Чуток подрастёшь и научу...

Сегодня, спустя очень и очень много лет, зим и вёсен, вспоминая годы с морем слёз из-за своих детских комплексов и неудач, понимаешь, как же это было здорово – детство! Ни тебе забот и хлопот, ни тебе учёбы в школе и помощи родителям. Ни тебе, наконец, работы, зачастую, нудной и никому совершенно не нужной. Тебя все любят и холят, тебе дарят подарки и гладят по головке…

Сколько могу себя вспомнить в самые ранние детские годы, меня всегда приучали к труду и приучали к тому, что бы и мой труд, посильный и необходимый на любой ступени детского состояния, был уважаем. Да и труд других людей, не важно, какой, тоже должен быть уважаем. А уж если за него ещё и платят деньги, так, вообще, замечательно…

…Мой любимый дедушка Коля всю жизнь трудился, с самых молодых лет, всегда и везде. Выбирал труд тяжёлый и, порой, непосильный, но тот, который ему нравился и был необходим для жизни. Имея за спиной, как он любил говаривать, сидя на завалинке позади дома «два класса три коридора», видимо, так был воспитан своей многодетной, «о семи детках»,  деревенской крестьянской семьёй. По рассказам моей мамы, которая хорошо знает историю своей семьи до середины девятнадцатого века, я тоже сегодня об этом ведаю. Три сына и четыре дочери крестьянской семьи Савиновых из Нижегородчины, среди которых и был мой дедушка Коля, жила в бедности и почти нищете, всю жизнь работая на кого-то в поле и огородах. Только его женитьба на дочке зажиточного мордвина, Маше, моей бабушке, после Гражданской войны, позволила вылезти из нищеты. А там и развитие нашего села со всеми его перекосами и пережитками. Да только дед вовремя понял, что надо становиться городским и поступил учиться на помощника машиниста тепловоза.

Так и проработал до пенсии на «железке». В самые тяжёлые голодные послевоенные годы кормил большую семью, ловил рыбу в своём, а потом и моём, Тёплом озере, менял её на хлеб. Тем и жили, не тужили. Да, видно, крестьянское начало не задохнулось в нём от дыма паровозных топок и угара угольных и древесных паров. Любил дед всегда землю «кормилицу нашу», как он любил мне приговаривать. Так и всех деток своих воспитал…

Да только одним огородом и садом не мог он жить. Рассада и семена овощей, прививка и лечение деревьев, вспашка наделов и «плантаций» с картошкой, лелеяние цветущих вишен и яблонь занимали в его жизни много времени, да не всё. Ласковая и приветливая весна да жизнерадостное солнечное лето рано или поздно заканчивались серыми тучками и холодными проливными дождями осени. Приходило время сидеть не на завалинке, позади большого, тёплого во всех отношениях и светлого дома, а на лавочке под печкой, излюбленном его месте «потянуть «козью ножку». Густой едкий дым самосада наполнял весь дом, дедовский голос наливались нотками грусти и печали, что скоро зима…

- Внучок, а что мы с тобой зимой-то делать будем? – он сидит на единственной широкой нижней ступеньке лесенки на печь и щурит от своего же сизого дыма  слеповатые добрые глаза, смотря на меня, примостившегося рядышком с ним, на маленьком детском самодельном стульчике.
Мне лет шесть, а то и того меньше, я в гостях у дедушки с бабушкой, старший и пока единственный внук дедушки Коли. За окном промозглая серая и мокрая осень начала семидесятых, мне через пару лет идти в школу. Есть у меня две сеструхи старшие, двоюродная Иринка и родная Светланка, да вот, говорят, что зимой ещё одна сеструха родится, маленькая. А братьёв, как не было, так и нет. Да и ладно!..

- А что надо? – не понял я вопроса.
- Так, ведь, в теплицах холодно будет, землица замёрзнет, никакая печка не поможет, огород под снегом уснёт, деревья застынут. Эх, со скуки помрём.
- А я буду на санках кататься и сугробы мерить валенками! – счастливый, отвечаю я, понимаю, какое счастье будет, когда землю укроет белый пушистый снег, а я ещё и есть его люблю без меры.
- Да, тебе хорошо, а мне скучно, - вздохнул дед, не любивший сидеть без дела.
- А ты корзины свои плети, - встряла в разговор бабушка, ухватом переставляя в печи чугунок с пахучими щами.
- А и то, права бабка-то, - взбодрился дедушка и бросил окурок «козьей ножки» в ведро с водой, что под рукомойником тут же в углу стоит.
- Весной и продадим, да детям раздадим за грибами и ягодами ходить, у них поистрепались уже, давно ж не плёл, - продолжает бабушка, зная, как дед любит своих детей, которые сами уже папы и мамы, почти все.
- А из чего корзинки? – уже полюбопытствовал я.
- Из тальника, ивы, что на берегу растёт, у самой воды озера, - спокойно ответил.

И сразу припомнились мостки на берегу озера, которые с дороги и горки не видно, а пройдёшь заросли тальника и сразу ступишь на них. К ним, этим мосткам, ещё дедушкина, моего папы и дяди Володи деревянные лодки с вёслами прикованы цепочками. А зарослей там действительно, много. Дедушка даже просил как-то летом своих зятьёв вырубить немного, слишком берег зарос.

- А что, завтра будет солнышко, и мы с тобой сходим за тальником, - дед погладил меня по голове и встал со ступеньки.
- А чего сам-то пойдёшь, старый? Вовку попроси или Тольку, они сходят, - не унималась командовать и подсказывать бабушка, чего дед не любил никогда.
- Сам, с внучком пойду. Пойдёшь со мной? – дед повернулся ко мне и увидел мои частые и слишком сильные кивки головой в знак согласия…

Набрали мы с дедом много тальника на озере и ещё в других местах. Дедушка запаривает их в банных кадушках, сушит каким-то своим специальным способом, а потом выкладывает на полу в сенях. Я в ожидании начала плетения. Ни разу не видел деда за этим занятием. Корзины-то на чердаке я видел, когда в прятки с девчонками играли, а что их плетёт дед, не знал. Там они всякие разные, большие и маленькие, круглые и квадратные, тёмные и светлые…

А потом, ближе к новому году, дед и вспомнил про тальник, когда меня снова к нему в гости «на пару недель, пап» привезли родители.
- Ну, что, внучок, не забыл, что тальник осенью заготавливали? - спросил дед.
- Забыл! – громко и почти с обидой в голосе, что пропустил дедушкин «урок жизни», проговорил я. – Деда, а ты уже корзинок новых наплёл?
- Нет, тебя ждал. Должен же я кому-то все свои умения передавать. Толька и Вовка умеют, твой черёд пришёл, - спокойно и ласково проговорил дед…

Дедушка на низенькой табуреточке, вокруг лежат разной длинны прутики и его ножи. Он осторожно набирает корзинку. Вот уже дно сделал и длинные прутья, почти в потолок, напоминают частокол того же тальника на берегу озера. Я рядом с ним, на детском стульчике, не могу усидеть на месте, вскакиваю и чуть не на деда налетаю, наблюдая, как его ловкими морщинистыми, но ещё сильными, руками заплетается прутик за прутик, обводя частокол заборчиком. Они длинные и хлёсткие, попадают мне по голове и лицу, а дедушка ласково поучает меня:
- Внучок, глаз не выколи. Подрастёшь чуток, научу уже не глазами смотреть, а самому заплетать. Подожди маленько, годик-два…

Мне очень интересно. Как это у него ловко и проворно получается. Через несколько коротких зимних дней сидения возле тёплой печки у него выплетается корзинка «для мамки твоей, за грибами», как говорит он. К концу зимы на сеновале, чердаке и в сенях висят и лежат разных размеров красивые корзинки «для внучка», «для девчонок», «для зятьёв». Всем наплёл дед корзин, скоротав своё скучное зимнее сидение возле печи с «козьей ножкой» из «Правды» и домашнего самосада…

А плести корзины он меня так и не научил. Глаза совсем плохи стали у деда,  когда я подрос лет до десяти, а он ровно на столько же постарел, ослеп и осунулся. Зато, к моему огромному безмерному счастью и гордости перед друзьями, дедушка успел научить меня грести на лодке. Навязал мне сетей и подарил деревянную просмолённую лодку с вёслами…

Лет через двадцать, уже работая на Нижнем Дону, я попал в казачий хутор в верховьях Северского Донца, на седьмом шлюзе, что почти на территории Украины находится. Так в этом хуторе все заборы были сплетены наподобие дедушкиных корзин, из тальника и в перехлёстывании продольных прутьев с поперечными. Да так ровно, словно умелыми руками моего любимого деда…

- Казачий плетень, - пояснил мне напарник, с которым мы шли по хутору в магазин, - так уже издревле казаки заборы строят…
И вспомнился мне тогда Михаил Шолохов с его «Тихим Доном». Там тоже такие плетни мелькают в фильме.

И вспомнился в очередной раз мой любимый дедушка Коля с его ненавязчивыми «уроками жизни» для старшего внука, самого уже постаревшего лет на…

Достаточных лет, что бы помнить всё это и запечатлеть для своих внуков…

10 августа 2016 года