Закон всемирного тяготения

               

    Станислав Сергеевич Румский нервно мерил комнату торопливыми шажками. На то была довольно уважительная причина. Станислав Сергеевич прочитал в журнале «Наука и жизнь» статью, которая заставила его усомниться в собственных умственных способностях.
 По журналу выходило, что если сбросить с башни одновременно пушечное ядро и перо птицы (правда, не указывалось какой), то, по закону всемирного тяготения, они приземлятся одновременно.
    Румский в школе имел по физике твердую «тройку», но твердо знал, что такого быть не может.
     - Если, - размышлял он, - взвесить ядро, а потом перо, то ядро однозначно будет тяжелее, а если взвесить ядро и страуса – то тяжелее будет страус с перьями, или без таковых. Написали бы, что с башни кидали ядро и такого же веса страуса. Автор статьи – идиот и опасный идиот. А что, если какой-то мужчина бальзаковского возраста захочет проверить эту теорию на практике. Где он возьмет страуса, не говоря уж о ядре при его зарплате?
    Станислав Сергеевич налил себе стакан валерьянки, выпил, но не успокоился, а еще больше возбудился и решил провести эксперимент. С ядром были определенные проблемы, но они неожиданно легко решились после того, как Румский записался в секцию ветеранов толкателей ядра. Сначала его не хотели принимать по росту, но Станислав Сергеевич имел в кармане несколько денежных купюр, после чего решение было  пересмотрено, и его пригласили перекатывать ядро, когда и куда ему вздумается. Еще несколько денежных знаков позволили ему тренироваться дома.
    Заполучив ядро, Станислав Сергеевич вспорол подушку, долго перебирал перья, и, заполучив наиболее длинное, отправился на балкон. Под балконом выгуливал собаку Степан Федорович, пенсионер и скандалист. Его собака полностью соответствовала хозяину и по возрасту, и по вредным привычкам, но если Степан Федорович ругался только с людьми, то пес по кличке Феофан ругался с птицами, кошками, тараканами, мышами, муравьями и даже с пустыми бутылками из-под пива, от чего во дворе стоял постоянный лай.
    Румский улыбнулся и, помня о том, что наука требует жертв, одновременно сбросил перо и ядро на гуляющих. Перо плавно спланировало на лысину пенсионера, а вот ядро, опередив перо на несколько секунд – на голову Феофана.
     - Ай!- сказал Феофан и обхватил голову лапами.
     - Что вы себе позволяете, - закричал, задрав голову пенсионер, оттаскивая собаку в сторону, - вы понимаете, что вы наделали. Эта собака не просто собака – это…
     - Понимаю, - беззлобно ответил Станислав Сергеевич, поддергивая штаны, - это раритет. Если ее тщательно обработать – выйдет отличное чучело. А если вам жалко формалину – проживет еще несколько лет.
    Пес неожиданно встал и, косясь на хозяина мутным глазом, запел: - «Чеерный ворон, что ты въёишься. Над моеееею головой. Ты добычи не дождееешься. Черный ворон - я не твой».
    Кот, подгулявший вечером, спрятался в коробке из-под телевизора.
    Степан Федорович, слышавший от своего любимца только «Гав-гав» остолбенел, а Феофан, оборвав поводок, бросился навстречу завтрашнему дню, избрав для этого самую короткую дорогу. Через забор.
    Чувствуя себя виноватым в причине исполнении песни, Румский пригласил пенсионера в гости. Пенсионер к Румскому и раньше относился не очень, но спетая собакой песня так на него повлияла, что он, утерев платком старческую слезу все, же зашел. Угостив страдальца «Перцовкой» Станислав Сергеевич объяснил причины своего поступка и предъявил злополучную статью.
     - А заметил ли ты, - спросил пенсионер, - что такое падение возможно лишь в безвоздушном пространстве?
     - Какая разница? – рассмеялся Румский, - теперь во дворе будет тихо, а статью, которую подал этот идиот в журнал, – можно переписать.
    Все относительно.