Кошмар Писателя

Вольное изложение ряда кошмарных снов...

Издательство 1

Издатель сидит за рабочим столом в слюнявчике и обедает, лихо орудуя ножом и вилкой. Входит автор.
- Здрасьте! – с набитым ртом восклицает издатель. – Вы хто?
- Я… - автора гложет неуверенность.
- Вы?...
- Я, я писатель, вот.
- А-а-а! – восклицает издатель. – Принесли рукопись, надо думать?
- Да… - вытирая платком пот со лба, отвечает писатель.
- Давайте её сюда, – издатель вытирает руку о слюнявчик и протягивает её за рукописью. Автор нерешительно отдаёт её.
Издатель смотрит на название и щёлкает языком.
- Забавно!
Автор, ещё бледнее чем раньше, пытается поскорее уйти, чтобы не застать более ни секунды этого мучительного созерцания своего творения чужими глазами, как вдруг его окликают:
- Вы куда это?
- Я… Уйти…
- Э нет, голубчик, стойте! – издатель деловито накалывает на вилку всё, что осталось на тарелке, и проглатывает это одним лихим движением рта, после чего вытирает руки о слюнявчик и снимает его, за доли секунды приобретая совершенно рабочий вид. – Я прямо сейчас это прочту и скажу вам, публикуем или нет. Чего время-то попусту тратить – заняться мне, можно подумать, больше нечем!
Автор внутренне умирает.
Издатель раскрывает первый лист рукописи.
- Ага…
Перелистывает. Проводит глазами по странице. Ещё раз перелистывает. Сканирует дальше. Внезапно протягивает:
- Сложно…
Несколько листов спустя:
- Ух, мрачно…
Ещё десяток листов спустя:
- Господи Боже, какой кошмар!
Крестится и хохочет, после чего экспрессивно спрашивает автора:
- Знаете, куда я обычно людей с такими книжками посылаю?
Автор, монотонным голосом мертвеца:
- Куда?
- А сейчас, давайте-ка я вам адресок напишу… Вот. Вот туда с этим и идите.
- Стало быть… Не публикуете?...
- Да уж, у нас как-то, знаете ли, контора попроще-с… Что-нибудь весёленькое там, что-нибудь бытовое… Популярненькое что-нибудь… Если мы такое опубликуем, нас не поймут просто. Уж извиняйте-с. Сходите, куда я написал – вот там такое просто за милую душу!

Издательство 2

Издатель с хищным видом, сложив ладони пирамидкой, приветствует автора глубоким протяжным распевным:
- Да-а-а?
- Я… Публиковаться хотел бы…
- Опубликоваться, вы хотели сказать? – с улыбкой маньяка поправляет издатель.
Автор через силу кивает.
- Вот… Вот моя рукопись.
Издатель заливается хичкоковским смехом.
- Постойте, постойте, друг мой! Сначала скажите мне, сами. О чём вы написали?
Автор снова внутренне умирает.
- О… О двух друзьях, которые…
- Так-так, о друзьях… Ага… Которые?...
- Которые…
- …Находятся в тайной гомоэротической связи?
- Нет!
- О, простите. Но что же тогда? Не молчите, я же внимательно вас слушаю!
- Они… Бывшие друзья…
- А, вижу, вижу… Знакомый мотив, да…
- И они… Хотят убить друг друга.
- У них получается?
- Нет… То есть, да… То есть, не совсем…
- О… Заинтриговали. Давайте сюда рукопись.
Длинная бледная рука вырывает у автора рукопись. Читается название.
- Хо-хо…
Первые три страницы.
- У! – удивлённо укает издатель.
Следующие пять страниц.
- У-у, – менее удивлённо укает издатель.
Следующие десять страниц.
- У-у-у… – монотонно укает издатель, затем прибавляя экспрессии в голос и радостно захлопывая рукопись.
- Что?
- Это нам АБСОЛЮТНО не подходит, друг мой! Нам нужны кровавые бани, азарт битвы, ужасы, от которых кровь стынет в жилах, и извращения, что ломают шаблоны… А у вас тут какая-то романистика XIX века.
Автор не говорит, не двигается, не моргает.
- Один момент… Дам вам визитную карточку одного своего знакомого. Он как раз в таком специализируется… Вот. Удачи вам, и не задерживайте очередь!

Издательство 3

Издатель сидит в кожаном кресле, курит трубку и читает газету. Входит автор.
- День добрый. Мы знакомы?
- Н… Нет…
- Хм… Вы решили опубликоваться?
- Д… Да…
- Замечательно. Положите рукопись ко мне на стол и приходите завтра в час пополудни.
На следующий день в час пополудни:
- День добрый, это снова вы!
- Д… Да…
- Хм… У вас заикание?
- Н… Нет…
- А, впрочем, что я нос сую не в свои дела. Давайте ближе к делу. Итак, ваша книга…
Автор замирает в ожидании, нервный тик исчезает.
- Ваша книга… Имеет потенциал, да.
Автор уже почти вздыхает спокойно, как вдруг:
- ОДНАКО! Потенциал этот не раскрыт. Я бы сказал так: мне нравится то, что вы не боитесь банальности и подражания классике, но вот всё остальное требует существенной доработки. По всем фронтам. Совершенно.
- Н… На… Напри… Мер?
- Ну вот, например, сюжетная линия Марии и её служанки. Зачем она убивает собаку?
- Она… Она ненавидит собак…
- Одной ненависти мало. Она ведь не сумасшедшая. Далее… Почему Мария и Роберт не поженились, когда у них были все на то возможности?
- Мария… Не любила Роберта. Она любила Джона.
- Кхм, правда? Странно… Я совершенно этого не уловил. Ну да ладно. А что насчёт любви между самими Джоном и Робертом?
- Но… Между ними никогда не было никакой любви…
- Оу. Хм… Ладно, как скажете. А почему болгарский иммигрант показан в столь негативном свете?
- Он же… Вроде как… Наркоман?...
- Вот именно! Разве наркоманам не нужно давать шанс на исправление? Впрочем, это не главная моя претензия.
- А что же тогда… Главная?
- Название. Оно попросту смешно.
Автор умирает, взаправду и навсегда.

Кладбище

На похоронах священник читает вместо Библии рукопись автора, полностью и во всеуслышание, обращая пристальное внимание многочисленной похоронной процессии на каждый неудачный фразовый оборот. В качестве эпитафии используется вырванная из контекста фраза, которую все невнимательные читатели принимали за признание главного героя в мужеложстве. Конец.