Гроза

   Автобус задерживался.  Несмотря на ранний час на посадочной площадке толпились люди. Октябрьское небо хмурилось и грозило дождем. Я пришел на автовокзал слишком поздно. Билеты с местами были уже проданы. Толкаться, лезть в автобус смысла не было. Я отошел в сторонку, наблюдая, как людской поток, сужаясь, ринулся в переднюю дверь, смирно стоящего автобуса. В салоне, сжатый с трех сторон, живой поток рассыпался. Люди спешили занять места, а, заняв, оглядывались по сторонам, словно не веря, что они сидят и их никто не прогонит.  Я зашел предпоследним, протиснулся в середину салона, и, взявшись левой рукой за поручни сиденья, правой теснее прижал к себе скатку с плащ-накидкой и кожаную папку для бумаг.  Рядом стоял мужчина лет сорока, ниже среднего роста с сердитыми черными глазами под стеклами очков. Коричневая куртка искусственной кожи, обшитая полосками меха, ловко облегала его плотную фигуру. Он смотрел на девушку сидящую с левой стороны у окна.
- А еще мужчина – грубоватым голосом произнесла девушка.
   Предчувствуя близкие удары «грома», я повернулся на звук ее голоса. Слегка побледнев, она стреляла маленькими глазками в мужчину.
- Мог бы и постоять! – продолжала она. - А то ишь, уперся и не пускает в автобус.
- Может мне стоять труднее, чем тебе. – спокойно, но с едва заметной дрожью в голосе, сказал мужчина.
- Вы что, её знаете? Что Вы ей тыкаете! – сидящая рядом с девушкой пожилая женщина подскочила, словно ужаленная.
- Знаю! По наглой морде видно. – не повышая голоса ответил низкорослый.
- П-п-по морде! – девушка покраснела от злости, губы её задвигались, обнажая острые зубки, словно она тут же хотела испытать их остроту на не сдающемся мужчине.
- А у меня билет, - продолжал мужчина.
- И у меня билет, - снова стрельнув снизу вверх глазами в лицо мужчины и дергая презрительно носом, сказала девушка.
- Покажи!
- Показала бы я тебе, но в другом месте! – повышая голос, резко выпалила девушка. Лицо ее напряглось. Губы задрожали. Она презрительно отвернулась, стала смотреть невидящими глазами в стекло.
   Автобус, развернувшись набирал скорость. В накаленную только что прошедшей грозой обстановку вмешался сидящий справа, до времени поседевший мужчина. Он назвал низкорослого по имени, и предложил свое место.  Мужчина воспользовался предложением и, прихрамывая, прошел к сиденью.
   То ласково, то сердито, урча мотором, автобус выбирался  из городской сутолоки. Девушка по -прежнему смотрела в стекло. Но лицо её расслабилось, губы успокоились. Не в силах сдержать до конца не выраженные грозовые эмоции, она толкнула плечом свою соседку и, тыча пальцем в стекло, торжествующе  заулыбалась. Слегка развернув полные плечи, что-то сказала на ухо пожилой женщине. Женщина посмотрела сквозь толстые стекла очков в окно. Что-то ответила.
   Мимо окон проплывали здания разной этажности и окраски. Воздух в салоне автобуса нагревался. Теплело и лицо девушки, выигравшей поединок с мужчиной. Я присмотрелся к ней. Прямой нос, чуть припухшие вишнево-красные, без помады – губы, на верхней едва заметный пушок, небольшие, но широко расставленные глаза были темны и отдавали зеленью, пышная челка русых волос выбивалась из под красного самосвязанного берета, надвинутого на правое ухо так, что он закрывал и шею. На белых, пухлых пальцах левой руки поблескивали золотом кольцо и перстень, на правой руке красовался узорчатый перстень из серебра с камнем под александрит. Одета она была в клетчатое осеннее пальто бежевого цвета, фиолетовую вязанную кофточку, на груди красный вязанный шарф. Колени туго облегала серая юбка с косой текстурой ткани. По трудно объяснимым, но вполне ощутимым признакам, в ней угадывалась работница советской торговли. Судя по родственным чертам лица, рядом с девушкой сидела ее мать. В пальто такого же оттенка, как и у девушки, но однотонном. Губы ее были подкрашены. В салоне стало тепло и уютно и женщина, закрыв глаза, дремала.
   Автобус, выезжая из города сделал резкий поворот. Инстинктивным движением руки, девушка попыталась ухватиться за спинку сиденья, но наткнулась на мою руку, и, тут же, отдернула свою. Почувствовав прикосновение к тыльной стороне ладони, я повернулся.  Девушка смотрела в окно. На щеке её вспыхнул румянец смущения. Начиная от крыльев носа и ниже, кожа побледнела, и от этого румянец казался еще ярче. Она сидела, плотно прижавшись к теплой обивке автобуса.  Струи нагретого воздуха обнимали её колени, согревая кожу, поднимались выше, к самому сердцу, заполняя его истомой.
   За окном автобуса проплывали позолоченные октябрем леса и перелески, куртинки пожухлой травы, кудрявые заросли ивняка, усыпанная желтой листвой обочина дороги,  домишки редких деревенек.
   Как и полагается после грозы, на душе было светло и чисто.
Весна 1983 год