Лягушка и Лорд

               


   Лягушка…  Об  этом  прозвище  своей  бывшей  невестки  Елена  Павловна  узнала  уже  после  того,  как  они  расстались:   Лика, - Анжелика, - так  звали  невестку, -  и  Александр,  Саша, - сын  Елены  Павловны.  Потом,  представляя  лицо  Лики,  она  действительно  находила  сходство  этого  красивого  (правды  не  утаишь!)  лица  с  «физиономией»  ни  в  чем  не  повинного  земноводного  существа.
 
    Большие,  навыкате,  яркоголубые  глаза  под  высокими  дугами  бровей,  немного  широкий,  чуть  курносый,  с  трепетными  ноздрями,  нос,  большой  рот  с  четко  очерченными  полными  губами, -  когда  Лика  смеялась, -  а  она  не  просто  смеялась,  а  чаще  всего  хохотала  во  весь  рот, -  вспоминалась  детская  поговорка:  рот  до  самых  до  ушей,  хоть  завязочки  пришей!  Елена  Павловна  тогда  подумала:  вот  так,  наверное,  нужно  рисовать  в  мультиках  красавицу-лягушку,  вернее,  царевну-лягушку.

   И  не  хотелось  думать  о  другом,  о  том,  за  что  еще,  судя  по  доходящим  слухам,  так  прозвали  Анжелику. ..

  Собственно,  об  Анжелике.  В  семье  она  была  младшей.  Разница  в  возрасте  со  старшей,  Ириной, - четыре   года.  Все  лучшее  и  самое  вкусное  доставалось  Лике.  Семья  была  со  средним, - по  советским  меркам, -  достатком. Отец – инженер  на  крупном  предприятии,  мать  -   медсестра  в  одной  из  больниц  города.  Не  шиковали,  жили  в  скромной  хрущевке-двушке,  ездили  в  общественном  транспорте.

   Историю  их  семьи  знали  все  соседи,  нечастые  гости,  родственники  и  многие  совершенно  посторонние  люди,  -  Мария  Васильевна,  мать  Анжелики,  не  уставала  повторять  ее,  как  говорится,  «на  каждом  перекрестке»:

-  Да,  да! -  почти  пела  она. -  Я  его  спасала!  А  как  иначе?  Он  поступил  к  нам  без  сознания,  потерял  много  крови!  И  жить  не  хотел!

   Это  было  правдой.  И  произошло  именно  так,  как  она  рассказывала.

   Молодой,  красивый,  сильный  парень, - Игорь  Смеляков, -  только  вернулся  домой,  отслужив  три  года  в  армии.  И  тем  же  вечером,  едва  обняв  мать  и  младшую  сестренку,  заторопился  к  любимой  девушке.  По  пути,  не  торгуясь,  купил  у  цветочницы  большой  букет  тюльпанов  и  помчался  вдогонку  за  уже  тронувшимся  с  места  трамваем…

   Очнулся  в  больнице,  на  следующий  день, - без  ноги…  Как  все  случилось,  не  помнил.  Врач  сказал,  -  была  большая  потеря  крови.  Боролись  за  его  жизнь,  ногу  спасти  не  удалось…   А  она,  эта  жизнь,  как  считал  он,  уже  была  ему  не  нужна.  Матери  и  сестре  запретил  говорить  о  своем  возвращении  и  несчастье  кому  бы  то  ни  было.  Просил,  чтобы  никого, -  имелись  в  виду  посетители, -  к  нему  не  пускали.  И  Маша,  серая  мышка  Маша,  практикующая  сестричка,  выпускница  местного  медучилища,   четко  выполняла  не  только  все  назначения  лечащего  врача,  но  и  просьбы,  капризы  и  даже,  порой  грубоватые,    приказания  и  пожелания  больного.  Кончилось  все  тем,  что  после  выписки  она  увезла  Игоря  к  себе  в  коммуналку,  в  небольшую  комнатку,  что  досталась  ей  от  умершей  бабки.

   Ему  все  же  хватило  сил  встать  на  ноги, - уже  с  протезом, -  восстановиться  в  институте,  где  перед  армией  он  закончил  два  курса.  Жили  на  его  пенсию,  повышенную  стипендию  отличника  учебы  и  на  зарплату  Маши.  Девушки  засматривались  на  красивого,  неулыбчивого  сокурсника, - протез  не  мешал  им  оказывать  ему  знаки  внимания,  одаривать  улыбками,  долгими,  все  говорящими  взглядами.  А  он  никому  не  отдавал  предпочтения,  ровно  и  спокойно  относился  ко  всем:  дома,  в  коммуналке,  уже  подрастала  дочка,  Иришка,  хотя  с  Машей  они  еще  не  были  расписаны.  Теперь  он  жил  для  Иришки, - Итришки, как  шутя,  ласково  называл  ее.

   И  с  Машей  было  все  далеко  не  просто,  хотя  она  всегда  была  любящей,  заботливой,  внимательной.  Порой  слишком  внимательной,  даже  докучливой.  Терпел.  Пытался  найти  в  своем  сердце  любовь, - не  было,  были  только  жалость  и  благодарность.   С  этим  и  приходилось  жить.  Радости  здесь  не  было,  и  Маша  чувствовала  это,  страдала,  раздражалась,  даже  выговаривала  ему…  А  он  молча  выслушивал,  брал  за  плечи,  целовал   в  жиденькие  волосы  на  голове  и  возвращался  к  своим  книгам,  конспектам,  чертежам.
 
   Потом  работал  в  КБ большого  завода.  Получил  квартиру, двушку-распашонку,  в  спальном  районе  города.  Родилась  Лика,  Анжелика.   Новая  забота  и  радость  в  семье.  Обе  дочери  были  похожи  на  отца.  Видать, права  примета:  кого  больше  любят,  на  того  и  походят  дети…  Только  у  Иришки  глаза  были  карими,  как  у  Маши,  а  Лика  вся  пошла  в  отца:  высокая,  длинноногая,  голубоглазая.  А  вот  характером  в  мать  -  всегда  близкая  к  истерике,  громкоголосая,  от  хохота  легко  переходила  к  слезам,  и  лились  они  у  нее  обильно,  -  по  любому  поводу:  папа  выпил  и  поет  романсы,- Лика  подпевает  ему  и  льет  слезы;  за  окном  красивый  закат, -  тоже  слезы;  приехали  родственники, -  Лика  опять  плачет,  хотя  и  не  плачет  вовсе,  а  просто  слезы  сами  льются.  У  окружающих  это  вызывало  и  умиление,  и  недоумение,  а  главное,  -  приковывало  внимание. В  отличие  от  матери,  с  ее  реденькими  волосами  блеклого  светлорусого  цвета,  Лика  имела  с  детства  пышную  волнистую  гриву  цвета  спелых  колосьев.  Уже  с  младших  классов  ее  домой  провожали  мальчики,  тащили  Ликин  тяжелый,  увесистый  портфель.  И  сама  она  любила  компании  мальчишек,- подруг  не  было, все  они  были  «дуры,  сплетницы  и  уродки».  Училась  ровно,  была  ударницей.  Без  особого  напряжения  поступила  в  институт,  в  будущем  должна  была  стать  технологом  пищевых  производств.  Подругами  не  обзавелась  и  здесь.  Зато  были  шумные  компании  ребят- студентов,  вечеринки  в  студенческом  общежитии,  нечастые,  но  все  же  почти  регулярные  посещения  кафе  и  ресторанов  в  сопровождении  постоянно  меняющихся  кавалеров…  Научилась  курить,  уже  умело  пила  и  закусывала…  По  институту  ползли  слухи:  из  постели  в  постель…  Лягушка…