Путч
Московский замес 1991-го, стучавший по карнизам и барабанивший по дверям доинтернетной, не пуганой покемонами аналоговой столицы, в исторической перспективе оказался больше всего похожим на недавний шторм, который затопил трамвайные пути, повалил пару деревьев, заставил выйти из берегов Яузу, дал сумасшедшему вейкбордисту промчаться по шоссе под улюлюканье прохожих — и стих.
Я тоже все проспал — недалеко от центра воронки, возникшей над вестибюлем станции метро «Баррикадная» и на короткий миг приведшей в движение города и границы областей на экономической карте, — я лежал, свернувшись калачиком, в своей коротенькой кровати, паря между скрипучим военным паркетом и сыпучим постсоветским потолком, и смотрел свой детский сон, в котором моя комната плавно меняла очертания и поднималась на сто сорок первый этаж другого дома, в другом городе, на другой стороне планеты, куда таким же мистическим образом перемещались из своих постелей все, с кем я играл в футбол, а также все здания моего подмосковного города, кроме школы.
За изгибом железнодорожной дуги, в тридцати километрах к северу от меня, мокрая взъерошенная голова внезапно ловила горячую пулю, и, поймав, припадала к земле, чтобы перестать, чтобы начать распадаться и произрастать. «Парня застрелили в Москве», — сообщил кто-то из взрослых на следующий день. Так я узнал о путче, и каждый раз, когда я вспоминаю о нем, я думаю об этом парне — о нем и о том, в которого отрикошетило, и о третьем, который хочет спрыгнуть, но продолжает не успевать, и бесконечно падает и падает и падает в своем зацикленном переломном моменте, ударяется о крупнозернистую контрастную плитчатую столичную почву, разбивая череп и рассыпаясь цветными квадратными пикселями, быстрыми велосипедными огоньками, скакучими разношерстными эмоджиками, блескучими накладными ноготками, встревая и всходя искусственными газонами, натуральным кофе, собянинскими скамейками и путинскими победами, парковочными автоматами и лофт-кварталами в тишине исторических районов квы. Ждый раз, когда наступает авг, я собираю по крупицам маленькие воспоминания, которые кружатся, которые оседают, которые проштампованы, которые заламинированы, которые говорят: «До свидания».
Свидетельство о публикации №216082200966