Так молчит рассвет

Он не удосужился ответить на поставленный ребром вопрос еще в самом начале. Так к чему теперь нарушать монотонно звенящую тишину невзрачными и совершенно бескорыстными словами оправдания. И пусть они легкие и искренние, так или иначе, тяжбой раскаленного клейма осядут на сердце, которое и без того не находило себе места. Ему было тесно в груди.

А она все так же стояла подле него, не шелохнувшись, и отведя взгляд, будто тот мог выдать в одночасье, разом все ее тайны, овеянные первозданной печалью. И небесная лазурь глаз, несомненно, ее бы предала, не цари в каюте полусумрак, и не потухни от резкого порыва ветра свечи. Почему он смотрел и не видел; боялся, что их и на самом деле разлучат, и как никогда в жизни переживал, найдя ее в сумрачной, опаленной болью, комнате, точно не живую.

 Не переживал, схлестываясь со смертельным врагом на поле боя, заглядывая хохочущей смерти точно в глаза, не отводя пристального ненавидящего взгляда. Но что значит волнение небес и рокот шедшей трещинами земли по сравнению с велением души, которой будто и нечего терять, но в то же самое время разъедающей повисшим молчанием. Когда переливчато пели струны гитары, погрузившаяся во мрак комната была наполнена жизнью. А что теперь? Теперь они остались один на один со своими заклятыми страхами и запозднившимся сожалением. Неизвестностью. Два шага до вечности, и столько же до зияющей холодным отблеском пропасти. О чем им шепчет трепетное безмолвие, и почему не могут они разобрать слов?

Почему штурман, непринужденно и смеясь, заглядывает в душу карты, и та в мгновение ока открывается ей, предоставляя Абигейль все острова и континенты — каждый мельчайший обрывок земли. А он - не книга, не открытая. И сам бы, не раз помянутый в этих стенах, черт сломил бы ногу, тщетно пытаясь выяснить, какие одолевают его чувства. И хочет ли он, чтобы силуэт стоящий перед ним растворился в ореоле предстоящего рассвета, расставившего все точки и хаотичные ряды координат, пробуждая живую душу ото сна. Но что, если она не спит, и мечется — одна на двоих. Так много недосказанного, и так быстро, сплетаясь в единый бессознательный поток, хрустальным горным ручьем текут, проносятся мимо минуты.
И кажется, так пролетят дни и года, проплачет жалобной струнной песней не одна безлунная ночь, и заглянет под утро очередное зардевшееся раненое солнце. Но то не явь, в которой невозможно затеряться. А что значит сон на рассвете? Лишь то, что он пройдет, и он более никогда не вспомнится, забудется в череде других; похожих как две капли, и тонущих в одном и том же штормящем море. Но он не слышал ни рокота антрацитовых волн, ни раската грома.

И где тот кривой росчерк златоглавой молнии, распарывающей звездоокую гладь неба. Ничего не было. Лишь два силуэта застыли друг напротив друга, и не помощники им пустые самоистязания и молчаливые маски. Расстояние пушечного выстрела осталось где-то позади, и туда уже не вернуться, не броситься стремглав, не отступить. И когда ее блестящие в полутьме глаза успели обратиться звездами? И если это поединок чувств, то пусть он будет нечестным: без секундантов, свода баснословных правил, и слепящего света фонарей, заставляющих тени трепетать в своей призрачной обоюдной игре. И не успевшая остыть ладонь вновь касается ее лица, а взгляды снова скрещиваются. Сталь со сталью. Только посмейте назвать ее плохим фехтовальщиком. Вас тут же высмеют, ибо он проигрывал, нарочно прищуривая глаза, чтобы то не открывалось ее взору. Его рука скользнула по ее шее, останавливаясь и зарываясь в водопад  огненных волос. И вот широко распахнутые глаза ее совсем рядом, в опасной близости.

В самую пору расправлять белый флаг и признавать свое поражение, осторожно касаясь своими губами ее уст, опасаясь очередной раз о нее обжечься. Такие нужные слова прощания целятся в пульсирующий висок из пистолета. А робкие лучи рассвета, робко заглянув во все так же распахнутое окно, теплым светом подсвечивают комнату, и все те же два одиноких силуэта, окруженных ореолом сна. И не проснуться, не разобрать безмолвной мелодии, что нашептывает… Он Ей? Она Ему? Единый вздох луча, опаленного стихийными языками пламени.

Так молчит рассвет.