Майнд Манифест Teaser
Есть лишь одна по-настоящему серьёзная
философская проблема – булимия.
Отдохни, Камю, ты устал.
Трагедия острого ума в том, что со временем
и без должной конкуренции он становится заурядным.
Diamond Ace, Key Marso
“Майнд Манифест”
Слепые пеликаны к востоку от господ
Разуму, утомлённому людьми, которые думают, что это – не про них.
ВВЕДЕНИЕ
#0000
Илай никак не мог понять, почему его называют ИИ.sys, но одно он знал наверняка: пеликаны не могут нырять//
океан выталкивает лёгкое тело и отбрасывает на мелководье//
в Лафайетте душно. Солнце выпаривает осадки и болота, раскаляя горячую пыль, которую изо дня в день сметает бризом и луизианскими бурями. Редкий дождь высыхает как слёзы – мгновенно. В таком круговороте трудно дышать//
барокамеру всегда закрывают снаружи//
“Жуткая Герти” слышит лишь последние стоны – глухой рёв отчаявшихся пеликанов, угодивших в «Анголу» ради последнего ужина. Илай не раскаивается. В любой из вселенных он предпочёл бы смертную казнь, только чтобы не слышать о милосердии//
и когда придёт ураган, он останется сидеть на берегу залива, ожидая падения дамбы//
in progress…
1. Из того, что с нами произошло или могло произойти, мы, как те кантовские голуби, уяснили - проще летать в безвоздушном пространстве, и однажды мы сумеем представить себе лишь то, что связывает одни события с множеством других, подобных им событий, в которых никто не принимал участия - событий несостоявшихся.
2. Но прежде - мы спустимся в канализационную яму. Ведь кто они, чтобы изо дня в день черпать ложками дерьмо, и кто есть мы, чтобы это дерьмо попросту игнорировать, верно? Ответ очевиден: Господа этого Мира всегда и во всём правы. Безукоризненно одеты, образованы, богаты, востребованы и приятно пахнут. Не нуждаются в поддержке или дружеских объятиях. Самостоятельны, обаятельны и знамениты. Имеют тех, кого хотят иметь. Самодостаточны и властны, никогда не ошибаются и видят нас насквозь. Новаторы, гении, биоморфы с тонким чувством стиля. Их невозможно опередить, можно лишь уступить им дорогу, понимая: лучше покончить с собой, нежели тягаться с ними, ведь растоптанное эго всё равно сожмёт глотку в принятии величия, которого у нас нет. Образцы для подражания, кумиры, прототипы и протагонисты, приятные запоминающиеся лица. Полетать, потрахаться и подохнуть. Мы отдадим свои деньги. Возьмём всю ответственность мира на себя. Поперхнёмся каждым советом. Сменим фамилии, перекрасим волосы... да что угодно, лишь бы стать паршивыми, второсортными копиями копий.
Используйте нас по назначению.
Но сначала мы подарим вам зеркала, самодовольные ублюдки.
Вы слишком к себе снисходительны.
3. Господа полны заблуждений на наш счёт. Это как играть на рояле, не зная нотной грамоты: ключи и паузы являются им иероглифами, точно Сёрлу – в “китайской комнате”. Опубликовав свой мысленный эксперимент, бедняга так и не осознал, что его плевок в сторону пионеров в области изучения искусственного интеллекта оказался не более чем диковинным измышлением на манер Еврипида. Концентрация болезненного кинизма. А ведь достаточно было обратиться к элементарной алгоритмизации, чтобы понять: примитивное суждение для недоумка – это всё равно суждение для недоумка.
4. Заблуждение – антагонист познания. Но кто не рад самообману? Спросите ребёнка, что он чувствует. Для него, скажем, понимание долга в системе “семья” выхолощено до одноклеточного “обязан”. В частности – уважать маму с папой за то, что те его вырастили, дали крышу над головой; терпеть их несостоятельность и сносить побои; иметь крепкое здоровье, престижное образование и собственных детей. Просил ли он об этом? Вряд ли. Зато профессиональным родителям хватает эгоизма, чтобы выдернуть себе мяса из небытия, а позже – заставить это мясо полагать, будто оно всем обязано. Детей наебали. В качестве и количестве.
Маленьким Колфилдам не достаёт критического мышления, дабы понять, в какую пропасть они угодили. Пубертат вынуждает их влачить пропаганду старости. Разрозненные ювенильные ценности лавируют меж гормональными всплесками и всасыванием риталина. Генезис фатальных ошибок: затхлая интеллектуальная позиция доминирует, оперируя одним лишь словом “опыт” и паразитируя на рыхлой восприимчивости несчастных чад. Следует понимать: такой набор аминокислот когда-нибудь окажется Господином этого Мира, либо пристрелит несколько сверстников в столовой. В упор. В тело. В “Колумбине”.
5. Господа не знают потрясений. В их мире всё закономерно и просто. Если они чего-то не знают, то непременно лгут с таким видом, будто стенографист записывает их речи прямиком на скрижали. В магазинах, обещая скидки, или в новостях, манипулируя изящно искажёнными цифрами в угоду статистической стройности. Нас обманывают. Мы это не любим, но жадно покупаемся, делая вид, что всё в порядке. Делаем вид, словно вокруг ничего не происходит, а героина и вовсе не существует; словно в Швеции каждую вторую женщину никогда не принуждали к копуляции. Солипсизм. Панорама реальности как бы возникает в холодных пространствах гиппокампа, моделируя все злоключения, о которых хочется забыть. Но в экстремумах памяти – одни страдания. Радужная идеология патологического стремления солгать – это неизвлекаемый штифт, без которого делать вид невозможно.
6. Господа этого Мира задают тысячи трендов. Легко попасть дробью в глупого воробья, нашедшего хлебные крошки. Мода. От кутюр. Прет-а-порте. Эротика. Порно. Фелляция. Педофилия. Эпатаж. Глубокая глотка. Марк Джейкобс. Ток-шоу. Рубенс. Копро. Тициан. Всё, что кажется временным, становится вечным. Направление ветра не меняется. Так просто потакать желанию оттрахать какую-нибудь школьницу в собственной квартире, не так ли? Вам нравится чувство стыда, когда достаёте свои члены из девочек? Нет? А как же их тугие влагалища, приталенные платья и короткие сарафаны “Блуфлай”? Журналы указывают им, что нужно носить. Журналы знают, что нужно снимать, когда мужчина произносит заученные фразы. Больше никому не хочется дрочить в носок или баловать себя струёй чуть тёплого душа. Каждая потаскуха уверена: купить iPhone, выглядеть сексуально, пахнуть сраными розами с нотами белого кедра, выучить названия трёх книг, отсосать за “спасибо” и дать в жопу за “пожалуйста” – это не моветон, это предписания господ. Это – самый короткий путь к обожанию. Это – гротескный сексуальный плюрализм. И мы не виним их. Мы ими пользуемся. Стоило дать им права и джинсы, как секс превратился в механизм. Теперь никого нельзя изнасиловать. Ведь это всего лишь форс. Гендер плэй. Доггерство. Гомовестизм. Всему дали названия. Парадокс Паррондо, нэймдроппинг, фроттеризм, копирайтинг, коворкинг. И всё ради одного: поддаться иллюзиям, отгородив себя от боли кордоном непонятных слов; ввести себя в заблуждение и кому новой тенденцией, препоручив собственное тело кому угодно за толику восхищения – вялую эрекцию. Такие у господ комплименты.
7. Общество – не эстетический феномен. Каждый из нас поминает себя особенным с детьми, долгами и домами. Симметричными руками, ушами и сосками. Мы открываем холодильники “Бош”, бездарно отвечаем в “Вайбере” на эпистолярные помои электронных приятелей-приматов, которые в каждом из вчера уже поделили наш досуг на универсальные оргии завтра: пей-танцуй, “Эмиль Анри” дешёвых ресторанов и променады по торговым центрам тяжести в поисках того, что мы не можем себе позволить.
Они уникальны: предложения и пожелания, приборы и стрижки, дыхательные пути и ногти, наши друзья. Мы сообща работаем над достижением цели, которую не можем сформулировать годами, но уходим в абсолютном одиночестве с типовым набором обрядов и единственным маршем с последним заключением доктора. Смерть – это всегда твоя смерть, Уильям? Лопаты “Фискарс” или “Люкс” уже роют бесплатные землянки, в которых нематодам будет комфортно. Там темно, сыро и ничего нет. Ни для нас, ни для потомков. Мы уверены: гибель одной клетки не убивает целый организм. И это хорошие новости в поле однородности – не мешать, не отсвечивать, быть безвредным.
Не родиться, не быть вовсе, быть никем.
8. Перманентное отступничество – нормальный порядок вещей. Отказываться от убеждений просто, если размышлять несуществующими категориями. Конформизм памяти вынуждает нас замещать каждое воспоминание ложью, чтобы производить впечатление неуязвимости, за которую, казалось бы, не нужно платить. День за днём убеждая себя в беспрецедентной устойчивости, Господа этого Мира забывают: те, кто никогда не чувствовал боли, в конечном счёте, не считают ушибы, а ломаются с чудовищным хрустом. И это не намёк.
9. Господа уверены: их не заденут бытовые драмы. Вселенская несправедливость обрушится инфарктами на грудные клетки неугодных простаков, осыплется щёлочью на влажную кожу неприметных рабов, для которых господа трудятся в своих фантазиях и альцгеймерах, создавая всё новые баги и решая фундаментальную задачу: какие запонки лучше стянут манжеты на благотворительном вечере в честь сальных меценатов, что потратят на посуду и шампанское в семь раз больше, чем выручат для абстрактных детей. Никто и никогда не войдёт в их двери с обрезом и не спустит крючок. Ведь это варварство: убивать распрекрасных спонсоров всего-на-свете. Никто и никогда не пришлёт им FC-посылку. Ведь пока Эпштейну, Моссеру, Скраттону отрывало руки и головы, господа прилежно изучали тактику отчуждения. И это не намёк. Ни в коем случае.
10. Общество – не эстетический феномен. Мы-то знаем: если декадентский гедонизм – это единственное, к чему поступательно движется тело, то такое тело – просто случайный каскад флуктуаций и ДНК-реплик; если за благопристойность человек ожидает какого бы там ни было поощрения, то такой человек – не человек, а говна кусок.
11. Мир, в котором не существует свободы на фоне господства причинности, формализован. Всё давно сведено в кодексы и правила, постановления и рекомендации. Но порядок устанавливается не на бумаге, он происходит в самом сознании, и если оно позволяет господам идти в обход формальностей, все установленные модусы и предписания оказываются не более чем юридической отпиской. В странах, где закон работает избирательно, точно выделяя для себя коралловым маркером неприкасаемых фаворитов, система никогда не выйдет на новый – совершенный уровень самоорганизации. Когда мы попытаемся собрать воедино разрозненные элементы, станет ясным как ночь: эмерджентность здесь не при чём.
12. И мы попытаемся.
ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ КОННОТАЦИИ
#0001
любое утро с хлопьями, резким запахом пота, мочи и сигаретного дыма могло оказаться таким для Илая//
- Неблагодарный сукин сын!
отец переживал тяжёлое похмелье, пока посуда в пробитой раковине собирала проголодавшихся мух//
- Пап…//
- Захлопни варежку!
пацан всё для себя решил ещё тихим днём ранее//
- Пап!
- Мэйсон, может…не стоит?
робкая миссис Лоуни всегда пыталась найти компромисс. Как с клиентом, так и с героином//
- Давай, сопляк, скажи!
- Скажу…//
- Давай!
герпес на губах помутневшего Мэйсона прилип к бутылке «Бада». Мужчина поморщился и чувственно погладил лысину, словно надеялся: грязная ладонь уймёт боль//
- Вот что. Не нужно делать вид, будто вы мне сделали одолжение. Два сраных торчка. Не нужно делать вид, будто я должен вам. Я не просил меня рожать, я не просил отдавать меня в эту трижды ебучую школу, я не просил содержать меня. О, ну конечно! Вас, наверное, вынудили ****ься. Точно, я понял. Вас, наверное, заставили трахаться на одной из ваших хиппи-вечеринок. Как, говоришь, звали того парня…а, вспомнил! Мет. Его звали Кристаллический Мет, и он держал вас на прицеле до тех пор, пока ты, импотент, не кончил в мамашу, которой невмоготу было не ширяться во время беременности. А теперь эта помойка, которую в органах опеки вы называете «счастливой семьёй», изо дня в день пополняется твоей блевотой и её поганым нытьём. Можешь напоследок ещё раз хорошенько меня отмудохать? Пожалуйста, Мэйсон. Отмудохай так, чтобы я придумал новую отговорку, мистер я-мог-бы-стать-звездой-ЭнБиЭй. И знаешь, я не хочу никому жаловаться. Только учти, сучара, я сюда не вернусь. И пособие ты больше не пропьёшь. Хотя погоди-ка…бабушка ведь не против…//
опешить и обозлиться. Тактика насилия//
- Мелкий вы****ок…//
защитить вопреки оскорблениям. Вы знаете мам//
- Нет, Мэйсон!
скорее всего, Илай проснётся в одном из сгнивших госпиталей. И вряд ли он пожалеет об этом//
in progress…
13. Мы. Господа этого Мира. Пеликаны. Систематизация – это задача психологии или истории. Любой бесполезной якобы науки, обладающей эксклюзивными правами на изготовление трафаретов и регистрацию штампов. Гуманитарный промискуитет. Как только возникает отклонение, рождается новая классификация, ведь все должны быть посчитаны и умирать по расписанию. Мы не хотим, чтобы нас уточняли. Мы не поддадимся индексации.
14. Когда Яломы и Юнги толкуют о лечении от любви или архетипических ядрах, а Шиллер, точно сектант, впадая в предромантический экстаз со своей «Одой к радости», развлекает дружков-масонов, нам хочется немного страданий. Ужасающая глубина миропонимания вынуждает взяться за руки и по-дружески покончить с собой. Со всем, до чего довели нас гении маленьких господ и слепые компиляции новых проповедников: они поют всё те же песни, вот только никак не возьмут в толк, по ком разливаются их разбитые губы. Они взывают к состраданию, милосердию и эгоизму, теряя нити линейных сюжетов. И будто чувствуя, что их интонации расходятся с целевой аудиторией, стараются угодить во вкусы публики, вновь и вновь пытаясь скрыть недоумение. Но одной подменой понятий, какой господа неизменно нас кормят, обойтись невозможно, как бы ловко они ни маскировали больные намерения. Как бы страстно ни уверяли пеликана, что ему удастся когда-нибудь нырнуть.
15. И прежде чем вы убедитесь, что в этот залив невозможно окунуться, мы должны кое-что разжевать и вложить в пересохшие пасти. Как и общество с его мужчинами и женщинами, культуру (её цели) можно поделить дихотомически на идеалы и контр-идеалы. Здесь же становится понятным, что Беркли, Шеллинг, Хайдеггер и Гегель немало заблуждались насчёт собственных суждений, как бы самонадеянно это ни звучало. И ведь достаточно прикинуть: философские школы управляют сознанием так называемых последователей ненаучными категориями, прибегая к диалектике и софистике. Проще говоря, учение каждого из них можно опровергнуть, а можно принять за какую-то извращённую правду. Как и любой эстетический феномен, оно не выполняет никакой практической функции, а лишь бездоказательно спекулирует на костях устаревших тезисов с прогнившей доказательной базой.
[Идеал для них – это убеждение всех во всём.
Для нас идеал – это противопоставление здравого смысла таким идеалам. Иначе – контр-идеализм. В отличие от монистических воззрений, позитивизма, неоплатоники и т.д., контр-идеализм имеет прямое практическое значение]. Отдохни, Бентам, ты устал.
16. Как умственно отсталый Чарли Уитмен, мы стреляем не в яблоки, а в головы.
Склад мёртвых пидоров в Орландо – как склад мёртвых ниггеров в “Криминальном чтиве”. Наглядная демонстрация совокупности всего, о чём мы говорили ранее. Модные квиры, модные октябрята из ИГИЛ. А на выходе – сорок девять отважных педиков. Плюс один латентный Вильгельм Телль. Итог устами “брауни” от шестнадцатого июня таков: “Все должны подумать о том, как прекратить дискриминацию и насилие, направленные против геев”.
Возможно, Барак, это не то, что мы хотели услышать?
Быть может, проблема не в дискриминации?
Насильственный акт рождается в идеологическом замешательстве и жестокости, в лобных и височных отделах. В угнетающем детстве. В общем, задолго до того, как сам акт вроде бы шокирует и кого-то отрезвляет. Так скажите нам, сколько трупов нужно изваять, чтобы хоть кто-то сделал верные выводы? Было бы сказано.
17. Контркультура не только вскрывает пролежни капиталистической риторики, но и предлагает такие контр-идеалы, благодаря которым становится возможной декомпозиция существующей системы. А в деталях такой системы кроются маленькие гитлеры, трумэны, иуды, метадоны, айсберги, кордицепсы. И однажды кордицепс заставит господ карабкаться по стеблю, а они даже не поймут, что это нужно спорам. Не им. Спорам. Было бы наивным полагать, что контркультура - это «Бойцовский клуб» Паланика, Берроуз с его «Голым завтраком» или же “Теория self” Гудмана. Столь же наивным оказалось бы предположение, что контркультура - это культура молодых нигилистов или бедных агностиков. Подобное мнение гуляет среди возрастных эшелонов. Ещё бы. Ведь когда ты стар и бесполезен, только и остаётся мнить с высоты никому нахуй ненужного опыта, что это всё забавы для Унабомберов. Отрицание доминирующих культурных ценностей - это не подростковый бунт. Это концепция воззрений, что врезается в проблематику любого конфликта чуть глубже, чем на то способны самодовольные ублюдки, которым вот-вот начнут ставить пропуски на кладбище. Чтобы доказать вышеизложенные утверждения, достаточно продемонстрировать интеллектуальное превосходство и умение быстро реагировать на спонтанные изменения в системе. И это не мимикрия, это отчуждение.
18. Теория голого клуба: любое отклонение от нормы (в общепринятом смысле) встречает максимальное сопротивление со стороны большего числа разумных элементов системы, когда такое отклонение вынуждает разумный элемент видоизменять тактику поведения в обществе.
Не нужно обращаться к тезису Дюэма-Куайна, чтобы понять: весь гардероб элементов, о которых идёт речь в теории, - всего лишь прозрачные бралеты из ткани социальных сетей, добытых некогда статусов и регалий, мрачного самообмана и бесконечных депрессий. Как виртуально они теряют лица, так же иллюзорны их реноме. Новый пост – и всё, они – скептики, циники, феминистки. Одно видео – и каминг-аут. Единственный твит – и они получают всё сострадание мира. Они мыслят двоично, блуждая в единицах аномальных запросов и получая нули столь же профанированных ответов. Всё это – ради сомнительной (зато популярной) репутации. Но когда кто-то **** их прямиком в глотку, они возмущаются и теряют контроль. Ведь никто не имеет права трогать безобидных недоносков, возомнивших, будто они должны всем указывать путь через “Йелп” или “Фламп”, “Инстаграм” или “Тамблер”. Единственное мнение, что имеет вес – их собственное. Единственное мнение, способное их убить – мнение populi, выраженное количеством крохотных сердец и больших пальцев. Отдохни, Вайнингер, и ты, Лессинг, ваша самоненависть уже никому не нужна.
19. Господ выдают снобизм и фарисейство.
Пеликаны же хотят трахаться и смеяться. Вопить в электронные рупоры суррогатных сообществ, подчиняющихся примитивным постулатам и догмам, принципам нулевого вмешательства и бесцветным агитациям цифровых плакатов.
Говорить и ждать своей очереди заговорить.
Это главное отличие между инертной средой законодателей и субстратом чего-то вечно жаждущих кое-как-людей.
Первых ничего не заботит. Помимо спокойствия.
Вторые же хотят, чтобы их слышали все. Их волнует абсолютно всё. Помимо причин.
И эта протоплазма годами учит нас смирению. Одни – в директивном порядке, другие – в рекомендательном. А мы всё думаем: как быстро остывает тело?
20. Это накатывает волнами. На высоте исключительных событий мало-помалу жизнь теряет всякий смысл. Поиск решения – имманентный процесс. Мы уверены: существует немало контр-идеалов, которыми можно оправдать прожигание топлива. Но здесь и сейчас (как в части коллективной психодрамы) нам кажется это непрактичным. Сам поиск какого бы там ни было смысла – невыгодное занятие. Даже если на момент предположить, что такое исследование может обернуться успехом…что дальше? Кого устроит даже самый убедительный ответ на вопрос о пространном предназначении, которое само по себе уже фантастичнее вымысла? Мы выведем кого-то на чистую воду, а кого-то поставим к стене их же самоочевидной неполноценности. Разве это сработает? Нет. Это никогда не работало. Им нужен механизм. И такой, которому не потребуется гарантийное обслуживание.
21. Общество – не эстетический феномен. В вечности его не оправдывают даже случайное благодеяние или вспышки альтруизма. В том человеке, что вырождается в господ, не осталось ничего аутентичного. Вторичные мотивы, вторичная обеспокоенность, вторичные заслуги. В поле информации слишком много мусора. Garbage in – garbage out. Нельзя просто выкинуть всё за пределы орбит, надеясь, что рано или поздно космические помои станут нечитаемым посланием для такого же одинокого разума.
22. Общество вынашивает господ, препоручает тем безграничную волю, разрешая собой пользоваться. Когда это же общество понимает, что совершило ошибку, что-либо изменить оно уже не в состоянии, ведь это состояние контролируется господином. Колесо сансары. Социальные институты поочерёдно нагибают пеликанов, маскируя индифферентность коннотациями высшего порядка, а фундамент любого из них не имеет никакой политической или же экономической природы.
Семьи держатся на сексе, свинге, взаимозачёте и полигамии.
Порядок устанавливают выгоды, а не государство.
Производство изрезано поиском наименьших затрат при наплевательском отношении к качеству.
Народное образование работает по принципу от-старших-к-младшим, и не работает по принципу воспитания критического мышления, которым ребёнок смог бы заместить декламации просроченных родителей.
Институт религии важно потирает нос, молится, понимая, что это ещё никого не спасало, и выдаёт беспроцентные кредиты всемирной паутине, где все духовные проблемы можно запросто решить онлайн, пока проповедники насилуют мальчиков в тугие задницы.
Укрывая нас каким-то дешёвым саваном словоблудия, господа делят собственные движения на полезные и не очень. Но что бы они ни делали, они всегда и во всём правы.
Полагать, будто господа владеют какими-то инструментами, позволяющими манипулировать сознанием пеликана – глубочайшее заблуждение. Само заблуждение и есть тот рычаг, дёргая который становится возможным управление сознанием. Это совсем просто: дайте онкобольному препарат с надписью “ОТ РАКА”, и бедняга затолкает в себя столько колёс, сколько вмещает желудок или хотя бы теоретически сносит печень. Никаких панацей, никаких ремиссий. Чистая биомасса использует всё, что позволит ей ещё немного подышать. Если копрофаги скажут больному, что рак простаты лечится анальным сексом, что сделает отчаявшийся чуть-чуть-человек? Так и работают инструменты влияния. Если человек – мясо, изредка подающее признаки разума в коллективе, то такое мясо слишком легко заставить думать в направлении, выгодном господину. Это - машинерия веры. Мозговые вирусы, что пострашнее нейросифилиса.
23. Как правило, пеликан обнаруживает у себя глубокую внутреннюю убеждённость в том, что определённые вещи являются верными, или правильными, или хорошими; эта убеждённость не кажется им плодом наблюдений или логики. Это – вера.
Обычно они полагают: когда вера тверда и непоколебима, несмотря на то, что она не основана на очевидных фактах – это хорошо. В самом деле, они могут ощущать, что чем менее очевидно утверждение, тем добродетельнее вера в него. Парадоксальная идея “отсутствие доказательств - благо, когда дело идёт о вере” имеет некоторые качества самоподдерживающихся программ, поскольку она ссылается на самое себя. Коль скоро предположение стало предметом веры, оно автоматически подрывает любую оппозицию. Идея “отсутствие доказательств – благо” может прекрасно сочетаться с “верой” в группе взаимоподдерживающихся вирусных программ.
Обструкция веры.
Сопряжённый симптом, который также может наблюдаться у страдающих верой, — убеждённость в том, что тайна per se — это тоже хорошо. Благо не в том, чтобы раскрывать тайны. Они наслаждаются ими, даже приходят в экстаз от их неразрешимости.
Крайнее выражение симптома “тайна есть благо” — Тертуллианово “Certum est quia impossibile est” (верно, ибо невозможно). Это путь к сумасшествию. Когда Алиса сказала: “Нельзя же верить в то, что невозможно”,- Королева отрезала: “Полагаю, ты просто мало занималась... Когда я была в твоём возрасте, я практиковалась по полчаса в день. Иногда мне удавалось еще до завтрака поверить сразу в шесть невозможных вещей”.
Электрический Монах Адамса - рационализаторское устройство, запрограммированное верить за человека - мог “поверить в то, во что с трудом верят в Солт-Лейк-Сити” и в момент своего появления перед читателем уверовать, мол, вся наша Вселенная окрашена в различные оттенки розового. Однако Королева и Электрический Монах покажутся менее смешными, если задуматься: они ничем не отличаются от реально существующих фанатиков.
“Тайна есть благо”.
Сэр Томас Браун цитировал Тертуллиана с одобрением и шёл намного дальше: “Что до меня, нет в религии ничего вполне невозможного для деятельной веры”. И ещё: “Я желал бы упражнять мою веру в сложнейших пунктах; верить в обычные, видимые объекты — не вера, но убеждённость”. В этом есть нечто более деструктивное, чем обычное психическое заболевание или сюрреалистическая блажь.
24. Господа проявляют нетерпимость к носителям иной веры, в наиболее тяжёлых случаях - вплоть до убийства или оправдания убийства. Не исключена подобная же ненависть к отступникам или еретикам. Возможна также вражда по отношению к иным способам мышления, потенциально опасным для их веры. Таким, как критическое мышление, которое может действовать подобно элементу антивирусной программы.
Встречается ещё куда более экстремистский симптом - самоубийство воинствующих служителей веры. Как муравей запрограммирован кордицепсом на принесение себя в жертву ради размножения паразита, так и молодой богослов не сомневается, что смерть на священной войне - кратчайший путь в небо. Вирус суицидальной миссии.
Ведь очевидно, если чересчур много индивидов принесут себя в жертву, запас верующих сойдёт на нет. Секта Храма Людей прекратила своё существование, когда её лидер, преподобный Джим Джонс, привёл ораву своих последователей в Джонстаун, где убедил более девятисот человек принять цианид. А первыми, кого он убедил, были дети.
Вышесказанное уже не кажется наивным, верно? Детей наебали.
Пеликаны исповедуют веру своих родителей и бабушек с дедушками.
Или религии инфекционных агентов: Джонса, святого Павла, Весли, Смита.
А заканчивается это, например, словами Энтони Кенни: “Я вглядывался в гостию после освящения нежными глазами влюблённого, который созерцает предмет своей страсти... Те мои первые дни в сане священника сохранились в моей памяти как дни служения и трепетного счастья; как нечто драгоценное и в то же время хрупкое, словно романтическая влюблённость, прерванная реальностью плохо продуманного брачного союза”.
Ты прав, кретин. Господа плохо всё продумали.
25. Прежде чем мы ударим вас лицом о пол, следовало бы уточнить несколько деталей. Пеликаны сами по себе – безобидные сукины дети. Они исполняют самые примитивные роли: доктор, психотерапевт, автослесарь или иждивенец, нонконформист или лаборант, официант, приспособленец, да мало ли кто. На пониженной передаче пеликаны подчиняются Дарвину: слепые и голые, родители кормят их из собственных желудков, больше половины птенцов погибают от лап хищников или голода. Нет ничего сверхъестественного в том, как они гнездятся или «ведут хозяйство». Редкие пеликаны могут нырять, падая в стылые воды с огромных высот. Поведение определяется генетически и набором установок, полученных от кормчих. Случается и так, что они промышляют каннибализмом.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ
СЛЕПОГО ПЕЛИКАНА
#0002
всё та же раз-в-месяц-палата. Только пациенты чужие и выглядят карикатурно - гематомы размывают панораму//
если Илай кого и ненавидел, то лишь своего отца, возомнившего себя высшей материей и Хаббардом, которому сломали Сегу маленькие мальчики, крохотные яйца и алкоголизм. В неудачах Мэйсона признать виновными можно было едва ли не всех: пару директоров, кредиторов, сенатора штата, окружного прокурора и русских, террористов и мексиканцев, гены и невезение//
вселенная не любит Мэйсона. Вселенная хочет, чтобы Мэйсон страдал//
- Эй, Йизи…амиго//
ослепший Илай не сразу догадался, что обращаются к нему//
- Йизи, мать твою…//
- Я не глухой. Какого хрена ты меня так называешь?
- Мне сказали, что это ты – ИИ.sys, нет?
- Не знаю. В смысле - да, но…//
- Короче. Мне жаль, что с тобой случилась эта срань, надеюсь, педиков задержат и бла-бла-бла. Я не самый сострадательный собеседник. В общем, меня зовут Джек. Просто Джек. Друзья зовут меня Джек. Копы зовут меня…//
- Джек, я понял//
- Нет. Грязным ублюдком. Но ты - сметливый малый//
разговорчивый чиканос по имени Джек – не лучший сокамерник. Вечный аромат фахитос, бесконечная родня и болтовня о границе//
- Есть предложение//
- Приятель, мне лежать больно, - нетрудно врать, если ложь для наблюдателя может оказаться правдой//
- Да знаю я, знаю! Это не к спеху//
- Окей, продолжай, пока я не выключился//
- Ты уж постарайся, амиго//
Джек зашуршал целлофаном, шумно затянулся, откашлялся и продолжил с каким-то спастическим энтузиазмом:
- Смотри. Эм…пять минут три секунды//
- Ещё раз?
- Пять минут. Три. Секунды//
in progress…
26. Мыслящий тростник. Не быть стадом – нынче мэйнстрим, думает стадо. Типичному пеликану присуще рудиментарное мышление с оттенками бомжа. Попытки самоидентификации чаще всего приводят к псевдоумозаключениям и сводятся к: не-быдло, нигилист, веган, сноб, феминистка, либераст. Потребность причислить себя к одной из когорт, превращается в глубокую психологическую зависимость. В благоприятной среде единомышленников пеликан свободно щелкает клювом, зная, что его при этом не выебут в жопу (Только если это не секста святого анального коитуса). Помимо эффекта повального увлечения, среднестатистический пеликан обладает целым букетом когнитивных искажений: неприятие потери, отклонение в сторону статуса кво, профессиональная деформация, иллюзия контроля миллион их. «100 правил, как стать счастливым и успешным» - не работают. Но пеликан обязательно прочтет их со святой мыслью о том, что с завтрашнего дня он начнет становиться лучше. Но лучше не станет. Всё живое не становится лучше. Потому что «всё» - стремится к разрушению. Попытки придать образу мысли 50 оттенков позитива, заканчиваются лицемерием. На выходе – толпа «маленьких людей» с врожденным комплексом неполноценности.
27. Общество больных ублюдков. Симптомы пеликана: эгоцентричность, неврастения, ЧСВ, эмоциональная отрафированность, дефицит личности, гедонизм, эскапизм, ответственность, аккуратность, пунктуальность. Стандартный набор психопата. Информационная передозировка приводит в движение механизм постоянного поиска новых ощущений. Но ввиду ограниченного кругозора и фокусировании на собственном «я», рождаются не Эдмунды Хиллари, а улыбающиеся Мэри Бэлл и Синъитиро Адзумы. «Мы сделали этого ублюдка!». Любопытство одноклеточного доводит его до самоубийства с сэлфи-палкой. Самое печальное – клетки имеют свойство делиться. Бесконечные потоки информации, льющиеся из каждого утюга, провоцируют гиперстеническую неврастению. Диагнозы расходятся, как горячие пирожки. Всех уже давно классифицировали. Все есть тут: МКБ-10 пункт F60-F69. Ни один дурак не признает себя дураком, ни один пеликан не признает себя больным. Он будет «сушится», пп-шиться, считать калории, заниматься йогой, сидеть сутки с членом во рту, если ему скажут, что это полезно. «Полезно». Весь мир маленького пеликана сосредоточен на поиске пользы для себя и своего гнезда. Останови, Маслоу, я выйду тут. Плевать на твои пирамиды.
28. Материализм - новая религия. Система ценностей, скукоженная до размеров ипотеки. Айфон – олицетворение Иисуса Христа. Пеликану свойственно накопительство дерьма не только в своей голове, но и вокруг себя. Ожидание смерти – творческий процесс из нагромождения всевозможного барахла для того, чтобы почувствовать себя человеком. Аплокион был не прав. Новый гаджет – попытка залатать брешь в собственном нищем внутреннем мирке. Ощущение собственной никчемности перекрывается Хёндаем Солярисом и ежегодными поездками в Крым. Для эукариота духовные потребности – чтение Отче Наш когда становится особенно сыкотно и ношение креста, в знак принадлежности к фанатичному клану. Остального он не приемлет. Расстановка целей для пеликана стандартна и уныла, как чтение статьи о схоластике на Википедии. Собрать гнездо, купить машину, съездить на моря, завести птенцов – на чем обычно их существование во времени и пространстве как таковое заканчивается. Накопительство в системе пеликана пованивает истинным мазохизмом и заставляет начинать мыслить кредитами. В стремлении обложить себя мягкими ватниками он вгоняет себя в осознанное рабство материи и круговорот денег в природе. «Чтобы как у всех» – девиз потре****ей, жующих ролтон. Зато в новых найках.
29. Как говно я – человек. Каждый уважающий себя пеликан обязательно предпринимает некие попытки самоанализа. Большинство из них ощущают внутри себя легкий налет неординарности с привкусом мессии. Обычно тонкая натура скрывается за вялым оперением и прослойкой жира длинною в бесконечность. Разобраться в себе ему помогают тесты-онлайн на определение сорта говна, к которому он принадлежит. Сангвиник, холерик, интроверт, скорпион, рак, свинья, вуайерист. Святая непоколебимая вера в зодиакальный круг, пожалуй, превзойдет веру апостолов в господа бога. Потребность «узнать себя» вызвана редкими приступами дезориентации в социальном пространстве. Пеликан должен рационализировать всё, что только можно и находить объяснение вещам, что часто вводят его в смятение, начиная от потребности всех расстрелять и заканчивая выбором цвета носков. Типовой классификацией своей, никому не нужной туши, они доказывают самим себе, что с ними «всё в порядке». «Почему многие считают меня скупой тварью, лишенной всяких чувств и не способной к милосердию?»-»Потому что ты козерог». После сбора данных «о себе» пеликану надо как-то жить с этим дальше. Тут на помощь приходят маэстро из соседнего подъезда, вроде канонизированного Дэйла Карнеги или Стива, мать его, Харви. Помощники для вычищения душевных авгиевых конюшен. Спрос-предложение на этом уровне пребывают в балансе. Когда у человечества появляется проблема, какой-нибудь доморощенный наркоман обязательно найдет способ подзаработать на этом немного бабла, а заодно объяснить человечеству «как жить дальше». «Как стать богатым и успешным». «Как управлять миром, не отходя от холодильника». «Как завести друзей, будучи копрофагом».
30. Ниже, чем у Кафки. Количество лайков обратно пропорционально уровню IQ. Культ большого пальца = апофеоз социального эксгибиционизма. Валюта для общества аутофобов - минет за лайк, дабл пинетрэйшн за два. И да, не забудьте рассказать об этом друзьям. Мир пеликана перестает быть прежним после осознания того, что секс скучнее чтения ленты комментариев.
Самооценка типичного слепого складывается из потока рефлексии над собственной фотографией. Потребность в оценке себя окружающими так же приоритетна, как пожрать. Твой плэйлист расскажет о тебе больше, чем собственная мать.
Существование за решеткой хэштега.
Адекватная оценка собственного «Я» более не котируется, психологический рудимент такого масштаба приводит к порождению очередной зависимости. Личная жизнь становится достоянием толпы. Пеликану нечего скрывать, потому что сложно что-то скрывать, когда у тебя ничего нет. Одобрение со стороны вырабатывает у слепого глотательный рефлекс, не получая нужной подпитки на очередной высер, пеликан бьется в конвульсиях депривации. Пеликана-эксгибициониста следует отличать от Pelecanus - in-cognitus. Маниакальность данной шизофрении граничит с амбивалентным расстройством. Они это ненавидят. Но им это нравится. Самооценка амбивалентного пеликана настолько занижена, что его пребывание в социовакууме сводится к напяливанию facekini и совершению актов вандализма. Однако смысла в этом столько же, сколько в отчете о «Разрушении унитазов в Глазго». Проблема амбивалентного пеликана в том, что псевдоанонимность скрывает школьницу с синдромом дефицита внимания. Чаще всего они могут принадлежать к другому подвиду «пеликана - осознающего», воина системы, хейтера, гика или девственника. Линейка комплексов амби-девственника может теряться за горизонтом. Глубже, чем у Кафки. Потребность самоутвердиться за счет собственного початка интеллекта приводит к срыву джекпота на кондукторше или многодетной мамаше, хотя с этим же успехом можно было бы навалять ****юлей инвалиду или бабуле. Икаете? Послушайте Фесмайера - сделайте себе массаж прямой кишки.
31. Эффект плацебо или «пеликан-осознающий». Есть мнение, что при совершении своего первого убийства, психически здоровый человек испытывает непреодолимую рвоту, настолько противоестественен этот процесс. Примерно такие же ощущения вызывает пеликан-осознающий.
Стадия 0: зарождение. Иногда случается так, что слепой пеликан буквально на мгновение начинает осознавать происходящее вокруг. Это подобно избавлению от нарколепсии, когда ты открываешь глаза и обнаруживаешь себя стоящим по гланды в выгребной яме с теплым и мягким коричневым содержимым. Ментизм сменяется дезориентацией со всеми вытекающими постинтоксикационными симптомами. Пелена спадает на пути к свежему воздуху, но едкий привкус всё еще оседает на языке. Зашквар бюрократии, аморфное существование, флегмы, шлюхи, коррупционная пропасть, черный властелин, шаблонность, стереотипы, совок. Ваша зона комфорта.
Стадия первая: отрицание. Пеликан-осознающий начинает подозревать, что в системе произошел некий сбой. Происходящее больше не напоминает невнятный стрим. Его потуги проникнуться сутью проблемы сводятся к фрустрации над выпуском новостей и попытке доказать себе, что «всё нормально». Дабы убедиться в том, что его подозрения являются ложными, прозревший пеликан ставит себе депрессивный диагноз и ударяется в чтение побочного шлака вроде трансерфинга, библейских заповедей, азов ведической культуры, египетской мифологии и Ницше.
Стадия вторая: гнев. «Почему именно я?» Пеликан-осознающий понимает, что он серьезно болен, что само по себе уже является достижением. Ницше не справился. Спиноза и Кроули идут нахер. Прозревший начинает выделять хлорпикрин при упоминании любого, кто пытается систематизировать, проводить аналогии, ставить диагнозы и раздавать советы. Отщепенец не понимает, почему все вокруг улыбаются и смеются, жизнь продолжается, и она ни на миг не остановилась из-за его «болезни».
Стадия третья: торг. Попытка челенджа сравнима с переучиванием левши. Жизненная позиция : совершенствование мира. Главное в людях: доброта и честность. Кому здесь продать душу? Новоявленный «глашатай» несет свой мессадж в толпу слепых с усердием архимандрита. Но со временем накатывает осознание, что голос любого пеликана не более, чем глухое, рычащее ворчание.
Стадия четвертая: депрессия. Юрисдикция Брейвика. OR. Некоторые зрячие, упиваясь собственной эгодистонией, находят способ решения проблемы из сложившейся ситуации по средствам выхода в окно. Летите, юные Икары. Туда вам и дорога.
Стадия пятая: Принятие. Пеликан не прав. Сколько стоит жить в темноте? Присядь, Элизабет. Встань, Джефферсон. Слепой закрывает глаза и считает до десяти. Пока коричневое тепло снова не заполняет его легкие.
СКРУЧЕННЫЕ В ОРИГАМИ
#0003
ИИ.sys пролежал в госпитале три недели. И ровно двадцать один день он обдумывал предложение Джека//
глубоко внутри и немного снаружи Илай понимал, что не стоит связываться с мексиканцами, не смотря на то, что это им нужна была его помощь//
но для начала нужно было найти пристанище. Картонная коробка в «Саут Шор» с видом на аэропорт Нового Орлеана «Лейкфронт» стала открытием для пацана, у которого был свой дом. Какие-то родители и вроде-как-друзья на машинах//
каждый вечер Илай наблюдал за тем, как заходят на посадку самолёты, проплывают громадные яхты и скромные клиперы. Он отказался от постели и пособия, но чувствовал оргазмическое влечение к свободе, которой никогда не имел. Мобильник, оставленный Джеком, зазвонил в момент, когда ИИ.sys засыпал в тёплой упаковке «Bosch»//
in progress…
Свидетельство о публикации №216082300818