Надежда умирает последней

               Кто знал в любви паденья и подъёмы,
               Тому глубины совести знакомы.
                У. Шекспир
    
    
     Моросит дождь. Блестят мокрые двускатные крыши. Мокнут деревья и стены домов. Земля насквозь пропитана водой. Воздух наполнен мельчайшими капельками влаги. Улицы пусты. В окнах, несмотря на ранний час, горит свет. В не отапливаемых квартирах с отсыревшими стенами медленно сохнут раскрытые зонты и промокшая обувь. Холодно! Люди пьют горячий чай, кутаясь в тёплые шерстяные вещи.
     За окном — осень. Под голыми деревьями — толстые мягкие подстилки из опавших листьев. Листья не опали бы так быстро, если бы не ливень с грозой, плавно перешедший в бесконечный моросящий дождь.
     Грустно стоять и смотреть в окно, опираясь стынущими руками о холодную безжизненную батарею. Из приоткрытой форточки тянет промозглым холодом. Волглые сигареты не доставляют удовольствия. Надо хотя бы чуть-чуть подсушить их на газу.
     Тошно!
     Телефон молчит. Все обо мне забыли. Даже солнце. Это хуже всего. Без солнца я бледнею и чахну, как светолюбивое растение.
     Хочется как-то взбодриться, согреться, повеселеть. Может, немного выпить? Водки или коньяка — для бодрости духа? Нет, не стоит. Не то настроение. Прав один мой знакомый, сказавший, что в мире не было бы такого количества алкоголиков, если бы люди пили на радостях, а не с горя. Ответ прост: количество в жизни горя несоизмеримо с количеством радости.
     Может быть, всё-таки позвонить ей? Может, мне больше всего не хватает отнюдь не солнца? Может, дело вовсе не в погоде?..
     После набора номера — мучительно длинные гудки: один, два, три, четыре, пять — ну подними же наконец трубку — шесть, семь, восемь — ну где же ты — девять, десять…
     Наконец-то:
     — Подожди, не бросай трубку. Слушай, я был не прав. Прости. Забудь бред, который я нёс: что мол для меня, в отличие от тебя, дороже всего свобода и независимость, что в наше время вымерло такое понятие, как искреннее чувство, что я не верю в любовь. Что лучше быть одному, чем абы с кем. Не верь. Меня бес попутал. Я говорил совсем не то, что хотел сказать. На самом деле (как трудно произнести это вслух) ты нужна мне. Понимаешь, очень нужна! И я не хочу тебя потерять, ни разу с тобой об этом не поговорив…
     Шум в ушах. Жар в голове. Сердце того и гляди выскочит из груди. Телефонная трубка жжёт ухо: в ней слышны какие-то шорохи, прерывистое дыхание, всхлипывания… короткие гудки…
    
    
     Моросит дождь. Блестят мокрые двускатные крыши. Мокнут деревья и стены домов. Земля насквозь пропитана водой. Воздух наполнен мельчайшими капельками влаги. Из приоткрытой форточки тянет промозглым холодом…
     Телефонный звонок — как удар электрическим током, как укол в сердце. Ошиблись номером — новый вид пытки! Впрочем, вполне заслуженный.
     Я слышал, что мысли материальны. Почему же у меня не получается заставить телефон зазвонить снова силой мысли? Ведь я стараюсь изо всех сил!
     Говорят, надежда умирает последней. Интересно — кто из нас кого переживёт?
     Волглые сигареты то и дело гаснут. Пепельница полна окурков. Пальцы пожелтели от никотина. Трудно дышать. Может, бросить курить?
     Звонок в дверь. Кто это может быть? Я никого не жду. Вернее, жду: одного-единственного телефонного звонка. А если не дождусь — позвоню сам и спрошу, не она ли мне только что звонила. Неудачно схитрю наудачу. Ухвачусь — как утопающий за соломинку — за последнюю надежду. За ту самую, что умирает последней.