Машина Рока

 
        Уровень 2, галактика Лорекс, Троннол, п-4 системы К-2
Магистр А-Эл был не в духе. Хотя ни один мускул его холеного лица, обрамленного черной шевелюрой и такого же цвета интеллигентской бородкой клинышком, ничем не выдавал этого.
А все эта дурацкая ошибка! Из-за нее его и пригласили сегодня, как он понимал, на внеочередное заседание Главного Совета планетарного управления связью, отношениями и взаимодействием всего Сущего. Как руководителя сектора управления Закономерностью.
 Сегодня высокочтимые коллеги, надо полагать, ему припомнят все. И апломб,  который звучал в речах А-Эла, когда он говорил о приоритетности своего управления над управлением коррекции Случайности. И недружелюбность, с которой он высказывался в адрес руководителя сектора Изучения Случайностей О-Ми, всегда весьма тактично подмечавшего слабости в его выступлениях. И уж, конечно, вряд ли простят ему одиозное заявление, что случайности вообще нет в природе. А разве были у него для этого хоть одно незыблемое основание? Что он мог предъявить в качестве такового, кроме машины, возможности которой еще не опробованы?
 Машина эта сооружалась им в тесном контакте с И-Фе, косинджером, чей авторитет на Тронноле, четвертой, единственно разумной планете в Галактике Лорекс, был весьма весом. Однако дело завершилось весьма странно. И-Фе неожиданно уехал, оставив ему  записку в лаборатории, где велись проектирование, сборка и отладка машины.
И-Фе сообщал магу А-Эл, что ему удалось  ускорить завершение работы и опробовать машину во время краткого отсутствия коллеги.  И получить ожидаемый результат. И-Фе предложил назвать машину машиной Рока, тем самым символизируя, что Судьба отныне стала управляемой.
 Транноланцы с некоторых пор уже умели корректировать будущее. Хотя и в весьма ограниченных пределах. Машина же должна была открыть эру победы разума над  любым неожиданным или непредвиденным явлением, вплоть до сложнейших космических катаклизмов.
« Маг,— писал в заключение в своем письме косинджер, — я решил устроить себе небольшой отдых, но вполне заслуженный за столь непростую работу. На пустынных островах Океании. И  предлагаю тебе самостоятельно опробовать машину не в испытательном, а уже в рабочем режиме. И тем самым доказать, что любые неотвратимые явления отныне не существуют.
 Объект для серьезного испытания они приглядели давно. В районе туманности Млекопу ученые обнаружили движение потока частиц, который способен уничтожить саму жизнь на Транноле. При этом мнения мужей науки, как обычно, разделились. Одни считали, что жесткие лучи должны было пройти в ста миллионах миль от Траннола, не причинив вреда. Другие же полагали, что, поток все же коснется Траннола. И нанесет серьезный ущерб.
Подтверждение той или иной версии следовало ожидать не раньше, чем два столетия. Иначе говоря, время для решения этой задачи хватало с избытком, чтобы принять действенные меры.
А-Эл же намеревался решить проблему, не откладывая, с помощью машины, конструирование которой подходило к концу. Из чего и родилось заявление, что сектор, возглавляемый им, сумеет принять меры уже сейчас. И докажет, что никакой неотвратимости в мире нет. И не может быть.
Можно, конечно, по-разному относиться к самоуверенности А-Эла. Однако надо отдать ему должное, он смело запрограммировал машину на ликвидацию угрозы. Решение  привлекало простотой. Он предлагал свернуть поток в замкнутое кольцо вокруг Ренала, безжизненной и далекой планеты, в клубок, вращающийся вокруг нее. К тому же это давало возможность подумать над применением «клубка» энергии в дальнейшем.
И все оно, конечно, вышло бы так. Если бы не этот олух Рэ-Эн. А-Эл передоверил ему ненадолго управление машиной. А тот непостижимым уму образом проморгал важнейший момент, когда конец луча опишет круг и замкнет первое кольцо клубка.
 В результате луч выскользнул и снова понесся к Траннолу. А-Эл исправил ситуацию, встав к аппаратуре лично. Но теперь в космической бездне сворачивался не изящный клубок, а вибрирующая «восьмерка», над которой потешается весь Траннол.
Ах, если бы в этот момент в лабораторию не вошла Да-Сел, чья красота выбивала из колеи всех мужчин, и в первую голову А-Эла! Это из-за нее они с магом О-Ми считали друг друга соперниками. И даже в какой-то мере врагами.
 Да-Сел знала это и вела себя с каждым из них так, что обоим казалось, будто она куда большие  чувства испытывает к другому. Фертова кокетка! Два огромных миндаля ее глаз, казалось, обещали каждому: только ты. Хотя и не очень конкретно.
В общем, он был влюблен как мальчишка. И когда Да-Сел вошла, он, малодушно передав контроль помощнику, бросился к ней. И теперь проклятая «восьмерка», которая, пусть даже незначительно, но способна пошатнуть все его утверждения о закономерности, грандиозно усилив значение случайности.
Впрочем, это оправдание  весьма сомнительно. Хотя по большому счету именно эти миндали и подвигли магистра на создание машины. Надежда, что изобретение склонит именно к нему сердце прекрасной Да-Сел, конечно же, сыграла свою роль. А-Эл поймал себя на мысли, что в его рассуждениях началось что-то вроде короткого замыкания. Когда электронная трель сообщила, что на пороге его лаборатории гости.
Пластиковая дверь пропустила элегантную Да-Сел, тень легкой обиды на лице которой с оттенком непонятой вины, придавала ей особое очарование, придавая всему ее облику таинственность и недоступность. Следом вошел маг О- Ми. Его распахнутый и  развевающийся халат, каждой складкой подчеркивал особую уверенность ученого в себе, которая с недавних пор очень раздражала А-Эла.
— Маг! — прямо с порога начал он, — От всей души хочу поздравить вас. Вы блестяще вышли из ситуации, в которую вас загнала ошибка программы.
Говорил он чистосердечно. Но А-Эл увидел в том насмешку. И потому счел нужным парировать.
— А я подумал, что лью воду на вашу мельницу, — подразумевая, как это может скажется на сближении отношений коллеги с Да-Сел.
 — Что ж тут есть доля истины, — согласился О-Ми, думая совершенно о другом — отказавшись от услуг нашего  сектора,  маг, невольно подтвердил необходимость коррекции случайностей.
— Я думаю, что случайность вскоре будет вовсе исключена из области управления Сущим, как если бы ее никогда и не было! — начал закипать А-Эл.
О-Ми это развеселило. Он не без легкой тени ехидства поинтересовался, не этим ли путем собирается маг заслужить благосклонность некоторых коллег. Подразумевая Да-Сел.
Да-Сел неплохо знала А-Эла. Чувствуя себя невольной виновницей вчерашнего происшествия, она хотела хоть как-то успокоить разбушевавшееся самолюбие А-Эла. И посчитала, что ничего лучшего, кроме как оставить мужчин вдвоем, ей не придумать. Она, молча, почти незаметно пожала руку А-Элу. И  покинула лабораторию, опасаясь, что снова может стать катализатором. На этот раз разгорающегося столкновения. Но было уже поздно. И процесс пошел дальше без нее.
 — Уважаемый маг О-Ми! — Голос А-Эла вибрировал на грани срыва. — С этого дня траннолане могут управлять Сущим, сами внося в него нужные поправки в любой из пяти галактик, открытых ими. И никаких случайностей, помимо их воли возникнуть не может по определению! Вот гарантия моих слов.
Он положил руку на внушительных размеров агрегат, нежно поглаживая его. (А почему, кстати, мелькнуло в его голове, И-Фе не связал ее название с нашими именами?  Не хотел выпячивать свои заслуги? Решил предоставить дело мне? Да ферт с ним, пусть будет все, как есть!)
— Машина Рока, так мы назвали свое детище, поскольку она отражает неотвратимость программ, которые несет, опробована нами не только на объектах неживой материи, но и живой. Более того, нами разработана особая программа, предназначенная для разумных существ первого уровня. После чего мы можем начать ее широкое применение среди высокоразвитых гуманоидов. Подумать только, сколько бед она поможет избежать! Хотя может быть запрограммирована и  таким образом, что будет приносить сплошные несчастья.
 Эта программа может быть запущена хоть сейчас. Точная избирательность и неотвратимость последствий ее действия просчитаны со всей скрупулезностью. Но А-Эл хочет, чтобы для чистоты эксперимента параллельно с ней работал некто, кто знает все детали данной программы и предпримет все возможное (и даже невозможное), чтобы сорвать процесс. И эту ответственную функцию А-Эл предложил взять на себя магу О -Ми.
О-Ми, поглаживая силиконовую поверхность агрегата, размышлял: уж не переутомился ли маг А-Эл? Это совсем не шутка! И как бы, с одной стороны. А, с другой – машина стояла перед ним, хотя и скрутившая «восьмерку» вместо «клубка», но скрутила же ведь!
И если А-Эл прав, полное управление Сущим куда значительнее термояда. Да и Конвенция Прав Галактического Разума позволяла вторгаться в дела других галактик. Кроме тех случаев, разумеется, когда вмешательство могло повлечь крупные потрясения для существующей там разумности. Но описание программы, которое ему всучил А-Эл касалось только отдельных индивидов. И любопытство ученого взяло верх.
 — Дайте программу, маг!
 О-Ми внимательно изучал ее. Итак, объект будет в течение суток действовать во вред себе, вполне осознавая это. Но будет плыть по течению, поскольку ничего с этим поделать не сможет. А ферт с ним! Науке приносили куда большие жертвы!
Он протянул руку к кнопке «Пуск». И машина, глухо урча, начала считывать программу…
Ровно в семь часов пятьдесят пять минут по местному времени, в координатах, где должен был начаться эксперимент, появился О-Ми. Впрочем, сказать так, значило бы допустить неточность. Он находился там, но будучи совершенно невидим, что обеспечивал давно изобретенный транноланами компактный прибор, красовавшийся на среднем пальце его крупной руки в виде перстня. Благодаря ему, объект NL-3480-K-7329-D-1221, известный в здешних кругах под именем Джорж Корт, не заметил присутствие постороннего в своем кабинете

           Уровень первый, Галактика Эсэс, П- Z -3 системы К-3   
Джорж Корт с утра был на взводе. Он чувствовал себя глубоко несчастным. И это было написано на его широкоскулом небритом лице, изрядно помятом и с мешками под воспаленными глазами.
Вчера он весьма основательно надрался. Точнее было бы сказать до положения риз, полагая, что это лучший способ анестезии. Да, это помогло ему окунуться в нирвану. Но с утра в голове так ухало и скрежетало, словно в ней работала машина, собранная из частей разных механизмов, явно не изготовленных друг для друга. И у  этой машины было твердое намерение расколоть его, Корта, голову на кусочки. К тому же перебравшая с вечера и оттого, уж было, утихомирившаяся боль утраты и питаемая ею ярость с бодуна начали терзать его еще сильней.
Конечно, добрая порция виски и чашка крепкого кофе, возможно, и не совершили бы чуда. Но помогли бы приобрести  хоть какую-то внутреннюю пристойность.
 Кэрролл, секретарь Керта, проработавшая у него последние три года, как раз и собиралась предложить шефу попробовать «народное» лечение, когда вошла, слегка покачивая крутыми бедрами, с папкой документов на подпись.
Но Джорж взглянул на преданную помощницу и периодическую любовницу так, что Кэрролл просто не решилась с порога начать переговоры на деликатную тему. А когда он, выхватив у нее папку, фактически выставил ее вон, она даже обрадовалась, что не успела предложить шефу, к которому была неравнодушна, несмотря на его многочисленные связи на стороне, действенное средство. Дверь за ней не успела захлопнуться, когда до нее донеслось злобно-рокочущее:
 — У, стерва, паскудная!
Уж этого-то она совершенно не заслужила. И потому ее охватило чувство горькой обиды, переходящей в злость. К тому же настоятельно  требующую возмездия.
Вообще - то, Корт имел ввиду совсем не Кэрролл. Эпитет предназначался Джоан, которая этого так никогда и не услышала.
Накануне деловая встреча Корта с клиентом продлилась лишних два часа. Корт сидел, как на иголках. Сознание, что его красавица Джоан, единственная Джоан, любимая Джоан, вынуждена ждать его одна, пусть даже за его личным столиком в фешенебельном ресторане отеля, жгло как горящая сигарета, нечаянно уроненная партнершей за воротник во время танца. В нем клокотало чувство вины.
Но он сумеет загладить свое отсутствие. Его зеленоглазая, изящная, как менуэт, длинноногая прелесть с  голливудским бюстом, с которой он провел вместе упоительнейший год, получит норковое манто. Оно будет очень к лицу брюнетке, в которую Корт крепко втюрился, хотя и не готов был признаться в этом самому себе.
В без пяти  девять вечера, когда Корт, наконец, был готов отправиться на встречу с «картинкой», как часто он называл Джоан, зазвонил телефон. Грудной, напевный голос, от которого у Корта спазмы сдавливали грудь, на этот раз ему показался свистом томагавка, нацеленного в его голову.
 — Джордж? Я ухожу! Навсегда! — Без предисловий заявила Джоан. — Не ищи меня! Я улетаю во Фриско с Джоном, с которым нас свела судьба, пока я ожидала тебя за этим мерзким столиком в этом дрянном ресторане. Надеюсь, что ты поймешь, наконец, как плохо опаздывать на свидания. Прощения не прошу – не за что…
Сначала Корт решил, что все это скверная шутка не блиставшей умом женщины. Но метрдотель подтвердил, что за столиком никого, а служащий аэропорта сообщил, что мисс Гренхейм только что вылетела. Его словно обухом ударило по его бычьей голове. Он рванул галстук, хватая ртом воздух. А отдышавшись, решил нагрузиться в своей неожиданно ставшей одинокой и слишком просторной квартире. Потому что ничего более умного в его голову не пришло.
О-Ми появился в кабинете Корта за час до начала развития событий. Невидимый, благодаря креановому излучателю. Сейчас он убедится, что переговоры у Корта идут полным ходом, а затем отправится в «Голубой лед». Он появится там ровно за минуту до того, как в зал войдет красавчик Джон. И, окинув его беглым, взглядом устремится к столику с одинокой Джоан.
 Заслонив спиной вход в зал, он шепнет Джонни, что его ждет в нескольких минутах отсюда женщина, равной которой по красоте еще не выдумал бог. К тому же влюбленную в него со всей страстью шестнадцатилетней молодости и наивности. И довольно богатая. Он, как человек, которому дали поручение познакомить пару, даже предложит ему свою машину. Падкий на женщин Джон просто не сможет отказаться. О-ми отвезет его подальше, а затем, указав место встречи попросту смоется. Так что вряд ли когда-либо встретится с разъяренным Джоном для дачи ему объяснений. Этой четверти часа должно быть вполне достаточно, чтобы Корт оказался за столиком, где грустит его подруга. А значит, ничего не произойдет. Случайность в лице О-Ми подставит ножку закономерности в виде появления на любовном горизонте Джоан красавчика Джона. И докажет, что машину Рока весьма просто можно обвести вокруг пальца.
Через несколько минут он занял свой наблюдательный пост в ресторане, включив креановый излучатель. Он прождал почти два часа. Но столик Корта был пуст. Тогда он вышел в туалетную комнату, выключил излучатель и, поправив на себе неудобную одежду этой планеты, вошел в зал как обычный посетитель. При этом он едва не столкнулся с парой. Кареглазый блондин уходил из «Голубого льда» в обнимку с зеленоглазой брюнеткой. Чему он, впрочем, значения не придал.
Кто эта пара он понял, когда метрдотель сообщил ему, что столик Корта сегодня практически пустует. Мисс Гренхейм, пробыв за ним буквально несколько минут, пересела к мистеру Галту, с которым и провела весь вечер. Мистер, наверно, их видел, они только что покинули ресторан, заметил метрдотель, между прочим. И добавил:
— Знаете ли, это совершенно не странно. Они, похоже, очень старые друзья!
О-Ми мысленно выругал себя. Но, увы, эту часть запрограммированную машиной Рока, ему изменить не удалось. Далее, согласно программе, Корту предстояло разорение. О - Ми решил попытаться вставить палку в колеса машины хотя бы тут. Хотя и с куда меньшим энтузиазмом. Убедившись, что все идет по сценарию, расписанному машиной Рока, О-Ми подготовил такой план. Он перехватит Кейза, в его собственном кабинете, куда тот неизменно возвращался после доклада  Корту. Объяснит, что происходит с Кортом. И словом или силой заставит его уничтожить документ, который послужит основой краха Корта, как если бы его никогда и не было…
— Потаскушка! — Бушевал Корт, возвращая невидимо появившегося О-Ми к происходящим событиям
 И тут в неотвязность мыслей Корта, измученных изменой Джоан, вновь вторглась Кэрролл.
— К вам мистер Ли Кейз по весьма серьезному вопросу.
Конечно, полностью выбитый из колеи неверностью Джоан и сверх меры принятым алкоголем, Корт вряд ли мог заниматься какими-нибудь делами вообще. Тем более весьма серьезными. Но тем не менее он проорал:
— Зовите!
Ли Кейз, его правая рука в делах фирмы, был по-собачьи предан боссу. Просматривая документы, подписанные Кортом нынешним утром, он обнаружил такое, что у него похолодел крестец. Если эта бумага каким-то образом попадет к компаньону босса Старку, Корту – конец. Учитывая, что отношения между обоими совладельцами в последнее время подобны необъявленной тайной войне, где каждый ждал ошибки, допущенной другим. 
Указать боссу на ошибку, грозившую стать фатальной, Ли Кейз считал своей первейшей обязанностью. Однако он был человеком очень-очень тактичным. И поэтому начал издалека – с сомнительного договора, который прислал их агент Харбер. Он расскажет всю историю и дождавшись заветного вопроса, чем это грозит Корту, обрушит на босса подводный смысл этого договора.
Но Корт, обычно внимательный и неизменно спокойный, выслушав «пролог» будто сорвался с цепи.
— И из-за этого ты врываешься ко мне, когда я… когда я… — Корт решительно был не способен прояснить, что же все-таки с ним происходит. И закончил неожиданно и резко: — Убирайся!
И уже закрывая за собой дверь, побелевший Кейз расслышал такое, что могло сравниться только с ударом поленом между ног:
— Паршивый пес!
Вообще-то эпитет предназначался Харберу. Но Кейз, не раз распинавшийся перед Кортом в своей собачьей преданности, воспринял сказанное на свой счет.
Он взбесился. Корт поплатится за свои слова! Сейчас он бросит папку на свой стол и отправится к мистеру Старку, который уже не раз намекал, что сможет куда выше оценить преданность такого человека, как Кейз. Но тут его осенило, что с момента, как он войдет к Старку, он больше не работает на Корта. Так что никакой необходимости тащиться в другой конец этажа у него отныне не было. И он направился  к лестнице, ведущей на этаж Старка.
Кэрролл знала все, что происходит в фирме. Она перечитывала все документы после подписания их Кортом, чтобы внести в книгу учета и пронумеровать. Знала, как туго натянулись отношения между компаньонами в последнее время. Да еще ей довелось услышать весь разговор Кейза с обезумевшим боссом.
Она поняла значение «безобидного» договора Харбера и куда направляется Кейз. Она хотела было перехватить его у лестницы. Отобрать папку у этого щуплого человека, не ожидавшего нападения, было бы минутным делом. Но… утром драгоценный шеф такое выдал в ее адрес, служившей ему и душой, и телом. Так что Кейз не встретил на своем пути никаких препятствий.
О-Ми между тем ждал Кейза в его же кабинете. Кейз был самым педантичнейшим из педантов, никогда не отступавшим от однажды созданного им ритуала. Он должен прийти сюда и позвонить Старку прежде, чем направиться к нему.
О-Ми даже решил, что на уговоры время тратить не стоит. Он сначала оглушит Кейза. И уничтожит все содержимое папки. После чего смело можно возвращаться на Траннол.
Но время тащилось, высунув язык от усталости ожиданий, а Кейз все не появлялся. Невидимый О-Ми проскользнул в кабинет Корта, чтобы выяснить, почему Кейз так задерживается.,  на столе Босса зазвонил телефон. Корт поднял трубку, чтобы услышать от Старка, что он полностью разорен. О-Ми слышавший все сообщение слово в слово, понял, что и на этот раз проиграл сражение машине.
Злорадство бывшего компаньона вызвало у Корта оцепенение. Надо было что-то предпринимать. Как минимум срочно вызвать своего адвоката. Но потрясения, следовавшие одно за другим, вызвали хаос в мыслях Корта. И поэтому он выбрал верное средство, которое ему не успела предложить Кэрролл. Он схватил шляпу, чтобы отправиться в ближайший бар.
 Но порцией здесь дело, конечно, не обошлось. О кофе не было и речи. И Корт цедил стакан за стаканом, пока не опустела вторая бутылка. И словно по закону сообщающихся сосудов, настроение его резко подскочило вверх. Мир перекрасился из мрачных тонов в пастельные. А удары судьбы показались ничего не значащими щелчками.
Эта шлюха еще горько раскается. Что бросила его! Нищета? Он не раз оказывался на грани. Но его энергия, воля, ум всегда помогали ему принять верное решение и выплыть. Его бывший компаньон и оказавшийся продажной тварью Кейз заплатят в свое время и по всем счетам, которые он им предъявит.
Коктейль из алкоголя с мыслями о возмездии приятно успокаивал и грел душу. Тем временем ноги сами собой занесли его в бедняцкий негритянский квартал, к которому в трезвом виде Корт не подошел бы и на милю. Хотя бы потому, что он терпеть не мог ниггеров. И уж тем более, если бы знал, что тут всего полчаса назад убит пулей полицейского черный мальчишка
 Будь Корт трезв, он бы сразу почувствовал, что вокруг происходит что-то неладное. Кучки черномазых, что – то горячо и зло обсуждающих, и озабоченные лица полицейских, шарящих по ним, наверняка заставили бы его изменить направление своего пути.
О-Ми, прибывший на место в форме сержанта полиции, ринулся  к Корту. Он уговорит его немедленно убраться отсюда и прикроет его отход.
Но Корт не только не пожелал выслушать полицейского, но и заорал на него:
— Вы слишком много себе позволяете, сержант!
Кучки немедленно слились в тесное окружение, толпа начала прибывать. И чем больше людей собиралось вокруг них, тем сильнее входил Корт в раж.
— Они считают, что могут сделать с человеком все, что угодно!  Надругаться над ним!. Вышвырнуть его за борт успеха! А мы все это будем терпеть!
Впрочем, Корт имел ввиду не полицию. Он весь был во власти своих недавних бед.
— Но мы,— Джордж рассекал кулаком воздух перед лицами обступивших его негров, — не поз – и- во-и-и-лим – и – им это!
 Лощенный облик покинутого любовника и обанкротившегося бизнесмена не вязался ни с местом, ни со смыслом происходящего вокруг.
— И этот туда же! — выкрикнул кто-то из толпы.
— Довели до собачьей жизни, а теперь учат, как жить!— Поддержал его другой.
— Жирная свинья! Иуда! К чертям его! — вынес свой приговор третий.
Дальше Корт уже ничего уже не помнил. Поскольку удар пустой бутылкой по голове надолго успокоил его.
Очнулся он в машине экстренной медпомощи. В голове что-то перекатывалось. Стоял оглушительный звон, забивавший все другие звуки извне. А еще его тошнило и мучила жажда. Он попросил воды. По крайней мере ему так казалось. Но санитар ничего не понял и, полагая, что пострадавший спрашивает время, наклонил к его глазам часы с электронным светящимся табло…
           Уровень 2, галактика Лорекс, Троннол, П-4 системы К-2
Магистр О-Ми с утра тягостно размышлял. Допустим, что машина Рока действовала безупречно. Все попытки мага изменить созданную для объекта программу, полностью провалились. Хотя все говорило о том, что у него был огромный шанс, мягко говоря, утереть коллегам нос. Однако дальше начали твориться вещи, программой ни коим образом не предусмотренные.
С момента, как бесчувственного Корта санитары с полицейскими вытащили из толпы и увезли в больницу, кульминация окончилась, и толпа должна была разойтись. Это был последний пункт программы. Точно. Хронометр О-Ми  показывал 19-05. Больше тут делать было нечего. Однако толпа продолжал бушевать. И О-Ми понял, что здесь что-то не так.
Впрочем, о том, что происходило дальше, взахлеб рассказывала пресса…
«Расправившись с одним из несчастных, негры начали громить дома и магазины белых, которые полыхали всю ночь. Волна насилия и грабежей охватила весь город. Усиленные наряды полиции потерпели поражение. Беспорядки грозят перекинуться на соседние города, где зачинщиками погромов выступают не только черные, но и белые граждане.
Сумеют ли власти остановить эту вакханалию? Или социальные потрясения поставят на грань жизни и смерти саму свободу и демократию?».
           Уровень 3, Галактика Дирекс, Синол, П-3 системы К-4
Профессор Рок с утра был в прекрасном расположении духа. Вопреки всему, что творилось вокруг. И прямо излучал спокойствие и добродушие. И даже разнос, который ему устроили на ученом Совете Синола, не омрачил его настроения.
Конечно, он допустил нарушение, ввязавшись в дела планеты второго уровня разумности, несмотря на категорический запрет вступать в контакты с более низким уровнем разумности без особого разрешения Совета. Но коллеги прекрасно понимали, ЧТО ОН НЕ МОГ ЭТОГО НЕ СДЕЛАТЬ! Программная вертикаль!  Ей подвластно все. Она неотвратима, и никто не может противиться ей, тем более корректировать.
И если настало время Траннола узнать об этом, кто мог бы и как этому помешать? Впрочем, профессорскую шутку там, кажется, восприняли с недоумением. Что ж, придется разъяснить. А значит, разрушить барьер, которым они были отгорожены от Траннола. Что ж, когда-нибудь все случается. И это тоже.

Он вставил пластиковую карточку в лингвофон, какими пользовались на Транноле. Как только он запишет послание, карточка попадет к магам, которых он так весело разыграл. (Учить, в конце концов, вообще надо, играя!).
«Уважаемые коллеги! Спешу принести свои извинения за то, что разыграл вас. Но настало время, когда заблуждения, даже научные, имеющие хождение на Транноле, пора развеять.
Случайность, которую у вас пытается огромная группа ученых выявить, а другая столь же большая группа скорректировать, если и существует, то только как философская, а точнее фантастическая категория. В объективном Сущем ее попросту нет и никогда не было. Поскольку Случайность, это частичка  Закономерности, о которой вам ничего не известно. Или, как говорим мы, случайность – это закономерность, которая еще не осмыслена нами. И устранить закономерность, как и ее неопознанную ипостась Случайность, все равно, что согнуть Великую вертикаль Сущего.
Вселенная это огромный компьютер, который работает по долговременным устойчивым программам. Иногда, правда, бывают и компьютерные сбои. Но все возвращается спустя непродолжительное - по масштабам Вселенной – время на круги своя.
 Если учесть величину и величие Вселенной, то вряд ли имеется даже теоретическая возможность создания какой бы то ни было машины, способной изменять программы этой Вселенной.  И любой намек на управление Сущим – химера.
Таким образом, я хочу верить, что сумел подвести вас к простой мысли. Серый пластиковый ящик, начиненный электроникой, который я прислал вам от имени И-Фе всего-навсего артефакт, созданный на нашей планете пять тысяч лет назад с той же целью, что преследовали и вы — управления Сущим.
Предвижу, у вас возникает вопрос, как же мы смогли смоделировать Сущее на П –Z-3, если у нас нет власти над ним? Отвечаю. Вы получили не программу, а описание частицы Сущего в недалеком Будущем, которое мы научились считывать в очень ограниченных пределах. И только для цивилизаций, отстающих от нас на два уровня.
Иначе говоря, то, что вы запланировали совершить с помощью машины на Земле, со всей необходимостью должно было произойти.
 Надеюсь, что вы снисходительно отнесетесь к моей шутке, поскольку вам выпала прекрасная возможность собственными глазами увидеть, как Будущее неотвратимо становится Настоящим. И поразмыслить над правотой моего суждения, что Закономерность – передача программных сведений по цепи от более высокого разума к более низкому. Ваше участие в эксперименте тому невольное подтверждение. И понять, что отныне между нашими двумя цивилизациями положено начало культурного обмена. Иначе говоря, вы выходите на более высокую стадию развития. К сожалению, не могу сообщить, от кого изначально исходят программы. Поскольку это неизвестно и нам.
 Считаю, что мое послание снимает с вас вину за катаклизмы, которые разразились на П-Z-3. Эта часть в считываемую нами информацию не попала.
С совершеннейшим к вам почтением про. Рок».