Бабушка Ануш

Бабушка Ануш всегда просыпалась рано, с первыми лучами солнца, которые появлялись за вершиной лысой горы, озаряя золотые кресты небольшой каменной церквушки, одиноко стоящей на самом краю скалы, возвышающейся над гладью бирюзового озера. Затем они освещали спящую в утреннем тумане прячущуюся в высоких чинарах деревню, и только потом пробуждались драчливые петухи, возвещая наступление нового дня громким пронзительным кукареканьем. Потом слышалось цоканье копыт черного как смоль коня, с  гордо восседавшим на нем, с охотничьим ружьем наперевес, совсем еще юным чабаном Овсепом, который собирал деревенских овец в одну большую отару и гнал на изумрудные склоны высоких гор.
По обыкновению, возле дома бабушки Ануш, что находился в низине, между двумя оврагами, Овсеп спешился, достал из походного брезентового рюкзачка железную флягу и стал наполнять ее холодной ключевой водой, которая била здесь же из-под большого камня возле дороги.

Бабушка Ануш отворила старые, покосившиеся от времени деревянные ворота, выгнала свою единственную козу, дождалась пока та радостно заблеяв смешалась с отарой и, тяжело шагая, опершись на деревянную клюку, подошла к ключу.
– Доброго утра тебе, Овсеп, – поздоровалась она.
– Доброго утра, бабушка, – ответил чабан, повернувшись в её сторону, но при этом не переставая наполнять флягу водой.
– Как там на границе,  сынок? Ничего не слыхать?
– Неспокойно, бабушка, неспокойно. Идут бои. С утра возле сельсовета много военных было. Поговаривают, что к эвакуации народ готовят.
– Ох,  это что же такое творится? – недобро проговорила бабушка Ануш. – Как же так? Неужели вот так вот,  оставим наши дома,  наши земли и уйдем?
– Не волнуйся, бабушка, наши их не пропустят. К эвакуации на всякий случай готовятся.
– Ты вот что, сынок, слишком далеко в горы отару не гони, мало ли что, держись поближе к деревне.
– За меня, бабушка, не беспокойся, у меня оружие есть, – храбро ответил Овсеп, хлопнув по прикладу своего ружья. Он наполнил флягу, резко вскочил на коня и погнал отару, сопровождаемый своими верными помощниками – тремя мохнатыми большеголовыми волкодавами.
– Храни тебя, Иисус! – напоследок промолвила бабушка Ануш.

Тем временем возле дверей здания сельсовета выстраивалась очередь из молчаливых мужчин разных возрастов с сосредоточенными лицами. Они заходили по одному в кабинет председателя,  где кроме самого председателя сидели пожилой майор и молоденький солдатик, называли фамилии, получали автоматы, расписывались в журнале, после чего наспех прощались со своими родными и близкими, взбирались в бортовой кузов военного грузовика и ехали по извилистой дороге высоко в горы на позиции.

Бабушка Ануш покопавшись немного у себя в огороде решила сходить в церквушку, поставить свечек и помолиться. Вдали, за лысой горой уже явственно была слышна канонада. Там шел бой. На окраине деревни, возле заброшенного мусульманского кладбища ей попался вечно улыбающийся местный юродивый Серго, ведущий за узду грустного ослика, нагруженного свежескошенной травой.
– Привет тебе, бабушка Ануш!
– И тебе привет Серго. Никак траву для скотины на зиму заготавливаешь? – поинтересовалась бабушка.
– Ага, – заулыбался юродивый, обнажив желтые, словно частокол, редкие и кривые зубы. – Трава в этом году высокая, сочная. Скотина зимой сытая будет.
– Эх, дожить бы до зимы сынок, вон что творится. Людей к эвакуации готовят. А я ведь все равно никуда не уеду. Некуда мне уезжать, да и не зачем.
– Да не беспокойся, бабушка Ануш, наши нехристей сюда не пропустят! Я вот тоже в ополчение пойду, – похвастался Серго. – Вот только до дома дойду, выгружу траву в сарай и пойду записываться в сельсовет. Как думаешь, бабушка Ануш, меня возьмут?
– Возьмут сынок,  отчего же не взять?  Нам воины нужны.
  Внезапно послышался приближающийся шум мотора. Разговаривающие прижалась к обочине дороги. Мимо подняв тучу пыли проехала колонна грузовиков с прицепами.
– Пушки, – гордо сказал Серго, указав на виднеющиеся из под брезентовых чехлов стволы. – Вот уж не поздоровится проклятым нехристям.
– Дай-то  бог,  дай-то бог, – сказала бабушка Ануш и побрела дальше, тяжело опираясь на клюку.
– Чо! Чо! – в свою очередь прикрикнул Серго на упрямого ослика, дернул за узду и животное нехотя двинулось в путь,  отгоняя хвостом надоедливую мошкару.

После изнуряющего полуденного зноя прохлада, которой встречали каменные стены старинной  церквушки тех немногочисленных прихожан, которые изредка заглядывали сюда, казалась единственным спасением от беспощадно палящего южного солнца. Дверей в церквушке не было и до бабушки Ануш донесся шепот молящегося человека. Трижды перекрестившись при входе она вошла внутрь. Было темно. Немногочисленные лучи, проникающие в помещение из специально вырубленных узких удлиненных отверстий, с трудом освещали полумрак церкви,  но бабушка смогла разглядеть жителя деревни, школьного учителя Мовсеса.  Одетый в военную форму,  с длинными русыми волосами,  он стоял на коленях перед святым образом.
– Странно, – подумала она, – в деревне поговаривали, что школьный учитель  Мовсес, неверующий.
Бабушка Ануш молилась долго, сидя на деревянной скамье перед святыми образами. Потом она подошла к железному столу, наполненному песком, на котором догорали свечи и, прикуривая от них, зажгла по очереди три заранее принесенных из дома свечи и поставила их одной связкой, за упокой души двух своих сыновей и мужа, погибших ещё во время первой войны и вышла из часовни. Следом вышел школьный учитель, длинноволосый Мовсес. Раскаленный круг солнца, столь беспощадно палящий днем, уже стал остывать и поменял цвет с желтого на ярко красный.
– Не ожидала тебя тут встретить, учитель Мовсес, – сказала бабушка Ануш.
– Это почему же? – зеленые глаза Мовсеса с любопытством смотрели на бабушку. Голос у него был низкий и тихий.
– Люди поговаривают, что ты безбожник.
– Люди многое говорят,  и не всегда правду. Как же можно жить без веры? Сейчас без веры никак нельзя. Вон уже враги к деревне подошли, кто же нам поможет кроме бога? Нет, сейчас без веры никак нельзя, – повторил Мовсес.
– Еще люди говорили, что ты нехристей защищал. Когда бульдозером хотели их могилы на краю деревни с землей сравнять,  ты не дал этого сделать.
– Живые не должны воевать с мертвыми. Рушить могилы, пусть даже не христианские,  недостойное для человека занятие.
– Но они же могилы наших предков сравняли с землей, – возразила бабушка Ануш.
– Не надо уподобляться им. Мы не варвары,  мы христиане!
Некоторое время они молчали. Тишину нарушило шипение и помехи рации, висящей на военном ремне Мовсеса.
– На связи, – проговорил он приложив трубку к уху. Он слушал молча, затем коротко бросил, – Понял, еду!
– Пойдем, бабушка, я тебя до деревни довезу. Плохие новости. Фронт прорвали, народ эвакуируют.
– Никуда я не поеду, – вдруг твердо заявила она. Некуда мне ехать, они меня не тронут,  кому я нужна?
– Да что ты говоришь бабушка?  Это же звери, даже хуже зверей,  они никого не пощадят.
 – Не поеду я никуда, – упрямо повторила она.
– Ну хорошо. Давай пока хоть до дома довезу.

Когда машина учителя Мовсеса въехала в деревню и остановилась напротив ворот дома бабушки Ануш, было уже совсем поздно. Несмотря на безлунную ночь и отсутствие звезд, небо над лысой горой было залито заревом от разрывающихся бомб и снарядов и, судя по страшному грохоту, бой шел где–то уже совсем близко к деревне. Возле ключа у большого камня стоял бортовой грузовик, в который немногие оставшиеся жители грузили всякую домашнюю утварь готовясь к эвакуации, чем приводили председателя в ярость.
– Да что ж вы такие бестолковые? – злился он. – Ну куда, куда вы это барахло тащите? Было же сказано, забирать только самое необходимое, документы, деньги, драгоценности! Ну вот куда, куда ты свои косу и лопату грузишь? – орал он на юродивого Серго. – Ты бы еще ослика своего сюда загрузил.
– А что, можно было? – с надеждой в голосе спросил юродивый.
Председатель выругался, смачно плюнул и быстро зашагал в сторону Мовсеса и бабушки Ануш.
– Ну сколько же можно ждать, бабушка Ануш? Собирайся быстрее, с минуты на минуту тут могут нехристи появиться.
– Вы меня не ждите,  уезжайте. Слишком старая я,  чтоб дом родной покидать. Она открыла калитку и вошла во двор.
– Это что еще за новости? – опешил председатель. Он кинулся было за ней,  в надежде все же уговорить упрямую старушку, но внезапно, где–то совсем рядом, со страшным грохотом, разорвался артиллерийский снаряд, отбросив председателя на несколько метров и осыпав землей. Он быстро оправился от небольшой контузии, вскочил на ноги и увидел отдаляющийся силуэт бабушки Ануш, непреклонно идущей к своему дому, не обращая никакого внимания на разорвавшуюся бомбу.
– Эх, что ж ты будешь делать!.. – председатель махнул рукой и зло крикнул испуганному шоферу. – Ну, чего оторопел? Заводи машину!
Тем временем бабушка вошла в дом, сняла со стены старое охотничье ружье, достала из массивного буфета патроны, зарядила двустволку, села на тахту и стала ждать нехристей, приговаривая, – Хоть одного, но с собой на тот свет утащу, хоть одного.

Всего три дня деревня находилась под оккупацией нехристей. Очень быстро ополчение, наряду с регулярным войсками, отбросила противника на прежние позиции, и теперь отголоски рвавшихся снарядов едва были слышны далеко за лысой горой. По главной деревенской дороге извивающимся серпантином в сторону гор шли эшелоны с новой военной техникой. Следом нестройными рядами поднимая клубы пыли шла изнуренная боями пехота. Возле большого камня, из-под которого бил родник, образовалась очередь. Солдаты подходили, наполняли железные фляги холодной водой, умывались, потом снова становились в строй и продолжали свой путь на линию фронта.
Прислонив автомат к большому камню, раздевшись по пояс, ту же самую процедуру проделал и школьный учитель Мовсес. Он был ранен в руку и поэтому давалось ему это с большим трудом. Закончив умываться он обратился к своему товарищу, помогающему ему надеть на себя гимнастерку, – Ты иди, я тебя догоню.  Мне тут в один дом зайти надо.
Подождав пока колонна целиком скроется за поворотом, Мовсес подошел к дому бабушки Ануш. Он стоял перед распахнутой настежь калиткой не в состоянии шагнуть внутрь двора. Недоброе предчувствие удерживало его. Простояв еще некоторое время  он наконец–то решительно шагнул вперед. Возле конуры, в луже спекшийся крови лежала мертвая собака. «Их почерк, зарезали изверги» – подумал про себя Мовсес.  Теперь уже никакого сомнения не оставалось, что здесь побывали нехристи. Дверь в дом тоже была распахнута. На пороге он чуть было не споткнулся о труп, лежащий лицом вниз. Он перевернул его на спину и увидел, что пуля, выпущенная из ружья попала точно в цель, в переносицу. Едва войдя в комнату, он отпрянул назад от увиденного. Даже он, видавший виды, прошедший первую войну, никак не мог привыкнуть к зверствам, которые чинили озлобленные нехристи над трупами своих жертв. Он вышел со двора, закрыв за собой калитку, и не в силах двигаться дальше, опустился на низенькую, приколоченную прямо к забору деревянную лавку, на которой так любила посидеть вечерами бабушка Ануш. Сняв с головы армейскую беретку он уткнулся лицом в нее и долго-долго оставался неподвижным в таком положении.

Хоронили бабушку Ануш в закрытом гробу. Похоронная процессия двигалась медленно,   без траурной музыки, только были слышны шаги, да изредка тишину нарушали всхлипы и причитания юродивого Серго, ковыляющего в обнимку со своим верным осликом. Путь до кладбища лежал неблизкий и поэтому мужчины, несущие черный бархатный гроб на руках, часто менялись. Уже возле самого кладбища молодой военный, глазеющий на церемонию из открытой башни новенького танка, ловко спрыгнул на землю, подошел к седобородому дедушке который шел с самого края, тронул его за плечо и спросил.
– Дед, а почему гроб закрытый? Кого хороните?
– Тот тяжело поднял опущенную голову, посмотрел невидящими, полными слез глазами на солдата, и в воцарившейся на миг полнейшей тишине громко и внятно произнес,  – Героя хороним сынок, героя!

  На следующее утро,  первые лучи солнца, которые появлялись за вершиной лысой горы, озарили золотые кресты небольшой каменной церквушки, одиноко стоящей на самом краю скалы, возвышающейся над гладью бирюзового озера. Затем они осветили спящую в утреннем тумане средь высоких чинар мирно спящую деревню, и уже потом драчливые петухи пронзительно возвестили о начале нового дня!