Хрустальная смерть

          Он- успешен. Он- деловой человек. У него- своё дело, штат сотрудников, личный "Лексус" и служебный "Вольво". У него двое прекрасных детей. Сын - в Испании, изучает язык, дочь - в Лондоне- в престижном пансионате. У него есть Она. Жена. Она здорова, он её почти любит, у нее своя золотая "МастерКард". Он - жгучий брюнет. Она - пепельная блондинка. Все говорят, что они - идеальная пара, образцы брака и успешности. На людях они дружелюбны и ко всем лояльны. У нее прекрасная фигура, несмотря на двое родов. Можно даже сказать, что она - худенькая. 44 размер. Но он любит полненьких. Так уж он устроен. Что поделать. У него дома домработница. Она не очень хорошо убирает, любит пропустить рюмочку-другую. Очень вкусно готовит. Часто курит и смотрит днём порно-фильмы. Он бы уволил её давно, но ему неловко, т.к. однажды он с нею согрешил. Решил оставить. Пускай. Не выгонять же из-за этого. Жена ничего не знает и не догадывается даже. Да даже если бы и догадывалась - никогда не скажет. У него из окна видно реку, набережную. Он - сентиментален. Ему нравятся старые ковбойские фильмы. С Рональдом Рэйганом, например. Но вслух об этом он никогда и никому не говорит. Он старается идти в ногу со временем, у него - дорогой спутниковый телефон, но ему больше по душе забегаловки 70-х и демонстрации в честь годовщины Великого Октября. Он любит запонки и галстуки с широким узлом. Он с удовольствием бы отрастил длинные волосы, пошил узкий приталенный костюм с широкими лацканами, пояском сзади и накладными  карманами, с расклешенными брюками. И чтобы коричневые туфли на высоком каблуке. Он хотел бы быть похожим на Дина Мартина или на Тома Джонса. Но ни на работе, ни где-либо в другом месте, появись он в таком костюме, его не поймут. А как бы хотелось. У него дорогой виски в хрустальном квадратном графинчике. Он не любит этот графинчик. Тяжёлый, норовит выскользнуть из рук и разбиться. Не дают рифленые грани и крепкие пальцы. А так бы разбился. Хрусталь. О дорогую напольную плитку. В кухне. Дома он на западный манер ходит в туфлях. Не одевает тапочек. И не в носках. Так у него заведено. У него на даче есть старая радиола на высоких ножках. Это всё что осталось от родителей. Ему жалко было её выбросить. Она ещё работает и ловит зарубежные радиостанции, приветствуя их зеленой лампочкой. Они с женой собрались вместе на Кубу зимой. Пускай все ахнут в январе от их загара. Он может себе это позволить. Осталось недолго, надо только выбрать туроператора и авиаперевозчика. Он будет нырять с маской или с аквалангом к рифам, она - пить на пляже в тени пальм пино-коладу. В сумерках они будут сидеть в кафе, где в своё время напивался Хэмингуэй и тоже закажут там себе дайкири. Он будет холодным и вкусным. Этот их дайкири со льдом, лаймом и ромом. На Кубе в отелях огромные вентиляторы на потолке, где у нас в стране обычно лампочки. И у них там везде торшеры. У нас - наоборот: напольные вентиляторы и лампочки в потолке. Они - такие, мы - другие. Он - вот такой.

          Она- деловита и тоже успешна. А как же- надо ведь соответствовать Ему. Имидж - всё, остальное - ничто. А ведь когда - то училась в ПТУ на штукатура - маляра. 8 классов - с трудом. А теперь? Просто повезло однажды. И началось. Спа-салоны, фитнесс, теннисный клуб, спаржа и артищоки в холодильнике. Хотя...Ей бы хотелось ходить в походы, петь "бардов" у костра, жить в палатке, варить незатейливый полевой суп с простой крупой. И чтобы дым щипал глаза. И чтобы комары. И туман над рекой. И никаких тебе прокладок и дезодорантов. И чтобы водки из большой железной закопчёной кружки и даже можно, чтобы кто-нибудь стал настойчиво приставать. И чтобы выйти утром из палатки и присесть неподалеку на корточки пописать, а потом на попе остались бы капельки холодной росы. И никаких страз в пупке. Она - не против. Она даже не против анального секса, но сама об этом Ему никогда не скажет. Он сам это первым никогда не предложит. Она даже не против перед сексом выкурить "косячок" и посмотреть порно, или поиграть в "ролевые" игры, нарядиться медсестрой или побыть "госпожой" с плёткой и ошейником у него на шее. Но с ним это не возможно. Секс с ним похож на экзамен по Научному Коммунизму - строго, академично и попробуй не сдай-отчислят сразу. Она даже была бы не против, если бы домработница была его любовницей, тем более, что один раз он с последней уже согрешил. Она ему не скажет. Пускай думает, что она ничего не знает. Пускай всё будет по прежнему. Так. Она по своему любит его. Он - не плохой. Просто...Ей бы хотелось ходить по сцене босой как Цесария Эвора и петь такие же проникновенные песни, как её "Sodade", и чтобы все в зале плакали от этих её песен, но этого у неё ничего нет. Зато есть Он и всё это, чего бы она хотела или была не против, с ним несовместимо. Иногда она приезжает в деревню к родителям. Редко. Ходит босиком по земле. Страдает дорогой ухоженный педикюр. Но ей наплевать. Поливает в сумерках помидоры и арбузы на навозной грядке. Пахнет навозом, остывающим зноем. Хорошо...Парится в бане. Отец нагнал самогонки. Закрасил из пакетика "Зуко". Пахнет карамелью. Подолгу сидит перед сном в сенях у окна. Отрывной календарик на бревенчатой стене. 2 августа. Фонтаны, пьяные бывшие десантники. Их много. Десантников. Такое впечатление, что все кто там служил - из её города. Еще больше милиции. Суровые напряженные лица. Кто-то может утонуть. Драка будет обязательно. Служба. У неё пять братьев и сестёр. Самый младший - с синдромом Дауна. Тяжелая ноша для родителей. Она - самая старшая. На телевизоре - вязаная ажурная скатерка, углом к центру экрана. Телевизор включают по субботам. Программа "Время". Оса бьется о стекло. Не знает выхода, вторая - возится в кружке с мёдом. Ещё шевелится. Пахнет детством и чем-то ещё щемящим... Как по дороге в сельскую школу, куда идти в соседнее село около часа по пыльной дороге. Она не знает - зачем ей это всё. Она не знает выхода. Ну не знает и всё. А хочется знать. Она не любит Катю Лель и Леонтьева, Лещенко и Кобзона, Стаса Михайлова и Влада Сташевского. Тошно от них. Она любит, когда стройный худенький культовый гитарист 70-х втыкал гриф гитары в усилитель, а потом в конце концерта разбивал об пол свой "Фендер". Ей это нравится. Противоречия. И всё это - непостижимо. Для них. Кто вокруг. Она - вот такая.

         Другая она - адвокат. Но живёт с уголовником. Познакомились случайно. В следственном изоляторе. Защищала однажды его по назначению. Что-то в нём было. Сразу было не понять, а потом - уже поздно. Её мама - бывший председатель областного суда. Мама живёт в самом престижном доме города. Она - в однокомнатной "хрущевке" в промышленном районе того же города с окнами с видом на мусорные баки. Она - пьёт и её давно бы выгнали с работы, но в память о маме из уважения не выгоняют. Терпят. Её жалко. А ей себя - ещё больше. Она раньше была сентиментальной и ей тоже нравились старые фильмы. У неё было любимое платье- черное маленькое узкое и без рукавов. Подруга одна продала после родов. Понимала, что больше уже не сможет его никогда одеть. Ей говорили, что она в нём похожа на Жаклин Кеннеди. Пускай говорят. У неё дома у окна в кухне старая скатерть, мамина любимая хрустальная ваза. Раньше ещё была хрустальная конфетница, но её продал он. Уголовник. Нужны были деньги. Позарез.

         Другой он - вор рецидивист. Почти никогда и нигде не работал. А зачем. Есть же фраера, пусть они мантулят как трактор Паши Ангелиной. Это же милое дело - фраера "обуть". От работы кони дохнут. А я - извините! Я лучше в бараке мошонку к полу гвоздём прибью, чем на работу выйду. Я - в "отрицаловке". Ведь я - вор, а это - не по понятиям. Когда мать умерла - он сидел. Когда жена развелась с ним - тоже сидел. Когда дорожала в стране водка, сменялись Генсеки и менялись деньги - он тоже сидел. Он не умел жить на воле. В лагере проще. Когда наконец-то вышел- пришёл к ней. Она впустила. Других мужчин на горизонте не было. Нормальный секс не устраивал. Прибегал к извращениям. При этом во всём обвинял её. Сам - почти импотент. Ревновал. Порезал ножницами ее узкое чёрное платье. Унижал. Избил.

         Она и другой он - пьют вместе на кухне. Ссорятся. Громко звучит старое радио. "Паскуда! Курва! Мудак! Скотина! Всю жизнь мне испоганил, сволочь!". Из радио слышно: "На прошедшем заседании Городского совета подведены итоги...обсуждены планы введения в строй котельной и объездной дороги через мост на правобережную часть города...". Он ударил ее кулаком в лицо. Сломал нос. Она со всего размаху в гневе кинула в него хрустальной вазой. Увернулся, ваза пробила стекло и упала тому (первому) на голову. Хрустальная и тяжелая. Разбила тому голову. Тот первый был там случайно. Оставил "Лексус" и решил пройтись пешком по кварталу, где когда -то жил. Его голова разбита. В мозгах кусочки хрусталя. Он умер. Его больше нет. Всё. Смерть от хрустальной вазы. Хрустальная смерть.

         Он - его нет. Она - она вдова. У неё больше ничего почти нет. Другая Она - она там, выход откуда строго контролируем. Другой он сидит у окна. Ранее утро. Спецавтотранс загружает мусор из баков в "своё" нутро. Из радио слышно: "...В чемпионате Германии состоялся очередной тур Бундес-Лиги: Шальке-04-Вольфсбург - ноль один, Ганновер-Кёльн-ноль-ноль...". Всё.

         Ой, нет! Ещё не всё. Есть ещё одна - она. Она пришла домой. Точнее её привезли на служебном УАЗике. На ней - милицейская форма. Снимает форменную рубашку. Бросает в стирку. Под мышками на рубашке потные разводы. Юбка испачкалась в машине. Давно за полночь. Слышно как в общежитии ругаются соседи. Его у неё нет. Никто не мирится с её положением дел. Это трудно - жить с милиционершей. С миллионершей, наверное, легче. С ней - трудно. В холодильнике - мышь повесилась. Магазины давно закрыты. Участковый был с похмелья. С трудом нашёл понятых.  Двое алкашей. Ручку обернула куском газеты- противно после них брать ручку в руки. Они не глядя и не читая подписали два листа протокола осмотра места происшествия внизу на каждой странице и пошли по своей дороге "не залитой солнцем". Кто-то запустил одному бедолаге хрустальную вазу в голову. Не повезло парню. Судя по одежде - весьма обеспеченный. Да, не повезло. А тебе самой повезло? Для него это впервые и уже - навсегда. Для тебя это - изо дня в день. Тебе 35, ты - не замужем и впереди - никаких перспектив. Общежитие с ободранными стенами и стойкий милицейский запах от всего. Милиция- она как отряд космонавтов. Жесткий отбор. Туда трудно попасть, но ещё труднее выйти. В смысле добровольно. Но выпереть могут в любую минуту. За любой пустяк. Это плата за возможность носить погоны. Смирись. Это твоя жизнь. Ты конечно можешь пойти работать, скажем на склад, товароведом. Но ты - не пойдешь. Ты - в милиции и больше ты ничего не умеешь. Милиция - это как приговор. Ожог на всю жизнь, словно по тебе сколопендра пробежала. Кому лучше? Ему, ей? Другой ей или другому ему? Нет ответа. Твоя жизнь - она вот такая. Надевай ночную рубашку. Чисти зубы и ложись спать- тебе завтра на работу. Всё. Вот теперь всё.