Долгожданная премия

1992-й – год, когда я работал инженером ПДО на судоремонте, а потом ушел в первый в моей жизни рейс под чужим флагом. Писал я об этом подробно, может быть, даже чересчур, но сейчас, перечитывая  свои рассказы об этом времени, я заметил, что совершенно упустил из виду материальный фактор.

Между тем, в то время он играл очень большую, если не решающую роль. За трудоустройство агентства по найму моряков на работу, так называемые, круинговые агентства, число которых от двух-трёх быстро выросло до сотни, брали только официально долларов триста – пятьсот.

Некоторые приглашали на работу без предварительной оплаты услуг, но зато с ежемесячным отчислением десяти-двенадцати процентов заработка на счёт круинга.
Денег у нас в семье в то время не было, жили от зарплаты до зарплаты, хотите- верьте, хотите – нет, но так жило большинство семей моряков.

Один мой знакомый, Эдик Батраков, сын моряка -китобоя, определяясь с поступлением в вуз, спросил мнение отца, стоит ли поступать в мореходку.
-  Всё просто, Эдик,- объяснил старый моряк,- вот у нас над кроватью, на стенке – ковёр висит, я его в Гибралтаре покупал. А у соседей – тоже что-то висит, но из плюша. У нас телевизор цветной, а у соседей – чёрно-белый. А живём мы одинаково, что мы, что они. Вот если ты выбираешь  цветной телевизор, иди в моряки.  А можешь жить с чёрно-белым – в инженеры.

Эдик послушал отца, подумал, и поступил в институт инженеров морского флота, потом у нас в управлении всю жизнь теплотехником проработал. Выбрал свой путь.
А рассказ его об этом я слышал тридцать лет назад. Но раз я его до сих пор помню, значит, зацепил он меня чем-то.

Я, конечно, знал, что платить перед рейсом придётся, но пока работы мне не предлагали, и суетиться было незачем. К тому же, я узнал, что по итогам прошлогоднего  рейса в Йемене, экипажу нашего судна, траулера «Лиман», была начислена валютная премия, очень, кстати, редкое явление, да что там редкое, никогда такого не было. К тому же распределили её, в основном, на тех членов экипажа, которые и следующий рейс работали на «Лимане» в Йемене, а многим другим, премию не дали, «зажали».

Собственно, я не особенно в курсе, как там премию делили, зато рад был узнать, что в отношении меня вопрос был решён однозначно: премию начислить. Не жаловаться же мне на это. Размер  моей  премии был около трехсот пятидесяти долларов, мне должно было как раз  хватить на трудоустройство, вот только премия была, как теперь говорят, «виртуальная». Везли мне её из Адена, не на верблюдах, правда, а на моём как раз пароходе, на «Лимане».

На нем я отсидел в Ильичёвске чуть ли не год на ремонте методом «бригадного подряда», затем сделал два полугодичных рейса, и в заключении, ещё дважды ремонтировал его в Адене. Так что почти все в экипаже  были мне близки и хорошо знакомы.

Капитаном там теперь  был Виталий Мозайшвили, который со мной сделал два рейса старпомом. Электромехаником – по-прежнему, Николай Пархоменко, с ним мы подружились на ремонте, так же, как и с моим кумом, рефмехаником, Александром Миронцом. Саша  мне и сообщил радиограммой радостную весть о том, что меня ожидает.

И вот настал день прихода судна в Ильичёвский рыбный порт. Я решил не откладывать дело в долгий ящик, и отправился на причал встречать «Лиман». Тем более, что была у меня и другая причина для этого. Пархоменко, бывший давно в разводе со своей женой, познакомился во время нашего годичного  ремонта с интересной женщиной, тоже бывшей в разводе,  закрутил с ней любовь,  и даже жил у неё, подружился с сыном. Потом они переписывались, виделись уже между рейсами, но вот как раз в последние полгода, невеста его вернулась к бывшему мужу. Бывает такое в жизни.

Чтобы утешить его, а он не знал ещё своей участи,  я и прихватил с собой две бутылки водки. Но для начала, сразу после швартовки, повидался с Миронцом. Он мне сказал, что всё в порядке,  премия моя у капитана.  Капитан после прихода – самый занятой в мире человек. Тем не менее, я улучил минутку пообщаться с ним.
-  Виталий, с приходом. Рад тебя видеть.  Поздравляю с повышением.
-  Спасибо, Миша. Ты в курсе, что нам премию начислили за прошлый рейс?
-  Конечно. Я за ней и пришёл.
-  Миша, деньги в сейфе,  но я их оформил, как судовую кассу. Теперь без  разрешения таможни выдать не могу.
-  Не понял. С какой стати, моя премия  стала судовыми деньгами?
-   Да по запарке всё случилось.
-  Так что теперь делать-то?
-  Миша, ну, извини. Растерялся я,  деньги, вроде,  как неучтённые. Ты сходи к таможенникам, у них возле проходной контора, вали всё на меня, объясни, как есть, они дадут добро, я – с радостью.

Ладно, пошёл я к Николаю. Он сидит в каюте, пригорюнился. Уже его кто-то успел порадовать. Ставлю бутылку на стол.
-  Закуска-то у тебя, надеюсь, найдётся?

Коля повеселел. – Не ждал, Миша. Честно скажу, не ждал. А закуска – мигом организуем. У нас и на камбузе есть что-то, и в холодильнике у меня рулеты, и негрита копчёная. Минута дело, всё будет.

Сели мы, капитально так, никуда не спеша. У Коли дома – только дочь взрослая, а моя супруга меня рано не ждёт, знает, куда пошёл. За рюмкой рассказал Николай, как рейс прошёл, я ему – как на ремонте работается. Про семейную его жизнь не говорили, зачем  рану солью посыпать. Никто нас не беспокоил. Почти все на берег ушли, а кто остался – те по каютам, если не на вахте. Тишина на пароходе.

Бутылку уговорили, посидели хорошо.  Хотел я уже уходить, вторую – Коле оставить, но разговор только-только пошёл. Вытащил второй пузырь.
-  Ну, Миш, не ждал. Ну, знал я, конечно, что ты друг, но не думал, что такой хороший друг! Спасибо!

Еще часок, и поехал я домой. Снял Коле стресс. И больше я его никогда не видел. А недавно узнал, что его уж лет пять, как и в живых нет. Царствие небесное и вечный покой! Хорошо мы вместе работали. Жаль.

Утром приезжаю я прямо в таможню. Объяснил ребятам ситуацию, посмеялись, разрешили мне деньги из кассы изъять. Пошел на судно, часов десять уже было. Стучу капитану, дверь закрыта, никакого движения.
Пошёл по пароходу узнать, где мастер. В каюте, говорят. Вернулся, стучу опять. Наконец, открывает, спросонья. Одним словом, вырвал я свой бонус, что долго рассказывать? И пригодился он мне, конечно. И «Диаманту» заплатить, и дома денег оставить на первое время.

А вот с Мазайшвили  лет десять мы не виделись,  а потом  вдруг, в один день, встретились дважды, причём  в разных частях Одессы. Позже он работал в круинговом агентстве, приглашал заходить, но через пару лет, когда я хотел это сделать, он был уже смертельно болен, и не работал.

Уходит наше поколение.