Черная Кобра

               

               
   Глава первая.
   Пески и деревья

   Это был невыносимо жаркий африканский полдень. Слабый ветер едва доносился с моря, но три европейца, которые шли по горячему песку, вероятно, знали  и более тяжёлые условия.
   Двое , мощно сложенные, в холщовых матросских робах, как будто охраняли третьего в желто-синем мундире лейтенанта.
Каждый нёс ружьё. Двое – черноволосые, а тот, что шёл посередине, белокурый, с весьма  выразительным профилем и неприветливым взглядом исподлобья. Он часто останавливался, оглядывая пустой берег, потом с жёстким и упрямым выражением возвращался к спутникам.
    Вдруг он, с какой-то затаённой мыслью тронул ружьё, незаметно снял его с плеча, и те двое  не успели понять, что произошло, как оказались мертвы.
   Белокурый пренебрежительно посторонился  их тел, окинул местность быстрым взглядом. Подобие улыбки скользнуло по его совершенно негритянским губам. Он снял с убитых ружья и двинулся дальше.
   Песчаная равнина осталась позади, теперь среди бледной травы показались тощие деревья. К одному из них была привязана белая женщина.
   Он прошёл бы мимо, если она кричала бы и звала на помощь, но незнакомка сохраняла гордое молчание и редкое спокойствие, даже, когда оказалась свободна. В ней не было ничего от нежных и нервных европейских женщин.
    Довольно высокая, худая. Лет двадцати восьми. Широкие волны чёрных волос оттеняли желтоватую бледность узкого лица. Трагический излом тонких бровей и страстные чёрные глаза могли бы понравиться, если бы не бескровные, резко очерченные губы. Они делали женщину своенравной и жестокой. Попади она в Италию, Испанию, Бразилию или Грецию – ее  бы приняли там за свою. Но Бенито сразу увидел в ней американку. Только американцы и русские могли быть похожи на представителя любой европейской нации.
   Но, путника заинтересовало то, что с тонкой шеи спускалась сверкающая цепь крупных алмазов, и – разрешил пойти вместе с ним.
   – Я из Америки, – рассказывала она. – Зовут меня Мерседес, – звучал  голос низкий, отрывистый. Отчим хотел отправить меня в Солт –Лейк– Сити, к мормону-многожёнцу.  Но один плантатор, который мне очень нравился, привёз меня сюда. В Европе от мормонов не спрятаться. Здешние людоеды быстро расправились с ним, но я вошла в доверие к вождю. Это могло бы спасти меня, если бы я не ограбила вождя…
Он решил казнить меня, и, должно быть в назидание другим, повесил на меня драгоценности, которые я украла.
   Белокурый слушал её вполуха, что-то обдумывая, и ограничился лишь своим именем.
   – Бенито. 
  Мерседес не поверила. С такой нордической наружностью меньше всего он походил на испанца. Но тёмный мундир и парусиновые брюки внушали уважение. В выражении спокойных глубоко посаженных голубых глаз была жестокая уверенность. И этот взгляд было трудно выдержать.
 «Американец, – подумала женщина, – или англичанин, больше быть некому».
   – А много сокровищ у племени? – задумчиво спросил он.
   – Я видела там несколько черепов, наполненных алмазами и рубинами.
   Некоторое время они шли молча. Глухой шум моря отдалялся, незаметно обратившись в шепот леса. Мерседес поняла, что Бенито идёт к тем самым людоедам, от которых только что спаслась.
 А навстречу двигалась кавалькада негров в боевых  уборах.
   – Что вы задумали? – закричала она, не слыша себя за барабанным боем. – Вы идёте на смерть, безумный!
   Но Бенито уже подошёл к вождю.


  Глава вторая.
Порох и котёл

   Чёрные смотрели на белых с жадностью и затаённой яростью, но Бенито держал три ружья, а дикари, похоже знали, что это такое.
   – Что тебе нужно? – грубо спросил вождь.  – Мы и так едим белых  чуть ли не каждый день.
Он говорил правду, потому что в его устах мешанина из английских и французских слов ясно понималась.
   – Я велел казнить женщину, которая рядом с тобой. Но ты освободил её за то, что она рассказала про наши сокровища? Ты пришёл за ними,  но скорее будешь убит, чем увидишь стеклянные бусы. Мы съедим тебя, чужеземец.
 – Не по правилам! Вы не захватывали меня в честном бою! Я пришел с миром, а вы меня есть?  – Презрительно скривившись, Бенито, достал пистолет и застрелил вождя.
     Племя застыло, потому что белый выстрелил, не  снимая  ружья. Они набросились    на Бенито, но он спугнул их, запустив в воздух несколько зарядов. Самые бойкие разглядели в его руке какой-то металлический предмет. Неграм понравилось, что эта штуку не надо было перезаряжать, как ружья.  Негры, оскалив зубы, обступили Бенито, который холодно смотрел на них, загораживая собой Мерседес. Женщина дрожала, вцепившись в рукав его мундира.

Племя разделилось на две части: одни предложили немедленно  съесть белого, другие – подождать, так как свеже-застреленная  еда  уже есть.
   
 Колдун деловито отрезал вождю голову и сказал:
 – Съесть белого всегда успеем! Умер наш вождь! Это важнее!

 Дикари стали деловито разделывать вождя, набивать живот раскаленными углями, обкладывать банановой кожурой и коптить в яме. Женщины занялись требухой. Колдун взялся  за самое   ответственное  дело –  приготовления из головы покойного вождя амулета. Бенито со своей подругой не чувствовал себя покинутым: за ними неотступно следили двое молодых воинов с копьями.
 – Интересно, когда они снова захотят есть, нас ждет такая же участь? – Девушка с ужасом  смотрела на первобытных кулинаров.
– Все может быть!  – Равнодушно ответил Бенито.
Мерседес показалось, что эта храбрость и беспечность  неподдельны. «Неужели ему не страшно? Он сумасшедший!» – подумала она, но заглянув в его глаза, убедилась, что Бенито совершенно спокоен.
 – Многие искатели алмазов бесследно исчезли в этих лесах. Только торговцев они почему-то не трогают!  – Тем же тоном продолжал Бенито.

– Они не вкусные!  – Пояснил один из охранников,  высокий юноша со свирепым лицом. Он тут же добавил, выпятив грудь:

– Как вам мой французский?

 – Где так выучился? – Не поняла Мерседес.

 – Охранял я одного проповедника. – Охотно рассказал воин. –  Прикидывался другом, а мы подсунули ему алмазы, что захватили у фульбе (соседнее воинственное племя – прим.авт.). Нам-то эти камушки без надобности! Он попытался бежать и... Вот его голова.   

Дикарь показал высушенную голову величиной с кулак. Истончившиеся черты явно принадлежали европейцу. –  Теперь это мой амулет. Помогает охотиться на слонов! А еще эти головы у нас торговцы покупают...


Мерседес стало дурно. А Бенито  повернулся к воинам, изящно подбоченившись. Было в этой позе что-то такое, что заставило дикарей испытать невольное почтение к пришельцу.
  – Хорошо,  если вы меня съедите, то  запивать чем будете? Видно, те белые, которые были здесь, не дали вам того, что дам я. – Сказал он, и племя расступилось перед ним.
   Людоеды в покорном молчании уставились на тускло блестящие пуговицы мундира. У этого человека были  ружья, неизвестный им прежде пистолет  и твёрдый голос. Все разом поняли, что со съедением наглеца придется подождать  – ведь он мог перестрелять всё племя. А ночью его можно заколоть, как спящего в саванне носорога.
    – Принесите сюда большой котёл и ткань. Да соберите побольше фруктов.
   – Что это ты собрался делать? – показывая нож, подошёл к Бенито тощий большеротый негр.   
Он не удостоил дерзкого африканца ответом, и вышел в тёмно-зелёную заросль, где скрывалась Мерседес.
   – Выходите. Теперь они вас не тронут, – сказал он так равнодушно, как будто ему не было никакого дела до неё. И тут же ушёл, заслышав голоса вернувшихся.
   Они столпились вокруг Бенито, пристально наблюдая за его действиями. В них не было ничего особенного:  белый засыпал фрукты в котёл и накрыл тканью.
   – Это волшебное зелье, которое дарит радость и отбивает страх! К этому котлу нельзя подходить 3 дня,– сказал Бенито, отходя.
   – А то, что? – подскочил к нему африканец с ножом.               
   – А то не получится, – таким же вздорным тоном ответил Бенито и вдруг понизил голос. – Послушай-ка, как тебя зовут?
   – Ахаде, – бросил тот.
   Бенито молчал некоторое время, оглядывая лес, а потом заговорил короткими тяжёлыми фразами:
   – Я не такой белый, каких вы привыкли видеть. Соотечественники охотятся за мной. Я скрывался от них и скрываюсь теперь. Когда я убил вашего вождя– хотел занять его место. Вот,  – он снял мундир и на белой руке негр увидел изображение черной кобры, готовящейся к прыжку. Татуировка была знаком, что Бенито  – король.
     Ахаде задумался:
   – Странно. Мы не думали, что белые способны охотиться друг на друга. Они хотят тебя убить? Странные вы, зачем убивать, если мясо потом закапываете!
   – Да. Но это неважно. Не говори никому об этом.
   – Хорошо. А ты не будешь продавать нас в рабство?
   – Нет. И, вообще постарайтесь забыть, что я белый.
   Ахаде направился к котлу, вокруг которого в выжидающих позах сидели людоеды.
   – Постой, – задержал его Бенито, – там, у моря лежат два трупа.
   – Я понял, но гиены о них уже позаботились. Тут Африка, ничего не пропадает!
   Бенито сел рядом с остальными. Над котлом вились тучи мух, но негры не обращали на них внимания, поглощенные ожиданием. Красивая девушка стала обмахивать   новоиспеченного вождя ветвью с широкими листьями. Он не заметил этого участия. Взгляд Бенито становился пристальнее, мрачнее.

Глава третья.
Чудесное зелье

  Негры стойко выжидали, говоря друг другу, что это самые тяжёлые дни их жизни. Но, вот на поверхности ткани выступила пена. Бенито велел сделать отверстие в дне котла и приставить пустой стебель.
   – Кажется, я понял, что это, – оскалился Ахаде, – дай слово, что ты первым будешь пить.
   В ответ Бенито нацедил половину кокосовой скорлупы и выпил.
Браги потребовалось не так много, чтобы перепоить племя и придать неграм воинственности. Услышав вдали рычание льва, они схватили копья и понеслись в бой. Колдун безучастно взглянул на них,  допивая чашу, и сказал:
  – Зелье от белого человека придаёт неграм храбрости.
Бенито усмехнулся. К нему подходил Ахаде, совершенно пьяный. Нож особенно ярко блестел в его руке.
   – Ты убил нашего вождя. Я убью тебя, и воздам жертву богам. – невнятно, спотыкаясь, проговорил он. – И твою женщину тоже. Ахаде, конечно,  имел в виду Мерседес.
   Напиток подействовал и на Бенито. Он схватил африканца за шею и яростно процедил:
   – Запомни, ты, обезьяна черномазая, я –  таких как ты –  на плантациях неустанно плёткой драл!
   – А мы тут таких – белых – едим!
   – А в ухо?
– А в глаз?
   Они так и не подрались, но вздорный Ахаде стал верным товарищем и телохранителем Бенито.
   Красное солнце скатилось в море с оранжевого неба. Над спящими вповалку  реяли, монотонно жужжа, насекомые.  Красивая девушка с обнажённой грудью куда-то понесла кувшин с брагой. Глаза у неё были  глубокие, влажные и задумчивые.
   Одинокая шелудивая гиена тоскливо подошла к котлу, наглоталась перебродивших, с кислым запахом фруктов, и понеслась  прочь из леса – верно к тому льву, который уже пережил нападение племени людоедов.
   Бенито в последний раз взглянул на море и ушёл в хижину, где его с нетерпением ожидала Мерседес.
   
Глава четвертая.               
Цветочная тропинка

Юная Татея  жила в самой глубине леса и узнала о короле Бенито позже всех. Тогда она робко прокралась к хижине вождя и принялась наблюдать из-за высоких трав.
     Он показался ей очень красивым, а девушка никогда не видела белых. Она не знала, что они несли черным зло и смерть, и полюбила вождя с первого взгляда. Татея обожествила его и готова  была приносить ему жертвы, но в глубине души ей хотелось когда-нибудь  увидеть короля у своих ног. Она видела рядом с ним злую белую женщину,  и очень боялась, что сердце божества занято таким убогим существом.
"Я  заставлю белую потесниться! В сердце вождя хватит места для двоих! Захочет, я дам ему все, что мы даем юношам после обряда инициации, пока они не вступили в брак!" – Татея не хотела отступать. Она приблизилась к свите и один раз с радостью почувствовала, как улыбающийся  взгляд Бенито остановился на ее стройной фигурке. Но что дальше?
"Колдун дал мне настой из кокосового масла и дерева иохимбе – этого племенного секрета  белый человек не знает!"    Прошло совсем немного времени с их первой негласной встречи, когда около порога своей хижины Бенито увидел тропинку из цветов и лепестков. Он усмехнулся и решил, что это мог придумать только белый человек, но все же ступил на дорожку, и она привела его к баобабу, королю деревьев.
    И там Бенито увидел девушку. Она стояла под деревом – прекрасное изваяние африканского скульптора, полная жизни и любви, еще нетронутая, дикая, что делало ее прелестной, как Еву. От ее блестящего  тела шел дивный, незнакомый аромат. Она смущенно улыбалась, и, казалось, стеснялась того, что были обнажены ее чудесные формы, хотя одеждой девушки племени себя не обременяли.
И Бенито потерял дар речи. Почему? Он не боялся пойти в кусты с не менее хорошенькими дочерьми американского плантатора, стыдливыми, цивилизованными. Что его смущало? Черный цвет кожи? Но ведь он отказался от предрассудков с тех пор, как негры с плантации, его, тогда еще маленького мальчика, вылечили от чумы. Он чувствовал, как нижняя часть его тела наполняется кровью и твердеет, а верхняя горит и дрожит. Запах девушки, казалось, сводил с ума. Их разделяло несколько шагов, и Бенито понял, что он должен их сделать.
     Когда он приблизился, красавица вздрогнула и упала на колени.
– Ну же, – поднял ее Бенито и руки его впервые коснулись блестящей, гладкой и скользкой  девичьей кожи. Это было приятнее, чем белый бархат американок. Рука не удержалась и спустилась вниз, к узкой длинной груди.
     А дальше все было просто. Без лишних слов и церемоний, по обоюдному желанию.  И когда они соединились, Бенито понял, что цветочная тропинка привела его в храм истинной любви.
– Теперь ты – моя королева, – сказал он, глядя в небо. Он сорвал с мундира пуговицу и отдал девушке.
– Повесь ее себе на шею. Пусть это будет твой оберег.
 "Белой женщине придется потесниться!" –    Татея восхищенно глядела на роскошный подарок. Сбылось много больше того, что она хотела. Недоступное божество стало ее мужем.
 – Я буду приходить сюда,– твердо пообещал он. – Каждый день.
  А больше им ничего было не нужно.


Глава пятая.
  Алмазы и бусы

  Король Бенито оказался воинственным и властным.
В несколько дней он совершил набег на соседнее племя фульбе, которое интересовалась людоедами только как пищей или рабами.
Ружья Бенито надолго отвадили соседей даже смотреть на территорию племени. И Мерседес ждала возвращения короля, трудясь над ожерельем из диковинных, с тяжёлым запахом цветов. Сплетая их, женщина передавала им ту любовь, какую питала к Бенито. За это время Мерседес успела привязаться к нему со всей преданностью, на которую была способна.
   И тут вошёл Бенито. Его красное, обгоревшее  лицо светилось от  победы.
   –  Это тебе, мой король, –  Мерседес благоговейно надела на него ожерелье, наслаждаясь собственным счастьем.
   Но Бенито вдруг изменился в лице, и бросил ей длинную нить стеклянных бус, какими миссионеры задабривали дикарей.
   – Что это? – удивилась женщина, когда король грубо сорвал с её шеи алмазы.
   – Я хочу, чтобы ты бросила всю эту европейскую дурь, – холодно произнёс он, выпроваживая Мерседес, и тихо добавил.
    – Я бы мог любить тебя, если бы твоя кожа была чёрной.
   Мерседес вспыхнула, раненая этими пренебрежительными словами.  И скрывшись в лесу, не выдержала и зарыдала. Назвала Бенито чудовищем, эгоистом. Говорила, что ненавидит его, и вместе с этим понимала, что  по-прежнему любит.
Обессилевшая от слез,  Мерседес упала в траву. На неё опрокинулось знойное жёлтое небо. Было так тихо, что слышалось  пересвистывание каких-то птичек.
   Вдруг резко и испуганно-сварливо закричали попугаи в ветвях баобаба. Мерседес вздрогнула. Она многого боялась в Африке, и птицы подняли шум  в такой странный час. Невольно женщина последовала на их голоса.
   Вокруг баобаба шумела высокая трава в половину человеческого роста. Но, надо было не иметь глаз, чтобы не заметить двоих, притаившихся в сухой, пахнущей душно и сладко  траве. Растрёпанная белокурая голова показалась над белыми метёлками стеблей. Гибкая чёрная рука, как кобра, быстро мелькнула, обвив шею Бенито. Потому что это мог быть только он…. Но, кто рядом с ним?!
   Для Мерседес все чернокожие были на одно лицо. Но теперь это не имело никакого значения. Теперь, когда Бенито опустился настолько, что предпочёл ей страсть дикарки, которая наверняка не может с ним даже объяснится.
«Так вот кого я взяла в идолы» – подумала ошеломлённая женщина….
   Бенито обнял негритянку за плечи и повлёк вглубь леса.

  Глава шестая.
Святость и вероломство

 Английский миссионер Джемс Мордстаун не в первый раз приносил свет веры африканцам. Но в этот раз ему выпало просвещать племя кониаги – свирепых воинов, никогда не терпевших поражений. И к тому же – людоедов.
   Они встретили миссионера на удивление приветливо, так что их кровожадность подвергалась сомнениям. Странно, но и примитивность быта – тоже.
   Широкоплечий негр подал Мордстауну чашу с чем-то, очень напоминавшее спиртное, и гордо объявил:
    – Этому нас научил белый вождь!
   Миссионера взяла оторопь. Все странности разом объяснились. Но всё же он уточнил:
   – Белый вождь? Он европеец?
   – У него голубые глаза и волосы такие, как трава саванны летом, – вмешалась поразительной красоты девушка. Судя по поэтическому описанию и нежному, благоговейному тону, вождь очень нравился ей.
   – Чему же ещё он вас научил? – почему-то с тревогой спросил миссионер.
   – Мы обращаемся с ружьями. Соседнее племя в страхе дрожит. И французские колонизаторы обходят стороной.
   Негр отставил чашу с брагой и бережно развернул пеструю тряпку, сохранившую от порчи уже побывавшие в чьих-то руках ружья.
 – Где же хозяева ружей? – непонятное волнение охватило носителя света и веры.
   – Они были храбрыми воинами, – негр завернул оружие.
   – Всё просто. На нас охотились французы. Мы охотились на них. Охотничья удача была на нашей стороне. Наивные французы думали, что негры не видят в темноте. Но  они  поняли свою неправоту слишком поздно.
   Миссионер не ожидал услышать чистой английской речи и увидел подходившего белого. Африканцы почтительно посторонились, когда вождь сел между ними
   – Бенито, – представился он.
Мордстаун внимательно разглядывал царька.
Среднего роста, хорошего сложения. Длинные светлые волосы растрёпаны. Высокий лоб, щетинистые бледные брови, пристальные,  горящие голубые глаза. Правильный нос, полные губы, лицо все в мелких шрамах. Это лицо не могло принадлежать обычному человеку. Оно сразу врезалось в память даже в самой пёстрой толпе. Но миссионера мучило, что он где-то видел Бенито. Поэтому англичанин успокаивал себя:
«По доброй воле европеец не может оказаться в таком положении. Он либо бандит, либо работорговец, либо безумный! И как его негры не съели!»
   – Это очень хорошо, что вы приехали, – белый вождь дерзко заложил руки в карманы грязных парусиновых брюк, – я давно хотел исповедаться.
   –  С радостью выслушаю тебя, сын мой, – мятущийся миссионер превратился в духовника.
   Бенито опустился на колени.
   – В детстве после вспышки чумы я украл деньги и драгоценности у хозяев плантации, благо покойникам они ни к чему! И спустил награбленное в карты! В бытность интендантом я украл полковую казну. Потом работал надсмотрщиком  на плантациях. У их владельца было три дочери. Я сбежал с ними, сделался троежёнцем и потратил на них всю казну. Спасаясь от наказания, я нанялся матросом на корабль, который шёл в Гвинею. Услышал истории о тамошних сокровищах. Меня охватила жажда золота. Я обокрал судовую кассу, оставив всех без жалованья и ночью сошёл с корабля. Судовладелец, возможно, разорился из-за меня.
   Хотя бог меня хранил, не довёл ни до петли, ни до топора, ни до взвода тюремщиков с ржавыми карабинами, я никогда не купил богу даже простой свечки. Поэтому я, искренне раскаявшийся грешник, даю это на церковь.
   Бенито запустил руку в карман и протянул миссионеру довольно крупный алмаз.
   Миссионер с охотой принял подарок, и его посетила смутная догадка о прошлом вождя. Дрожа от жадности и непонятного страха, Мордстаун благословил Бенито и повесил крест на его мощную шею.
   С беспокойным сердцем миссионер возвратился к своему дорожному сундуку. Неприятная тревога за целостность содержимого охватили его. Сундук действительно оказался пуст. За исключением одежды и помятой газеты больше ничего не было. Мордстаун рассеянно взял газету и раскрыл её там, где описывались приметы особо опасного преступника по прозвищу «Чёрная кобра». Холодный пот прошиб миссионера – всё соответствовало его подозрениям.
   – Я так и знала, что это он, – раздался женский голос у него за плечом. Рядом стояла белая женщина в африканской одежде.
   – Когда мы купались, – говорила она, – я увидела у него на плече татуировку в виде чёрной кобры, готовящейся к прыжку. И  поняла, чьей женой оказалась.
   – Вы его жена? – удивился миссионер. – Он говорил мне только о дочерях плантатора.
   – Он любит Татею, здешнюю красавицу.
 – О двоеженстве он мне не исповедался!  Грешник! Его все равно ждет геенна огненная!
  Помолчав,  Мерседес продолжала:
   – Если вы заберёте меня отсюда, я буду вам полезна. Надо собрать карательную экспедицию. Самозванца посадят в тюрьму, племя сотрут с лица земли, а казна церкви пополнится не одним алмазом, а многими и многими.
   В мыслях Мордстауна всё спуталось.  Но жадность и вероломство взяли верх. То, что ему предстоит избавить мир от бандита и разбойника, ещё больше льстило его тщеславию.

  Глава седьмая.
Змеиный суп
Ахаде заметил, что после исповеди королем овладела тревога, хотя внешне он не выказывал этого. Только взгляд  Бенито сделался  страшно тяжел.  Он ничего не сказал приближенному, а, нахмурившись, пошел вглубь леса.  Только куда он направился – об этом правая рука вождя не догадался.
 – Ты такой хмурый сегодня,–  нежно обвилась вокруг  него Татея. – Что такое?
 Бенито не ответил и тяжело опустился на земляной пол маленькой хижины. Татея тщетно ласкалась к нему, пытаясь развеселить.
Вдруг она резко нагнулась, схватила что-то у ног Бенито, и он увидел, что девушка держит за кончик хвоста змею. Гадина изгибала шею, стараясь подняться и, обвившись вокруг руки Татеи, укусить ее.  Но девушка только улыбалась, наблюдая  за ее нарочито грозным и в тоже время жалким видом. Змея раскрывала пасть, показывая длинные зубы, когда Татея взяла нож и отхватила ей голову.
 – Она ядовита, и хотела тебя укусить. А теперь я сделаю из нее суп, и тебе будет очень весело. – Девушка улыбнулась, показав ряд ровных жемчужных зубов.
 Тихо напевая, она разделала змею и принялась колдовать над кушаньем. И мрачность Бенито  рассеивалась, когда он вдыхал ароматный пар, поднимавшийся над горшочком.  Сама Татея теперь  казалась   еще прелестнее.
 – Змея маленькая, хватит только тебе,– вздохнула Татея и поднесла возлюбленному прозрачный бульон, глядя на Бенито с заботой  и нежностью.
 – Теперь тебе веселее? – Спросила она и приникла к королю. Отпив немного, он отставил миску и с прерывистым вздохом обнял Татею и повалил ее на землю. Он оседлал ее и водил пальцами и губами по блестящему телу, издававшему какой-то необыкновенный аромат, который возбуждал Бенито. Его дыхание становилось тяжелым и взволнованным.
 – Этот запах, – прошептал он, в исступлении кусая мягкую грудь и круглые плечи Татеи, – сводит меня с ума…. Как ты пахнешь…
 – Это масло из коры дерева иохимбе, – улыбаясь, отвечала Татея.  Она так не хотела, чтоб прекращались эти прекрасные минуты.
 – Я скажу тебе, моя дорогая, что проклятая белая женщина ушла …. И тебя я представлю сегодня как королеву и мою единственную жену….
    Но какой – то странный шум прервал его слова. Оба насторожились. Тела их, было расслабившиеся, стали твердыми.
 – Что это? – спросил Бенито.
 – Не знаю. Попугаи кричат.

Глава восьмая.
Коронация

  Миссионер уехал, прихвати с собой Мерседес, и теперь в племени воцарились мир и покой. Однажды, после купания в реке вместе с крокодилами (они были сытые, что делало их безопасными), Ахаде с удивлением смотрел на короля, который поспешно натягивал  свою странную одежду на  опаленное солнцем тело. Бенито застегнул мундир и сказал приближенному:
 – Прошло уже столько времени, а ведь  я еще не стал настоящим королем.
  Ахаде нахмурился. Он понимал, что проводить с белым человеком настоящую африканскую коронацию страшно и рискованно.
 – Только подумай, сколько можно  будет выпить бражки, – подмигнул король.
 – Вождь, но  у нас очень сложные церемонии, – замялся Ахаде, – вы даже не поймете их значения. Вы не верите в наших божеств.
 – Пусть. Я все выдержу.  И я хочу, чтобы коронация  – или как у вас там – прошла сегодня! – упрямо сказал Бенито. – Я поверю во все, что угодно. И еще, – лицо короля потемнело, – у меня есть жена, я хочу видеть ее королевой.
  Телохранитель опешил. Ни о какой жене в племени и слуху не было.
 – Но мы никогда ее не видели!
 – Татея! Татея! – Вдруг позвал Бенито. Голос его вдруг сделался нежным и ласковым. Он вытянулся, оглядывая лес, и добавил:
 – Вот скромница, наверняка прячется где-нибудь в кустах.
 И действительно, из густой травы неожиданно  выскользнула высокая стройная девушка. Длинные курчавые волосы щекотали ее спину. Между грудей, еще упругих, висела пуговица с мундира Бенито. Ахаде так и застыл – какая она была красивая. Девушка робко юркнула за спину короля.
"Влюбился! Кошмар! – Понял Ахаде. – Нельзя любить жен! Они из нас начнут вить веревки! Как их  потом держать в строгости?"
 – Ваше величество, тогда, по нашим верованиям, у вас должно быть несколько жен. Одной не надо давать предпочтение. Племя не поймет!
– Я не хочу нескольких, по крайней мере, пока. Я люблю мою Татею. И я думаю, что ни одна женщина вашего племени не согласится становиться женой черта. А потом... Потом как решат ваши божества!
 – Почему черта?
 – У вас же черт белый, а Бог черный, да, Татея? – проворковал король, усадив девушку к себе на колени. Он не мог спустить с нее глаз. Даже коронация не так его волновала.
 – Хорошо, ваше величество, мы проведем церемонию сегодня вечером, хотя это противоречит нашим обычаям. Но вы хороший король,  для вас все можно, но жен лучше две. Мало ли у одной недомогание...
– Я король и лучше знаю, сколько мне надо жен!
Телохранитель созвал весь двор, и пока влюбленные ворковали  в кустах,  уже успели подготовить все для торжественной  коронации. На площадку перед хижиной короля поставили огромный чан, наполненный фруктами, которые после заклинаний колдуна начали бродить. Колдун пришел из самой чащи – это был изможденный, страшный старик, с ног до головы покрытый  таинственной татуировкой и перьями попугаев.   Многочисленные браслеты так гремели на его костях, что никакой музыки было не нужно. Откуда-то принесли погремушки, барабаны и дудки. Когда стемнело, Ахаде отозвал Бенито в сторону, чтобы с помощью колдуна и прислужников покрыть кожу короля  раскраской, которая для Бенито ничего не значила, а подданным внушала почтение и ужас. Женщины занялись Татеей.
  Увидев друг друга, влюбленные растерялись – затейливая прическа из умащенных глиной и маслом волос и непривычная одежда превратили красавицу Татею  в пугало. От Бенито осталась только его соломенная шевелюра, которую тоже обильно умастили глиной, так что пряди стояли вокруг головы колючим нимбом.
Татее дали погремушки. Женщины заверещали, музыканты глухо били в такт, подчиняя ритму визгливые гортанные голоса, и под это сопровождение, как понял Бенито, нечто вроде хора на венчании, Татея запела, пританцовывая и потряхивая своим инструментом:
Есть вожди могучие и страшные,
Держащие в страхе джунгли и моря.
Но наш прекрасный король –
Король белый, как слоновые бивни –
Он не таков – он справедлив и добр.
Он убил страшного соседа,
Который поедал наше племя,
И в нашем лесу стало светло.
Пришел король  Аджинако  –  Черная Змея,
Готовящаяся к прыжку, грозная змея,
Но которая может нежно обвиться вокруг рук королевы.
Есть короли красивые, есть короли могучие,
 Но наш король прекраснее всех.
Его кожа нежная и белая – она светится в темноте.
С чем можно сравнить его глаза?
Они точно драгоценная бирюза, они точно небо в сезон засухи.
Он белый, но мы будем его любить  и поклоняться ему.
    "Как все чешется! И не почесаться!"  – Бенито, застыв, слушал непонятную песню в его честь. Этот незнакомый голос, музыка, навевавшая оторопь, красные, пугающие  огни факелов смутили его. Ему показалось, что он сейчас должен быть в совсем другом месте.    Но это скоро прошло. Он как будто очнулся и пошел навстречу возлюбленной, которая уже не пела, а танцуя, приближалась к нему, потряхивая погремушками, которые издавали тихий, сухой звук.  Грохот барабанов и пение становилось все громче. Тело Татеи и ее белоснежные зубы  масляно блестели в дрожащем свете пламени.  Она тихонько и игриво поводила гибкими плечами, и Бенито не заметил, как его тело само собой подчинилось данному свыше ритму.  Не понимая,  откуда у него появилась эта тигриная  грациозность, Бенито стал так же свободно и красиво двигаться. Он вдруг понял значение обрядового брачного танца.   Все вокруг слилось в мерцающую массу, была только музыка и король с королевой.   Звонкая  песня Татеи  все еще стояла у него в ушах. Бенито забыл о том, что с этого вечера стал официальным королем  людоедов. Он стал больше, чем королем – божеством.

 Глава девятая.
 Белые

"Я законная жена короля! –   Татея проснулась.  – Я королева, но почему мне так страшно?"
 Рядом спал Бенито. Девушка крепче обняла его. Татее хотелось разбудить его и сказать: «Я боюсь. Защити меня». И он бы взял ружьё, и выстрелы испугали бы тех, кто внушил страх Татее.
  Вдруг в хижину ворвался  Ахаде и закричал:
   – Там пришли белые! У них  ружья! Они хотят вас убить!
   Девушка поняла причину своего ужаса и чуть не плача, растолкала Бенито.
 – Я им отомщу за испорченную брачную ночь! Я за меньшее вышибал мозги!  –   Он взял ружьё и вышел из хижины. Татея тихо выскользнула за ним.
   На поляне стояли белые. Их было много, и у них дей ствительно были ружья. А немного в стороне молчала Мерседес. 
   – Уйди в хижину, – приказал Бенито Татее. – Они могут тебя убить.
   – Я останусь с тобой. Мне ничего не страшно, если ты рядом.
   – За тобой пришли, вице  – король воинственного племени, – обратилась к нему Мерседес. –  Так, где же ружья твоих воинов?
   Бенито окружили. Он презрительно глядел в ненавистные белые лица. Сабли и ружья уставились на него.
   – Вы пришли сюда не за моей головой, – начал Бенито, – Вам нужны сокровища. Но, если вы убьёте меня, не дав попрощаться с ней, – он указал на дрожащую Татею,– вы не узнаете, где  искать сокровища. Потому что мои подданные будут молчать.
   – Иди! – толкнул его прикладом рослый француз. – Прощайся со своей чёрной ведьмой. Но одних мы вас не отпустим!
   Бенито взял девушку за руку и шепнул. Так, чтобы слышала только она:
   – Мы прогуляемся с тобой. Там, где я остановлюсь, зарыты сокровища.
   Татея кивнула. И сопровождаемые французами, они прошли от деревни до берега моря, где Бенито увидел Гвинею, и где теперь должен её покинуть. И он опять прошептал:
   – Если через год не вернусь, считай, что я погиб, но теперь со мной и ваши боги. Думаю, что они меня спасут! А белым отдайте мой сундук. Денег там мало, зато они завернуты в тряпье умершего от чумы. Я– то ей переболел... Сама не трогай!
 – Чума – это черная смерть? –   Девушка в последний раз взяла его за руки. Она хотела сказать любимому что-то важное, но белые схватили его и втолкнули на корабль.
Бенито  пытался отбиваться, но ему в одиночку было не  справиться с врагами, и верные воины  и так не пришли бы ему на помощь.
   Мерседес презрительно и торжественно улыбалась, а Татея плакала.

Глава десятая.
Побег

   Показания Мерседес и миссионера оправдались. Бенито оказался за решёткой, при этом впереди маячил эшафот.
 Каждый день к нему приходили участники карательной экспедиции. Они издевались над Бенито, удивлялись, что он накопил так мало,  и выспрашивали, где сокровища.
  – Мы продавали в рабство негритянских вождей, и они не были такими высокомерными, как ты! Плантаторам придётся подумать, прежде чем покупать твоих подданных!
   Но в ответ они видели пронизывающие голубые глаза. Он молчал с холодным безразличием. Им не удавалось сломить стену его гордости и презрения, вот только приходили они все реже и реже.
 Бенито не тряс решётки, не ругался. Временами он ходил по застенку, заложив руки в карманы, и бледное скуластое лицо под спутанными волосами оставалось спокойным. Он дал белым фальшивую карту сокровищ и думал, как миссионер будет обращать в христианство крокодилов.
   Между тем в городе началась чума.
   Однажды Бенито увидел в полумраке коридора плоскую шляпу, тяжёлый узел волос, узкий профиль и огромные глаза, которые обратились к нему. Взгляд был переполнен жалостью ко всем, кого заперли в тюрьме... Каждый день уносили сжигать  тела  несчастных.
"Я в детстве переболел! А им дорого мой клад обойдется!" – Бенито оглянулся. Тюремщика рядом уже  не было.
Он тихо окликнул девушку, дочь тюремщика, ухаживающую за больными. Болезнь уже наложила на нее свою руку, но девушка держалась из последних сил. Когда  боязливо подошла, Бенито  шепнул:
   – Я вижу, что с вами происходит! Чума не щадит никого! Если хотите спасти мне жизнь, и попытаться спастись самой – прошу в мою камеру!  – Он вспомнил колдуна в племени, взглянул на нее, не мигая, как кобра. –  Мне негры вылечили чуму, и я попытаюсь спасти вас, если вы согласитесь спасти меня.
«Трупы никто не считает и не записывает! А мне будет меньше работы! Все равно здесь все обречены! Да и мне недолго осталось!"       
Девушка закрыла за собой дверь в камеру.
– Твой озноб надо согреть телом переболевшего! – Сказал он, повалив девушку на солому.
– Нет! –  девушка не поняла, что случилось, как  могучие руки уже крепко держали ее. Она слабо взгвизнула, но Бенито уже навалился на нее, тяжело и хрипло дыша.
 – Если ты не получишь удовольствия сейчас, ты не получишь его уже никогда, – прорычал он, и несмотря на вялое сопротивление, овладел девушкой. Он был слишком взвинчен, чтобы обращать внимание на всякие тонкости.  Нет, он вовсе не думал изменять Татее! Бенито был очень взволнован, и ему нужно было как-то успокоиться. Достигнув «райских ворот», Бенито вскрыл девушке два чумных бубона на бедре и под мышкой.
– Теперь у тебя есть шанс на спасение!  Вызывай санитаров за мои грешным телом! – Он  отпустил девушку и лег на солому, сложив руки на груди. Покойник из него получился хороший.
"Досыта и без греха!"  – девушка поправила юбку и пошатываясь, поплелась  за санитарами.
Уж им-то было все равно, кого нести на костер – живого, мертвого  –  главное, что есть хорошая денежная работа, на которой всегда можно надеяться на хорошую порцию рома для бесстрашия. Иметь дело с чумными было опасно, да о своей жизни санитары не очень пеклись.
Несколько минут Бенито провел под грязной простыней рядом с другими покойниками, и вместе с ними оказался в костре. Огонь не разгорался и не причинил ему вреда. И только когда пламя вспыхнуло, Бенито эффектно выскочил из костра, стряхивая с себя угольки.
Санитары ничуть не удивились – сегодня они выпили рому больше обычного. Бенито подбросил дров и быстро покинул место огненного захоронения.
"Интересно, что сейчас опаснее? Появиться на глаза властям или проскочить через карантинный кордон? До порта несколько миль ...  а моих негров спасут боги!"
 Твёрдой походкой Бенито шёл к окраине города, хотя это было опасно:  карантинный кордон никого не пропускал.
Костры с горящими трупами были  на расстоянии видимости. Огонь нужно было поддерживать, потому что к затухшему костру мигом прибегала полиция – узнать, что случилось. Но все только обходили эти костры стороной.
"Сидят,  голубки!  Нет тут моих негров. За  такую охрану им головы поотрывать бы! А мне надо пройти!" –  Бенито   поднял с песка небольшой, но тяжелый булыжник. – Я один, а их много – человек семь. У них ружья. Будем играть в негритянскую охоту! И ведь не сжульничаешь! Не карты!" – Бенито, сдернул штаны, вложил в них булыжник.
– Делайте вашу игру! – Он вышиб мозги одному, решившему отойти в кустики, другого зарезал его же ножом.
"Было семь на одного, осталось пять! И козырей в рукаве нет!"
 – Что тебе здесь нужно? – набросился на Бенито  солдат, неохотно охранявший
 костер. И тут же получил камнем по голове.
Бой был кратким и неравным. Бенито хотел жить, а солдаты не были готовы к нападению.
 – Хорошенькая праща получилась,  а воины никудышные! – процедил он, поглядев на залитые кровью штаны. Он по-хозяйски обшарил карманы убитых и сложил награбленное в штаны одного из них. Трофейные штаны он напялил на себя.
  Бенито оглянулся и увидел котел с кашей. Еды было на четверых.
 – Вот и хорошо, – пробормотал он, – такой хорошей горячей еды мне еще нескоро достанется. – Король удобно утроился на том трупе, который был потолще и преспокойно принялся за еду. – А дорога предстоит длинная. Спать не придется! – Беглец мирно  сидел среди бездыханных тел у костра и ел прогорклую кашу.
Стреноженная лошадка мирно паслась, не вмешиваясь в дела людей.
 Теперь он был обеспечен и деньгами, и едой, и одеждой, и оружием. Не надо забывать и про драгоценности, спрятанные в каблуках.
Уничтожить кордон безнаказанно нельзя, но Бенито выиграл время и лошадь, за ним наверняка началась погоня. В игре наперегонки со смертью ему снова улыбнулась удача, хотя лошадь пала, чуть-чуть не добежав до окраин порта.
В толпе никому не было дела до лохматого человека в грязном мундире. Бенито вышел в порт, где сразу затерялся.

Глава одиннадцатая.
На корабле

   У одного корабля стоял молодой матрос, африканец. К нему и подошёл Бенито.
   – Ты с этого корабля? – спросил он приблизившись.
   – Да, со «Счастливого кита», – негритёнок понял, что белый всё выспросит.
   – Куда направляетесь?
   – В Гвинею, а потом в Аргентину за партией сахара.
 Юноше показалось, что по железному лицу Бенито пробежало оживление.
   – Вы можете взять меня пассажиром? – спросил он тихо.
   – Не можем, к сожалению, корабль грузовой, да и вообще тут ползут слухи о чуме в соседнем городке.
   – А если я могу его купить?
   Негритёнку почему-то стало неловко, но он предложил пойти к капитану. Тот как раз  собирался продать «Счастливого кита».
   Капитан с недоверием оглядел неопрятную наружность покупателя, который говорил:
   – Я куплю этот корабль. Оплачу чистыми драгоценностями. Но вы должны довезти меня до Гвинеи!
Бенито  снял сапог, отвернул каблук и выкатил на стол капитану алмаз, величиной с орешек.
   «Подозрительный, – думал капитан, – не иначе как преступник, а то с чего бы он стал хранить алмазы в каблуках,  а деньги в джунглях. Хотя он обещает настоящие алмазы, а этот камень настоящий!»
   С такими мыслями капитан пожал грубую руку Бенито и отдал в его распоряжение каюту, соседнюю с капитанской. Там он снял сапог и вынул из каблука второй бриллиант. Да! Этот камешек  мог окупить весь корабль….
   Вся команда «Счастливого кита» состояла из негров, за исключением капитана, его помощника и боцмана. К белым Бенито относился с высокомерием, но чёрных склонял на свою сторону. Особенно пользовался его доверием молодой Лебке  – тот, который первым увидел Бенито.
   Лебке был уроженцем Сенегала и тосковал по родине. Памятью о ней осталась  маленькая печальная мартышка, которая всегда была с хозяином и пугалась чужих.
   – Рядом с тобой есть милое существо, – говорил Бенито, – а я оставил свою возлюбленную в Гвинее, одну.
   – А белый может любить чёрную? – удивился Лебке.
   Бенито молчал, а юноша мечтал, что добрый белый отвезёт его в Сенегал, когда купит корабль.
   Другие негры тоже просили его об этом. Бенито не мог их  обмануть, потому что они доверяли друг другу. 
   Между тем капитан с помощниками терзался в каюте.
   – Этот дон Бенито больно странный, – цедил капитан,  – негры глядят на него как на царя.
   –  А может он и был царём в гвинейском племени! – особенно не задумываясь, брякнул Проктор, помощник капитана. – Татуировка у него королевская! Черная Кобра!
   – Ерунда! – отрезал капитан. – Тамошние дикари сразу убили бы его. А татуировку можно набить в любой таверне!
   – А ведь они его не убили, – упорствовал Проктор. – К людоедам несложно втереться в доверие! Он мог их перебродившими кокосами угостить.
   – Что он наверняка и сделал, –  вступил в разговор, молчавший до этого боцман.
    – Я устал от вашей болтовни, – отмахнулся капитан, – мне нужны деньги, которые этот фальшивый испанец прячет в Гвинее.
    – Совершенно верно вы заметили, что национальность дона Бенито поддельная, – сказал боцман после недолгого молчания. – Я-то сразу понял, кто собирается купить «Счастливого кита». И вы правильно сделали, капитан, что взяли его на борт, камни у него настоящие, а веревка и камень из балласта у нас найдется. А вот здесь –  всё про него написано. Не испанец, но и не американец, а родом из страны, где на гербе ощипанная курица.
   На стол опустился старый газетный лист, на котором черным по белому были выведены приметы одного очень опасного преступника.  Его искали в Америке, но каким-то образом известие о нем попало в Европу.
Головы помощника и капитана склонились над газетой.
Пока он читали, лицо боцмана говорило:
«Так ведь и есть. Я был прав».
   – Чёрная Кобра! – ахнули они.
   В каюте стоял густой ужас. Первым опомнился капитан:
   – Он может нас убить, и не видать тогда сокровищ.
   – Американец, потомок польских эмигрантов, выдающий себя за испанца, а к тому же ещё и бандит. Обычно подобные  отморозки живут в Южной Африке, – заключил боцман.
   – За борт его выкинуть, –  флегматично промолвил Проктор. – Море все схоронит!
   «Идиот. Упрямец. После плавания обязательно рассчитаю этого проклятого ирландца», – подумал капитан.
   – Если выкинуть его за борт, негры поднимут бунт, прикончат нас самих и уплывут в свою Африку, или потопят корабль. Мы лучше дойдём спокойно до Гвинеи, а там приставим этому гордому шляхтичу нож к горлу. Он скажет, где сокровища. А мы сдадим его полиции и сотворим доброе дело.
   Речь боцмана звучала трезво и убедительно.
   – Ты прав, Биньямин, – согласился капитан, – только еврей может быть таким умным.
   «Как же. Как же»,– скривил губы Биньямин.
   А тем временем преступник, которого искали днем с огнем в Старом и Новом Свете – Бенито, Черная Кобра или король людоедов Аджинако –   спустился с Лебке в арсенал, и без труда вскрыл замок. Бандит выбрал несколько ружей и пистолетов. Потом подумал и положил шестизарядный пистолет в карман.
   Лебке вздрогнул, но Бенито строго приложил палец к губам и спокойно вышел на палубу.
   Ночью Бенито проснулся. Его обступили трое белых. Их глаза были жадны и алчны, а в руках мертвенно блестела сталь револьверов.
   Бенито вынул свое оружие и выстрелил в воздух.
   – Выйдем, – сказал он, – здесь слишком тесно.
   И выйдя на палубу, он подозвал всю команду. Белые вышли тоже и встали в стороне.
   – Вы доверяете мне? – обратился Бенито к неграм.
   – Да.
   – Сделаете всё, что я попрошу?
   – Кто-нибудь умет управлять кораблём?
   Один человек нашёлся. И тогда  Бенито сказал:
   – Посадите белых в шлюпку и отправьте на все четыре стороны.
   Те засопротивлялись, но негры были скоры на расправу. Когда они собирались спустить шлюпку в море, Бенито подозвал боцмана. То подошёл с удовольствием, желая исполнить свой план, но бандит, послал ему пулю в лоб  и выкинул за борт.
    – Теперь вы свободны, – сказал Бенито.

Глава двенадцатая.
Гвинея

    Пока доплыли до Гвинеи, едва ли не половина команды высадилась в родных местах. Но Лебке, вдруг перестал тосковать по Сенегалу и попросил разрешения остаться с капитаном Бенито. Так негры называли Чёрную Кобру, потому что кораблём владел он.
   Бенито отдал команду причалить. Сопровождаемый двумя матросами, которые несли ружья, он вошёл в лес. Но на знакомом месте не было травяных хижин.
Не было и сокровищ в тех местах, которые он указал Татее.  Значит, тут были белые, и племя предусмотрительно переселилось. Такое поведение понравилось Бенито, но он всё равно не знал, где искать подданных.
   Бенито оставил оруженосцев на поляне и двинулся вглубь леса, запутываясь в лианах и борясь с широкими листьями. Ему показалось, что он прошёл много. Тогда Бенито достал свой пистолет и выстрелил.
   Из-за папоротника вылез негритёнок. Он, насупившись, поглядел на Бенито, и вдруг с радостным криком убежал в самую чащу. Через несколько минут к королю вышел Ахаде.
   Вождь и телохранитель без слов поздоровались. Бенито кликнул матросов, и все четверо достигли поселения.
   – Вас забрали. А потом пришли белые, – рассказывал Ахаде, – они грозили нам рабством, если не выдадим сокровища. У них была карта. Мы указали им на болото, и их съели крокодилы. Пока вас не было, меня выбрали за главного. – Потом он наклонился к нему и добавил почти шепотом:
 – Вождь, ваша жена очень скучала без вас. Мы берегли ее, как могли.
   Бенито не дал ему договорить:
 – Где она?! – и напролом бросился в лес.
   Людоеды с почестями приветствовали вернувшегося короля. Но Бенито кусал губы и с нетерпением оглядывался.
Он убежал из  селения  и отыскал тот самый баобаб, где наслаждался любовью.
Печальные глаза показались из-за ствола дерева. Это была Татея.
   Они медленно подходили друг к другу. Девушка с тревогой взглянула на Бенито, боясь увидеть другого. Но узнала, бросилась ему на шею и заплакала. Они опустились в траву. Белые колосья сомкнулись над ними, закрывая от чужих глаз.
   – Я вернулся, – говорил Бенито, лаская возлюбленную. Я больше тебя не покину.
   Неловкую улыбку дрожащих губ он получил в ответ. Тонкие пальцы Татеи, с лиловыми ногтями и светлыми ладонями, спрятались в руках Бенито.
   – Я хотела сказать тебе тогда, – вздрагивая от пережитого, –  шептала девушка, –  что у меня был ребёнок. Но он умер. Он был беленький, вот совсем как ты, даже глаза голубые.
«Неужели меня так долго не было?» – подумал король и с нежностью обнял жену. Несмотря на все его хорошее отношение к неграм, ему было жаль этого белого ребенка.
   –  Ничего, ничего, – пробормотал он, чувствуя, что хочет спать, – Теперь я рядом. Ты родишь мне еще  много детей. Но  я устал. Я хочу спать.
   – Да, – улыбнулась Татея, – только не уходи. 
Они вернулись в хижину, и там Бенито быстро заснул рядом с женой, которая преданно оберегала его сон и отгоняла мух. Он спал крепко, но очень плохо. Ему снилось, как будто он сам устраивает страшную кровопролитную тиранию в своем государстве.  Он ясно, как наяву, видел свою прошлую жизнь в Америке,  видел  отца и мать, рабов-негров, которых  уже давно позабыл, видел сумасшедшую жизнь с тремя женами в Солт-Лейк – Сити. Все герои этого сна ополчились против короля. Все пережитое им за последнее время приняло в этом сне  чудовищную, нереальную и в тоже время правдоподобную до ужаса форму.
 Бенито было страшно, он хотел проснуться, чтобы не смотреть этот сон, но не мог. И никак не мог открыть глаза.
Татее было страшно смотреть на спящего,  который стонал и тяжело дышал во сне, бился головой о земляной пол хижины, кувыркался, ворочался, то нервно прижимаясь к девушке, то откатываясь от нее.  Тогда она позвала колдуна, думая, что в ее мужа вселился злой дух.
Колдун наклонился над королем, и, колотя в небольшой барабан, запел громко и жутко.  Бенито тут же открыл глаза и широко перекрестился. Придворные в ужасе отскочили, но король успокоил их,  а колдуну ничего не дал.

Глава тринадцатая.
Кто  со мной?

 Утром Бенито собрал племя. Татея заметила, что сегодня король особенно хмур и молчалив.
   – Я не намерен здесь оставаться, – начал он, –  но не хочу покидать вас. У меня есть корабль. Мы переберемся в Конакри.
   Кониаги затихли. Стало ясно, что они совершенно недовольны этим. Бенито нетерпеливо вздохнул, потому что ожидал получить такой ответ.
   – Я знаю. Вы не согласны покидать лес. Но, я не принуждаю к этому всех. Я могу ехать один, оставлю вам ружья. Вы выберете нового вождя. Мне опасно здесь оставаться. Хотя там тоже живут белые.
   Он сел и замолчал, тяжело глядя вокруг. Подошла Татея. Ей не нужно было ничего объяснять.
   Ахаде колебался, поворачиваясь то к  нахмуренным лбам кониагов, то к мрачному вождю.
   – Я пойду с тобой, вождь,  –  наконец, решился он.
   – Кто ещё? – спросил Бенито взглядом.
  В племени перешёптывались. Несколько человек ушли, но возвратились с ружьями. И тогда, самый старый из людоедов сказал:
   – С тобой пойдут самые верные. Да все и не поместятся на корабле.
Бенито приказал собрать часть оружия и сокровищ, и повёл людей на корабль, который мирно покачивался на волнах и ждал их.   
 –   Так что случилось, вождь?   –   спросил Ахаде, когда шёл с Бенито во главе отряда, двигавшегося через лес.
   –  Мне трудно это объяснить. Тебе это будет непонятно.
   –  Я же ваша правая рука! Я должен знать!
   Бенито вздохнул. Ему казалось, что объяснить сущность предприятия дикарю будет невозможно.
   –   Я цивилизованный человек, Ахаде, –  морщась, с трудом подбирая слова,  начал король. – Для меня эти сокровища, –  он указал на сундук, который несли четверо рослых воинов, –  имеют очень большое значение. Для вас это просто красивые камешки. Обычный белый человек, увидев  у другого человека что-нибудь большое и ценное, например… корабль, может дать ему один такой камешек – и приобрести этот корабль.
   –  Я понял, –  сказал Ахаде, –  но зачем это тебе?
   –  Мне жаль, если эти сокровища будут лежать в земле. Мне хочется держать их в руках и менять на другие вещи.
   –  Это ваше дело, вождь, –  безразлично пожал плечами Ахаде.
   Бенито радовался, что они скоро и навсегда покинут этот девственный экваториальный лес. Каким крепким человеком не был бы король, туземный климат всё же переносил с трудом. Правда, ходи он голый, как подданные, ему бы эта жара была нипочём.  Но снять мундир, к которому уже так привык, он не мог, потому что считал себя выше   подданных.
 Он думал, как  в Конакри, почти цивилизованной французской колонии,  осядет  и  будет вести мирную, спокойную жизнь рядом с женой.  А там уже выкупит себя из полиции, купит две шхуны и начнёт торговать бананами и красным деревом.
  Увидев корабль, люди остановились в изумлении, но Бенито первый забрался на палубу и принялся кричать оттуда, чтоб они залезали. Дикари не сразу согласились, потом король  долго уговаривал  их забраться в трюм.
   Лебке с удивлением смотрел на это, ведь он был почти цивилизованный молодой человек.
 –   Капитана нет, –  вздохнул подошедший Бенито. Перебранка с подданными его измучила. Позади него стояла Татея и с любопытством глядела на ручную  обезьянку матроса. Красота жены короля потрясла юношу. Не спуская с неё глаз, он продолжал беспечно говорить с Бенито, который эти взгляды заметил  и начал ревновать.
   –  Я тоже кое-что смыслю в навигации, –  процедил он, –  я несколько месяцев прислуживал штурману. С грехом пополам  до Конакри доберёмся. Со мной вы не потонете. Да что ты стоишь, дай ей обезьянку!
   Лебке опомнился и осторожно протянул Татее свою любимицу. Он увидел, что на королеву она совсем не похожа, ничего надменного в ней не было. Совсем простая, весёлая, глаза беспечные и чуть задумчивые. Лебке стало жаль, что она принадлежит белому. «Сразу видно, что никогда не работала, только что из джунглей»,  –  грустно усмехнувшись, подумал он и встал за штурвал.
Затем Бенито стал ревновать Татею к обезьянке. Девушка увлечённо играла с ней, как ребёнок.
  –  Ну что, Татея, нравится тебе море? – с трудом удерживая на лице ласковую улыбку и с неудовольствием косясь на животное, спросил Бенито. – Да оставь ты эту обезьянку. Когда мы приедем, я возьму детёныша леопарда. Мы его приручим, и это будет действительно по-королевски! Не то, что какая-то обезьяна! – Пренебрежительно заключил он.
   Татея со вздохом отпустила обезьянку, и, сморщившись, посмотрела на море. Белые искры, разбегавшиеся по обе стороны от солнечной дорожки, слепили ей  глаза. Море было точно ярко– синий шёлк, расшитый мелкими бриллиантами.
   Бенито приобнял её, встав так, чтобы девушка не видела Лебке. Матрос не внушал ему никакого доверия.
    –  Иди в трюм к своим, –  шепнул он ей на ухо и мягко оттолкнул от себя. –  Я хочу немного побыть в одиночестве.
    Татея посмотрела на него с удивлением обиженного человека и покорно спустилась в трюм.
   Он прошёл в капитанскую каюту и залез под одеяло.
   После сна на голой земле, кровать показалась ему королевской роскошью.  Прохладная простыня приятно касалась босых ног. Бенито сбросил одежду прямо на пол и постарался заснуть. Он чувствовал себя очень уставшим, но заснуть никак не мог.
   Ему давно не приходилось отдыхать. Он всё время был чем – то занят. Бенито пытался расслабиться, но натренированное дикарской жизнью тело жаждало деятельности, а голова оставалась сонной, мутной. Так Бенито лежал ни о чём не думая – думать он не привык, да и уснул.
   Два часа крепкого, как бразильский кофе, сна, показались ему двумя секундами. И, неохотно открыв глаза,  увидел рядом с собой Татею. Она сидела на краешке кровати и с удивлением оглядывала каюту. Бенито не удивился, забыв о том, что отослал её в трюм. Рядом с ним – вот было её законное место.
   –  Я по тебе соскучилась, –  виновато улыбаясь, она прикоснулась к его плечу.  – Ой, а ты совсем не белый, ты красный.
 – Ваше солнце так сожгло меня. Хотел бы я иметь такую черную кожу.  С ней бы я  не пострадал так.  –   Бенито не выдержал и улыбнулся.
   – Ваше величество! – крикнул кто-то. – Там земля!

 Глава четырнадцатая.
Конакри

  В Конакри Бенито выстроил большой дом со множеством выходов в тенистый сад. В этом доме жил он, Татея, Ахаде, и несколько приближённых.
 Одну старую женщину Бенито нарёк Флориндой и определил в должность служанки.
 В местном банке Бенито завёл три счёта – на себя, жену и Ахаде.  Также он купил им паспорта, а первому министру сделал  белой краской татуировку , сказав:
– Это самая важная татуировка в твоей жизни. Если ты придёшь с ней в банк, то тебе дадут деньги на эти цифры. Только не забудь надеть ботинки, рубаху, и штаны, потому что в голом виде тебя туда не пустят.
 Остальные поселились в ближайшем лесу. Король частенько навещал подданных там, потому что в доме было слишком жарко.
«Вечному жиду было хуже! – Рассуждал он, сидя в бочке с водой, заменявшей ванную. – В лесу меня тянет в дом, а из дома в лес! Неприкаянная моя душа!»
Но вернуться к цивилизации все же пришлось. У лучшего портного– европейца в Конакри Бенито заказал для Татеи роскошное шёлковое платье. Девушка не сразу привыкла к одежде, пока король не убедил её, что наряд ей очень идёт. Правда, она надевала его только тогда, когда Бенито куда-нибудь с ней отправлялся – даже на рынок. За такое щегольство Татее часто доставались косые взгляды и белых, и чёрных. В самом деле, они выглядели очень странно – Бенито в его засаленном костюме лейтенанта, с босыми ногами, и рослая темнокожая красавица в европейском  платье. Но королю до этих взглядов не было никакого дела – ему было тошно дышать без возлюбленной, и любого, кто пытался подступить  к ней с насмешкой, посчитав её за рабыню, он мог облить презрением, а то и побить.
   Французские  колонизаторы   презирали  Бенито за то, что у него не было белой жены, как у них, и что не мешало им развлекаться с местными женщинами. В ответ он также перестал их уважать,  и в городе за ним закрепилась репутация высокомерного гордеца.
  А таких было много. Особенно подозрительно на них смотрел молодой  Мартинки, лавочник, у которого Бенито был постоянным покупателем.  Этот предприимчивый юноша  начал с того, что торговал апельсинами там, где  в них не было никакого недостатка – лишь бы ничего не делать. Он никак не мог понять, почему европеец никогда не отдавал девушке узлы с покупками. Бенито чувствовал это, презирал лавочника изо всех сил, даже деньги швырял на стойку с особым пренебрежением. Но однажды лавочник не выдержал и всё-таки высказался. Бенито побагровел и загородил собой девушку.
   – Она – не рабыня. Она – моя жена, – прорычал он и, вынув из кармана нож, погрозил им лавочнику. Тот был в ужасе, и разнёс этот случай  по всему Конакри.
   Бенито старался избегать белых, потому что они все упорно считали Татею рабыней и хотели её купить. Королю приходилось прятать девушку, ведь ему хотелось и похвастать красивой женой.


Глава пятнадцатая.
Прекрасная мстительница

Бенито и Татея ещё спали, бессознательно обнимаясь. Старой служанке было жаль прерывать их сладкий сон и разрушать нежные объятия. Но этого требовал тот, кто не мог повременить. Флоринда покосилась на дверь и боязливо коснулась плеча Бенито.
   – Что такое? – грубо и хрипло спросил он.
   – Дон  Бенито, там дама. Она вас требует.
   – Белая?
   – Да, – служанка заикалась от страха.
   – Тогда пусть идёт к чёрту, – ответил он, поглаживая голову Татеи.
   – Но эта дама грозилась, что убьёт вас. И я ее видела вместе с вами, а потом она ушла со священником и пришли французы...
   – Легка на помине! – Бенито вздохнул. – Хорошо. Скажите, что я сейчас выйду.
   Сердце Флоринды предательски  дрожало, когда она передавала слова Бенито ожидавшей его Мерседес.
   – Куда ты уходишь? Не надо….  – сонно промолвила Татея.Бенито покидал её неохотно.
   – Я ненадолго. Я здесь, – он поцеловал большие розово-лиловые губы и вышел.   
 – Доброе утро, ваше величество, – поздоровалась Мерседес. Лицо у нее было злое, губы кривились.
–  Здравствуй, – удивлённо сказал Бенито, увидев ее. – Не могу сказать, что рад!
–Я тоже!  Все думали, что ты погиб от чумы! Только я знала, что ты слишком хитер, чтобы вот так, сгинуть в чумной темнице! К тому же капитан, которого ты высадил в море, добрался до берега, и по его словам..
– Живучий моряк! А что касается меня... Покойникам хотя бы не грозит эшафот  по  доносу бывшей жены!Зачем  я тебе? Что я такого сделал, что ты ищешь меня по всему миру?
«Какая она бледная, некрасивая, – устало подумал он, оглядывая сухую фигурку женщины в строгом темном платье и неуклюжей шляпе, – и не жарко ей?»
–Я оставила письменные свидетельства, что ты жив! А  в то, что я люблю тебя, ты уже не веришь? –    Мерседес растерялась и выронила маленький нож, который до этого прятала в рукаве.
–  Хм.… Любовь у вас, американок, какая-то странная! – Бенито расстегнул мундир и почесал волосатую грудь. Ему очень хотелось вернуться в спальню. –  Любишь меня так, что хочешь убить? Меня или мою жену?
– Мне не нужны ваши жизни, нужны деньги!
– Ты пришла сюда за деньгами, типично американский подход! – презрительно кривя губы, ответил Бенито, – я могу тебе их дать….   Свидетельства можешь использовать как бумагу для бытовых нужд!  Я уже выкупил себя у полиции. Ты опоздала. Моя голова того уже не стоит... Но ты посадила меня в тюрьму... И теперь посмела явиться за деньгами!
– Здесь ты себя выкупил, но ты же не хочешь, чтобы в метрополии узнали о твоем воскрешении? И в Конакри могут быть проблемы с кораблем, что ты так захватил...
– Корабль я у капитана купил! А что касается сокровищ... Поклянись на распятии, что оставишь меня в покое!
– Клянусь!
– Тогда пойдём, –  пригласил её Бенито, и вывел ее в сад, откуда они по тропинке они попали прямо в лес.
– Куда? – Она с ужасом оглянулась, подозревая что-то недоброе, и поежилась, но не от того, что утром на поляне было прохладно и сыро.
– После близкого общения с одной белой дамой я больше не держу наличность дома! За сокровищами сходим в ближайший лес... В память о нашей любви!
Здесь же, на поляне, сидел Ахаде с тамтамом. Бенито подал ему знак, означавший: «Есть товар». Негр отбил его на тамтаме. Через краткое время из леса донеслись удары: «Обменяем на слоновую кость». Двое рослых юношей подошли к крыльцу. Бенито надел Мерседес недорогое колье с рубином и дал знак неграм. Они с радостью окружили её и унесли. Женщина кричала, пыталась вырваться из могучих рук.
– Сокровища ей подавай! Она их получит! А быть женой короля Кении – хуже тюрьмы! – Прокричал Бенито, провожая взглядом удалявшуюся в чащу группу, и. недолго постояв на крыльце, вернулся в спальню.
  Но кровать была пуста. Бенито забеспокоился, но выглянув в окно, увидел возлюбленную в саду. Она сидела около пруда и гляделась в воду. Это была настолько красивая сцена, что Бенито, несмотря на отсутствие  любви к живописи, невольно залюбовался. Татея подняла голову и позвала его.
 – Почему я не могу жить без тебя? – спросил он, присев рядом.
Девушка молчала.
 – Молчишь…. Потому что мы уже не должны ничего говорить, – пробормотал Бенито, посмотрев на свое блеклое отражение в мутной зеленоватой воде. Ему захотелось обнять жену, но впервые она не позволила этого.
 – Что такое? – полусердито спросил он.  И та же необъятная тишина в ответ. Чирикали птицы, шуршали травы. Татея отвернулась, и Бенито заметил какую-то ее странную улыбку – не то извиняющуюся, не то удивленную.
 – Разве ты не видишь? – Тихий голос потерялся в звуке природы, – скоро ты будешь воспитывать себе преемника.
  Бенито притянул ее к себе и повалил на траву. Зарождающийся день обещал быть ясным и радостным.

Глава шестнадцатая.
«Почём продаёшь»?

    Ближайшим соседом Бенито был Френсис, племянник одного  американского плантатора, который послал юношу в Африку заниматься работорговлей. Френсис постигал это ремесло весьма успешно.    Он часто наблюдал за Бенито и завидовал ему.
«Дядюшка смог бы удесятерить свои плантации, если бы я мог уговорить этого торговца бананами продать всех  его  чёрных» –  частенько думал он, сталкиваясь в банке с его первым министром. Бенито был ленивый, и предпочитал посылать за деньгами Ахаде. То, что в банке на негра смотрели косо, его не волновало.   В Конакри считали, что Бенито очень богатый человек,  раз у него столько рабов.  Фрэнсис верил слухам, хотя это была неправда – чем-чем, а работорговлей  Бенито никогда не  занимался.
Подступиться к соседу было очень трудно – белых людей Бенито предпочитал не принимать и с соседями дружбы не водил. Но однажды Фрэнсису  все-таки удалось пробраться в  его дом вполне законно – юноша прикинулся торговцем красным деревом, а торговцев Бенито принимал.
 Когда Фрэнсис увидел хозяина дома вблизи, то испытал крайне смешанные чувства. Босые ноги Бенито и его засаленный мундир, на котором не хватало пуговиц, не вызывали никакого уважения.   Длинные, выжженные солнцем, почти белые волосы мешали ему видеть. Он щурился, что делало его еще более подозрительным.  Фрэнсис даже не смог понять, сколько ему лет.
Они сели друг против друга в плетеные кресла.  Фрэнсису скоро удалось преодолеть непонятное смущение и начать разговор. Он говорил, стараясь не смотреть на Бенито – тот пристально  глядел  ему в переносицу, сбивая с толку.  «Гипнотизирует он меня, что ли?!» – думал юноша, стараясь побыстрее перейти к интересовавшему его предмету. Хозяин молча слушал, обмахиваясь веером из костяных пластинок. Лицо у него оставалось строгим и неприветливым.
 – Бенито! – вдруг позвал из-за двери женский голос. Юноша вздрогнул – ему показалось, что этот голос никак не может принадлежать белой женщине.
 – Извините, – сухо сказал Бенито и вышел из комнаты.
   Фрэнсис решил подождать.  В соседней комнате кто-то чем-то шуршал.  Наконец, Бенито вышел из комнаты, держа за руку высокую чернокожую женщину.
 – Моя жена, Татея. – представил он. – Вы не против, если она немного с нами побудет?
Сказка о красавице, которую Бенито не хотел никому показывать, оказалась правдой. Френсис едва не задохнулся от восхищения. Он никогда не думал, что негритянки могут быть  настолько красивыми.  Молча, пожирал он глазами девушку, одежду которой составляли только длинные бусы. Он не заметил, как смотрел на нее Бенито, сколько нежности вдруг объявилось в его взгляде.
  – Почём продадите   эту красотку? – спросил Френсис.
   – Она не продаётся, –  злобно сквозь зубы, бросил Бенито и указал юноше на дверь. Такого Фрэнсис никак не ожидал.   Ему  не оставалось ничего, как уйти. «Как же, так он от меня и избавился, – сердито подумал он, выйдя за ворота, –  раз так, то я украду эту девушку!» 
 Мимо него прошел старый негр, и Фрэнсис краем уха уловил его слова, произнесенные весьма унылым тоном:
–  Совсем вождь  не тот стал…  Жил в джунглях, стрелял во всё, что движется – двуногое и четвероногое, белое и чёрное, с крокодилами в реке купался. Теперь продаёт эти бананы, якшается с белыми, по целым дням не отходит от своей  Татеи…   
«Получается, что Татея –  это та, которая не продаётся, – закрутилось в голове у Френсиса. – Может быть, если  я её отберу, то разбужу в этом негритянском короле его боевой пыл. Надо следить за ним….»
  И к великому счастью Френсиса, через несколько дней Бенито уехал вместе с телохранителем.  Куда – юношу не интересовало. «Странно, но обычно он всегда берет  Татею с собой»
Стоило затихнуть шуму повозки,  Фрэнсис  беззастенчиво вошёл в дом, несмотря на злые глаза негров. В спальне сидела та самая девушка. Угрожая ей смертью, он выволок её на улицу, выстрелив в нескольких слуг, которые набросились на него, стараясь вызволить  девушку.
Татея плакала,  но  Френсис не считал чернокожих за людей  и грубо пинал её.
– Молчи!  – Крикнул он  и потащил её за руку через всю деревню. Вырваться  Татея  никак не могла – плантатор крепко держал её.
«Так вот почему мне показалось, что в этом переселении нет ничего хорошего», – подумала она.
   Столкнув девушку в лодку, Френсис заметил, что она беременна, и – чертыхнулся.
Неделю, за которую они доплыли до города Банги в Экваториальной Африке, Татея прожила в непреходящем ужасе. С ней никогда так грубо не обращались – чуть что, на нее обрушивался шквал грубостей и злых окриков. Ночью она сжимала пуговицу  Бенито и молилась, чтобы он спас её.

Глава семнадцатая.
Плантация на Конго

   Бенито вернулся, но Татея не выбежала ему навстречу, как прежде. Чёрные трупы лежали у порога. Вышла одна  Флоринда – серая, дрожащая. Плача, она рассказала, что девушку увёз один белый юноша. Услышав это, Бенито побагровел и, размахивая ружьем, накинулся на всех, кто не догадался уйти, со страшными проклятиями. Люди никогда не видели  вождя таким злым. 
   –  Едем немедленно, –  сказал Бенито, охрипнув после крика. Его трясло, хотелось плакать или разнести что-нибудь в прах.
– Возьми ружья. Позови самых жестоких.  – Он отдавал приказания, не понимая, что говорит. Дрожащей рукой он вытащил из дорожного мешка бутылку виски и принялся пить его, как воду,  судорожно вцепившись в бутылку.
  – Но куда?? – удивился Ахаде.
 – Он сам рассказал, что у него плантации  хлопчатника  где – то на Конго. –  Буркнул вождь, не помня, откуда он это узнал.
  И вот, Бенито уже  стоял у борта. Все незаметно отошли от него, понимая, что вождя лучше не трогать. Он кипел от злобы и не выпускал ружьё. В нём не осталось ничего от миролюбивого торговца бананами. Бенито смутно понимал, что предстояло, но ради Татеи он готовился к убийству и разбою.
 – Этот юнец не знал, что отобрал у меня, – стонал ночами вождь. – Он недостоин того, чтобы умереть от моего ружья – я задушу его собственными руками.
И, растравив себе душу, Бенито  ненадолго засыпал. Только верный Ахаде догадывался, что приходится переживать вождю.
   Хотя Конакри  и Банги  разделял океан, через пару недель корабль подходил к  покрытым пышными лесами берегам Конго. Дальше путь лежал   по реке. Несколько местных  согласились послужить проводниками.  Путники соорудили лодку и двинулись  в самое сердце Африки. Путь был тяжел, местные и кониаги не ладили друг с другом, но ярость Бенито только сильнее разгоралась.
 Френсис не солгал – его плантация тянулась вдоль реки Убанги, одного из притоков Конго.  Он увидел огромное поле, засаженное хлопком – растением, которое вызывает ужас и тоску у рабов. Бенито приказал высадиться и вступил во владения своего врага.
– Кого ты ищешь? – спросила немолодая  усталая женщина.  Она бросила работу и провела его к развалившемуся сараю. Там Бенито увидел возлюбленную. Тусклая кожа, лихорадочная дрожь. Татея была больна и едва узнала Бенито. Но он бросился к ней уже с порога и заключил ее в объятия, сжав так, что девушке  стало больно. 
 – Откуда ты? – жалобно спрашивала она, пока он покрывал поцелуями липкий холодный лоб.– Ты обещал не покидать меня, а сам всегда куда-то уходил….
 – Я нашел тебя! Скоро мы будем дома! – Прошептал он и вдруг отшатнулся, увидев следы бича на ее спине. Но у Бенито хватило сил сдержать себя, хотя сердце едва не разрывалось, когда он глядел на эти страшные красные полосы. «Задушу… – подумал он, тяжело переводя срывающееся дыхание, – он заставлял ее работать в таком положении!»
   Татея прижалась к нему и не хотела отпускать.
 С жалостью смотрели на них работница и Ахаде.
   – Прости! – Бенито вырвался и направился в господский дом, крикнув тем, кто остался сторожить Татею, – никого не подпускайте к ней!
   – О, какой вы мне сделали подарок,  господин Бенито! – бросился к нему Фрэнсис. – Девушка великолепна, только не хочет работать,  а эти, которых вы  привели, да они наведут страх на любого!
   Юноша приблизился к негру, сопровождавшего Бенито, но удар прикладом свалил его с ног. Десять чёрных и один белый бросились на Френсиса. Тот понял, что надо сдаваться. 
   – Я знаю, – тихо сказал он.  –  Вы – Чёрная Кобра, и пришли за девушкой.
   –И что с того?! – крикнул Бенито, понимая, что  теперь плантатор в его руках.  Он нервно стискивал ружье,  думая, как убьет его.
  Фрэнсис попытался отвести взгляд – глаза Бенито зло сверкали. Король оседлал юношу и держал наготове ружьё.
   – Отдай документы на невольников…. – свистя, как ядовитая змея, чуть слышно сказал он.
   – Что вы хотите с ними сделать?! – вспыхнул Френсис, несмотря на своё положение.
   – Это не твое дело, – холодное дуло упёрлось в грудь.
   «Он застрелит меня, – думал Френсис, –  распустит негров»…. 
   – Я ничего вам не скажу.  Свою девку можете забрать, но не троньте работников….
     Юноша понимал, что Бенито мог позвать своих дикарей и стереть в порошок всю плантацию, 
 – Ахаде, обыщи этот стол и принеси мне всё, что найдёшь там, – приказал бандит и  сомкнул руки на шее Фрэнсиса.  Впервые он приготовил жертве такую медленную смерть. Наконец, юноша перестал дышать.
– Спасибо, Ахаде, – Бенито пролистал бумаги, найденные в столе, положил их в карман и поволок тело Фрэнсиса к сараю.
 – Выходи, – сказал он Татее, – теперь он займет твое место.
Он сжег труп  вместе с сараем, а негров Френсиса, якобы по доверенности, продал «зеленому капитану». Так называли маклера, который торговал, чем придется и носил зеленый сюртук. Бенито снарядил корабль, и, перед отъездом в Конакри, зашёл в бар, оставшийся после французских колонизаторов.
   Заходящее топазовое солнце тронуло длинными прощальными лучами грязные доски пола, бутылки и кота, лежавшего на стойке. На стенах дрожали красные лоскутья света. Пронизанные солнцем разноцветные бутылки сверкали яхонтами. Рыжая шерсть кота была готова загореться.  Грязный, с ружьём наперевес, вступил Бенито в это царство выпивки.
   – Шотландского виски, – потребовал он.
   Хозяин, большая часть крови которого была еврейской, ответил, печально прищурившись:
   – К сожалению, нет. Есть только кукурузная водка из Южной Америки.
   И тут Бенито выпустил всё наболевшее за эти дни:
   – Человек изнемогает от жажды, а вы готовы поить едва ли не перебродившими ананасами! – набросился он на хозяина и прицелился в кота. Раздался грохот, плачущий звон разбитого стекла. Густой аромат виски разлился по бару.
   – Вы обязаны мне заплатить! – закричал напуганный еврей. –    Вечером придут мои постоянные клиенты и повесят меня на колючем кактусе! Это было лучшее виски. Его пили только богатые плантаторы.  Мои лучшие напитки. А этот ром, бренди! Вы отобрали у меня последнее. Боже ж мой! Я совсем разорён! Теперь мои жена и дети умрут от голода. Вместо утреннего яичка всмятку, я не смогу дать им даже корки хлеба. Я буду смотреть в их голодные глаза и рыдать!

Жалобы надоели Бенито. Небрежным жестом он кинул на стойку все, что было в карманах.   Золото вспыхнуло на огне заката.
 

Глава восемнадцатая.
Возвращение

    Путь к Гвинейскому заливу преградило стадо слонов. Проводники попытались уговорить Бенито  вернуться обратно, но бандит желал двигаться только вперед, как взбесившийся носорог. Когда он совершенно без страха подошел к огромному вожаку, негры спрятались в кусты и стали наблюдать.
 – Мы не претендуем на вашу территорию, – спокойно обратился Бенито к слону, –  нам нужно только пройти по этой тропинке.  Мы вас не тронем.
Он смотрел в маленькие глаза вожака.
Слоны погудели в хоботы, как будто совещаясь. Вожак затрубил, и остальные освободили дорогу.
 – Как это так? – изумился Ахаде.
 – Договориться можно со всеми, только не с человеком и обезьянами, потому что они нам сродни. – Объяснил  Бенито.
  Проводники не слышали этого разговора и переговаривались:
 – Это неспроста. Он знает какое – то белое колдовство.
 – Может, его съесть? Тогда колдовство в нас перейдет.
 – Ага. Еще отравимся.
Бенито не слышал их. Его внимание поглотила Татея, которую он осторожно вел рядом с собой, потому что она еще была нездорова. Ему казалось, что в девушке что-то переменилось. Бенито понимал, что узнав плеть надсмотрщика, она уже не была прекрасной  дочерью джунглей. Татея как будто глядела на него с опаской.
 – Что такое?– сурово спросил он, заглянув в большие карие глаза. – Ты меня боишься?
 – Ты белый… и тот тоже,  – прошептала девушка, боясь смотреть на него, – а он бил меня плеткой.
   Бенито нахмурился.
  – Ведь это же я, твой Бенито, который не то, что не поднимет на тебя руку, говорить с тобой не будет сердито.  –  Он улыбнулся и поцеловал курчавый затылок. Местные удивленно смотрели на них. Татея казалась им очень красивой, а к белого им хотелось убить.
 Когда  «Счастливый кит» вышел из устья Конго, погода обещала быть прекрасной.  Но Татея боялась плавания, хотя Бенито не отходил от неё. Плавание дурно сказывалось на здоровье девушки, к тому же она вот-вот должна была родить.
Ночью Татея проснулась. Пол каюты ездил вверх и вниз, вода дерзко билась в стены. Девушке стало страшно. Она вцепилась в Бенито и с отчаянием разбудила его. Он понял, что произошло. Но команда как будто впервые видела шторм. В ужасе они беспорядочно сновали по кораблю.
   Потеряв после шторма изрядную часть команды, они плыли на корабле дальше, но с огромными неудобствами. Татее стало совсем худо. Бенито утешал её, в то время как Ахадеи Лебке   сменяли друг друга у штурвала.
   Бенито был мрачен.  Ни на какую помощь они  не мог надеяться….   Тогда он   приказал  плыть, держась берега; плыть, пока не достигнут Конакри.   Татея родила сына.  В таких условиях никак нельзя было воздать наследнику надлежащих почестей. Измученная женщина свалилась на палубу.  Тогда Бенито снял мундир и закутал в него ребенка. Он оказался крепкий и здоровый, но черный, как ночь.
  Король оглянулся  и понял, что более родных и любимых людей у него больше нет. И этот ребенок, и Татея, и Ахаде… Кого еще ему оставалось защищать и любить в  такую минуту? Он не задумался об этом – как будто провалился во времени. Бенито был здесь и одновременно далеко-далеко, там, о чем эти люди не догадаются.
Буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Темная вода баюкала корабль. Из грязного ночного неба тоскливо глядели тусклые крошечные звезды. А  ведь леса Конакри  приближались…. Они были совсем близко.
 – Ваше величество! Конакри! – закричал  Ахаде и растолкал   короля, который так и заснул сидя. Ребенок закричал.
Было утро. Море тусклое, но нестерпимо сверкающее.
 Местные белые встретили их неприветливо. Они считали Бенито опустившимся человеком, ведь он был по-настоящему женат на негритянке! Когда он шел по деревне со своими телохранителями, которые несли Татею на носилках, французы провожали короля смехом. Он хмуро молчал, прижав к себе сына. Раскаленный воздух резал его больные, измученные сверканием моря глаза.
 – Мы больше здесь не останемся, – тихо сказал Бенито.  – Ахаде, мы возвратимся в лес. Туда, к травяным хижинам…
 У него трещала голова, страшно хотелось пить. В глазах все позеленело, и король свалился на пыльную дорогу. Путь в лес он не помнил.

  Глава последняя.
 Гнев обезьян

  Это был ленивый тёплый вечер. Густые лиловые тени лежали на траве. Бенито в задумчивости ласкал Татею. Рядом возился их ребенок – совсем черный, но с чертами отца. Сцена была самая идиллическая и мирная. Королю и его близким больше ничего не грозило. Они вернулись в лес, и Бенито мечтал о спокойной старости рядом с возлюбленной, и о том, что воспитает себе достойного преемника.
Обезьяны негромко переругивались на кокосовой пальме и замахивались длинными руками.
Лебке глядел на них с надеждой, что они сбросят хоть один орех. Целая гроздь мохнатых, как  эти мартышки кокосов пряталась в полосатой тени.
    – Ты хочешь кокос, Лебке? – спросил Бенито и взял ружьё.  – От этих обезьян не добьёшься толку.
   Он выстрелил и ловко сбил орех. Мартышки всполошились. Пока Бенито прицеливался, одна сорвала кокос и швырнула его в стрелка. Удар пришёлся по голове.
Бенито выронил ружьё. Татея бросилась к нему первой. Он отмахнулся, хотя боль была очень сильной.
   – Испеките мне эту обезьяну со сладким картофелем, – бросил Бенито и вернулся на прежнее место. А Татея нащупала под его волосами большой отёк.
   Кто– то изловил обезьяну. Занятые строптивыми животным, негры не заметили, что вождь как будто задремал. Задремал с открытыми глазами.
   Обезьяна вырвалась, вскарабкалась на пальму и уверенная в безопасности, громко бранилась на своём визгливом языке.
Охотники взялись за ружья, когда к ним подбежала встревоженная Татея.
   – Вождь…. – сказала она, – с ним что– то странное….   Он не отвечает мне и так странно глядит….
   Все подошли к Бенито. Он лежал в траве и смотрел на подданных особенно пронзительно, остро, безумно. Не моргая. Ни одна морщина не двигалась. Казалось, он даже не дышал. Ахаде наклонился к нему. Негру было жутко встречаться взглядом с этими светлыми глазами, смотревшими как из глубины пещеры.
   – Он умер, – уныло сказал какой– то старик. – Эта проклятая обезьяна стукнула его кокосом.
   Татея растерянно посмотрела на старика, который закрыл королю веки, и, зарыдав, ушла в чащу.
   – Не хороните его, – сказал этот человек.
   – Мы верим тебе, Накта, –  возразил Ахаде, – но он был королём.
   – Мясо белого человека излечивает все болезни, – стоял на своём Накта, – и после смерти все равны. Теперь он для нас просто пища.
   Негры молчали. Людоеды, они впервые не могли притронуться к умершему. Из леса глухо доносился плач Татеи, и всем было жаль её.
   – Мы выберем вождём того, кто съест его сердце, – говорил жестокий старик.
   – Тогда расправляйся с ним сам! – вдруг закричал Лебке, на родине которого не ели людей. – Можешь убить и его наследника и взять себе его жену! Всё равно Татея не сможет жить без короля! Можешь звать её сколько угодно! Она не выйдет к этой пище, как ты называешь короля!
   Накта бросился на юношу. Никто не спешил ему на помощь, потому что Лебке был чужеземцем.
      – Пусть твоя душа заботиться о вожде в загробном мире, – Накта с отвращением бросил безжизненное окровавленное тело юноши.
   Ахаде взял ружьё и застрелил старика.
   Молчание царило долго. Кто-то ушёл в лес за Татеей. Но она не вышла.
   В безмолвии негры расчленили тело вождя.
   – Пусть Ахаде возьмёт сердце.
С тяжёлым сердцем Ахаде проглотил чужое, принимая на себя ответ за племя.
Обезьяны кричали в верхушках деревьев.