Алби-2. Хрупкие грани. Глава V

Пирс даже порадовался про себя, что подопытные лишены возможности запоминать свои сновидения. Иначе Кит уж точно бы лишился рассудка, и это при условии, что Трей каждый раз утюжил память парня после погружений до состояния младенческой стерильности. Утюжил так, для профилактики и во избежание, а так же для собственного удовольствия. При одном упоминании имени Кита Тригга Алби перекашивало, и этого было достаточно для того, чтобы её напарник применял к подопытному самые разные методы воздействия. Ну и приказ капитана, само собой.
На мониторе бурлил и жил своей жадной, хищной жизнью Внешний мир, где ежесекундно рождались и умирали мучительной смертью миллионы живых существ. Вот в пышных зарослях промелькнул встопорщенный гребень рыжего волка, вот какая-то пёстрая змейка, не успев уползти, стала жертвой белого цветка с маслянисто поблескивающими лепестками, вот штырёк, сидя на высохшем безопасном бревне, жадно поглощал прозрачный сок из красного пузатого плода; струйки жидкости стекали у него по подбородку и шее; напившись, штырёк курлыкнул и начал странно покачиваться из стороны в сторону, прикрыв мутные буркалы глаз. Вскоре он изогнулся в пароксизме восторга и, совершенно обессиленный, скатился с бревна. Через секунду он уже был ужином для вовремя пробегавшего мимо здоровенного варана с блестящей чешуёй в радужных разводах. Зубы у варана не уступали волчьим, и с них капала тягучая жёлто-зелёная пенистая слюна. Но при всём многообразном мельтешении больших и малых обитателей влажных джунглей было заметно, что все они так или иначе стремятся в одну сторону, отчего-то игнорируя дальние горизонты, теряющиеся во мраке вековых деревьев. Пирс увеличил изображение и постарался максимально приблизить дальний край леса. На первый взгляд, там не было ничего особенного, те же исполинские громады деревьев, обвитые мшистыми лианами, пышные заросли папоротника и скрипучие рощицы плотоядных хвощей, вздымавших ввысь свои цепкие чуткие ветки. Но дальний лес был необитаем или, что вернее всего, покинут теми своими жителями, кто имел возможность перемещаться. Даже букашки и жучки убрались с этих горизонтов.
"Да что там, чёрт возьми, за приблуда такая, что происходит?" Пирс Трей вывел увеличение на предельный уровень. И он увидел.
В глубине леса, в его сокровенной сердцевине, куда не доходили ни отчаянные сорвиголовы из Ойкумены, прятавшиеся от правосудия, ни команды "красногалстучников", это правосудие вершившие, там, в недрах обезумевших джунглей, в бурлящем котле, рождавшем новые, невиданные формы жизни, там, среди сплетений лиан и ползучих паразитов, распространялось странное тёмное пятно, будто на водную гладь выплеснули технического масла. Пятно было похоже на прогалину от пожара, но даже прямого попадания молнии было недостаточно, чтобы поджечь вечно влажный, окутанный дрожащими испарениями лес. Пятно было почти правильной круглой формы, и казалось нарисованным жирной копотью. Оно не двигалось, но всё живое вокруг избегало приближаться к нему, а не имеющие возможности убежать растения желтели, скручивались и чахли, как от неведомой болезни. Зрелище было поистине грандиозным. Пирс тихонько выдохнул, сбрасывая с себя грозное очарование Внешнего мира, и поправил микрофон.

— Ты это видела? — Голос Трея возник у Алби в правом ухе. Девушка тоже не отрывала взгляда от монитора, замерев в оцепенелом то ли страхе, то ли благоговении. В отличие от лейтенанта Трея, она была во Внешнем мире, и сейчас переживала мучительное чувство дежавю.
— Да, — она плотнее прижала наушник, — видела. Пирс, пора заканчивать. Иначе подопытные опять проваляются в лазарете в полном расстройстве чувств. Всё, что надо, мы увидели. Запись шла от начала "сонного паралича". Покажем капитану, пусть дальше решает сам. Выводи своего из погружения.
Она сняла гарнитуру и осторожно стала отсоединять датчики от головы Дора. Парень спал сном младенца, чему-то улыбаясь. Никто не знал, что видят подопытные после завершения сеанса.

Рифус Гарт вернулся в отдел почти заполночь, несколько часов инструктируя Дирка Хаулза, заставив того чуть ли не сдать экстерном экзамен о знании Внешнего мира, а потом потратив несколько часов на гонку по выдубленной земле. В этот раз он сам вёл машину, решив не привлекать сержанта-водителя. Ни к чему этому юнцу видеть, что именно загрузил в бронированный внедорожник командир особой бригады. Парень может не задавать вопросов, но лишние мысли у него появиться вполне даже могут, а этого Рифус Гарт не желал.

— Как прошёл сеанс? — Капитан не тянулся за сигаретой, что Алби сочла добрым знаком. Наверно, его визит на границу был скорее удачным, чем нет.
— Вы сами должны это увидеть. — Трей включил запись, и монитор явил троим людям картины Внешнего мира и его странного новообразования.
Рифус смотрел молча, не отрывая глаз, затем переключил запись на начало и просмотрел ещё раз. Лицо его было хмурым, хотя таким оно было в девяноста процентах случаев.
— Похоже на какую-то эпидемию, — задумчиво бросил он, барабаня пальцами по столу, — точно какой-то грибок или плесень. На вид что-то скользкое и жирное... словно масло... м-да... хорошенькие дела. Судя по всему, эта дрянь если и распространяется, то медленно, но тамошние зверушки ждать не хотят и валят с этих горизонтов со всех ног. Любопытно... Как подопытные? — Он поднял взгляд на Алби и Трея.
— Тяжело, — со вздохом признала Алби, — сейчас тупо спят без задних ног. Было не так то просто ввести нужную программу, они ни разу не видели Внешнего мира и их мозг отказывался понимать, что от него хотят. Пришлось увеличить частоту до сорока герц и держать её весь сеанс. Несколько дней они будут приходить в себя, а может и неделю.
— Пусть приходят, — распорядился Гарт, — время ещё терпит. Пусть уж лучше продышатся и будут полностью готовы к следующим погружениям, чем вы просто сварите им мозги. Обоих в лазарет на усиленную реабилитацию. Дора потом можно выпустить потусоваться в его любимом кабаке, он у нас всё-таки наёмный сотрудник, второго по истечении срока реабилитации в бокс. Теперь вы сами. Пока наши морские свинки восстанавливают душевное равновесие и вкушают пищу мирскую, нам троим предстоит мозговой штурм.
Алби поёжилась. Картины, что выдавал ей на визуализатор мозг Дора, подчинённый программе, заставляли её незаметно ёрзать на подоконнике и покусывать губы. Вид мерзкого тёмного пятна среди девственного лесного массива не вызывал никаких приятных ассоциаций. "И правда что плесень или гниль. Какого же диаметра эта штука, раз её так хорошо было видно, хоть и с приближением? А, главное, что это такое? Что-то совсем уж гадостное, раз все лесные обитатели десятой дорогой обходят эту хрень..." Она забралась на подоконник с ногами, скинув надоевшие туфли. При Рифе и Пирсе можно, это "свои".
— Я посещал Хаулза, выдал ему подготовительные средства для посещения Внешнего мира. Что бы там ни было, я обязан увидеть всё своими глазами и оценить масштаб угрозы. На одних визуализаторах общей картины не составить. Дирк Хаулз будет меня сопровождать. Надеюсь, то, что говорят о психической устойчивости погранцов, правда.
— Ты хочешь пойти во Внешний мир, — прошептала Алби, чувствуя, как мерзко холодеет где-то в солнечном сплетении, — неужели без этого невозможно обойтись?
— Алби. — Рифус Гарт пристально посмотрел на жену, и она через пять секунд опустила глаза. — Без этого нельзя обойтись. Штырьки лезут через периметр. Скоро за ними последуют и другие экзоты. Они идут сюда, потому что сзади них океан и странная гнилая штука посередь леса. Не забывай, континент хоть и большой, но окружён водой. У них не так много вариантов для бегства. И я, — Алби показалось, что взгляд его потемнел ещё больше, — я обязан узнать об этой дряни по максимуму. На кону угроза государственной безопасности. А кроме нашего отдела, о Внешнем мире не знает почти никто. Не знает правды, я имею в виду. Страшилки на ночь не в счёт. Я должен пойти туда, Алби. Я и сержант Дирк Хаулз. Брать больше людей значит переть на себе больше трупов в конечном итоге плюс режим секретности. Я один стою всех погранцов, но и я не вечен, знаете ли. Вы будете раз в неделю смотреть, как там ведёт себя эта гнилушная полянка и докладывать мне в определённое время, я выбью из канцлера денег на аппаратуру. Докладывать будет лично Пирс Трей.
— Почему не я? — На Алби словно ушат ледяной воды вылили.
— Потому же, почему хирурги не оперируют своих близких и родственников. Мне тоже нужна холодная голова, там, куда я иду, нет места эмоциям, беспокойству и страху за тех, кто мне дорог. Всё, это не обсуждается. На время моего отсутствия всей текучкой займётся Орс, он прямо-таки создан для этого. И он умеет молчать. Ваша задача только и исключительно наблюдение за Внешним миром. Сами решите, в параллель или по очереди, вы специалисты, вам виднее. Три дня всем на отдых, Алби, ты меня слышишь?
— Да, — тихо сказала девушка, — три дня. Целых три дня.
— Вопросы есть?
— Никак нет, господин капитан. — Пирс затылком чуял, что подзадержался в кабинете начальства. Да и Кита пора выводить из транса. И вообще поменьше мозолить Рифусу Гарту глаза, когда его жена тоже рядом. Тут такое дело... не так страшно стать опять рядовым, как быть запытанным до смерти. Мозги капитану Гарту, кажется, модифицировали вместе с телом и рефлексами.

— Алби, если я позволяю тебе сидеть с ногами на подоконнике в присутствии напарника, это не значит, что ты можешь в его присутствии позволять эмоциям взять верх. Больше не изображай трепетную нимфу, когда в помещении кроме нас есть кто-то ещё. Дело слишком серьёзное и я исхожу из соображений, руководствуясь логикой и здравым смыслом, чего и тебе желаю. Трей передаст тебе все наши разговоры в точности, но докладывать мне будет он. Так, всё. У нас три дня на отдых и подготовку, тебе - к сеансам, мне к экскурсиям. От ваших наблюдений зависит, как быстро мы с сержантом Хаулзом достигнем цели. Ты понимаешь меня?
Гарт говорил чересчур резко и отрывисто, Алби было знакомо это выражение лица. Никаких эмоций при посторонних. Все любители сальных сплетен уже побывали кто на гаупвахте, а кто и в нейтральной полосе, — капитан не церемонился, — но осадочек, как говорится, остался. Жена Цезаря вне подозрений, но это должно было и впрямь соответствовать действительности.
— Извини, — прошептала Алби, нервно теребя алый платочек, — просто я боюсь. Мне так страшно даже во Внешнем мире не было, и в вольере тоже. Эта штука... это что-то настолько... чужое, недоброе, что я совсем ничего не могу с собой поделать. Прямо голова кружится, как вспомню. А ты собрался туда... А если...
— Никаких "если". Я туда выдвинусь, узнаю, что к чему, возможно, смогу взять пробы этой дряни на анализы. И сразу вернусь. Думаешь, мне так нравится шаландаться по этим буеракам? Кроме меня некому, и ты знаешь это. А теперь опечатывай лабораторию и поехали домой. Скоро рассветёт, а у меня во рту ни крошки с самого утра. Только пыль в волосах и форма требует основательной чистки. Тамошний воздух можно видеть. Всё, давай, я тебя жду на парковке.

Он на цыпочках прошёл на кухню и осторожно, стараясь ничем не звякать, открыл початую бутылку и от души плеснул в стакан. Алби вроде спит как сурок, есть надежда, что его отсутствие останется незамеченным. Эта девушка будто шестым чувством определяла, не открывая глаз, рядом он или нет. Ни в какое шестое чувство Гарт, разумеется, не верил, но ночные вылазки за спиртным старался проводить в режиме максимальной секретности. А выпить было с чего. Та дрянь, что продемонстрировали Алби и Пирс, не шла у него из головы. Что ещё за напасть. Радиационный фон во Внешнем мире за триста с чем-то лет не сказать чтобы пришёл в норму, но новых форм жизни там больше не появлялось. Сейсмическая активность на нуле, уж чего-чего, а землетрясений там никогда не фиксировали. Спонтанные мутации, от которых не застрахован никто? Ну, может быть, может быть... Только бы добраться до этой гнили и выяснить, чем она так неприятна штырькам и прочей нечисти... За этими мыслями он не услышал, как дверь на кухню открылась.
— Риф, три часа ночи. — Как дежавю какое-то. Голос у Алби был усталый и наполненный леденящей тоской.
— Сейчас допью и приду. Иди спать.
— Мне ещё невесть сколько спать в одиночестве. Ты можешь хоть дома не думать об этом всём...
— Алби...
— Да, господин капитан. Как скажете. — Она молча повернулась и вышла, притворив дверь. И только обострённый после модификаций слух позволил Рифусу услышать тихий всхлип в подушку.
"Чёрт бы это всё побрал". Он залпом допил настойку и зашёл обратно в комнату. Алби, завернувшись в простынь с головой, лежала лицом к стене и плечи её слегка подрагивали. Дома она могла позволить себе проявлять эмоции.
— Т-с-с-с... Ну что опять за концерт посреди ночи. Ну тихо, тихо. Ну извини. Я тоже на нервах. Ну хватит уже. Давай я тебе тоже налью, полегчает.
Алби молчала, но вздрагивать перестала. "Уже прогресс".
— Не хочешь выпить? Тогда иди сюда, всё, успокойся, успокойся, у нас ещё три дня, времени дофига. Иди сюда. Буду тебе нервы лечить. "Свои я уж как-нибудь сам. Когда ты уже перестанешь мерять всех по себе, капитан Рифус Гарт. Твоей жене надо памятник отлить при жизни. За терпение".
— Иди сюда, — повторил он, — я знаю, ты боишься щекотки.

Бармен "Очарованного кварка" Ден, как и все бармены, считал себя неплохим психологом и знатоком человеческих душ. Уж сколько историй он выслушал из-за стойки за семь лет, уж сколько слёз было выплакано на его плече, сколько раз он подбадривал, утешал, смешил, сочувствовал... он знал всех гостей "Кварка" в лицо, а многих и по имени, но в последнее время некоторые клиенты, типа Кита Тригга, исчезли и вот уже долгое время не показывались в баре, а некоторые изменились в странную и не совсем в лучшую сторону. Взять хоть лысого весельчака Дора, раньше парень висел на стойке, широкими жестами угощал всех, кого знал, беспрестанно шутил, заключал дурацкие пари, которые всегда проигрывал, и мог перепить самого Дена. Теперь же Дор выбирал дальние столики, заказывал самое дорогое и "улетал" при этом со второй рюмки. В пьяном бреду он беспрестанно цитировал одну и ту же строчку какого-то довоенного поэта из давно не существующей страны: "Жизнь моя, иль ты приснилась мне..." Продолжения стихотворения Дор не знал. Ещё бармен периодически видел среди клиентов высокого красивого блондина в изящных очках, на которого вешалась чуть ли не вся женская половина "Кварка". Блондин в каждый свой визит цеплял новую девочку, обворожительно улыбаясь, но Дену в этой улыбке виделся раздвоенный язык змеи. С барменом блондин никогда не разговаривал, делая заказы через официанток, которые тоже периодически становились жертвами холодного обаяния этого человека с льдисто-голубыми глазами и изысканными манерами. Если бы Ден работал в баре года на три подольше, он узнал бы аспиранта Пирса Трея. Однако он работал здесь всего семь лет.
Но одну встречу Ден запомнил на всю жизнь, так она врезалась ему в сердце.
Несколько лет назад в "Очарованный кварк" зашла молодая стильно одетая женщина с тщательно уложенными платиновыми волосами. Она села за стойку и огляделась, будто оказалась в странном и незнакомом месте. Ден исподволь рассматривал её. Она мучительно напоминала ему кого-то, вот только бармен никак не мог сообразить, кого. "Алби Мирр", — вдруг вспыхнуло у него в голове. Да нет, какая Алби, вы что, у Алби льняные волосы ниже лопаток, которыми она очень гордилась, и щёчки у неё с ямочками, а главное, у неё смеющиеся глаза. У женщины за стойкой глаза были сходны с глазами блондина в очках. Но Ден всё же решил закинуть удочку:
— Алби, это ты? Тебя и не узнать совсем.
Блондинка подняла на него равнодушный взгляд, в котором едва угадывалось удивление:
— Вы меня с кем-то спутали? — В голосе только вежливый интерес.
— Простите, — пробормотал смущённый и обескураженный Ден, — вы мне напомнили одну мою знакомую...
— Такое часто бывает, — кивнула незнакомка.
— Что желаете выпить?
— Вермут.
— Белый или розовый?
— Extra dry. — Блондинка поправила прядку, и рукав её блузки немного задрался, обнажив локоть. Ден прикусил губу. На сгибе у женщины виднелся небольшой красный пластырь. Ден не первый год работал в баре и навидался всякого. В том числе, откуда берутся на руках у людей подобные пластыри. Он учтиво поставил перед девушкой бокал с вермутом и больше в её сторону не смотрел.
Сама Алби больше в некогда любимый бар не заходила. Взгляд Дена сказал ей больше, чем все давнишние истерики Рены или шепотки за спиной. Она окончательно убедилась, что к старой жизни возврат невозможен. Отныне "Очарованный кварк" ей заменит степенное и респектабельное "Тасманово море", а где пить сухой вермут, Алби было всё равно.

— Ну, как твоя вылазка? — Рифус с интересом глядел на жену.
— Отмерло. — Алби прошла на кухню и налила себе ещё порцию вермута. — Даже странно. У меня никаких эмоций. Даже Ден, кажется, меня не узнал.
— Узнал, — усмехнулся Рифус, — но сделал верные выводы.
— Меня должно это беспокоить? Я не жалею, что зашла, но это был последний раз.
— Вот и хорошо. Надо уметь рвать с прошлым.
— Да, — прошептала Алби, — ты даже не представляешь, как ты прав.
В ту ночь она сама отказалась от "скея".
 



Продолжение: http://www.proza.ru/2016/08/29/1219