Оно же бьётся!..

Часть 1. Оно же...

Господи, как тяжело отслаиваться, преодолевать разумные барьеры и раньше времени нырять в собственное будущее! В будущее, где наверняка таятся потери того, что сегодня так дорого, нужно и привлекательно!
Как седой атаман в смертельном бою идёт ва банк за мгновение до неминуемой смерти, так мы порой бросаемся в будущее, не успев ни насладиться настоящим, ни проститься с его обитателями.

Да, мы расстались. Нас развели по разным углам житейской коммуналки очевидные и безобидные на вид дела: работа, обязательства, риски…

Домодедово, 21-30. Через двадцать минут, строго по расписанию, стальная громадина пробуравит силиконовую подошву облаков и отправит меня на выселки в моё же собственное будущее. Как птица, покидающая по осени ветхое гнездо, я буду кружить над возлюбленным жилищем, разглядывая в иллюминатор ворох моих прежних предпочтений и счастливые воспоминания. А потом полечу и вовсе прочь с талой надеждой когда-нибудь обязательно вернуться.
А ты? Ты будешь досматривать в этот поздний час голубой экран телевизора и, конечно же, думать обо мне. Обо мне прежнем, вертлявом и ненадёжном, а возможно, обо мне будущем, сильном, способном тебя понять…
Так или иначе, мы отдаляемся друг от друга не по злому умыслу. И кто знает, свидимся ли в будущем? – Кто знает...

Новое состояние необычно. Каждая прожитая без тебя минута повисает, как тряпка, упавшая с балкона на бельевую верёвку, растянутую во дворе между деревьями добра и зла. Ветер перемен тянет тряпицу в разные стороны, пытается сорвать и унести прочь, но эта сплетница из холщёвой материи – та ещё штучка! Она огрызается на каждый порыв ветра, а при появлении случайного прохожего делает вид, что занята делом, как женщина, увлечённая перебранкой.
На самом же деле минутная «тряпица» вопросительно вглядывается в мои мысли и спрашивает, спрашивает, всё время спрашивает: «Во имя чего? Во имя чего я должна претерпевать внутреннее одиночество и терять мир, который всегда казался пополамовидным? Более того, он и был таким! Скажи, беспечный пользователь времени, разве будущее – будущее благо? Куда тебя несёт, милый?..»
Что я могу ответить? Так сложились обстоятельства. Милая, ты же знаешь, у меня есть работа, обязательства, риски…
А она?
А что она? Я понимаю, она устала быть хорошей, устала прощать, сочувствовать. Когда я спрашиваю: "Почему ты не разделяешь мою правоту?", она молчит. Отругала бы в конце концов! Нет, встанет, встрепенётся, как французская штора (фрр), и выйдет вон – адью, господин хороший.

...Трудно отслаиваться. Да ещё хвостатые сороки щебечут в спину о предстоящих печалях. Ладно, можно поменять работу, реструктурировать обязательства, исключить риски. А с сердцем-то, с сердцем что делать? Оно же бьётся день и ночь, день и ночь…

Часть 2. ...бьётся!

Хорошо-хорошо, я никуда не еду. Пусть рушатся дела, пусть обязательства обрастают толпой голодных мздоимцев, пусть риски… А что риски? Я больше не рискую, не пытаюсь приподняться над привычным. Более того, обещаю и торжественно клянусь: каждый новый день созерцать житейскую теплицу благодарным взором созревающего помидора!
 
И всё же:
- Милая, отпусти меня ненадолго! Я тебе апельсинов привезу марокканских, а хочешь…
- Скажи, почему ты ищешь счастье на стороне? Разве я не хороша? Разве тебе со мной плохо?
- Нет, ты хороша, и мне с тобой хорошо.
- Тогда скажи, почему тебе не сидится дома, погляди вокруг – все сидят, так или иначе.
- Милая, не в доме дело. Мне просто - не си-дит-ся! Для меня любой, даже самый лучший дом на третий день – тюрьма. Может, цыган какой польстился лет сто назад на мою прабабку, и оттого я теперь места себе не нахожу! Чуть отъеду от тебя – скучаю и люблю безмерно, а вернусь в дом - мОрок глаза застит, только и мыслю - бежать. Сколько раз я разговорил тебе о том, да поняла ли ты меня?
- Понимать-то я понимаю, только согласиться не могу. Ведь ты – человек, а ведёшь себя, как перекати поле. Рано или поздно ветер унесёт тебя в смертную даль! Ты чужой – понимаешь? – чужой этому миру. Тобой нельзя даже любоваться! Твой эгоизм превратил тебя в абсолютно чёрное тело, тело с нулевым коэффициентом отражения. Я хотела, я пыталась вернуть нам ощущение взаимности, но у меня ничего не вышло. Что ж, иди. Если ты вернёшься, я приму тебя, потому что я – единственная, кто знает, как ты внутренне пуст и несчастен. И мне жалко тебя. Я боюсь того дня, когда перестану тебя жалеть, потому что тогда стану такой же, как ты. Пустой и чёрной. Иди, я молю Бога, чтобы ты не вернулся.

Хорошенькое дело уходить от любимой женщины и менять разумное настоящее на некое абстрактное будущее. А может, сдать кровь, получить деньги, купить хорошего вина и начать жить по-человечески, умудряясь в простых истинах? Ведь говорят: можно обойти весь мир и не увидеть ничего, а можно в четырёх стенах собственного жилища познать весь мир. Живут же по сорок-пятьдесят лет старчики в келейках, а поговоришь с кем из них – столько мудрости в целой стране света не сыщешь!
Нет, сдавать кровь нельзя. Не гоже свою цыганскую прыть к судьбе другого человека подмешивать. Что же касается травки-путешественницы, думается мне так: Бог создал перекати поле в назидание. "Смотрите, - сказал он людям, - и вас ветер погонит прочь, если на мир заглядываться станете!"
Может, не зря катится никчемная сошка по ветру прочь от спасительного арыка. Может, всего-то надо ей – умчаться прочь от чужих глаз, чтоб только её и видели! Как думаете?