Ол Гот. Бессмертный полк. Повесть. Часть II

Часть II.

Петя открыл глаза. Тонкий луч низкого утреннего солнца заглянул в амбразуру дота, давно приспособленного под землянку, первого отделения взвода связи 101 стрелкового пограничного  полка НКВД. Луч скользнул по стеклу граненого стакана, и отразился от красной эмали ордена, в нем  забытого. Вчера был небольшой праздник, орден наконец нашел своего владельца. Ведь наградили им командира взвода связи за дела   относящиеся к самому началу войны. О представлении к награде Петя знал, но в первые месяцы войны награждали скупо, а новых боев было так много, что о своей он давно забыл.

Вчера, когда его вызвали в штаб полка, привычно готовился услышать новый приказ для своих связистов, но удивленно понял, что полковое начальство: комиссар полковник Тарасов    и начальник штаба  капитан Николаев ждут его лично. По привычке вскинул руку к ушанке:

- Товарищ полковой комиссар, командир взвода связи, старшина Богданов по вашему приказанию прибыл.
 
- Отставить старшина! Мы хотим тебя поздравить с высокой государственной наградой. За проявленное мужество на фронтах борьбы с немецкими и белофинскими захватчиками командование  Красной армии наградило вас орденом Красной Звезды.
Это стало полной неожиданностью, о уставе вспомнил только когда орденская коробочка оказалась в руке:

- Служу трудовому народу!

- Хорошо служишь старшина. Удачи тебе. – Крепкое рукопожатие командиров давало знать, что церемонии    окончены и опять вытянулся в струнку:

- Разрешите идти.

- Иди старшина, иди. – Усмехнулся комиссар, - да, у тебя и твоих орлов сегодня день отдыха. 

Кто же откажется от отдыха, тем более, что немцы уже много недель рваться вперед и не пытались. Ну, а у ребят появился повод к застолью. Санинструктор   не пожалел заветной бутыли со спиртом. Американская тушенка, родной карельский лосось, вяленая оленина, моченые морошка и клюква – была бы соответствующая посуда, стол бы можно было организовать не хуже, чем в родной Москве, на праздники. Отец всю жизнь этим занимался, и Петя хоть и пошел другой дорогой, хороший стол любил.     Белый шелк от трофейного парашюта на столе, алюминиевые тарелки и крышки от армейских котелков, с разнообразной снедью, что ж еще надо для вечера заслуженного отдыха.

Правда рюмок не было – алюминиевые и жестяные кружки. Единственный граненый стакан нашли для виновника торжества – награды по традиции обмывали, ну, а тем, кто не обзавелся финским ножом предстояло орудовать просто ложками. Спирта в кружки плескали понемногу и запивали водой,  а вот стакан старшины, с орденом  был  полон до краев. Как он его допил, Петя не помнил, но судя по тому, что стакан был пуст, все же допил. Правда уснул за тем же столом, орден дожидался его в пустом стакане. 

Было раннее утро, ребята вповалку спали, где придется. Будить кого-либо смысла не было, вчера здорово «приняли на грудь», и в землянке стоял сильный запах перегара, но с удивлением отметил – голова у него не болела. Отчетливо вспомнил сон – привидится же такое.  Сон тревожил не первый раз. Обычно снилась площадь Белорусского вокзала, огромная толпа людей с портретами, пустая улица Горького,  и ближайшие улицы, откуда все прибывали и прибывали на площадь люди. Видеть родную Москву было счастьем, хотя ему повезло,  почти два года назад в Москву попал, вместе с большой группой пограничников 101-го погранотряда, которые должны были получать награды за знаменитый рейд по тылам финнов в прошлой войне. Тогда дошли до самого Петсамо и вернулись, громя врага, не оставив финнам не одного раненого – всех вынесли в свой тыл. Награды вручал в Кремле сам Калинин. Боевую медаль «За отвагу» с груди снять не успел, слишком скоро началась новая война, теперь идти в бой с наградами на груди становилось традицией.

Сегодняшний сон стал сам по себе наградой. Любой из бойцов, мирно спящих в этой землянке много бы дал, чтобы увидеть такое будущее.   Само шествие до конца увидел только сегодня, но главное понял, что видит.  Родная Москва и Россия выстояли, шагнули в следующее тысячелетие, а главное народ о них помнил, помнил тех, кто эту войну прошел до конца.   И тут же мелькнуло:

- Да, до конца войны еще три года!... Кто из нас доживет?... А ведь никому и не расскажешь… Ну, какой сумасшедший поверит в такие сны…   Да, никому не расскажу, но я то знаю, что 9-е мая будет! Будет наша победа.

Орден в стакане поблескивал на солнце серебром и рубином эмали. Старшина стянул гимнастерку и стал прокалывать дырку для  награды рядом с серебром уже давно ставшей родной медали. Звезда нашла свое место и гимнастерку натянул на плечи. В осколке зеркала рядом с орденом, «За отвагу» смотрелась солидно. Боевые награды у бойцов были редкостью, в основном только у тех, кто в прошлую Финскую был в рейде на Петсамо, а две награды тем более. У солдат  медаль «За отвагу» любили, ей награждали только за боевые заслуги. Медаль  «За отвагу» была на груди младшего командира взвода связи, старшего сержанта Петра Богданова и в том  бою 4-го июля 1941 года. 

***

Война началась двенадцать дней назад. Заставы подняли «в ружье» за полночь 22 июня. Позднее узнали, что в штаб отряда в Куолоярви, бывший финский Салла, привели перебежчика с той стороны, который сообщил, что немцы ударят этим утром.  О том, что на той стороне финны, что-то затевали было известно и раньше. Сидевшие у телефонов и раций связисты знали об обстановке не меньше командиров.   Поговаривали даже о том, что на финской стороне были немцы, говорили, конечно, с оглядкой, немцев полагалось считать почти союзниками,  но в начале лета скрыть истинное положение вещей от пограничников было невозможно. 22-е июня все вопросы сняло, на той стороне границы готовился к броску враг. Ветераны «финнской» прекрасно знали, с чего начинается наступление, а тем более такой опытный командир, как полковник Георгий Жуков –  в комендатуры и на заставы полетел приказ срочно вывести личный состав с их территории. Пограничники должны были быть готовы к бою, и  занять подготовленные рубежи обороны сразу после окончания артподготовки противником.  Сомневаться в том, что опытные финны прекрасно знали расположение комендатур и застав не приходилось.

Это простое решение в тот день спасло много жизней, кроме артиллерии по заставам ударила и немецкая авиация.   Правда удар ожидали, до пушек пограничникам было не достать, но по самолетам стреляли из всего, что было под рукой – один Юнкерс задымил и упал на той стороне границы.  Стрелковые ячейки и окопы рядом с немногочисленными дотами заняли сразу же, как только канонада стихла.  Доты строили на совесть, ни один снаряд, ни одна бомба серьезного урона им не нанесла. Пулеметчики ожидавшие начала наступления в них накрыли огнем немцев еще до того, как основные силы застав заняли оборону, а когда появились танки противотанковые ружья их уже ожидали.  Пара задымивших машин и шквальный огонь застав заставили немцев вернуться восвояси. Кольский полуостров в районе Кандалакши был единственным местом той войны, где немцы смогли реально перейти границу только 1-го июля 1941 года.

Отпор полученный немцами в первый день войны спеси им поубавил, но тревожащие артиллерийские обстрелы и налеты авиации стали привычной рутиной. Границу в последующие дни пытались перейти только мелкие диверсионно-разведывательные группы, в большинстве своем финны, хорошо знавшие родные места. Но и в засадах их ждали наряды пограничников, неплохо изучившие эти места за прошедший год. На основании собственной разведки и данных, полученных от пленных получалось, что против погранотряда численностью около 1400 человек сосредоточивались силы, превосходящие их   почти в десять раз, и на участок отряда     начали выдвигаться главные силы 42-го стрелкового корпуса РККА, сначала 122-я стрелковая дивизия,  затем на рубеж Кайралы – оз. Апаярви     104-я стрелковая  дивизия, а   1-я танковая дивизия закрепилась в районе южнее Алакуртти.

26 июня 1941 года, в 13-05 начальник 101-го пограничного отряда Г.А. Жуков доложил по телефону в штаб корпуса:
«Против Куолаярвского пограничного отряда противник, силою до двух дивизий, сосредоточился на фронте в квадратах: 4690, 0690, 3688, 2682, передовые части находятся у самой границы. 22 июня захвачен немец, который показал о прибытии немцев из Норвегии».


Из переговоров командиров получалось, что на Куолоярвском участке границы немцы и финны сосредоточили  в районе Рованиеми  войска 36 армейского горного корпуса в составе: 169 горной пехотной дивизии, механизированной бригады СС «Норд», 324 горного пехотного полка 163 пехотной дивизии и 6 пехотной дивизии финнов. Корпус имел задачу ударом вдоль дороги Куолаярви - Алакуртти разгромить наши войска, выйти к Беломорью и овладеть районом Кандалакши. Начало наступления было назначено на 1 июля 1941 года.

Оборонительные укрепления на новой границе силами пограничников за год создать было трудно. Важнее было обустроить саму границу и теперь приходилось рыть окопы и строить доты на возможных направлениях удара противника.  В самом худшем варианте, предусмотрительно сохраненные,  старые финские и наши укрепления на бывшей границе позволяли остановить врага даже небольшими силами.

Главное направление удара немцев не было большим секретом, даже для рядовых связистов. Немцы по самому короткому пути должны будут рваться к Беломорью, чтобы пересечь железную дорогу связывающую Мурманск с большой землей. От границы до Кандалакши, то есть Белого моря была всего одна дорога, и миновать ее    было невозможно – Карелия не давала возможности тактического маневра.  Гранитные  кряжи, горные реки, глубокие озера немцев такого маневра лишали. Прошлую войну не даром затеяли зимой, замерзшие реки и озера эту проблему устраняли хотя бы частично. Впрочем финны доказали, что подготовленные бойцы, хорошо знающие свою местность могут остановить врага даже зимой.

Когда наши танкисты заняли свои позиции Г. Жуков попросил командование корпуса усилить своих пограничников  прикрывавших дороги  на Таллускатокоски и Алакуртти противотанковой артиллерией и танками. Выделили две батарей «Сорокопяток» и четыре Т-28. Трехбашенные неповоротливые чудовища превосходили немецкие танки по огневой мощи, но были абсолютно беззащитны в бою среди скал и болот. Тогда было принято решение укрыть их в скальном грунте у дорог на самых опасных участках.

Окрестности дорог от Салла на Таллускатокоски, а также  через Алакуртти и дальше на Кандалакшу это сплошные гранитные кряжи, обрывающиеся во всегда ледяные озера или горные реки, скалы, перемежающейся непроходимыми болотами или глухой тайгой – место даже для пеших проходимое только зимой, когда замерзают озера, реки и болота.   Позицию для танков выбрали довольно далеко от границы, в том числе перед  мостом через Коллайоки, на крутом повороте дороги, где высокая скала не позволяла видеть сюрприз, подготовленный наступающим.   Четыре огромных Т-28 закопали, не без проклятий: «Попробуйте вырыть глубокую яму в граните? Благо тротила хватало!», - но силы тратили не даром, они   немецкие танки мимо себя не пропустили.
 
Однако главное внимание Жуков  уделил усилению обороны застав.   Первые же удары немецкой авиации сами здания застав и служебные постройки уничтожили, и после 22-го июня 41-го у пограничников остались только окопы и наспех отрытые щели укрытий.  Еще чуть более года назад эта территория была финской, обустраивать границу, строить заставы, прокладывать линии связи приходилось в глухой тайге, до оборонительных сооружений руки доходили только в крайних случаях – ведь финнам «так классно врезали». О близкой войне не думали,  но война началась так скоро.

За дни ожидания пограничники успели не мало, строили ДЗОТы,  ходы сообщения, артиллерийские позиции. Пока рыли окопы и блиндажи отдыхали под открытым небом, да и то урывками, между работой, белые полярные ночи позволяли работы не прерывать круглые сутки.  Связистам лопаты не понадобились – надо было проложить сотни километров телефонного провода связи между новыми командными пунктами застав. Радиостанции были не везде, и более или менее надежную связь мог обеспечить только  полевой телефон.

Старший сержант, командир отделения взвода связи Петр Богданов был уважаемым человеком в Куолаярвском 101-ом Погранотряде. После призыва в армию попал в школу младших командиров в Питере. Жесткие порядки в школе скрашивались только обязательными нарядами на охрану Смольного, обкомовские буфетчики курсантов подкармливали. После Питера Мурманский морской пограничный отряд показался раем. На пограничных катерах действовали флотские порядки, и экипажи кораблей казались семьей, но на море служил не долго. Потребовались специалисты для усиления сухопутной границы с Финляндией, и Петра перевели в   101-ый Погранотряд.   

Он был одним из ветеранов войны с финнами, носил на груди боевую медаль «За Отвагу», да и служил уже четвертый год, обустраивал новую границу, почти две сотни километров которой пришлось обеспечить в Куолаярвском 101-ом Погранотряде связью. Командиры, вне устава  звали его просто Петро, а подчиненные уважительно Петр Иванович. Петя был старше своих ребят всего на четыре - пять лет, но прошлая война, прекрасное знание местности сделал его непререкаемым авторитетом у молодых пограничников. К 1-му июля связисты управились со всеми делами на отлично, телефонная связь со всеми заставами работала устойчиво, а радио позволяло связаться с поддерживавшими погранотряд дивизиями.   Впрочем, не на долго.