Лозунги, слоганы, девизы

.Лозунги, слоганы, девизы











Обращение в лаконичной форме, выражающее руководящую идею, требование.

Призыв, в краткой форме выражающий руководящую идею, задачи или требования в определенный исторический момент.

По Брехту, лозунг --- афоризм в такой энергичной форме, которая требует выполнения или восхищения без размышления.

Доктор Бертран Рассел по этому поводу сделал ценное наблюдение: «Человечество уже тысячи лет беспрестанно куда-то зовет, чего=то требует, убеждает и приглашает. Насколько плодотворна эта тысячелетняя практика, мы можем без труда убедиться, просто оглянувшись вокруг».

Лозунги воюют с антилозунгами, борются уродливыми и/или безграмотными  слоганами. Лозунги, как люди, рождаются, живут и умирают. Лозунги могут воскресать, покидать инобытие и с грохотом врываться в самую что ни на есть актуальную современность. 

Лозунги могут издеваться  над людьми и над самими собой.

Древний сицилиец Архимед воскликнул% «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». Вариант: «сдвину Землю!».
Великий физик, математик, изобретатель в такой гиперболической форме продемонстрировал, что любой рычаг скрывает в себе  фантастический потенциал.

«Дайте нам организацию революционеров, и мы перевернём Россию!». Так 32-летний Ульянов-Ленин сымпровизировал на архимедовскую тему аккурат за пятнадцать лет до памятной октябрьской ночи, которая, как мы знаем,  потрясла не только Россию, но и весь мир.





Поспешай медленно (вариант «Торопись медленно»). В оригинале: Festina lente.

]

Модное нынче словечко оксюморон часто используют как набедренную повязку на любой глупости, между тем как две тысячи лет назад был продемонстрирован столь блистательный пример оксюморона: «Торопись медленно!».


Согласно Светонию («Жизнь двенадцати цезарей»), это было одно из любимых выражений древнеримского императора Октавиана Августа.

«Образцовому полководцу, по его [Августа] мнению, меньше всего пристало быть торопливым и опрометчивым. Поэтому он часто повторял изречения: „Спеши не торопясь“ (греч. Speude brade;s), „Осторожный полководец лучше безрассудного“ и „Лучше сделать поудачней, чем затеять побыстрей“. Поэтому же Август никогда не начинал сражение или войну, если не был уверен, что при победе выиграет больше, чем потеряет при поражении. Тех, кто домогается малых выгод ценой больших опасностей, он сравнивал с рыболовом, которой удит рыбу на золотой крючок: „оторвись крючок — никакая добыча не возместит потери“».

Якорь (христианский символ надежды), обвиваемый дельфином, вместе с девизом Festina lente, был распространенной эмблемой, появлявшейся на монетах со времен правления императора Тита..



 Народная мудрость веками убеждает и предостерегает: «Не делай ничего  наспех», «Семь раз отмерь --- один раз отрежь», «Когда спешишь, не поступай необдуманно», «Тише едешь — дальше будешь»,  «Поспешишь — людей насмешишь», «Поспешай, да не торопись», «дело верши, да не спеши», «Кто берёт махом, кончает прахом».
В 1500 году в Париже Эразм Роттердамский издал своё первое крупное сочинение Adagia  --- сборник изречений и анекдотов, извлечённых из сочинений различных античных авторов. Эта книга сделала имя Эразма известным в гуманистических кругах всей Европы. Эразм  называет девиз «Поспешай не торопясь»  «царственным». Парадоксальное  столкновение противоположных по смыслу понятий и предельный лаконизм придают фразе особую выразительность, что подметил Константин Бальмонт:
«Что за пленительная противоречивость — тихая скорость, вроде латинского festina lente».
Бальмонт К. Д. — М. А. Волошину, 26 октября 1911 г. // Волошин М. А.Избранное. — Мн.: Мастацкая литература, 1993. — С. 323.




Второе общеевропейское рождение крылатого лозунга «Поспешай без спешки» произошло в 1674 году в стихотворном трактате Николя Буало «Поэтическое искусство».


«Погодите немного; не будьте столь быстры в своих предприятиях. Знаете, что говорил Октавиан Август? Festina lente!».
Франсуа Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль. — К.: Гослитиздат, 1956. — Кн. I, гл. 33. — С. 61;62.




  «Наиболее подходящим девизом для педагога, желающего достигнуть на первых ступенях изучения языка наилучших успехов, должны быть слова festina lente».
«Журнал Министерства народного просвещения»,  1911. VII. C. 80.

«Думаю, лучше и здесь золотую избрать середину. «Поосторожней — надежней!» — говаривал, помнится, Август!» --- читаем в поэме Гете «Герман и Доротея» (1797 год). В немецком оригинале мысль звучит острее, ироничнее, динамичнее: Eile mit Weile («Спешка вразвалочку»).









В романе американца  Робина Слоуна безработный техник, оставшись не у дел в Силиконовой долине, открывает работающую круглосуточно книжную лавку. Торговля идет плохо, но зато ему удается проникнуть в некое мистическое общество, насчитывающее целых 500 лет. Члены этой тайной организации поклоняются культу венецианского просветителя  Альда Мануция и  при встрече приветствуют друг друга словами «Торопись медленно!».


Хлеба и зрелищ плебеи и хипстеры требуют уже не первую тысячу лет. У отмского сатирика Ювенала это ультимативное требование звучало еще конкретнее: Panem et circenses («Хлеба и цирковых игр»).

Ювенал протестовал против потакания плебсу, которому ничего не надо, кроме возможности набить брюхо и «на халяву» полюбоваться зрелищем --- чем кровавее, тем лучше. За эти демократические завоевания римский плебс столетиями голосовал «как надо» и приводил к власти циничных популистов. Кстати, монетизацию «народного волеизъявления» придумали не сегодня, а во все том же Древнем Риме. Кстати, по мере деградации общества падало качество римского книжного рынка, га котором особую популярность приобретала «парадоксография» --- сочинения о скандалах, сборники анекдотов,  рассказы о двухголовых младенцах, драконах, призраках et cetera. И все слои общества обожали кровавые бои гладиаторов, имитации морских сражений, кормление хищников христианами всех возрастов и обоих полов. На открытии всемирно известного Колизея, кроме прочих игрищ, почтенной римской публике было предложено насладиться  сценами физического уничтожения 5 (пяти) тысяч разнообразных животных.

В разных формах культ бесплатного корма и халявных зрелищ благополучно просуществовал вплоть до наших просвещенных времен.  В Испании в 19-м --- начале 20-го века гнилая интеллигенция боролась за высокие идеалы, а простой народ требовал:   "Pan y toros!», то бишь, «Хлеб и корриду!».

Одни политиканы всегда спекулируют на высоких идеалах прошлого, обещают непременно  вернуть стране былое величие. А другие апеллируют к «содержимому холодильника» и выдают свободу сортирного сленга за святую свободу слова. Еще совсем недавно в одной очень большой стране с великими культурными традициями обещал, что после победы на выборах даст каждому мужику по бутылке водки, а каждой бабе по мужику..

 


«Этот народ уж давно … все заботы забыл, и Рим, что когда-то
Всё раздавал: легионы, и власть, и ликторов связки,
Сдержан теперь и о двух лишь вещах беспокойно мечтает:
Хлеба и зрелищ!»

Так инвектировал  старик Ювенал. Две тысячи лет назад.

«Жрачки и ржачки!».

А это в наши дни мой друг Андрей Гарольдович Кнышев в авторской телепрограмме  «Дуплькич, или Рычание ягнят» предложил современный вариант знаменитого древнеримского лозунга.



 








Пусть расцветают сто цветов


Конечно, женщины любят цветы больше мужчин. Трюизм, не требующий доказательств. Однако Оля Бычкова, Ира Хакамада, Ксюша Баршева, Юля Латынина, Екатерина Шульман, прочие болотные пропагандистки и вот только что политологиня Лёля Журавлёва --- что ни имеют в виду, когда томно закатывают глаза, восклицая: «Пусть цветут сто цветов!»? И даже: «Пусть цветут тысячи цветов»…

Оппозиционные златоусты стройным хором повторяют мантру: «Пусто цветут сто цветов, пусть соревнуются сто школ!». Лепота какая… Безбрежная гласность… Фантастическая свобода слова…

И никто никогда не поинтересуется у цветочных дел мастериц, откуда, собственно, заимствован столь красивый слоган.

В феврале далекого 1957 года в Китайской народной республике разразилась кампания беспрецедентной критики и самокритики. Начало ей положил, естественно, лично товарищ Мао. Партийный вождь не просто провозгласил «Байхуа юньдун!» (кит. ;;;;),а тут же пояснил популярно: «Идеологическая борьба не похожа на другие формы борьбы. Грубые, принудительные методы не должны использоваться в этой борьбе, а только методы терпеливого убеждения. Пусть цветут сто цветов, пусть соревнуются сто школ мысли!».

Однако даже такое элегантное приглашение к диалогу с властью не очень подействовало на маловеров, которые за десятилетие народной власти успели убедиться на своей шкуре, что такое партийный диктат, полицейский террор и расправы даже с намеками на инакомыслие. Тогда «Великий кормчий» устроил форменный  разнос партийным цензорам и зажимщикам критики, предупредив, пригрозив отнимать у врагов гласности не только посты, но и партбилеты.

Ах, вам нужно, чтобы расцвели сто цветов? Так бы сразу и сказали… Все цензурные шлюзы были разом открыты. По Библии, разверзлись все хляби земные и небесные…

Со всех концов великой страны послушались не сотни, а миллионы стонов и криков. Безвинно пострадавшие требовали восстановить справедливость и наказать обидчиков. Подчиненные активно «стучали» на начальников всех рангов. Крестьяне умоляли призвать к ответу распоясавшихся  городских чиновников, которые вели себя в деревне, как бонзы из старых императорских времен. Осмелевшие «гнилые интеллигенты» подняли голос в защиту свободы мысли. Затурканная провинциальная печать, пугаясь собственной смелости, принялась публиковать критические материалы. Студенты (особенно пекинские) начали вывешивать в университетах и кампусах такие смелые дадзыбао (сиречь, большеформатные стенгазеты), за которые можно было еще вчера поплатиться не только увольнением из ВУЗ-а, а вполне реальным тюремным   сроком.

Отделы писем в ЦК КПК и китайском правительстве захлебывались в потоках жалоб, петиций, требований. Премьер-министр Чжоу Эньлай поначалу честно пытался реагировать на этот «цветник» и даже лично отвечал на какие-то письма, а потом махнул рукой и пожаловался шефу: «Тут или работать в правительстве, или бросить все и заниматься этой перепиской с друзьями». Мао успокаивал друга и подчиненного: «Терпи. Чтобы развивать социализм, надо знать правду о состоянии общества».

Наконец пошли уже натуральные ультиматумы. «Сто цветов» требовали уже ввести политический плюрализм, отстранить компартию от лидерства и привлечь  к личной ответственности Мао Цзедуна за совершенные им ошибки и (sic!)преступления.

Ровно 4 месяца пышно и буйно цвели сто цветов на всем китайском пространстве. А в июле того же 1957 года, по образному выражению одного западного синолога, «Большая партийная мухобойка разом прихлопнула сто наивных идеологических мух». КПК спустила с цепи сторожевых  пропагандистских псов, которые принялись рвать шкуру с захваченных врасплох «правых уклонистов». Газета «Женьминьжибао» и партийный журнал «Хуньци», которые еще вчера призывали поднимать голос против любой неправды и лихоимства, теперь возглавили травлю всех «буржуазных перерожденцев». 
Интеллектуалам и учащейся молодежи досталось, по традиции, больше всех, хотя от расплаты не ушел никто из наиболее активных жалобщиков --- тем более, что  адреса и фамилии врагов даже искать не пришлось. Сами и подставились.

Начавшийся погром пополам с террором продолжался аж до 1966 года. По разным оценкам, жертвами кампании «Байхуа юньдун» стали то ли пятьсот тысяч, то ли несколько миллионов китайских граждан.

Вот так четыре месяца цвели сто цветов, а потом девять лет отцветали в крови и страданиях легковерных протестантов.

Лозунг «Пусть цветут сто цветов» оказался чудовищной общенациональной провокацией, хитрой западней, кровавой ловушкой. Поверив в цветастую формулу, люди чистосердечно  протестовали против компартии и её контроля над совестью, против прошедших кампаний борьбы с контрреволюционерами, против рабства, против нищеты, запрета зарубежной литературы, коррупции и привилегий партийной номенклатуры. А взамен получили коварный удар ножом в спину.

Удивительно, что весь сценарий расправы с инакомыслящими и даже цветочный лозунг и призыв «Байдзя чженмин» Мао Цзедун просто… украл у императора Шихуанди, жившего за двести лет до Рождества Христова.








Лозунг «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» был в незапамятные времена впервые выдвинут императором Цинь Шихуаном, объединившим Китай под единой властью. Примечательно, что «марксист» Мао Цзэдун всегда сопоставлял себя с Цинь Шихуаном.

Во времена Цинь Шихуана советник Ли Сы, подводя итог кампании «Пусть цветут сто цветов», сказал:

«…Однако приверженцы частных школ … поносят законы и наставления, и каждый, услышав о издании указа, исходя из своего учения, начинает обсуждать его. Войдя во дворец, они осуждают всё в своём сердце, выйдя из дворца, они занимаются пересудами в переулках. Поношение монарха они считают доблестью,… собирая низких людей, они сеют клевету. Самое лучшее — запретить это!».


Министр-советник Ли Сы предложил императору запретить все школы и сжечь все книги, наказав смертной казнью тех, кто их хранит, кроме отдельных исторических, медицинских, сельскохозяйственных и гадательных книг.

Император принял соответствующий  указ. Одним из центральных положений этой политики стало жёсткое преследование конфуцианцев. 460 книжников первый китайский император приказал закопать живыми.

«Красный император» Мао, воспользовавшись подлой уловкой императора Шихуанди, живым никого в землю не закапывал, а «просто» казнил, подвергал пыткам, бросал за решетку, доводил до самоубийства. 

Наши болотные идеологи, то ли от цинизма, то ли по врожденной тупости игнорируют даже четкую и ясную оценку «Цветочной кампании», принятую на всем Западе:

The first part of the phrase is often remembered as "let a hundred flowers bloom". It is used to refer to an orchestrated campaign to flush out dissidents by encouraging them to show themselves as critical of the regime, and then subsequently imprison them. /»Первая часть этого лозунга чаще всего воспроизводится как «Пусть цветут сто цветов». Он используется для описания запланированной кампании по устранению диссидентов, которых сначала спровоцировали раскрыться в качестве критиков режима, а в конце концов бросили за решетку»/.

Зная эти факты о чудовищной маоистской провокации «Сто цветов», кто повторяет этот кровавый лозунг? Тот, кто плевать хотел на здравый смысл и историю. Не удивлюсь, если завтра на том е «Эхе Москвы» начнут повторять на все лады гитлеровский тезис «Гестапо никого зря не арестовывает»…


Кстати, не успела страна прийти в чувства после вакханалии «Пусть цветут сто цветов», как Мао объявил «Великую пролетарскую культурную революцию». Которая не была ни пролетарской, ни культурной, ни революцией, а очередным общекитайским кровавым погромом ради получения абсолютного контроля над партией и страной.