, и после недолгого но бурного выяснения отношений, Оксана вскрикнув от боли, медленно словно в замедленных кадрах кино, опустится на тротуар зажимая ладонью рану на животе. Кровь будет сочиться меж тонких пальцев, расползаясь пугающим алым пятном по белому платью. Алексей в ужасе отпрянет назад, бросит на землю окровавленный нож, а потом, осознав, что натворил, кинется бежать от этого страшного места, где он только что своими руками покончил со своей надеждой на будущее.
Оксане сделают сложную операцию, чудом вырвав ее из цепких объятий смерти, и к жизни она вернется медленно, но все же вернется. А Алексей…Кинувшись в бега после того как в порыве яростной ревности, и возмездия за свою «поруганную» честь, он ударил ножом женщину которая любила его как никого в жизни, он трусливо сбежит, в сопредельное государство, прекрасно осознавая что совесть и страх не дадут ему и дня прожить спокойно. Он вернется домой, и на железнодорожном вокзале, ему наденут на запястья наручники. 
…–Зачем вы это сделали, почему ранили ножом женщину которая вам была так близка? –спросил его следователь, делая пометку в блокноте.
Алексей потер пальцами заметно поседевшие виски, и опустил руки.
–Я ничего в тот момент не понимал, мне казалось, что это она Оксанка крутит любовь со своим бывшим. Мне теперь жить не хочется.  Понимаете, я ее вот этими вот руками. Нет теперь мне прощения!
–Ладно, не надо себя казнить, все решит время. Отбудете в который раз свой срок наказания, а там видно будет.
–Вы…Вы думаете…она меня простит?
–Не знаю, время покажет,– ответил следователь и, поправив галстук, закрыл блокнот.

©