Пустой город

Я иду по пустому городу. Несмотря на то, что вокруг толпы людей, а дороги полны автомобилей, для меня он в каком-то смысле пустой. Я не встречу здесь старых знакомых. Весь город как косой выкосило, а люди, идущие мимо меня, этого даже не знают.

Все умерли…

Умер Артём, мой одноклассник. Мы не виделись с ним со школы, пока не встретились в наркологии. Потом пили вместе, потом опять попадали вместе в наркологию… Потом он допился. Последний год уже не пил, жил почти в состоянии овоща. Под себя ходил, эпилепсия его била постоянно. В кои-то веки найдёт в себе силы выйти к подъезду, свежим воздухом подышать, его у подъезда и колотнёт, соседи заносят в квартиру… Отмучился.

Умер Серёга, с которым нас вместе выгнали из наркологии за то, что мы там забухали. Пойти нам было некуда, и мы зависли в люке на заброшенной стройке рядом с наркологией. Там ещё до нас прочно обосновался ещё один алкоголик, по прозвищу Якут. Нам давали еду из столовой наркологии, мы стреляли у прохожих мелочь на боярышник, тем и жили. Потом Серёга заболел. Чем – не поймёшь, просто стала нарастать слабость и оцепенение. Наружу он выбирался всё реже, больше лежал на картонках. Да и пил уже всё меньше. Просто лежал и смотрел пустыми глазами в проём люка. Мы много раз пытались вызвать ему скорую, но она не ехала на вызов без адреса. С очередной попытки всё-таки приехала. Мы вытащили Серёгу из люка, но в больницу его не взяли – нет паспорта. Сделали какой-то укол и сказали нам, какие таблетки надо купить. Мы долго пытались настрелять у прохожих денег на эти таблетки, но это уже далеко не копеечный боярышник. Не удалось собрать нужную сумму. Серёга умер через два дня. И ещё через сутки за ним приехала труповозка. Когда мы вытаскивали его из люка, он был уже окоченевший как бревно. Подавали в люк головой вперёд и не удержали. Прямой, как палка, труп сорвался и упал переносицей на железную балку. Я до сих пор слышу этот хруст. Нос проломился так, что едва ли не провалился внутрь черепа. Если бы Серёга был живой – точно попал бы в реанимацию. Но ему было уже всё равно.

После этого, по рассказам, в той теплотрассе умерли ещё трое. Возможно, сказывалась нехватка кислорода внутри. Только один Якут – маленький, квадратный, неимоверно крепкий от природы – переживал своих соседей одного за другим и ни на что не жаловался. Потом этот люк закрыли, и Якуту пришлось сменить место, перебравшись в другой район. Там он и умер через год, замёрзнув на улице.

Ещё замёрз на улице другой Серёга, мой бывший сосед по палате. Однажды мы с ним здорово поссорились. Он, психанув, сказал что-то вроде «если захочу – буду опять пить, и вы все мне не указ», а я вгорячах сказал ему: ну и сдохнешь под забором. Его нашли именно под забором садовых участков, закоченевшего.

Умер Сашка Медведь. Удивительной живучести был человек. Однажды его, замёрзшего и трясущегося после запоя, не взяли в наркологию, и он отправился в другое отделение, через весь огромный город, не меньше десяти километров, в тридцатиградусный мороз. А на ногах у него были летние кроссовки с почти полностью отставшими подошвами. Каждый шаг черпал по порции снега. Всё равно что босиком, если ещё не хуже. Дошёл, выжил, откачали. И таких моментов у него было несколько. В итоге сдался и его организм. Он просто присел на скамейку с похмелья и умер сидя.

Умер Диман, бывший качок, ещё один сосед по палате. Несколько раз он завязывал на сроки полгода-год. Один раз даже купил разваленный дом где-то в глухой деревне, за копейки. Жить там было нельзя, но это был официально существующий адрес, который давал прописку и делал Димана полноценным гражданином. Он устроился на работу, получил комнату в общаге… После чего и сорвался и умер.

Умер Художник, я не помню его имени. Но он был реально талантливым художником. Его держали в наркологии в обмен на работу по хозяйству – руки у него росли откуда надо. А ещё он писал картины для наркологии, и просто писал картины, которые продавал на улице, тем и жил. Этот тихий интеллигент, стоило ему чуть выпить, становился агрессивным и лез в драку. Помню, как он дважды срывался в наркологии и бросался с кулаками на меня. Я толкал его, он проезжал на спине несколько метров по коридору, говорил «понял» и уходил в палату. Его то выгоняли, то принимали опять… Наконец выгнали окончательно. И в каком-то кабаке Художник снова полез на кого-то с кулаками. Там его и забили насмерть.

Умер Паша. Паша твёрдо решил для себя, что больше не вернётся в алкогольный ад, и очень просил его закодировать. Но врач отказал, мотивируя это тем, что Паша сорвал уже целую кучу аналогичных кодировок и это просто не имеет смысла. Тогда Паша сделал петлю, сунул в неё шею, перерезал себе лезвием вены на одной руке, после чего повис в петле. Таких «комплексных» самоубийств мне больше не приходилось видеть.

Умер бомж Коля. Коля был настоящим динозавром алкоголизма, лечился ещё в ЛТП. Умер в наркологии – отказали органы, врачи не смогли откачать его после запоя. Коля был маленький, лёгкий, и я один легко погрузил его труп на каталку и вывез в тамбур, где не было отопления. Мы ходили курить в этот тамбур, рядом с закоченевшим Колей. Он лежал там три дня, пока за ним не приехала труповозка. Мы подкатили каталку к задней части кузова, откинули борт. Водила из труповозки запрыгнул в кузов, схватил Колю за ногу и дёрнул на себя. Коля пролетел через весь кузов, громыхая как бревно. Дрова и то бережней грузят.

Вспоминать их можно хоть весь день. За эти годы мимо меня прошли многие сотни алкоголиков. Никого из них уже нет в живых. Алкоголизм убивает надёжней, чем рак и СПИД, вместе взятые.

Я иду по людному городу, который для меня пустой. И вдруг вижу одного, ещё живого. Я не знаю его. Он сидит на скамейке и смотрит перед собой пустыми глазами. Он уже не в этом мире. Я знаю, что если взять его за руку – рука покажется невесомой, как будто там нет ни костей, ни мяса, а одна кожа, надутая внутри воздухом. Эта смертная лёгкость появляется за день-два до конца. Но этого даже за руку брать не надо – у него в глазах всё написано. Когда-то, наверно, у него были родители, которые его любили, потом, возможно, жена и даже дети. Всё могло быть как у людей, а он не сегодня-завтра умрёт.

Это «моя» скамейка. Я не раз сидел на ней с такими же глазами. Почему я выжил – совершенно непонятно. Но я знаю, что сорвать джекпот в самой масштабной лотерее реальней, чем выжить в такой ситуации. Я вытянул невероятно счастливый билет. Мой путь ещё не закончен. Похоже, он только начинается…

Я ничем не могу ему помочь. Я иду дальше по пустому городу.