Питерские домовые. 14 Театралы. Глава 8

Пока Иванян учился режиссуре, Росси-Александрин по театральным домовым бегал, рассказывал об идее создать свой театр, и встретил большую готовность поучаствовать в таком деле великом. Не все, правда, актерствовать хотели. Кто-то реквизитором быть мечтал, кто-то – костюмером. Нашелся и такой, что режиссерствовать хотел, уверенно заявив при этом: «Уж я такую бы комедию поставил, все б животики надорвали». Поскольку, визитер знал, что его друг тяготеет к серьезным вещам, то это было очень даже кстати.


Приятели в своих беседах уже практически видели воплощение мечты.

- Ну, я такой хожу, - будущий актер вскакивал и показывал начинающему режиссеру, как он будет вышагивать, - Говорю печальным голосом, что-нибудь этакое, трагическое, а зал плачет, плачет … - тут его мысли перескакивали на зрителей. – Интересно, что за публика у нас будет? Поймет ли? Проникнется? А еще интересно – будут ли цветы? Так хочется …


Иванян в ответ улыбнулся.

- А помнишь время, когда цветы администратору передавали, а она выносила артистам после спектакля? И получалось иногда, что главные герои стояли на поклонах без цветов, а субретки и вторые роли с букетами?

- Не, нам администратор не нужен! – энергично затряс головой Росси. – Мы уж с поклонниками как-нибудь сами. Слушай, а ты про домових не знаешь? Есть такие? А то бы и поклонницы …, - на лице говорившего появилось мечтательное выражение. – И толпами, толпами … И все с букетами. Ну, как к артистам настоящим.

- Ага, - захохотал приятель. – А после по всему театру ловили бы тебя для признаний в пылких чувствах.

- Не, - тут же испугался мечтатель. – Оно мне не к чему, да и времени нет на такое безобразие. Мне ж хозяйство свое в порядке содержать надобно, а то чина лишат.

- Вот, сам-то боишься, а хочешь, чтобы твои собратья таскали цветы у жильцов и тебе волокли. А за это тоже по голове никто не погладит. Одно дело взять попользоваться на время, или что-то затерявшееся подобрать, но воровство …


Улыбающийся Иванян с легкой укоризной посмотрел на друга, и тот смутился.

- Прости, брякнул не подумавши. Не надо цветов, да и девать-то их куда потом? Не, нам вполне эмоций зрительских хватит. Правда? Как у той девочки, что иногда место наше любимое занимала? Помнишь?


И правда, в театре на Итальянской у хранителей было особое место, где они, если не мешал кто-то из людей, любили смотреть спектакли. Оно было на балконе, около последней слева колонны. Там, устроившись на перилах, на мягком бархате, не заметно для людей, они наслаждались музыкой и игрой своих любимцев, обмениваясь шепотом впечатлениями.

- Ну, как не помнить? Племянница моей Зоеньки Емельяновой. Давненько ее не видел. Ах, как она плакала, когда ее тетушка со Славой Тимошиным пели «Цыганскую любовь».

- Да-да, вот это: «Кто мне скажет, кто ответит - справедливость где найти? Неужель на белом свете нет совсем-совсем любви», - пропел Росси, довольно фальшиво, но с большим чувством. - Замечательная девочка, нам бы вот таких зрителей побольше.

- Это да, согласен. Ой, а ты был, когда ее тетушка, ну, Зоенька моя, в люк на сцене провалилась во время «Баядеры»? У меня тогда все внутри аж захолодело от страха за нее, а она – ничего, голову высунула и продолжала петь.

- Не, такого не видел, а вот когда на Славочку декорация упала, и он из-под нее арию продолжил – присутствовал.

- Вот, что значит профессионализм. Ты, это, запомни, пригодится.

- Само собой. Да я вообще сейчас многое вспоминаю, так сказать, учусь по памяти у своих великих. Школы актерские, правда, разные, поэтому у совсем отдаленных только кое-что, а вот с послевоенного времени очень много впитываю. У меня ж такие титаны играли, что ого-го. Тот же Васенька Меркурьев, те же Коленьки – Симонов да Черкасов. А Брунечка Фрейндлих с Игорьком Горбачевым? Это ж … ух! Да и сейчас есть у кого поучиться - за Коленькой Мартоном во все глаза подглядываю, за Сереженькой Паршиным, за Витенькой Смирновым.

- А на актрис, стало быть, не смотришь?

- Ну почему? Смотрю. Они ж вместе играют. И Галочка Карелина на виду, и Светочка Смирнова. И остальные. У меня все хорошие. И молодежь тоже. Вот, Яниночка Лакоба, например.

- Ага. Я это к чему – ты и их изучай внимательно, а то мало ли какую роль играть придется? Домових-то у нас, во всяком случае - пока, точно нет, а в пьесе, когда ее найдем, всяко женский пол может оказаться.

- Да-а-а, об этом я как-то и не подумал.

- Вот-вот, и моих артистов нынешних смотри, да и прежних вспоминай – Зоеньку Рогозикову, например, или Полиночку Банщикову, а еще Арташеса моего замечательного. Вдруг и до оперетт дело дойдет? А мы к этому уже готовы будем.

- Оперетты, ммм …, - сладостный стон вырвался из груди Росси. Он, выпрыгнув на свободное место, изобразил что-то вроде матросского танца, и подскочил к другу, чтобы с благодарностью потрясти его руку. – Да-да! Привлечем консерваторцев, филармонистов, хранителей из музыкальных школ – кто-то же должен был, хоть чему-то, научится, Ваганыча подтянем – и будет у нас своя оперетта!

- Погоди, - жалея, что приходится обрывать столь грандиозный полет фантазии, перебил друга Иванян. – У нас же самого главного нет пока – пьес, сценариев.

- Будут! – уверенно заявил Росси, но из воздушного шарика мечтаний уже стал улетучиваться воздух, и он закончил с тяжелым вздохом, - Эх, скорее бы найти хоть что-нибудь.



С репертуаром, действительно, вышла загвоздка. Театр-то для домовых открывался, а подходящего материала, чтобы собратьям было интересно, в человеческих историях не находилось. Росси уж и в библиотеку наведался, но тамошний хранитель ничем помочь не смог. Правда, пообещал все еще раз как следует посмотреть, но пока, кроме трагедии «Теремок», из своей памяти ничего не выудил. Хотели поставить хоть это, да только от роли медведя все отказались.

- Это как же я буду дом-то рушить? – в ужасе восклицал чуть ли не каждый претендент. – Меня же потом самого на куски зрители разнесут, а то и чина лишат. А ежели даже и оставят, то слава-то, слава какая пойдет!


Остальные же просто молча, но выразительно, крутили пальцем у виска и уходили. Пришлось эту идею оставить.


Театральные хранители уж было повесили носы, отодвигая исполнение своей заветной мечты на неопределенное время, когда до них дошла невероятная новость - в Питере домовой-писатель объявился. Это был такой подарок судьбы, что Иванян с Росси-Александрином, от избытка чувств уже вдвоем исполнив нечто зажигательное, бегом отправились к Харитону.


Продолжение  http://www.proza.ru/2016/08/23/65