Рапсодия капитана Немо

                Подарок для моей любимой ведьмы Нади Толокно
     - Поддай, поддай, - командовал Жижко, покрикивая на Тулумпоса, сына Рухамона из рода Говенных Подметок, - не жалей волосни - то.
     Они разводили сигнальный костер на Башне Семи Какашек, ибо пролетный дракон сообщил им о начавшемся вторжении диких орд фарамундов, херомдуев и трихомудов, впервые с Эры Всеобщего П...ца объединивших усилия горных, подгорных и нагорных гномьих кланов. Тулумпос проворно сновал по крутой лестнице, таская мешки с волосами, набранными по разверстке в окрестных деревнях, зажиточных селениях из древесины, управлял коими некто Кулагин, усатый гад и говнюк, еще вчера вылезший из затопленного московского метро, кинувший по пути Талызину, соблазнивший Петренку - младшего, стройного юношу сорока семи лет, вооруженного ППД с неограниченным боезапасом ...
     - Да ну на х...й, - капризно мяукнула ведьма, морщась от отвращения. - Руссиш фэнтези - это как чеченский доктор наук, слова непонятные, а смысла нет. Ты мне загони что - нибудь достойное, типа, встречи Матронушки со Сталиным.
     - Это будет уже история, - вслух подумал я, - или фальсификация. А может, и сказочка. Ладно, слушай ...
     Как известно, никакого Сталина никогда не было. Но Матронушка была. Ладно, чтоб не запутать, начну с самого начала. Короче, вначале было слово. Матерное. В летописях не сохранилось точное написание и уж тем более фонетическое звучание слова, но по не проверенным утечкам из спецназа Министерства культуры и искоренения можно предположить, что было это не просто слово, а целая фраза, пусть и коротенькая. В общем, было и было и х...й с ним, как говорится. Но однажды все изменилось. Пришел некий человек с далекого севера, никому не ведомый, ничем не примечательный, без особых примет и каких - либо дарований. Никакой, проще сказать. И встал сей человек посреди пустоши, точнее, не совсем пустоши. Были там всякие разнообразные предметы, чаще из чугуна, но встречались и хебешные вещицы, общее у них было в знаменателе : по всем знамениям и предсказаниям старцев на хер они никому не упали, вещи эти. Даже людоеды, черные ликом и с оксфордским акцентом, не знали, куда девать всю эту лажу, доставленную в кредит, выгруженную бригадами дальневосточных грузчиков прямо под пальмами и мальвами, нежно овеваемыми атлантическим бризом, несущим запах картошки фри и выхлопы добротного соляра Пятого флота США. Скоро сказка сказывается, история тем паче, но не скоро дело делается, вот уже шестнадцать весен все никак не кончится добро это, подгнившее, заржавленное, вонючее, стремное донельзя, и взрывается оно, и падает, и рушится, но не кончается. Вскричал тут никакой человек. " Доколе, кричит, мне шняга эта, перед партнерами, кричит, впадляк, они, кричит, к Плутону и Нептуну летают только в путь, а мы, кричит, все в говне этом сидим. Где, кричит, новое, б...ди позорные, воровайки хреновы ? " И подкрался к нему рыжий человек и шепнул тайно шепотом утробным : " Мол, так и так, тыр - пыр, есть старица одна и уж она - то за всю х...ню раскинет ". " Зови ! " - вскричал никакой человек. Позвали. Приходит такая. Большая. Орден Красного Знамени на левой груди, на правой бейджик с личной подписью старика Хилтон, мол, носителя сего артефакта кормить бесплатно в каждом " МакДональдсе" говном с лопаты на светлый праздник, что всегда с тобой, под песни Газманова и Цыгановой. Башка у пришелицы полотенцем обмотана полосатым, гвардейка, стало быть, в глубине кармана потайного партбилет " Единой России", все дела, короче, все это мерзотное говно и блевотина, от которой выть хочется. Или убивать. Или свалить отсюда. Или третью мировую начать. Или Ленина будить. Так жить нельзя, в общем, люди так жить не должны, априори, бля. Подходит она к никакому человеку, зырит нутряным глазом, что посреди третьей чакры прячется, и говорит : " Только атомной бомбой. И то, вряд ли". Проговорила эдак - то да и исчезла, будто и не было. А человек зашатался, побелел и упал, а лбом въехал ...
     Я замолчал, закуривая. Ведьма тронула меня за рукав майки.
     - Чо дальше - то было ?
     - Да ни х...я не было, - отогнал я дым от ее лица. - Ни революции, ни войны, и слава Богу, кстати. Разбежался народишко кто - куда, оставшиеся х...ней страдали, пили вино, ездили на рыбалку. Так все и сгнило.
     - Скучно, - зевнула ведьма, недовольная сказочкой. - Стишок, что ль, загони какой или оргии, у меня муж тащится от историй с оргиями, все Пряникову завидует.
     - А чё завидовать - то ? - Не понял я. - Я ж сто раз говорил, мне по херу, что Пикачу, что шайтаны. Хошь, я эту сказочку окурку от " Примы" подарю ? Вы для меня все одинаковы, я ж говорил уж не раз и не два, что в реале одним воздухом с вами всеми дышать не буду, а уж к сестричке - то и на пушечней выстрел не подойду, к сучке позорной, сосалке долбаной. Облизывает х...ту эту. Тьфу.
     Я сплюнул, сотрясаясь от отвращения и на секунду прорубился взглядом государя, вкурил по полной. Когда он эдак тоскливо смотрит на рожи вокруг, у самого на физии гебешной - ноль эмоций, а зенки выдают, выкупают. Тоска там и ахуй.
     - Ладно, хер на царей, я уж пятерых пережил, один другого гениальней. Держи стишок лучше.
      Аккуратно загасил окурок, задумался немножко и начал, тихо и ритмично.
     - На белом фоне бандостана
     Киргизским джемом вечных снов
     Течет неспешно пилорама
     Среди родных пустых голов.
     Забитых всякою х...ней :
     Обамой, Сирией, хохлами,
     Навальным с рожей вот такой
     И шаловливыми руками.
     А жизнь ... Она несется мимо
     По магистралям и сабвеям.
     Прости, товарищ Нина,
     Устал от говножуйства.
     - Не в рифму ни х...я, - подметила глазастая ведьма, медленно раздеваясь, - но по сути.
     - Иншалла, - согласился я. - Реально тошнит уже от говножуйства в самодержавной помойке. Чё тут жевать ? Гоголя читала ?
     Ведьма кивнула.
     - Вот оно, проклятое место, только наоборот. Никакого дела сделать нельзя по - определению без очень большой кровушки. Вот и остается петь и танцевать.
     Напевая из ее сибирского Ивана Кайфа я приближался, погружаясь в шальные глаза без остатка, зная, что через пять минут все пройдет и отхлынет и мне снова станет скучно.