Про гиен на осколках олимпиады

С одного маленького рассказа изменил отношение к гиенам. “Без любви” – назывался рассказ с фантконкурса. Героиня живёт обычной жизнью одиночки-фермерши: работает по хозяйству, встречает курьера с корреспонденцией, принимает редких гостей, пишет письма далёкому любимому, читает письмо от матери. И сама ей пишет, жалуется, что живёт без любви.
Не успел я озадачиться – а как же капитан, которому письма шлёт? Как тут же выясняется – нет капитана. Во всяком случае, сейчас. Как нет курьера, гостей, матери. Никого нет. Все погибли от какого-то вируса. Все, да не все. Животным и растениям вирус оказался не страшен. Как и героине, лишний ген имевшей.
И завела она по совету матери дело, чтобы не сойти с ума. Ферму, странную такую – ферму гиен.  И как-то напали на ферму дикие гиены. Снесли хлипкое ограждение, успели за хозяйку взяться, да подоспели гиены фермерские. Вырвались из более капитального ограждения, да разорвали диких. Но хозяйку не спасли. Каждая гиена принесла по прутику и сложила на растерзанное хозяйкино тело. Получился большой схрон.  Повыли гиены и ушли.
А я остался – с ощущением щемящей жалости и восторга. Как смогла автор на трёх страницах такое передать?! Как же – без любви, если гиены её полюбили?!  Это могло быть только ответно.

Осколок 1. Теннисный финал.
Меня спросила знакомая: за кого мы будем болеть?
И я задумался. Анжелика Кербер – из свиты королевы Серены и принцессы Каролины Возняцки. Уже давних времён. А теперь и сама как минимум княгиня.
Моника Пуиг — девчонка из Пуэрто-Риканских кварталов, мало кому известная.

За Анжи, потому что она была булочкой, а стала бойцом. И хотя за пределами корта она по-прежнему застенчива и нежна, но стержень внутри неё уже никуда не денется. В этом году победила свою королеву Серену. Сочетание качеств очень необычное.
Но и за Монику, потому что она из простых, рабоче-крестьян. Она по-прежнему уличная девчонка и готова всем дать отпор. Так пусть даст.
Кстати, сложения обе схожего — невысокие крепышки, только одна нежная, другая — носорожек.
Потом, во время поединка, понял: не носорожек, а гиена. Бойцовая гиена.  Зубодробильные удары и хватка – смертельная хватка бульдога, челюсти всё смыкаются и смыкаются на шее противника. 
И сомкнулись. Подёрнулись смертной плёнкой глаза немецкой овчарки. Несгибаемой, бесстрашной. Но против уличного лома…

Осколок 2. Полуфинал гандбольный.
Наши против норвежек. Евгений Трефилов против всего: предателей в собственной федерации, малой скамейки, проблем с составом (одни больны, других уж нет, третьи – зелёный молодняк), против судьбы. Говорят – самый харизматичный наш тренер. А может – не только наш, и не только харизматичный.
У нас был один чем-то похожий: орал ещё громче, а глазами вращал эксклюзивно. Николай Карполь. Он ещё тренирует волейболисток. Но с возрастом и малой сумой потерял грозность и блеск. Ну и результаты.

Как орал Трефилов!! Наши перехватили мяч, зычный ор, и наши понеслись как ошпаренные вперёд. Статистика знает всё. Так вот: Трефилов терял голос максимум через пятнадцать минут каждого матча.
Но ор не самое в нём главное. Совсем не главное. Потеряла мяч наша Маша, в конце, когда всё висело на волоске. И забили нам за 10 секунд до конца основного времени. Сравняли норвежки счёт.
Побитой мышкой шагала Маша на скамейку. А там Трефилов её ждёт, целует в макушку, ласково к скамье подталкивает – иди,  отдохни минутку.

Справедливая любящая стена за спиной – такая диспозиция перед началом игры. И самый грозный соперник в гандболе.  Почти все светлые, мощные, сексуальные амазонки. Чего стоят выражения этих наглых, уверенных глаз. Минут через двадцать я и подумал: какие, на фиг, амазонки. Белокурые бестии. Арийки. Гиены! По-своему красивые и беспощадные. На своём полукруге перед воротами они наших разве что не насиловали.
Гандбол игра камерная, всё видно хорошо, да ещё крупный план выхватывает:  то спереди, то сбоку или сзади – захват нашей груди (в смысле – той же Маши, Ани, Иры…) и торможение, с разворотом и броском через бедро на пол. С грудями они совсем не церемонились. Даже подумалось – может и сами кайфуют, когда с ними так же? Но нет – наша взмыла в воздух, а навстречу руки с раскоряченными пальцами, цап за что придётся. Почти всегда – за грудь. За что ж ещё уцепиться?! И тут же вторая гиена пристраивается – добивает нашу, сволакивает на пол. Мне казалось – слышу урчание, щас начнут обгладывать. 
Если судья (извращенец?) медлил с свистком, налетали наши, отбивали. И вообще наши были стаей, крепко сбитой стаей дворняг. В защите – держали сомкнутый строй и всегда оскаленные пасти навстречу взмывающим гиенам. Операторы-природоведы не всё снимают и нам показывают про животных. Что-то не помню я взмывающих гиен.  Но я же видел это на площадке!

Не сдаваться. Никогда. Девиз норвежек. Раз за разом наши отрывались на три мяча. Даже пару раз – на четыре. И каждый раз они догоняли.
Не терять веру в Трефилова, все за одного – девиз наших. И они снова отрывались.
Смотреть на это – упоение. Снимали поединок настоящие мастера. Вот наша выпрыгнула, отвела руку с мячом назад, в неё тут же вцепилась лапа ближней гиены, потащила назад. Мяч медленно выскальзывает. Наша ещё медленнее, словно в замедленной съёмке, зависает почти горизонтально, и не трепыхаясь, плавно шмякается на пол.
Если свистка нет, то глаза ещё затуманены, мысли далеко-далеко, а руки уже отталкиваются от пола, и вот уже бежит дворняга, на ходу превращаясь в бойца.

У наших не было лидера. А у норвежек была. Внешне – ничего особенного. Даже не белокурая. Но неудержимая. Только ей удавалось разрывать нашу цепь.  По-животному умна. Не поверю, что по-человечески действовал её мозг, ища бреши. И тело реагировало моментально. Ей доставалось больше всех. Наши держали её вдвоём и втроём, то есть одна принимала торпеду на грудь, другие откручивали руки. И всё равно той иногда удавалось прорваться. Благодаря этим иногда, нас постоянно догоняли.
И пенальти. У наших сначала был только один забит из пяти. Эта норвежка забила все шесть. Трефилов среагировал: стал выпускать на пенальти совсем уж запасную нашу. Сидела себе которую уже игру. Наверное, зубы точила. И она не мазала. Только во втором тайме разок. Забьёт и на скамейку.

Свисток. Совсем финальный. У нас остался лишний мяч на табло. И все упали, заревели. Норвежская гиена-лидер рыдала навзрыд. Успокоится на секунду, посмотрит по сторонам, на табло – это правда? И по новой в ручьи.
Трефилов, как всегда, потерянно побрёл в степь, за лавочки. Кубанский человек. Ему бы ещё Кубань.
Ревущие наши, лёжа на спинах, организовались в круг, от которого стали парочками отпочковываться и в обнимку бродить по залу, то взрёвывая, то прыгая или мацая проходящую зомби за задницу, превращая площадку в плац для умалишённых.

Так это было.