Вот ведь как повезло!

                Видно, парень, что ты ранен, что вообще-то значит: жив
                (из фольклора)

Уже наступила ночь. Душная и липкая темнота.

Но дневная баня уже начала остывать, можно было вздохнуть полной грудью.

Густую темноту рвёт пополам свет автомобильных фар. Впереди – дорога, справа и слева – мрак, из которого выскакивают, как привидения, силуэты всяких растений.

В раздолбанном джипе трясёт и болтает, но встречный поток воздуха приятно обдувает. После сковородки с одуряющим солнцем это – наслаждение.

Мы возвращаемся на базу. Остаётся недолго протрястись до бетонки, привычно проскакать по её стыкам ещё пару километров – и в коечку. Все мужики - уже в предвкушении отдыха, в заторможенном безмыслии, когда даже материться на ухабах не хочется. От дневной жары и усталости в голове – только туман, распирающий черепок.

И вдруг – вспышка и удар.

Джип завилял, скатился с дороги и заглох, погасли фары. Все рывком, как положено, вывалились из машины и, отпрыгнув, залегли. Только щёлкнули предохранители «калашей» - и тишина.

Ждём, что ещё прилетит. А может, черножопые дебилы захотят посмотреть, куда попали.

И тут я чувствую – мокрые трусы! И как-то горячо... Это что – обоссался? Как же так, почему?! Вот бля, вообще – стыдоба!

- Все целы? – первым подаёт голос старшой*.   

- Да вроде все...

Я молчу и соображаю, что ж сделать, чтобы не заметили.

Всех встряска впечатлила, поэтому потянуло высказаться:

- Вот бля, пидоры гнойные...

- А ведь чуть не попали...

- Где-то тут справа – горка, оттуда, суки, шмальнули...

- Так, тихо! – пресёк старшой.

Рация есть только в машине. Будет хрипеть как Луи Армстронг и визжать, как его саксофон. Да и помощи не будет. Темно ведь, как в жопе у представителя местного населения...

И тут все услышали, как хрипит водитель. Хрипит, с трудом можно разобрать, что его зацепило, нормально говорить почему-то не может.

Я пытаюсь встать и рвануть к машине за аптечкой. Там – канистра с водой, можно облиться и смыть свой грех... И чувствую, что не могу. Вялость какая-то. Куда-то начинаю проваливаться...

Невнятно ощущаю, что вокруг меня какое-то движение. Кто-то что-то вколол прямо в живот. Чувствую резкую боль в паху. Мелькнула мысль о том, что мне прошило мочевой пузырь. Совсем херово.

Потом – потащили в машину. Опять трясёмся, только теперь боль бьёт в мозги.

В себя пришёл уже в санчасти. Забинтованный живот и больно. Хочется пить и... ссать. Но больно! И никаких мыслей ни о чём, только об этом. А мог бы порадоваться: раз хочется, значит, ёмкости и краники работают...

Врачи говорят: температура. Посылают делать снимок. Потом пробежал какой-то деловой в распахнутом халате и на ходу кому-то сказал:

- Сидит осколок, готовьте – и на стол!

Не сразу до меня дошло, что готовить на стол – не обед и не ужин. Это меня. Оперировать.

Подошла медсестра. Безликая. Вижу лица, но их выражения вообще не понимаю.

- Сам побреешься или помочь?

Протягивает мне станок с двусторонней безопасной бритвой. Я не врубаюсь - зачем мне сейчас бриться? А она – тянет с меня простыню и снимает бинты! Тут только понимаю, что брить надо ниже пояса.

- Спасибо, я сам.

- Да пожалуйста! Иди в ванную, там мыло есть... 

На бинтах – кровь. Может, и не обоссался. Мокрые трусы – от крови. Ну и что мне сейчас от этого? Лучше было бы обоссаться.

Лезвие станка тупое и даже ржавое. Неприятно. Но надо – значит надо. Шкрябаю, морщусь. Руки трясутся. А ванна – жёлтая. Не могут отмыть? Такая здесь вода. У нас уже зубы желтеют, а у негров – белые, им хоть бы что...

И какого мы вообще влезли в эту африканскую жопу и яйцами здесь трясём?!

Вышел – в коридоре ждёт медсестра. Оказалось – симпатичная. А я – голый. Одной рукой повязку прижимаю, другой – насколько могу, прикрываю свой срам. Идём в операционную, ложусь на стол. Лежу. Кажется, что долго. Трясусь. Жарко, но знобит.

Потом появляются белые халаты, уже в масках. Меня даже не закрывают. Вижу только внимательные глаза между маской и шапочкой врача, молча проверяет: как я?

А как я? Меня сейчас как бы и нет. Даже как-то себя и не жалко. Ты – дебил, и тебе не повезло. 

Колят, то там, то в руку. И начинают ковыряться. Что-то говорят. Мне? Вроде не мне. Не реагирую, думаю о другом. О чём – не помню. Может – обо всём.

Везут на передвижном столе в палату, наклоняют стол - я скатываюсь на койку. Ещё бы чуток – и носом в стену. И проваливаюсь в сон.

Но, как потом оказалось, - мне несказанно повезло!

Ну прилетела железка, но как-то слабенько, скорее всего, рикошетом. И воткнулась неглубоко, и никуда не попала. Вошла между мочевым пузырём и предстательной железой.  Простата, «мужское сердце» - целая. А если бы, страшно подумать, чуток левее – и тю-тю основной инстинкт! 

Хирург так и сказал. Мол, ежели бы пузырёк проткнуло, мы б тебе его залатали, походил бы с мешочком... А вот остальное... Везунчик. Видать, что ещё ты кого-то ещё должен породить.

И как в воду глядел. Есть редкие врачи, которые от Бога и чувствуют Его «приколы» по отношению к тварям-людишкам.

Водителю тогда, выходит, тоже повезло. Даже больше, чем мне. Ну, прошил осколочек лёгкое, произошёл пневматорекс. Так ведь вылечили, а потом он без проблем перевёлся к себе в Белоруссию, и  - сразу женился! И тоже ничего не мешало ему кого-нибудь породить.

Всем другим тоже повезло. Мина могла лечь ближе и разлететься по-другому.

На войне всегда кому-то везёт. Но не всем.

* - старший группы