Т - дополнение к пословицам

Т       - дополнение к пословицам

     Содержание:
Тайна
Талант
Творчество
Тень
Терпение
Терять
Тиран
Тихо
Толпа
Топор
Торговля
Тоска
Трава
Труд
Тюрьма
________

(Тайна)

     - Я стар… мне сто сорок девять лет. Пора на покой, - начал Ацро-Шану после долгой паузы. – Тебя избрал я, Крицна. Тебя посвящу в Высшие Тайны Атланиды. Ты молод. Моложе других. Нов тебе сильный дух и бесстрашная мысль. Чувствуешь ли ты себя готовым, чтобы узнать истину? Готов ли во имя её расстаться с самим дорогим для тебя?
     - Готов! – твёрдо произнёс Крицна.
     - Так слушай: Высшая Тайна в том… что её нет!
     Крицна смотрел на жреца ис недоумением.
     - Для толпы, даже для царей и низших жрецов у нас много тайн. Мы знаем, как лечить болезни. Мы знаем ход небесных светил. Мы даже знаем, когда должно наступить затмение солнца или луны. Мы можем вызывать мёртвых. Чего же больше? Да, мы обладаем великими знаниями, но в них нет ничего таинственного… Тысячи лет мы наблюдали за ходом болезней человека и записывали эти наблюдения. Тысячи раз мы испробовали – сперва на больных рабах – тысячи разных трав, настоев и смесей. Тысячи больных умирали от наших лекарств, но от некоторых они выздоравливали. Мы тщательно записывали всё это, сверяли записи, делали выводы. Так ощупью, слепо, опытным путём мы создавали нашу медицину. Почему настой горькой коры известного нам дерева исцеляет лихорадку? Мы не знаем сами. Мы лишь знаем его целебное действие… Тысячи лет мы наблюдали светила неба и записывали наши наблюдения. Сравнивали их, мы заметили закономерность и периодичность многих небесных явлений и научились предсказывать наступление этих явлений… У нас нет других тайн, кроме тысячи накопленных наблюдений. Но и это тайны лишь потому, что наш опыт мы скрываем от непосвящённых. И только в этом наше могущество!
                А. Беляев «Последний человек из Атлантиды»

                ***

(Талант)

     Талант зреет в тиши, характер закаляется в бурях жизни.
                И. Гете

     …Но в искусстве, как в солдатской бане, - пустых скамеек не бывает! Вот и поёт где-то вместо Сергея Митрофановича безголосый, тугой на ухо человек. Он же всё, что не трудом добыто, ценить не научен, стыдливо относится к дару своему и поёт, когда сердце просит или когда людям край подходит и они нуждаются в песне больше, чем в хлебе, поёт, не закаляя своего дара и не заботясь им.
     Никто не разбрасывает своими талантами так, как русские люди. Сколько их, наших соловьёв, испелось на ямщицком облучке, в солдатском строю, в пьяном застолье, в таёжном одиночестве позатерялось в российской глухомани? Кто сочтёт…
                В.П. Астафьев «Ясным ли днём»

     - Прискорбно, - сказал Стишов, следя, как меж ветвей яблонь в высокой синеве расходились, дымами таяли круглые облака. – К привеликому огорчению, испокон веку посредственность удобна, послушна и неопасна. Таланту же большей частью тайно завидует, но его побаивается, и любить вынуждено. Ненавидя любят…
                Юрий Бондарев «Игра»

     Талант истинный, преисполненный действительной любви к людям и сознающий учительную силу слова, такой сложности себе не позволит. Давно известно, талант творит для всех, бездарность собой любуется, и Боже упаси, если она заикнётся о чём-то в простоте душевной, тут-то и обнаружится платье короля, тут-то и окажется, что в сочинении вместо основательности царит мелочность, вместо ума – остроумие. Вместо любви к правде и истине – тщеславие, вместо сострадания к другим – себялюбие.
                Владимир Васильев «Лирическое постижение Родины»

     И всё-таки Николай Михайлович (Рубцов) вместо того, чтобы сесть за руль комбайна и «зашибать» большие деньги, как ему настоятельно советовали, по-прежнему ходил в лес, потому что не представлял жизни без природы, без шума сосен, без кукушки и коростеля, без клюквы и морошки. Но часто ходил уже просто так, не радости и удовольствия ради, а собирал, точнее заготавливал, грибы-ягоды, сдавал их вырученные деньги отдавал семье. И по-прежнему писал стихи, потому что они для него были самыми главными, самым тем , ради чего он жил, о чём мечтал, в чём видел и находил истинное наслаждение и удовлетворение.
     В одном из писем к Боккаччо Петрарка писал так: «Перестать писать, это значило бы – отказаться от жизни…» Так, наверное, было и для Николая Рубцова.
     В творчестве, как и в жизни, Николай Рубцов, как мне случалось наблюдать, мог быть верным, нежным, добрым и ожесточённым, мрачным и весёлым, прямым и грубым, слабым и беззащитным – ничто человеческое не было ему чуждо, и в стихах его отражалось всё: его ум, вкус, осторожность, доверительность, проникновенность, верность, мудрость, предчувствие – вся его сущность. И, думается, оттого он был такой сложный противоречивый, что не давал ему спокою жить его большой талант.
                Мария Корякина-Астафьева «Знаки жизни»

                ***

(Творчество)

     - Творить – в этом весь смысл?
     - По крайней мере – главный, несомненный. Античные мастера, зодчие более поздних веков… Разве они не оправдали своё бытие на земле? Человеку свойственно жить чувством целесообразности, которое может быть названо и чувством бесконечности. Человек стремится продлить свой путь в даль грядущего – разве это не естественно? Всё живое в природе жаждет этого. Даже цветок цветёт для того, чтобы оставить после себя семена, чтобы вновь воссоздать свой цвет в будущем… Даже тот, кто чучела вепрей понабивал, выставил их в соборе, и тот горел желанием хоть таким способом, хоть чучелами, но всё же увековечить себя. Это, конечно, нонсенс, смехотворность, уродливость, но я говорю о желании, о стремлении оставить след… Искусство же – это золотой век человечества, его взлёты, его вершины, на которых господствует дух победы над смертью, дух неистребимости жизни…
                О. Гончар «Собор»

     … В народе исстари живёт уважение, я бы даже сказал, почитание, как у нас говорят, «учёных людей».И рабочие, и крестьяне питают горячие симпатии к музыкантам и поэтам и певцам, к тем, кого мы сейчас называем – творческой интеллигенцией. И это почтение, этот феномен, к сожалению, ещё далеко не исследованный, имеет глубокие корни и традиции. Мне кажется, одна из причин народной любви в том, что люди доверяют нам самое сокровенное – свою душу и мысли, переживания и чувства. Доверяют нам сказать от их имени – в музыке или живописи,  слове ли – это чувствования, свои горести и надежды. Есть в тюркском языке такое слово «намус», что означает и честь, и совесть. Так вот народ считает интеллигенцию своей честью и совестью.
                Туфан Абдуллович Миннуллин

     Юноша стоял у токарного станка, он вытачивал какую-то, на мой взгляд, пустяшную деталь, он выточил её, показал мне – она была не лучше и не хуже, чем точно такие же детали, сделанные другими рабочими на других станках. Но он сказал: «У меня такое чувство, словно я сложил песню».
     Эти слова поразили меня потому, наверно, что я вдруг прикоснулся к тому, чего не подозревал встретить на заводе, в шумном цехе. Я прикоснулся к высшему состоянию человеческого духа, к акту творчества. Я понял тогда, что истинным мастером, художником, творящим высокие произведения искусства или, во всяком случае, осознающим себя таковым (а это почти одно и тоже), может быть не только артист, писатель, живописец, но и «обыкновенный» рабочий, человек любой профессии. И тут и там есть ремесленники, и тут и там есть равнодушные дельцы, но природа истинного творения одна и та же, подлинный художник всегда слагает песню, а не повторяет заученные рабочие приёмы.

     Творец и творение не всегда тождественны, и всё же они более близки, чем родители и дети. Писатель бывает хуже своего создания, но он не смеет таким быть. Толстой и «Война и мир», Хемингуэй и «Прощай, оружие!», Чехов и «Вишнёвый сад» - прекрасные деяния прекрасных людей.

                Николай Евдокимов «Реальность и воплощение»

                ***

(Тень)

      Но тут что-то заставило Воланда отвернуться от города и обратить своё внимание на круглую башню, которая была у него за спиной на крыше. Из стены её вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый.
     - Ба! – воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, - менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость?
     - Я к тебе, дух зла и повелитель теней, - ответил вошедший, исподлобья недружелюбно глядя на Воланда.
     - Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? – заговорил Воланд сурово.
     - Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, - ответил дерзко вошедший.
     - Но тебе придётся примириться с этим, - возразил Воланд, и усмешка искривила его рот, - не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чём она, - в твоих интонациях. Ты произнёс свои слова так, как будто ты не признаёшь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, ксли бы с неё исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и всё живое, из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп.
     - Я не буду с тобой спорить, старый софист, - ответил Левий Матвей…
                М. Булгаков «Мастер и Маргарита»

                ***

(Терпение)

     - Вот – и дождь, и холод, и всё, - тихонько говорит он, - а хорошо ведь!
     - Чем – хорошо?
     - Никому, кроме Бога, не обязан. Ежели сносить неприятности, так лучше от него, а не от себе подобного…
     - Ты, видимо, не очень любишь себе подобного-то?
     - Возлюби ближнего твоего, яко собака палку, - ответил он, а помолчав, спросил: - За что его любить?
     Я тогда тоже не знал – за что.
     Не дождавшись моего ответа, Калинин снова спросил:
     - Ты в лакеях не служил?
     - Нет.
     - То-то. Лакею ближнего любить трудно.
     - Отчего?
     - Послужи – узнаешь! Ежели кому служишь, так уж тут, братец мой, любить его не приходится…
                М. Горький Калинин»

     …А тот починяет кухню, а сам думает, куда бы ещё приспособить рельс, чтобы выпрямить его, Думал, думал – придумал.
     Прикантовал камень, возле шпал в заготовленное гнездо уложил его, чтобы не качался. Потом рельс подтащил, один конец занёс на штабель, другой  приподнял и бросил горбом на камень. Подпрыгнул рельс, бомкнул на всю округу, будто самый большой колокол на старой церкви ожил.
     Постоял с минуту Карпо у затаившегося рельса и снова один конец занёс на штабель, а второй приподнял и ударил о камень.
     - Перестань, крикнула Ульяна. – Придумал.
     Карпо не обращал на неё внимания, заносил один конец рельса на шпалы, а другой приподнимал и бросал горбом на камень. Про себя считал – сколько раз ударил. На двадцатом ухекался, сел на камень отдохнуть, стал смотреть на рельс. И показалось ему, что кривизна стала меньше, обрадовался.
     На другой день поднимали конец рельса они уже вдвоём с Ульяной, бомкали, пока не стемнело. И так недели полторы. Соседи сначала недоумевали: что за звон несётся по вечерам из Карпового двора? А потом узнали, привыкли и уже не обращали внимания. Если на окраине появлялся новичок и спрашивал, что это такое, отвечали просто: «Карпо с Ульяной рельсу распрямляют».
     Однажды наступил вечер, а звон не раздался. И было всем как-то непривычно от наступившей тишины, узнавали друг у друга, в чём дело? «неужели разогнули?» Приходили смотреть. И дивились силе человеческой и терпению: рельс уже не горбатился, прямой, он лежал поперёк ямы, где ему предстояло служить матицей до скончания века.
                М. Колосов «Карповы эпопеи»

                ***
(Терять)

Меня любила ты – я жизнью веселился,
День каждый пробуждал меня к восторгам вновь;
Я потерял тебя – и с счастием простился:
Ах, счастием моим была твоя любовь!

Меня любила ты – средь милых вдохновений
Я пел прекрасную с зарёю каждой вновь;
Я потерял тебя – и мой затмился гений:
Ах, гением моим была твоя любовь!

Меня любила ты – добрым быть стремился,
Искал несчастного, чтоб дать ему покров;
Я потерял тебя – мой друг ожесточился;
Добротою моей была твоя любовь!..
                А.Ф.Мерзляков 1806 г.

                ***

(Тиран)

   Тиранов делают рабы, а не рабов тираны.

     За 2 тысячи 400 лет, а именно так давно древнегреческий философ Платон писал свой трактат «Государство», его сценарий многократно сходился с исторической действительностью, в самых непохожих странах и при самых разных экономических укладах: от рабовладельческого до социалистического. Нашей стране в своём недавнем по историческим меркам прошлом превращение демократии в тиранию также не удалось избежать.
     «Ну так давай рассмотрим милый друг, каким образом возникает тирания… Когда во главе государства, где демократический строй и жажда свободы доведётся встать дурным виночерпиям, государство это сверх должного опянится свободой в неразбавленном виде, а своих должностных лиц карает, если те недостаточно снисходительны и не предоставляют всем полной свободы… при таком порядке вещей учитель боится школьников и заискивает перед ними… лошади и ослы привыкли здесь выступать важно и с полной свободой, напирая на встречных, если же не уступают им дороги…
     …душа граждан делается крайне чувствительной… всё принудительное вызывает у них возмущение… А кончат они тем, что перестанут считаться даже с законами… чтобы уже вообще ни у кого ни в чём не было над ними власти…
     …тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и  жесточайшее рабство… демократию подтачивает болезнь, которой я считал появление особого рода людей, праздных и расточительных… мы их  уподобили трутням… самые ядовитые из трутней произносят речи и действуют, а остальные усаживаются поближе к помосту, жужжат и не допускают, чтобы кто-нибудь говорил иначе…
     В конце концов, когда они видят, что народ, обманутый клеветниками, готов не со зла, а по неведению расправиться с ними, тогда они волей-неволей становятся уже действительными приверженцами олигархии… Значит, уж это-то ясно, что, когда появляется тиран, он вырастает именно из этого корня, то есть как ставленник народа…
     Имея в руках чрезвычайно послушную толпу, разве он воздержится от крови своих соплеменников? Напротив, он станет привлекать их к суду, по несправедливым обвинениям и осквернит себя, отнимая у человека жизнь… Карая изгнанием и приговаривая к страшной казни, он между те будет сулить отмену задолженности и передел земли… первой его задачей будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе… А если он заподозрит кого-нибудь в вольных мыслях и в отрицании его правления, то таких людей он уничтожит под предлогом, будто они предались неприятелю…
     …тирану придётся их всех уничтожить, так что в конце концов не останется никого ни из друзей, ни из врагов, кто бы на что-то годился… Он связан блаженной необходимостью либо обитать вместе с толпой негодяев, притом тех, кто его ненавидит, либо проститься с жизнью… Народ тогда узнает, клянусь Зевсом, что за тварь он породил, да ещё и любовно вырастил…»
           Газета «Комсомольская правда»  4 января 1990 г.

     …А ещё хуже, по мнению Екатерины, было то, что москвичи погрязли в сплетнях и пустопорожних разговорах, отупляя себя обжорством, дурацкими затеями и прихотями. Кроме того, как казалось Екатерине, Москве закон не писан. По этой причине благородное дворянское сословие вырождалось в касту мелких тиранов, которые не упускали случая подчеркнуть своё превосходство и вечно измывались над слугами.
     Склонность к тиранству поощряется здесь как ни в одной другой обитаемой части мира, - писала Екатерина. – Она закладывается в душу, начиная с самого юного возраста, когда дети наблюдают отношение своих родителей к слугам». В каждом доме своя пыточная с цепями, батогами и прочими орудиями истязания – их держали под рукой на тот случай, если потребуется наказать кого-то из слуг. Наказания же – даже за малейшую провинность – отличались особой жестокостью. Открыто заявить, как то сделал Екатерина, что слуги такие же люди, как и их хозяева, - значило навлечь на себя гневные упрёки со стороны «неотёсанного дворянства». Чья жестокость уступала разве что их глупости.
                Кароли Эриксон «Екатерина Великая»

                ***
(Тихо)

Не бойтесь шумных,
бойтесь тихих.
Что водопад?
Он на виду.
В недвижной ряске,
в тихой тине
болото пестует беду.
Взревел медведь,
предупреждая,
но рысь нацелено молчит.
Да и не гром нас убивает,
а молча молния разит.
               В. Белкин

     Хрип мотора сделался визжащим, назойливым, он пронзал мозг, полз и полз вверх, убийственный, страшный, потом звук оборвался, словно крепкая верёвка под могучим натягом, - наступила тишина. Ровная, покойная тишина, будто на фронте, когда обе стороны, затаившись ненадолго, начинали копить силы для последней атаки и когда каждую секунду кажется, что тишина сейчас истает, её приподнимет оглушающая сила взрывов, и взовьются под облака железные обломки вперемешку с одёжными лохмотьями. Но было по-прежнему тихо. Вой мотора, шипенье наполовину стесанных скатов, плюющихся оборвышами корда, чугунный скрежет шестерёнок в коробке скоростей, лязг тормозов не доходил до слуха. Спельников продолжал плыть вместе с машиной в каком-то нематериальном бездушном пространстве, в яростной могильной иши. Прямо перед ним на плоском, клювастом капоте «Двадцатьчетвёрки» заполыхали ярковатые огоньки…
                В. Поволяев «Кто слышал крик аиста»

                ***

(Толпа)

     …Опять кричат:
     - Варавва! Варавва!
     Невольный ужас охватил его. Толпа – жестокая, как и всегда, очевидно, требовала его казни и готовилась с радостью смотреть на его пытку. Ничего великолепнее нет для озверевшей толпы, чем физическая агония человеческого существа. Ничего не вызывает такого злорадного смеха, как отчаяние, страдание, последняя борьба несчастной жертвы, приговорённой к долгой, медленной казни. При мысли об этом крупные капли пота выступили у него на лбу и, слабо двигаясь вперёд, он молча молил о внезапной кончине, о том, чтобы горячая и быстрая кровь проникла с неудержимой силой в какой-нибудь жизненный центр его мозга, и он сразу уничтожился и пропал, как камень, падающий в море. Всё, всё, только бы не подлежать насмешкам и злорадству толпы, идущей на его смерть, как на торжество.
                «Варавва»  Перевод графини Е.Ф. Кропоткиной

     - Чернь без пастыря, Никита, никогда ничего не могла! – тихо отвечает он. – Скопище людское, лишённое высокой мысли и руковоженья духовного, что может постичь, понять? Спасти себя – и то не возможет! По то и надобны пастыри народу!

     Ближе к рыночной площади толпа огустела. Уже и кони шли шагом, возничие поминутно окликали, требуя дороги. И что происходит, что деется с толпою подчас? Смотрят со смехом ли, со злобой, с безразличием, которое тяжелее всего, заранее отчуждаясь, отодвигая от себя, и тогда холодом веет от лиц, от взоров, и люди – словно немая, безжалостная стена; а то – со скрытым пускай, но с сочувствием, жалостью, и тогда самому преступнику, повязанному, ждущему казни, всё-таки легче дышать, ибо и немое сочувствие – всё же сочувствие, и чуется, что не один ты в мире, как перст, а есть братья твои во Христе, а тогда и смерть сама не столь уже и тяжка. «На миру и смерть красна», - сказано именно про такое: про мир, как про братию свою, а не про ворогов…
                Д.М. Балашов «Отречение»

     Лейтенант оставил Джорджа Малькольма и пошёл разузнать причину задержки. Она оказалась банальной: путь к крепости перегородила праздничная процессия. Во время разговора лейтенанта Милея с арестантом толпа бенарейцев возрастала, так что теперь было очень трудно пробраться сквозь эту массу и почти невозможно двигаться вперёд. Удивительное дело! Вместо того чтобы направиться к большой площади, где должна была состояться главная церемония Джагарната, люди стали всё чаще и чаще останавливаться и, указывая, на Джорджа Малькольма, что-то выкрикивать. Пока не было слышно ни угрожающих криков, ни поношений. Толпа, по-видимому, ещё не была «наэлектризована» организаторами, и всё же её поведение наталкивало на мысль, что гроза разразится в любую минуту.
     Миллей обратился к капралу, стоявшему возле него, и приказал очистить дорогу в толпе, стоящей на узкой улице. Капрал повиновался. Он произнёс глухим гортанным голосом несколько слов на языке непонятном для европейцев, и толпа раздвинулась, образуя две живые стены, между которыми конвой возобновил своё движение вперёд.
     Пройдя шагов тридцать, он вынужден был снова остановиться, так как дорога оказалась вновь перекрытой.
                Ксавье де Монтепен «Месть Шивы»

                ***

(Топор)

Стоном стонет сосновый бор…
Что сверкает там, что там свищет?
- Чёрной молнией бьёт топор
под кручёное корневище.
Топорище ладони жжёт,
На спине дымится рубаха…
«Вот он как! – морозный смешок, -
Разошёлся, рубака…»
             В. Белкин «На перепутье»

     Отец, скинул плотный татарский армяк, подсучил рукава и, сужая глаза в ножевое лезвие, подымает секиру. Сын-подросток делает то же самое, повторяя все движения родителя. Первый удар расчётливо и плотно лёг к основанию ствола. Заполошно полоща крыльями, из тьмы вознесённых ветвей сорвался, уходя в чащу леса, тетерев. Скоро переменные удары секир: плотный – лёгкий, плотный – лёгкий, отца и сына – наполнили громким дятловым текстом пустыню бора. Когда ствол сузило в тонкий смолистый перехват и дерево стояло, будто подъеденное бобрами, отец, молча кивнул сыну: «Отойди!2 – сделал ещё два-три расчётливых удара и надавил широкою твёрдой ладонью, не рукой, а лапищей, на искрящийся инеем ствол. Дерево, мгновение раздумчиво постояв качнулось, сперва чуть заметно, лишь дрогнула крона, куда вела его мозолистая крестьянская длань. Но вот и пошло, и пошло, резвее, резвее, и, взметая вихрь, круша морозный подрост, медноствольной громадою впечатав в обнастевший, слежавшийся снег прямую свечу своей царственной, стройной красоты. Отец кивнул удоволенно, повёл глазами в ту сторону, где дёргал оглобли прядающий ушами испуганный конь, подошёл, разгребая и отаптывая снег, к очередному оснеженному гиганту, меченному хозяйским топором ещё по осени, Сын ступал вослед за отцом, волоча оба армяка. По лицу парня широко разливался ало-розовый девичий румянец, от плеч и спины шёл пар.
     - В сани кинь! – деловито промолвил отец и опять споро и точно погрузил наостренную секиру в ствол дерева.
                Д.М. Балашов «Отречение»

                ***

(Торговля)

Война и торговля мирно уживались на неповоротливом галионе.
                И. Ноздрин «Фернандо Магеллан»

     …Ибо всё-таки грабёж – не торговля. А торговлю, как и всякое прочее устройство на земле, делает труженик, купец, что бестрепетно везёт товар за тысячу поприщ, доставляя его оттоле, где мало или нету совсем, а с тем вместе разносит по свету и знания о землях далёких, неведомых. Купец – «Гость торговый». По то и гость, по то и встречают его с почётом и приветом в землях чужих! Купец, но не перекупщик (по-иному сказать, спекулянт!), который, не выходя с базара, скупит по пятаку, а продаст по гривеннику, который не перевозит товар, не перемещает добро из земли в землю, из княжества в княжество и из страны в страну, а, напротив, вздувает цены, порождает нищету и разруху. Купец, гость торговый, надобнейший человек на земле, труженик. Купец строит рядки, строит амбары и лабазы, сооружает вымолы, гонит коней из степи, везёт хлеб по Волге, скупает глазурованную посуду в Сарае, доставляет фландрские сукна и лионский бархат в Новгород, Тверь, Смоленск, Владимир, Москву и Ростов; везёт воск и сало в западные страны; таится от норвегов на Мурмане, опасится разбойных викингов на Варяжском море, уходит от турецких и арабских пиратов в Греческом море; волочит ладьи и ведёт караваны. Он побывал и в Индии богатой, и в Персии, и в странах полуночных, знает остяков, вогулов, франков и фрягов, ормен и бухарцев – и всё то купец, гость! А к старости на свои капиталы строит храм в родном городе или селе, и так накопленное им на торговле возвращает миру.
     Но и то скажем, чтобы уж всю правду сказать, что торговля роскошью, драгоценностями, рабами или, как в наши дни, теми товарами, что можно бы и дома произвесть, создавая огромные города, собирая воедино тьмочисленное население, возбуждая спрос на редкости, из иных земель привозимые, тоже разоряет, тоже губит землю, и тут уж что купец, что перекупщик – всё едино губитель! И что, скажем. В те же средние века крестьяне, оплачивавшие раскошества знать, аравийские благовония, китайские и персидские шелка и греческие аксамиты, что они-то получали взамен? И не на той ли чисто грабительской торговле выросли ордынские города на Волге? А иные и вовсе подумать не грех, когда консервы или картошку ту самую из-за моря везут, запустошив земли у себя под боком: надо ли такое, к чему оно, и почему вдруг произошло, и какова тут вина торговли заграничной, заморской?
     И всё-таки в купца-землепроходца не бросим камня, ибо без него не строилось бы сложное здание культуры, которая есть всегда и творчество и обмен в лвуедином и нерасторжимом своём бытии.
                Д.М. Балашов «Отречение»

                ***

(Тоска)

О Русь – малиновое поле
И синь, упавшая в реку, -
Люблю до радости и боли
Твою озёрную тоску.
              С. Есенин

Так что же ты, душа, затосковала
По лабиринтам каменных кварталов,
С их толчеёю и ожесточеньем,
Тревогами, бессонницей, смятеньем?
               В. Белкин

     Очень важно, чтобы в такие трудные минуты, в такие трудные часы, рядом находился человек, чтобы можно было переключить на него своё внимание, поделиться с ним своей тоской. Таким человеком, оказавшимся рядом, был бич Лёва…
                В. Поволяев «Долгий заход солнца»

Друг нейдёт - и всё немило:
Сердце в Кате приуныло;
Стала Катя тосковать
И не знала – что начать!..
               Н.М. Шатров «Песня» 1798 г.

     - Почему так много значит для нас детство? – вслух размышляет Заболотный, не сводя глаз с автострады. – Или действительно, как некоторые считают, тоска по детству – это только по тому раннему гармоническому миру, где всё берёт начала и всё предстаёт чистым, целесообразным, может, даже близким к идеалу? Во всяком случае, неспроста порой возникает потребность хоть на мгновение воскресить то, что было, ещё раз ощутить среди шума иных времён наше тогдашнее рассветное восприятие жизни. Даже сам процесс восстановления в памяти того утреннего, росистого мира даёт тебе наслаждение, как любая встреча с прекрасным…
                Олесь Гончар «Твоя заря»

…Приветливо встретят,
Ласково проводят…
Любезные речи
Тоски не наводят.
                Н.Г.Цыганов 1832 г.

                ***

(Трава)

     Нечуйветер привык вставать до рассвета. Когда на этих водах ещё стелются седые туманы и всюду по низинам роса как вода – тогда самое время целебное зелье собирать. В Доме металлургов Нечуйветер не одному болящему помог, знает, где какие травы и коренья можно найти… Тайны природы, они повсюду, мол, умей их только распознать. Но собирать их нужно непременно до восхода солнца, пока травы ещё в росе, тогда они чистые, стерильные, как говорят медики… А вот корешки – их выкапывай так, чтобы ни росы, ни солнца не видели. Выкопал и сразу же в мешок да на тёмный чердак, и не в коем разе не мыть. Перемоешь – все силы с корня смоешь, природа имеет свои законы, ведь и цыплёнок не вылупится без яйца, если яйцо помыли… Глянешь – незавидная вроде бы травка, а в ней сила жизни. И название дано ей царь-дуб или царь-трава. Был такой всеведущий человек, от которого Нечуйветер наслышался этих тайн: человека нет, а наука осталась.
                Олесь Гончар «Собор»

В потоке жизненного гула,
Сквозь сизый бензиновый чад,
Вдруг холодом бездна дохнула,
Услышал я: травы кричат!
Увидел я: корчатся корни
В осаде отравленных вод
И воздух свинцово – тлетворный
Прохожих за горло берёт…
                В. Белкин

     А повсюду вокруг нас блестит нехворощ-трава (бессмертник), дикая, такая гладенькая и ласковая, как спина жеребёнка, даже погладить её тянет. Ещё у нас её называют нехворощ белая (потому, что есть и чёрная), а в давних летописях это как раз она, серебристая травка степная, именуется евшан-зельем, так, во всяком случае, обясняли нам в школе. И хоть горька она на вкус, из-за чего самый голодный скот её не ест, но какие крепкие запахи источает: если долго дышать – голова хмелеет. Растёт в наших степях и козелец (не отсюда и Козельск?), зелье тоже дикое, но съедобное, в этом его преимущество, нехворощ же в горечи не уступает полыни. Но хоть какая горькая, зато никогда она не отцветает, в любую непогодь сохраняет свою серебристость, и нечто есть в ней такое, что располагает тебя к раздумью.
                Олесь Гончар «Твоя заря»

                ***

(Труд)

     Я знаю, что такое труд: это источник всех радостей, всего лучшего в мире.
                М. Горький

     Горше видеть кончину трудов своих, чем собственную смерть, ибо человек – персть, и переходящ, яко и всякая тварь земная, и чает бессмертия токмо в трудах своих!
                Д.М. Балашов «Отречение»

                Труд
Трудятся,
               живут не ради денег.
Ради жизни на земле живут.
Поднял человека с четверенек
Жизнь творящий,
                вдохновенный труд.

Труд земной –
                богатство поколений
И веков связующая нить…
Вечно юный, 
                чуждый всякой лени,
Как народ, он вечно будет жить.
              Василий Степанов

     Как-то один семиклассник написал в «Пионерскую правду» о том, что он очень хочет стать комбайнёром, а учительница «дразнит его колхозником». «Не знаю что мне делать со своей мечтой», - писал этот мальчик. Ответ ему (и многим другим) редакция попросила написать известного советского писателя и режиссёра Василия Шукшина. Он много лет прожил на селе, много работал, щедро растрачивая себя, и не любил красивых громких фраз.
     «Я начну с того, с чего начал ты, - с мечты. Но тут сразу же и разойдёмся: я не люблю мечтать. Ты же несколько (чуть-чуть) хвалишься своей мечтой, и даже уловил в твоих словах нотку угрозы: вот возьму и перестану мечтать! Словом, ты мечтаешь – я отмечтался. У обоих у нас есть на то основание: ты начал жить – я отшагал уже изрядно. Можем мы понять друг друга? Можем при желании.
     Я не хочу, чтобы ты разучился мечтать (я бы и не смог отучить тебя от мечты, если б даже и захотел для чего-то, это не в моей власти и ни в чьей власти), я хочу только, чтобы ты знал: к желанной цели тебя приведёт разум и труд. Я боюсь, что ты уже слышал-переслышал это и скривишь недовольно лицо, не дослушаешь меня. Мне хочется быть очень убедительным, но я не могу найти слов более точных, чем эти два: РАЗУМ и ТРУД. Не вина этих слов, что употребляют их слишком часто, иногда попусту, всуе, притворно, «ради хорошей оценки» или чтобы породить в людях хорошее о себе мнение… Слова не виноваты, они говорят  правду, они вечны. Если бы тебя хоть сколько-нибудь мог убедить мой, например, опыт (я тоже деревенский, жить начал трудно, голодно, рано пошёл работать), то он тоже в этом: главная сила на земле – разум и труд. Здесь не должно смущать, что это слишком просто: за этой простотой люди за тридевять земель ходят, её добывают всей жизнью. Это не просто, просто как раз не понять этого. За тобою право подумать, что разумному и трудолюбивому не всегда хорошо в жизни (скажем, так: не всегда ему лучше всех), ты мог это уже заметить, но за мной право утверждать, что всё ценное, прекрасное на земле создал умный, талантливый, трудолюбивый человек.  Никогда ещё в истории человеческой ни один паразит не сделал ничего стоящего, ты должен тут согласиться.
     Я не отвергаю мечты, но верую я всё же в труд, Мечта мечтой, а когда мастер берётся за дело, когда руки его знают и умеют сделать точно, красиво, умно, - подороже всякой мечты. И ещё: я не доверяю красивым словам. Мечта – слишком красивое слово. Слов красивых люди наговорили много, надо дел тоже красивых наделать столько же, и хорошо бы побольше.
     …Знай больше других, работай больше других – вот вся судьба. Это нелегко, это на всю жизнь, но ведь и помним-то мы, и благодарим таким только. Кто бы ты ни был – комбайнёр, академик, художник, живи и выкладывайся весь без остатка, старайся много знать, не жалуйся и не завидуй, не ходи против совести, старайся быть добрым и великодушным – это будет завидная судьба. А когда будешь таким, помоги другим…
                Василий Шукшин

…Но, прежде чем навек с природой слиться,
Я одного хочу сильней всего:
Чтоб и моих земных трудов частица
Слилась с трудом народа моего.
                В Степанов «Размышление»

     - А люди – всюду люди, - размышлял вслух. – И труд всюду труд, если только он настоящий, а не бесплодная суета. Бывает ведь и такой – лишь видимость труда, самообман. Ох, сколько у нас ещё забирает энергии такой труд-суета, труд-показуха, деятельность мнимая, изнурительная, а на самом деле никому не нужная и по сути своей бессмысленная… Если же труд настоящий, то в нём, даже в Шпачихином, на грядке, есть своя мудрость и свой смысл…
                О. Гончар «Собор»

     Русский народ, создав образ былинного Микулы Селяниновича, самозабвенно  перепахивающего родную землю, уже давным-давно воспел радость и счастье труда. Конечно, жесточайшая эксплуатация всё больше и больше порабощала человека, делала его придатком машины. Однако, стремясь улучшить социальные условия, мечтая о революции и творя эту революцию, рабочий человек никогда не помышлял об уничтожении самого труда, наоборот, провозглашал: «владыкой мира станет труд». Рабочий человек не помышлял об уничтожении труда не только потому, что труд кормил его и его детей, но и потому, что знал: труд не проклятие, не наказание, не унижение, а одно из лучших земных удовольствий. Потогонная система, превращавшая человека в рабочий скот, выжигала человеческую душу и превращала радость в страдание. Вспомним слова Энгельса: «Если добровольная производительная деятельность является высшим из известных нам наслаждений, то работа из-под палки – самое жестокое, самое унизительное мучение».
      …Человек физического труда – не антипод, а родня человеку, занятому тем трудом, который принято называть творческим: артисту, музыканту, художнику, писателю. Выдающийся музыкант нашего времени, виолончелист Пабло Казальс сказал как-то: «Я всегда считал физический труд творческим и смотрел с уважением и изумлением на людей физического труда. Возможно, я стал бы плотником».
                Николай Евдокимов «Реальность и воплощение»

     Теперь многие уже верили отцу Иоанну, и общество стало собирать деньги – кто сколько мог. В Кронштадте для этого отвели специальный участок, и через несколько лет Дом трудолюбия начал строиться. Потом вокруг Дома трудолюбия вырос целый городок. Это было удивительное место. Там открылись пеньковая и картузная мастерские, в них работали больше восьми тысяч человек. Любой, кто не мог найти работу и не имел особой специальности, мог прийти в мастерскую и сразу приступить к делу. Потои отец Иоанн и открыл именно такие мастерские, чтобы без всякого обучения люди могли бы сразу зарабатывать себе деньги на жизнь – особенно дети и подростки. Дети и подростки могли записаться в этом Доме в бесплатную начальную школу, в мастерскую, где обучали  различным ремёслам, в бесплатный рисовальный класс, в мастерскую женского труда, в сапожную мастерскую, в детскую библиотеку, в зоологический кружок и кружок военной гимнастики.
     Для взрослых в Доме трудолюбия работала воскресная школа, устраивали народные чтения на религиозные, исторические и литературные темы, была бесплатная народная библиотека. А ещё открыли приют и загородную летнюю дачу для детей, богадельню для бедных женщин и большой каменный ночлежный дом. Тут же работали бесплатная поликлиника и народная столовая, которая каждый день выдавала около восьмисот бесплатных обедов. Отец Иоанн настоял помогать всем. Ведь  в беду мог попасть любой человек – любого возраста, состояния, национальности и веры. И каждый, кто приходил, получал помощь.
     При Доме трудолюбия был открыт и храм во имя святого благоверного князя Александра Невского. Здесь же человек мог получить немного денег или одежду и обувь.
                В. Воскобойников «Дивный дар»
                (Иоанн Кронштадтский.  1872г. )

                ***

(Тюрьма)

     Я начал уставать от пребывания фактически в заключении, которое было моим уделом с самого пребывания на Амтор, к тому же даже добрый тюремщик и мягкий тюремный режим – недостаточные заменители настоящей свободы. Я спросил Дануса, какова моя дальнейшая судьба и что они планируют сделать со мной в будущем, но он уклонился от прямого ответа, сказав, что я гость Джонга Минтора и что моё будущее подлежит обсуждению, когда Минтор даст мне аудиенцию.
     И теперь я вдруг почувствовал сильнее, чем раньше, ограничения в моём положении, и они угнетали меня. Я не совершил никакого преступления. Я мирный гость Вепайи. Я никогда не желал ни властвовать, ни причинять кому-либо вред. Взвесив все обстоятельства, я решил форсировать ход событий.
              Э.Р. берроуз «Пираты Венеры»

- Ты знаешь почему человек сидит в тюрьме?
- Потому, что он совершил преступление.
- Нет. Потому, что у него нет терпения и он хотел всё сразу.

                ***