Wine. Глава 1

Всё, что неожиданно меняет нашу
жизнь, — не случайность. Оно — в нас самих и ждёт лишь внешнего повода для выражения действием.
Валерий Брюсов

Люди вечно куда-то спешат, каждый думает о каких-то своих проблемах, надеждах, мечтах. Они не задумываются о том, что кто-то извне может нарушить обычный ход их жизни, заставить играть по своим правилам. Особенно в масштабах сотен тысяч людей, проходящих каждый день по улицам мегаполисов. Именно это можно сказать о главной угрозе обществу — терроризме. Но мы редко размышляем о личностях тех, кто совершает эти, с точки зрения социума, аморальные поступки по отношению к человеческим жизням. Что сподвигло их на этот поступок, каковы истоки сего катализатора для изъеденных до внутренностей жизнью массовиков-затейников? И, конечно же, нам и в голову не взбредёт жалеть этих «зверей», пытаться понять, а тем более сочувствовать им. Но, наверное, стоит хорошенько подумать о причинно-следственных связях данной проблемы. Возможно, так мы даже сумеем предотвратить очередной терракт или спасти тысячи жизней, проявив бесценное внимание всего к одной. Однако это внимание следует начинать проявлять с самого детства, или же они сами начнут его проявлять, но уже другими способами...

случайность?

В городе супергероев и бродвейских знаменитостей стояла тёплая ясная погода. Лучи яркой звезды безвозмездно отдавали своё тепло и радость жителям мегаполиса, прибавляя хоть немного сил для очередных важных дел. Одним словом — толпа. Улицы, кишащие этим морем людей — обычная картина в выходной день на улицах Манхэттена. Не являлся исключением и один из самых посещаемых торговых центров в Нью-Йорке. Что уж говорить, если в будние дни он и так битком забит, то в этот раз число посетителей побило свой собственный рекорд. Клерки безучастно проходили мимо себе подобных, занятые куда более важными делами. Возня и копошение как в беличьем колесе вращалось вокруг одного и того же. Спешили. Кому-то и вовсе некуда было торопиться, ибо в таких муравейниках бездомных пруд пруди. Но это всё неважно. Есть вещи, способные объединить совершенно разные сословия капиталистического общества. Какая-то общая трагедия. Например, терракт.

Так случилось и в то утро...

Ничего не подозревающие мирные жители затаривались покупками, в то время как снаружи, на главном экране небоскреба, была прервана трансляциия новостей. На секунду экран погас, а затем начался показ какой-то записи. Люди, растерявшиеся и испугавшиеся, как под действием гипноза остановились перед экраном и слушали тех, кто был за гранью стеклянной панели. Несколько переодетых в маски различных персонажей и черную одежду ребят стояли по ту сторону, и по очереди говорили что-то наигранно веселыми голосами про происходящее, и о том, что ожидает «счастливчиков», оказавшихся здесь и сейчас. Ужас и паника охватили озверевший от страха народ, когда они услышали, что торговый центр заминирован. Многоэтажка взлетит на воздух через символическое число и станет их братской могилой. Разом вырубилось электричество. Раздались первые крики и вопли. Заложники неизвестных ринулись оттуда, наперебой сбивая с ног друг дружку, когда прогремели первые взрывы. Помещения неистово полыхали и захлёбывались в собственном дыму.
Девушка на двадцать пятом этаже погружена в себя была, без остатка. Её парень бросил. Она в гневе раздолбала телефон, смахивая слёзки с серых глаз. Когда тишина стала слишком громкой, напряжение повисло над её головой домокловым мечом. Ступив за пределы этого полного рассинхрона с реальностью, чья-то тяжёлая рука беспощадно впилась в мягкие девичьи губы. Слезоточивое мычание не колыхнуло струны отсутствующей напрочь души. Пистолет уже был приставлен к её виску. Человек, в чьих руках колебалось на волоске её существование, хладнокровно прошептал на ушко:
— Т-с-с, не вздумай дёргаться, если ещё жизнь дорога, — сжимая тело девушки гораздо выше ребёр, ухмыльнулся незнакомец. — Сейчас ты выполнишь пару несложных указаний. Ну, а если вздумаешь рога выставить, то будешь соскребать свои мозги с потолка. Ясно?
Тишина никогда ещё не казалась ей такой громкой. Оглушительной. Застыла в одной позе как гусеница и не шевелилась. Тело онемело от страха, с места не двинуться. Обрывистые кивки в такт приказному тону в знак согласия выдала уже машинально.
— Ну вот и молодец. Сейчас возмёшь это в ручки и будешь ждать моих дальнейших указаний здесь.
Закончив тираду, он протянул ей странную коробку, похожую на те, что продают в магазине игрушек, с клоунами. Но, взяв «презент», девушке отнюдь не хотелось узнавать о его внутренностях. Затем террорист всунул ей в застывшую ладонь старый кнопочный сотовый и наказал ждать звонка, напомнив, что за одно
неверное действие он может в любой момент убить её.
«Что делать?» — вопрос на миллион долларов в такой ситуации. Она боялась, что её и вправду прикончат без суда и следствия, если сбежит или позовёт на помощь. На этаже ведь одна-одинёшенька была, сильно сомневаясь, что ей успеют помочь до того, как вынесут мозги.
Ощутив нутром, что в любой момент может расстаться с жизнью, она начала рыдать взахлёб пуще прежнего. Ей даже хотелось закричать, но, видимо, инстинкт самосохранения оказался сильнее. Заложница лишь беззвучно прохрипела. Затравленное сердце готово было выпрыгнуть из груди — так бешено оно колотилось от волнения. Она уже чуть не упала в обморок, как начал вибрировать телефон в её непослушных руках. Дрожащими пальцами она нажала на «принять вызов» и осторожно приставила к уху, ожидая своей участи. Голос мучителя был донельзя бархатист и ровен. Это действовало на нервы.
— Сейчас ты находишься на пожарной лестнице, по ней же спустишься на пятый этаж. Повернёшь направо, затем прямо и поставишь коробку на пол у панорамного окна.
После этих слов раздались гудки. Пешка тут же поспешила избавиться от «подарка» ферзя и как можно быстрее спустилась пулей вниз по этажам. Она, не раздумывая ни секунды, сделала то, что ей велели. Попытки выбраться из бетонной тюрьмы не увенчались успехом. Все выходы и выходы перекрывали обломкм взорванных стен. Злость на ублюдка и пустая паника захватили её разум с большим рвением, но она всё равно отчаянно пыталась сосредоточиться. Крики о помощи ни к чему не приводили — никто не отзывался как в глухом лесу. Поэтому от безысходности решила, что выпрыгнуть из окна — единственный шанс спастись. Другого выхода у неё не было. Только в окно. Посмотрев вниз, ей стало безумно страшно. Но при этом она понимала, что если останется здесь, то погибнет в любом случае. Помощи ей не дождаться. Люди не в курсе, что в этом крыле ещё кто-то остался. Прогремел очередной взрыв. Виной ему стала та самая коробка, что ей всучил террорист. Девушка еле выбралась из обломков и столбов пыли от разрушенного бетона, тысячекратно проклиная чуть не погубившего её урода. Она оказалась на краю разрушенного этажа, на высоте нескольких десятков метров. Остаться здесь значит погибнуть от взрыва, выпрыгнуть — разбиться и тоже погибнуть. Понимание всей той безысходной ситуации, в которой она оказалась, приближение неизбежной смерти приводили сознание в резонанс ужаса. С неизбежностью в глазах смотрела вниз она, как вдруг заметила руки, влекущие в свои обьятия. Зрачки водили то по маске неизвестного, то по груде камней, грозивших стать её последним пристанищем. Ей больше ничего не оставалось, как прыгнуть в руки к своему «спасителю». В тот самый момент, когда этаж окончательно рассыпался в пыль, птичка и оказалась в его руках. Террорист аккуратно положил девушку на землю, при этом внимательно вглядываясь в её лицо. Сквозь мрачную пелену затуманенного разума ей стало очевидно ясным, что у него были пронзительно голубые глаза. Эти глаза она узнала бы даже через тысячу лет.
— Уилл... — в пропасть упавший вечный зов утонул её слабый голосок. Убийца уже бежал стремглав, стягивая маску с лица. На секунду мгновение остановилось и ей удалось разглядеть его профиль. В ту минуту глаза грозили вылезти из орбит. Шок был как от привидения, восставшего из мёртвых. Колёса мотоцикла резанули раскалившийся асфальт, а вялые ноги еле слушались хозяйку. Сон как рукой сняло. Парень уже умчался, а она судорожно махала ему рукой, ловя такси. Поехать за ним, понять, что всё это значит. Одна мысль не покидала мятежную головушку — это он, это он. Тёмная, давняя тема.
А он ли это?