Олегов камень

Год 1968. Сакволасская партия Томь-Усинской экспедиции, где я в то время состоял, вела геологическую съёмку с составлением геологической карты на территории, охватывающей реки Томь (вместе с посёлком Камешок), Уса, Бель-Су. Транспортным средством в партии был АТС ( артиллерийский тягач средний). Это был уже не тот маленький АТЛ, который служил нам в Казасской партии, это был зверюга с трёхсотсильным двигателем. Двигатель у него располагался за кабиной и по обе стороны машины выходили по несколько выхлопных труб, из которых били струи выхлопных газов, создавая картину усов. Однажды я видел, как этот тягач мчался по заснеженному полю с глубиной снега больше метра. Снег от гусениц и выхлопных труб разлетался в обе стороны огромной клубящейся массой, как буря. Зрелище великолепное.

Водителем на тягаче у нас в этом сезоне был Борис Поляков, парень лет 25, как и многие – армейский водитель. Был он житель Новокузнецка. Там у него была квартира и молодая жена, и работа. Но в городе ему было душно, его неудержимо влекло в тайгу, к рекам, к свободной природе. И вот он у нас на тягаче.

В конце каждого месяца мы выезжали в Камешок на базу экспедиции сдавать наряды и актировку на выполненные работы, пополнить запасы, сходить в баню. А в первых числах следующего месяца наблюдалась одна и та же картина. Мы грузим на АТС всё необходимое и собираем по дворам наших рабочих (проходчиков шурфов и канав). Собираем в буквальном смысле. Подъезжаем ко двору, выносим за руки – за ноги трудягу, и грузим на АТС. При этом Иван Сергеевич Костин, старый наш геолог, обязательно предупреждал грузчиков: «Петра Ивановича на сахар и муку не кладите». Пётр Иванович Малков – пожилой уже, потомственный копач, всю жизнь проработавший на золотых приисках, при подпитии страдал недержанием, впрочем как и другие его коллеги. Поэтому мы старались их размещать в кузове так, чтобы не пострадали продукты.

В лагере можно было наблюдать такую картину. Палатка проходчиков стояла у самого ручья. К кустам привязаны штаны так, что их омывают струи ручья. Из палатки первые два дня  никто не показывается даже к ужину. Потом копачи оживают. Штаны к этому времени хорошо прополаскиваются и весь месяц мужики пашут, как экскаваторы. Зато уж на выездах в Камешок всё повторяется.

В Камешке также соблюдался определённый ритуал. Когда необходимые грузы и проходчики были погружены на АТС, сверху на возу рассаживались мы – ИТР (геологи и техники). Вё происходило во дворе экспедиции. И тут на втором этаже конторы распахивалось окно, по пояс высовывался начальник экспедиции Коломиец, яростно грозил нам кулаком и оглашал весь двор всем, чем может оглашать начальник. Мы покорно слезали с АТСа (на гружёном транспорте по технике безопасности людей возить нельзя), шли на край посёлка туда, где проложена наша дорога, дожидались тягача, забирались на него и следовали в тайгу. Все довольны: начальство, что навело порядок, а мы, что едем, а не идём 30 километров пешком.

В один из таких выездов на полевые работы произошёл забавный, но рискованный случай. Мы, конечно, распустились, избалованные таким шикарным транспортом. Выехали и Камешка на Назас по знакомой, нами проложенной, дороге. Весь кузов заполнен всякими грузами, а мы на этом возу, как цыгане – кто дремлет, кто чем-то занят, на дорогу не смотрят – Борис привезёт. Наш старший геолог Иван Павлович Ивонин сидел на краю, свесив ноги с кузова и был занят тем, что объедал ягоду с ветки черёмухи и не обратил внимания на торчащий от дерева в сторону дороги здоровенный сук. Сук этот зацепил Ивана Павловича и выбросил его из тягача. Зацеп пришёлся на самое уязвимое для мужчины место. Иван Павлович описал в воздухе сложную акробатическую фигуру и шлёпнулся на дорогу далеко позади тягача. Мы застучали кулаками в крышу кабины, тягач остановился, а мы толпой бросились спасать Ивана Павловича. К счастью, всё обошлось благополучно: выручили крепкие, из толстого брезента штаны.

Работали мы в два отряда. Мой отряд стоял на Назасе. Мы занимались оценкой полиметаллических проявлений, выявленных нашей же партией. Другой отряд стоял на реке Бель-Су и занимался геологической съёмкой. Там были и начальник партии Пётр Федотович Лавренов и уже упоминавшийся Иван Павлович Ивонин. Дорога на Бель-Су проходила по Назасу через лагерь моего отряда и далее вверх по Назасу до его истоков, через перевал у горы Топхан – и на Бель-Су. Тягач по мере надобности в течение месяца проходил туда и обратно. Его появление всегда было событием и, заслышав гул издалека, мы его обязательно встречали.

Как-то посреди месяца тягач прошёл через наш лагерь в Камешок, а через несколько дней мы услышали звуки двигателя уже в нашу сторону. Возвращается. Мы, конечно, все (я, Иван Сергеевич Костин и повариха) встречаем его на дороге. Борис затормозил и мы увидели, что в кабине – какая-то девушка. У меня мелькнула мысль, что это нового специалиста к нам прислали или студентку на практику. Но когда Борис открыл дверцу из кабины и помог ей выйти из кабины, мы были ошарашены: дамочка была, как минимум, на восьмом месяце. Выяснилось, что это жена Бориса. Видимо Борис так ей расписал таёжные прелести, что она твёрдо решила сама познакомиться со всем этим. Иван Сергеевич, мужик очень опытный и практичный, отозвал Бориса в сторону:
- Ты что делаешь? Ладно, она молоденькая и неопытная, но ты-то мужик, таёжник. Вези назад.
Но Борис как-то по - молодецки махнул рукой:
-Ничего. Мы всё рассчитали, через десять дней выезд на базу и она успеет рожать.
Прошло несколько дней, и мы услышали звуки тягача уже со стороны Бель-Су. Снова встречаем, и видим: в кузове на спальном мешке лежит и стонет та самая любительница приключений, около неё сидит на подстраховке наш техник-радиометрист Жора Хныкин, с которым Борис успел хорошо сдружиться. Сам Борис растерял всякую самонадеянность и выглядел весьма испуганным. Мы всё поняли, не стали ни о чём расспрашивать, махнули ему руками: «Давай, жми скорее»! И он укатил.

А через несколько дней Борис с Жорой вернулись и по их самодовольным физиономиям мы поняли, что всё обошлось благополучно. И вот, что мы узнали. Километрах в десяти от нашего лагеря вниз по Назасу, слева у самой дороги среди ровной долины торчит небольшая скала, то, что в Сибири принято называть – камень. Так вот, когда они доехали до этого камня, женщине стало невтерпёж, Борис остановил тягач, и она здесь родила крепенького голосистого мальчишку. И два мужика в кузове тягача принимали роды. А потом Борис доставил её с сыном в Междуреченский роддом. Интересно, как новорождённому записали место рождения? Полное дознание провела жена Жоры – Тамара Добровлянина (тоже наш техник-радиометрист).
- Вы хоть руки – то вымыли, когда ребёнка принимали?
- А как же, соляркой вымыли, чтоб дезинфекция была.
- А пупок-то завязали?
- Завязали морским узлом.
- А во что вы его завернули, у вас же пелёнок не было?
- Вкладыш из спального мешка достали.
Мальчишка был назван Олегом. С тех пор, когда мы проезжали мимо этого камня, обязательно останавливались около него, взбирались на верх и несколько минут сидели молча. Здесь человек родился! Так он у нас и именовался – Олегов камень.

Прошло 47 лет. Где-то живёт Олег Борисович Поляков, взрослый мужчина. Как сложилась его жизнь и судьба? Знает ли он при каких обстоятельствах появился на свете и что стоит на таёжной дороге камень, носящий его имя.