Земляк

 
   
Не торопи пережитого,
Утаивай его от глаз,
Для посторонних глухо слово
И утомителен рассказ.
А ежели назреет очень
И сдерживаться тяжело,
Скажи, как будто между прочим,
Всё, что с тобой произошло.
А ночью, слушай, дождь лопочет
Под водосточною трубой,
И как безумная хохочет
И плачет память над тобой.
            Владимир Козак
   
   Протоиерей  Владимир  Иванович  Козак, родился  02  октября  1956  года  в Западной  Украине. После  прохождения  действительной   воинской  службы   поступил  в  Варшавскую  Высшую Духовную Православную  Семинарию. Рукоположен  в  сан  священника  Архиепископом  Черниговским  и  Нежинским, Антонием.  В 1986  г., после  трагического  события  на  Чернобыльской  АЭС, назначен ответственным  за  оздоровление  детей чернобыльской зоны  в  пределах  православной  церкви  зарубежных  государств. Основатель  и строитель  Покровского  женского  монастыря г. Хойники, в котором на  протяжении 25  лет  был  его  непосредственным  духовником. Награжден многими церковными  и  государственными  наградами  Республики Польша  и  Республики Беларусь. Активный  участник  в  литературной  жизни  многих периодических  изданий, автор  поэтических  сборников. (Из официальных источников).

   Звонок
   
Звонок домашнего телефона раздался как всегда неожиданно. На мое выжидающее «ало» в трубке послышался мужской голос, обладателя которого я что-то не могла припомнить.
   – Привет, землячка!
   – Привет! А Вы кто?
   – Что, не узнала?
   – По правде говоря – нет, – неуверенно и озабоченно пробормотала я, усиленно напрягая память, чтобы вспомнить, чей же это голос.
   – Значит, богатым буду, – послышался жизнерадостный смешок, а после него: – Это отец Владимир, помнишь такого?
Я облегченно и радостно вздохнула: – О Боже! Как же мне не помнить отца Владимира! Я заохала, залепетала, что по телефону его слышу впервые, потому и не признала сразу.
   – Я возвращаюсь в Чернигов. Звоню попрощаться, – коротко и, как мне показалось, грустно, заявил мой оппонент в трубке.
– Как в Чернигов? Что случилось? А Хойники? На кого Вы их оставляете? – машинально закидала я его вопросами.
   – Так на другого слугу божьего. Теперь настоятелем будет отец Анатолий.
   – А кто он, откуда?
   – Ваш он, ваш! Родом из Брестской области.
   – Почему Вы так говорите, отец Владимир, ведь и Вы наш!
   – А я и не отрицаю, что я ваш. Но родился-то я на Украине. Пора возвращаться на свою малую Родину. Я думаю, что свою главную миссию на хойникской земле я выполнил! Во всяком случае, я делал все, что мог, чтобы помочь людям жить в эти непростые годы. Ты двадцать годочков прожила на Украине, а я в Хойниках – двадцать пять!
   Позже в интернете я нашла подтверждение словам своего собеседника:
«После 25-летнего безупречного служения церкви, преемником основателя  и  настоятеля Покровской церкви протоиерея Владимира Козака, сменившего место жительства, Преосвященнейшим Стефаном, епископом Туровским и Мозырским, настоятелем Покровской церкви назначен 21 октября отец Анатолий, в миру Анатолий Иванович Кисель». С ним беседовал  корреспондент "Хойникских новостей»…
   А в тот день мы еще долго говорили по телефону. Впервые. Потому-то я и голос батюшки не признала сразу. Конечно, ведь обычно мы встречались, как говорится, «живьем».
   Первая наша встреча с этим необычным человеком произошла в девяностые, когда я после перевода из Калининграда в 1986, «чернобыльском» году, попала служить в Чернигов. После случившейся беды в Чернобыле я не могла оставаться так далеко от родных. А они никуда и не думали уезжать-отселяться. Правда, перевод я просила в Гомель, но, по семейным обстоятельствам (мужу не нашлось работы по специальности) пришлось согласиться на этот древний и прекрасный украинский город, который за два десятка лет жизни в нем стал мне очень близким. По сравнению с расстоянием, которое было между родным домом и самой западной областью тогдашнего Союза, он был совсем недалеко от моих родных Гомеля, Хойник и найроднейшей станции Авраамовской. В них оставались мои родители и братья с семьями. Напрямую через Комарин, Брагин мы только так успевали за пару выходных обернуться туда и обратно на автомобиле. Вместе с сыном-подростком. Тогда еще был Советский Союз, и для меня и моей семьи не было разницы в национальной принадлежности каждого из нас: муж – русский, я – белоруска, место жительство – Украина. Мои корни в Белоруссии, его – на Украине. Встретились мы в России и из нее переехали-перевелись на Украину. Мы были – советские!
   Итак, после службы в России я продолжила ее в органах внутренних дел Украины. Там меня застал развал Союза.
В один из тех (уже довольно далеких) дней я была вызвана по внутренней связи к заместителю начальника областного управления милиции по кадрам. Зайдя в кабинет, я увидела человека в рясе и несколько озадачилась.
   – Вот знакомься – твой земляк, – улыбаясь полковник Матвиенко повел рукой в сторону священника. Тот встал из-за приставного стола и шагнул мне навстречу, протянув для приветствия руку. Я знала, что руку священника надо целовать, но в кабинете такого учреждения это будет как-то неправильно, рассудила я, и в ответ протянула свою. Священник задержал ее в своей руке, прикрыв другой, и, глядя в глаза, представился:
   – Отец Владимир, настоятель Покровской церкви города Хойники.
   – Какого города? – вскинулась я, во все глаза, глядя на мужчину в рясе. Он был одного со мной роста и в его глазах плясали веселые чертики. Очевидно, он уже знал, откуда я родом и ожидал увидеть подобную реакцию.
   – Мне Николай Михайлович сказал, что Вы родом из Хойник, вернее из района, а я там служу. Значит мы с Вами – земляки! – приветливо и благожелательно улыбаясь в аккуратную округлую бороду, заключил он, все еще не выпуская моей руки из своей.
   – Так вот Вы какой, отец Владимир? А я ведь Вас заочно знаю от ваших прихожан, моих родственников и земляков, – вырвалось у меня. И надо же было провидению нас свести здесь!
   – Не провидению, а Богу так было угодно, – уверенно заявил священник и отпустил, наконец, мою руку.
   – Ну, Вы, отец Владимир, попали – придется Вам идти за ней в ее келью, просто так она Вас уже не выпустит, – рассмеялся полковник и разрешающе кивнул головой в ответ на мой немой вопрос: «Можно, я его заберу с собой?».
Распрощавшись на пятом этаже с хозяином кабинета, мы спустились с его, а теперь уже моим гостем, на второй – пол-этажа которого занимал Центр общественных связей, который я в то время возглавляла. По дороге в «келью» я с удивлением узнала, что в одном из подразделений управления служит дочь отца Владимира, что дом его в Чернигове, и что он время от времени приезжает проведать семью, в которой четверо детей. Сегодня вот он, приехав из Хойник, зашел узнать, как дочь несет службу.
Ну и дела!
   – А ведь мы не один раз могли пересечься в дороге: вы ехали к своим родным в Чернигов, а я – к своим на Хойникщину по одной и той же дороге – через «зону»!
   – А мы и пересекались, у меня глаз на новых людей наметан, – как бы, между прочим,  заявил следующий за мной священник.
   – Ничего себе келья! – зайдя вслед за мной в кабинет и оглядевшись, удивленно произнес мой гость. Моя «келья» представляла собой огромный кабинет на несколько окон. Но, конечно же, не «ее» размеры вызвали удивление отца Владимира, а ее убранство: на стене напротив входных дверей висел ковер-герб Беларуси, рядом, в обрамлении вырезанных из дерева двуглавых орлов, часы-герб России. На длинном черном столе под ними стояли флажки Беларуси, России, Украины, а вокруг них все пространство заложено и заставлено фотоальбомами, книгами, буклетами, сувенирами трех братских республик. Торцевая стена кабинета от пола до потолка была затянута льняным светло-серым полотном, на котором гирляндами свисали черно-белые и цветные фото. По ним можно было без особого труда проследить историю сотрудничества органов внутренних дел братских республик после того, как они с  развалом Советского Союза отправились в свободное плавание. Фото-гирлянды отображали встречи делегаций на уровне министерств внутренних дел, а также областных управлений и районных отделов приграничных областей: Гомельской, Брянской и Черниговской. Пробежав глазами фото-панно, отец Владимир удивленно взглянул на меня.
   – Над Днепром, Десной и Сожем
   Братья наши, сестры тоже, – непроизвольно вырвалось у меня в рифму.
   – Истину глаголешь, сестра! – удовлетворенно произнес священник, и, продолжая осмотр стены с сотнями фотографий и в ответ на мое двустишие, тоже заговорил стихами:
   Меня не пугали днепровские волны,
   Ни пляска деревьев. К лужайке пристав,
   Я вытащил лодку из огненных лилий,
   Из сетки речных перепутанных трав.
   Я в дружбе навеки с лужайкой, берёзкой,
   Всем сердцем я дружен с полночной рекой.
   Стою на лужайке, и месяц чуть розов
   Приветственно пляшет под правой рукой…
   – Что, удивлена? Да, я пишу стихи, а лучшими годами жизни считаю время нахождения в армии. Я в Воронеже служил. И, знаешь, кем был? На мой отрицательный кивок головы «не знаю», – он, смеясь, тут же поведал: – Инспектором по учету личного состава. Мне прочили школу прапорщиков – они тогда входили в моду и в жизнь. Ты, меня представляешь в форме с портупеей и в хромовых сапогах? (Переход его ко мне на «ты» был незаметным и естественным).
   Поглядев на жизнерадостного человека с бородой в черном одеянии до пят, я, ну никак, не смогла представить его в военной форме, да еще в сапогах-хромовиках.
   Разглядывая фото, отец Владимир попутно рассказал, что, вернувшись домой из армии, поехал в Варшаву и, успешно сдав экзамены, поступил в православную духовную семинарию. Я внимательно слушала.
   – Я окончил Варшавскую высшую духовную семинарию. Знаю польский: читаю, пишу, разговариваю. Знаю чешский, греческий, на греческом служу. Могу полностью служить литургию на греческом. Самый тяжелый язык, считаю, греческий. При произношении нужно держать язык меж зубов и все время говорить в нос…
   Помимо, так называемых «переговорных», на панно были размещены и другие фотоотчеты взаимодействия правоохранителей области: с населением по месту жительства, с трудовыми коллективами, работниками культуры, прессы. В общую картину вписывалась и подборка фото, на которой отец Владимир узрел митрополита Черниговского и Нежинского Антония (ныне покойного), а также знакомого ему священника из Бобровицы.
   – А святейший Антоний как тут оказался, а мой коллега бобровицкий, что делает на фото с Вами и работниками ГАИ? – живо повернулся от панно гость в мою сторону.
   – Так мы сотрудничаем с православной церковью, отец Владимир. Причем плотно. Например, Ваш коллега из Бобровицы принимает участие в рейдах на дорогах района, призывает участников дорожного движения уважать друг друга, ценить жизнь каждого. Владыка Антоний поспособствовал нам в том, чтобы во всех приходах во время отправления священниками проповедей  прихожане призывались чтить законы не только божьи, но и светские.
   – Хорошее дело, богоугодное! – удивленно и снова удовлетворенно произнес тогда мой гость. – Надо и нам перенять.
После той первой встречи мы встречались еще не один раз и при разных обстоятельствах. Так что скоро и его фото красовалось на том памятном панно. При каждой новой встрече отец Владимир читал свои новые стихи, рассказывал новости о жизни моих земляков (от которых я в силу жизненных обстоятельств была оторвана не один десяток лет), поведал мне историю строительства в Хойниках Свято-Покровской церкви и… появления в ней животворящей иконы Божьей Матери «Благодатное Небо».

   Легенда, ставшая былью
   
   Я хорошо помнила еще со школьных лет, что церкви в Хойниках не было. Что редкие богомолки и богомольцы района ездили в Василевичи, а верующие южной его стороны – в Чернигов. Слышала от своей родственницы тетки Меланьи (в нашей родне все звали ее Маланкай, а еще богомолкой), что когда-то в Хойниках была церковь, куда ее еще маленькую водила мать, как  вскоре после революции церковь разрушили, а иконы выбросили. Еще Маланка рассказывала историю (скорее, легенду) про какую-то таинственную икону, которую верующие люди спасли и надеялись передать ее в будущую церковь. Они верили, что когда-нибудь она снова будет в Хойниках.
   За годы жизни далеко от родного дома, я совершенно позабыла все теткины рассказы. Не до них было комсомолке, коммунистке, офицеру милиции – атеистке.
   И вот от батюшки Владимира я вновь уже в подробностях услышала историю и  бывшей церкви, и нынешней, и … возвращения в ее лоно таинственной иконы.

   В далеком 1922 году в Хойниках не стало церкви: сначала она была закрыта властями, а в 1928 году разрушена совсем, даже фундамента не осталось. Тогда все церковные ценности были конфискованы в фонд «голодающих и бедных», иконы разграблены, а некоторые просто выкинуты на мусорники. Церковный прислужник Тарасий Дашук подобрал одну из них. Это была необычная икона – хойникские верующие хорошо знали, откуда она взялась на их земле и были уверены в ее чудодейственной силе.
   Еще в 1700 году хойникская княжна Агафья, дочь удельного князя Игнатия Шуйского, вышла замуж за представителя известнейшего рода Трубецких и поехала в Брянскую губернию, в город Трубчевск. А в Хойниках ее муж, князь М.М. Трубецкой, в 1705 году построил церковь в честь Покрова Божьей Матери и подарил храму богатейший иконостас. Найденная Тарасием икона была одного письма с теми, что входили в состав иконостаса, и называлась «Благодатное Небо». Слуга божий спрятал икону у себя дома в деревне Губоревичи. Позже икона переходила из семьи в семью, из дома в дом, из деревни в деревню. Где только ни прятали свою святыню люди: на чердаках, в земле, в лесах. После Губоревичей она побывала в Велетине, Стреличево, снова в Хойниках. Последние 15 лет хранительницей иконы была жительница Хойник Александра Николаева (в будущем монахиня София).
   Потом грянул Чернобыль.
   В тот страшный год отец Владимир получил приглашение Митрополита Минского и Слуцкого Филарета и приехал в Хойники из Чернигова – православная церковь призвала его сначала помогать детей эвакуировать, а позже (в тот же год) взяться за возведение здесь храма, чтобы 25 лет спустя «милостию Божией в нем настоятельствовать». Место под строительство новой церкви было отведено в районе старого городского кладбища, где раскинулась чаща из груш-дичек и шиповника, а рядом «благоухала» живодерня. Прямо тут он проводил свои первые богослужения. Летом было проще, а зимой он натягивал клеенку «на стовпчики», свечки люди ставили в снег. Рядом с такой импровизацией в честь иконы Покрова Божьей Матери строилась церковь. Всем миром. И он, «наш батюшка», как стали его звать-величать хойничане, вместе с бабушками-богомолками (в их числе была и наша Маланка) очищал сначала саму территорию под то многострадальное строительство. Хойничане-добровольцы, которые не покинули город, местные предприятия, колхозы содействовали и помогали молодому священнику во всем: с едой, приютом и самим строительством.
   Ему удалось построить церковь за полгода! А еще через три месяца было проведено отопление, дорога к храму заасфальтирована и все семь его куполов позолочены.
   Когда церковь была возведена, из Санкт-Петербургской духовной академии и Киева приехали художники-оформители: петербуржцы колдовали над росписью внутреннего убранства храма, а киевляне трудились над иконостасом. Он писался в древнерусском стиле. Так писали еще в далеком XXII столетии. Когда строительство Покровской церкви было завершено, в святую обитель, как преемнице старого храма, построенного князем Трубецким, была передана и стала ее главной святыней икона Божией Матери «Благодатное Небо», история которой насчитывала на тот момент почти 300 лет.
   Как радовались хойничане такой новостройке! Она давала надежду на будущее! И мало кто из них знал, с чем столкнулся их «батюшка» при осуществлении своего проекта. Чиновники-атеисты (вроде меня на то время) стремились подогнать его под свой копыл: чтобы никаких куполов в золоте, никаких крестов над церковью, а крыша, чтобы рубероидом (!) была покрыта, – такой приговор получил он, когда впервые представил свой личный проект церкви тем, кто давал «добро» на ее возведение. Вот тогда он помчал в Минск, к тому, кто пригласил его на божью службу в «зону». Митрополит Филарет выслушав хойникского настоятеля, наложил резолюцию на его проект: «Как на райисполкоме должен быть флаг, так на церкви должен быть крест!».
   Вот так и не иначе! Коротко и ясно!
   В главном, в чем был уверен, он тогда не поступился. Разве что главный купол, который по проекту должен был быть выше еще на 4 метра, присадил-опустил. Чтобы не выбивался сильно, чтобы не так мозолил глаза тому чиновничьему люду. Он их (чиновников тех) не осуждал: они выполняли свою роботу, они верили в свои идеалы, в научный атеизм, который изучали в университетах, а сейчас проводили его в жизнь. Вольному воля, как говорят. Для него же главным был тот факт, что в тот черный час божий храм открыл двери своим верующим, которым так нужна была вера и надежда на добро, на то, что благодать вернется на их родную землю и что отчаиваться христианам никак невозможно, потому что это один из наибольших грехов.
   В 1989 году Свято-Покровская церковь была освящена Митрополитом Минским и Слуцким Филаретом.
   Где-то, через год, после освящения церкви митрополитом Филаретом при  ней был образован женский монашеский скит. Еще через несколько – построен небольшой домовой храм в честь равноапостольного князя Владимира. Решением Синода Белорусской Православной церкви  скит был преобразован в женский монастырь, в котором, у образа Пресвятой Богородицы “Благодатное Небо” (возле которой непрерывно горит лампадка) начал совершаться круглосуточный круг богослужений.
   Здесь же была открыта детская церковно-приходская Чернобыльская;воскресная школа, образовалось братство во имя святителя Феодосия. Монастырь стал служить духовным центром в «зоне», духовно окормляя жителей города и района, паломников практически со всей Беларуси. Специально для них недалеко от церкви, чтобы людям было где переночевать, построили два домика.
   А потом был пастырский визит в Беларусь Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия. Он был приурочен к двум трагическим датам в истории страны: 60-летия начала Великой Отечественной войны и 15-летия со дня аварии на Чернобыльской АЭС. Святейший патриарх не миновал хойникскую церковь и ее прихожан. Монастырю, как наибольшее признание его заслуг перед Богом и людьми, была преподнесена в дар Казанская икона Божьей матери с патриаршим благословением. Хойничане вместе со своим «батюшкой» навсегда запомнили его слова, которые так необходимы были для них и тогда, и сейчас:
   "Несмотря на то, что ваша обитель находится в опасной зоне, - сказал инокиням Святейший Патриарх, - несмотря на то, что многих жителей этих мест отселяли, вновь построенный Покровский храм уже в течение многих лет после чернобыльской аварии вселяет в людей мужество, дает им духовную поддержку. Молитвенный подвиг насельниц обители помогает верующим преодолевать обрушившиеся на них трудности. Верю, что Покров Царицы Небесной простирается над этим местом, над этим храмом, над всеми, кто приходит сюда на общую церковную молитву".
   Из рассказов отца Владимира я знала и о его попытке из пустующего дома в одной из отселенных деревень – Тульговичах (деревня  находится в более чем 50 километрах от АЭС и была отселена в 1991 году) сделать филиал церкви. В деревне восемь, в основном, пожилых жителей, отказались тогда покидать родные места. Власти не стали настаивать и оставили работающую ЛЭП, проводную телефонную связь, раз в неделю сюда приезжала автолавка, почтовая машина, привозящая пенсии, регулярно посещал их врач. Вот для них священник и организовал что-то подобное на церковь. Вместо подсвечника у него был тазик с песком, а на месте иконостаса типографские иконы, которые опоясывали местные рушники.
  Для тех, кто там оставался, это была такая душевная отдушина…
  Со временем его «филиал» опустел...

   Дело его жизни
   
   Так получилось, что после двадцати пяти лет молчания про чернобыльские события в моем родном районе в подробностях поведал младший из братьев, который был непосредственным их участником. Будучи на момент катастрофы заведующим сельскохозяйственным отделом Хойникского райкома партии, он участвовал в отселении людей из зараженной зоны. Из его рассказа получилась книга-исповедь: «Мой Чарнобыль або Я боль людскi кранаў рукамi». В ее подготовке к печати и издании активное участие принял Хойникский райисполком: рассказ брата был дополнен материалами о состоянии дел на Хойникщине на то время и целой «гирляндой» фотоснимков – «чернобыльских» и современных. Как же я была искренне рада увидеть среди них своего «земляка» – отца Владимира. Книга вышла из печати в канун 25-летия со дня Чернобыльской катастрофы, и я с братом была приглашена на официальные мероприятия в родные мне Хойники.
   Мы увиделись с отцом Владимиром у его церкви и памятника-мемориала Скорби, посвященного похороненным деревням, куда нас привели сажать деревья. 25 – по числу минувших со дня трагедии лет.
Как добрые старые знакомые мы обнялись уже на моей родной земле. Он был совсем седой, но такой же, как и раньше – жизнерадостный, словоохотливый и излучающий добро и милосердие. Мы вместе посадили с ним свое дерево памяти, постояли, помолчали …
   – Смотри, дорогая, вот оно – дело моей жизни! – отец Владимир указал рукой на высившийся рядом сияющий семью золотыми куполами храм. Передо мной была Свято-Покровская церковь.
   – А почему семь? – спросила я, имея в виду количество куполов.
   – Семь куполов символизируют семь таинств Святой Православной церкви. Ты их должна знать! Запоминай: крещение, миропомазание, евхаристия (причащение), покаяние, таинство священства, таинство брака и елеосвящение. Само слово та;инство обозначает по-иному тайну. Таинства составляют Церковь, – отец Владимир продолжал учить-просвещать меня церковным премудростям. Я охотно и благодарно слушала.
   – В нашем монастыре молитва идет непрерывно, не прекращается ни на минуту. День и ночь читается неусыпаемая псалтирь. Нам надо исправлять мир, вымолить людям счастье: чтобы была хорошая работа, чтобы никто не обижал, чтобы была крыша над головой, чтобы были хорошие соседи, чтобы было мирно, спокойно, тихо, чтоб счастливыми были детки…
   После той встречи в Хойниках прошло немного времени. И вот раздался звонок.
   Мы попрощались, обещая увидеться уже на земле черниговской. Не довелось. Пока. Там случился «майдан»… и пошли гонения на русскую православную церковь…
   
   Он снова строит и дает людям надежду
   
   Я заглянула в Сеть и набрала искомые слова: отец Владимир Козак Свято-Покровская церковь. Компьютер выдал искомую информацию:
«За Черниговским городским роддомом появились четыре совершенно новые (непереименованные) улицы*: Лазаря Барановича, Героев Крут, Федора Короткова, Николая Галанова. В этом микрорайоне, ближе к ветлечебнице, строится новый храм
   – Свято-Покровский. Пока он в небольшом одноэтажном здании.
   – Община и я купили землю, — говорит настоятель Свято-Покровского храма отец Владимир (Козак). — Один участок — 15 соток. Два участка еще будем покупать. Пока нет денег. Земля очень дорогая, 2700-3000 долларов за сотку. Нам надо 15 соток с одной стороны от купленного участка и 15 — с другой. За 30 соток нужно отдать 90 тысяч долларов. На трех участках будет три храма. Главный — Покровы. Рядом — церковь святой праведной Анны и церковь князя Владимира. Планируются трапезная, келии, гостиница…»
   Он снова строит, он снова дает православным надежду на мир, добро, спасение – теперь уже от братоубийственной войны. А еще… продолжает писать стихи

Чтоб однажды случайной надеждою…
Всё, что жизнью отпущено, сбудется
В быстром беге окликнутых лет,
Пациент от нервозности мечется,
Робко смотрит на солнечный свет.
Что-то нежное в нём и печальное,
Я коснусь его рук в тишине
И почувствую дрожью нечаянной
Тонкий нерв отзывается мне.
Пациент тот с судьбою надломленной,
Я, не веря, прикрою глаза.
На мохнатых ресницах почудилась
То ли звёздочка, то ли слеза.
Мы с ним в этом пространстве затеряны,
Жизнь, как степь, широка, велика,
Пережитыми бедами мерялись,
Параллели её за века.
Взглядом скорбным все дали охвачены
От вершин до былинок внизу,
Но какою ценою заплачено
Пациенту за эту слезу.
Чтоб однажды случайной наградою
Переполнить судьбу через край.
Той слезою, что, медленно падая,
По щеке проползёт невзначай,
Той звездой, что однажды почудится
В полуночном ночном забытьи,
Тем страдальцем, болезнью измученным,
Что уткнулись в ладони мои


И это его – отца Владимира.

*
Давно это было, давно ли?
Я с мамой иду босиком
В ржаное осеннее поле
За дальним густым ивняком.
Всё в душу вошло первозданным:
И солнце, и этот ивняк,
Цветы над ручьём безымянным,
И старый брусничник, сосняк.
Да,  детству в душе не стереться.
Те годы, как вехи встают.
И страшно сегодня вглядеться
В их яркий такой неуют,
Родные поля запустели,
Всё брошено очень давно –
Покрыло богатую землю
Чернобыльской смерти пятно.

*
На окраине Хойник, в живописном массиве
Небольшая обитель ютится.
С дальних градов и весей, изнемогшие духом,
Все спешат, чтобы здесь помолиться.
«Благодатное небо» – образ древний и чудный
Украшает обитель святую.
Богомолец смиренный, преклонивши колени,
Зажигает свечу восковую.
А Владычица Неба здесь всех принимает
В распростёрты объятья святые.
Богомолец смиренный свои мысли слагает,
Здесь крестясь на кресты золотые.
Дорогая обитель, овеяна славой,
Будь как яркий маяк среди моря.
Пусть спасет Богородица мир православны
От грядущего страшного горя.


*Лазарь Баранович — политический и церковный деятель XVII века.
Герои Крут — юноши, погибшие в 1918 году в бою под ст. Круты Борзнянского района.
Федор Коротков — первый секретарь горкома партии в 1950-1959 годах, командир партизанского отряда.
Николай Галанов — подпольщик, казнен 22 марта 1942 года в Чернигове, работал на музыкальной фабрике.



"Нёман". №4. 2016.

    
    Летом 2013 года община и настоятель будущего храма оформили документы у нотариуса, и за 11 дней построили небольшую церквушку сначала в простом одноэтажном здании, затем еще одно здание и колокольню. И, чтобы возродить святую память наших предков, протоирей Владимир Козак начал строительство основного храма.

    Однако, тяжелая болезнь постигла протоиерея Владимира Козака, и 5 сентября этого года (2018) он представился (скончался).

    Через 2 дня после его кончины, 7 сентября Высокопреосвященнейший Митрополит Амвросий освятил строительство Свято-Покровского храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы, и совершил молебен с освящением первого венца и постановкой креста на месте строительства.

   После кончины протоиерея Владимира Козака настоятелем Свято-Покровского храма стал отец Сергий (Шульга). Теперь отец Сергий, прихожане и все желающие участвуют в строительстве храма - продолжают дело, начатое протоиереем Владимиром. 11 октября был поставлен каркас купола на стены храма...