Поцелованный Юра

        Поцелованный Юра 
Посвящается нашим паралимпийцам

 Середина пятидесятых годов, прошлого века. Достаточно, ещё жестокое послевоенное время,люди только начинали привыкать к мирной жизни.С продуктами дело обстояло неважно, скажу точнее, совсем хреново, хлеб, правда, выдавали уже не по карточкам,  цивильно пытались реализовывать через магазины,  но получить его можно было в жестокой схватке.
 
Пытались установить очереди, но это слабо помогало, ибо, когда привозили хлеб,у хлебного прилавка образовывалась такая куча мала, что  ни дай ни приведи, господь бог, никому попасть в такую переделку, не щадили ни кого ни женщин ни детей в очереди властвовала сила т.есть мужчиской пол и  женщинам здесь просто делать было нечего:сомнут оттрахают и фио не спросят.

Ивалидам,правда,была поблажка,разрешалось покупать без очереди, но порпробй в этой куче мале пробраться до прилавка.Попытаюсь рассказать  всё по порядку.Представте себе,у хлебного магазина плотно прижимаясь друг к другу стоит очередь мужиков в ожидании хлеба .Это напоминало какой то супер гей парад, но в России, слава богу, это не было принято, и  мысли были токмо о хлебе насущном.

 Пидарастицизм уничтожался на корню.Пидорастам не было места наших здоровых рядах, таков был  наш ответ гнилому западу. В сексуальном смысле признавались только женщины.И это значило,что добывая хлеб насущный, мужчины думали о женщинах и про их прокорм. Толпа мужиков переминаясь с ноги на ногу скучала, терпеливо ждала  машину с хлебом. Хлеб продавали прямо из кузова машины,кузов которой был переделан под хлебный ларёк.

Чтобы более понятней было  дальнейшее развитие сюжета, я вынужден немного описать месторасположение продуктового магазина. Булыжная моостовая. С одной стороны мостовой были расположены все городские постройки: промышленные и жилые. С другой стороны мостовой, параллельно постройкам, в метрах двадцати-тридцати, проходил глубокий лог промытый ручьём, шум которого был едва слышен где-то глубоко внизу.

Такое соотношение городских построек и лога, было удобно горожанам тем, что в лог они могли спускать фекалии и бросать туда бытовой мусор. Берег сая густо оброс кустарником и был прибежищем различных бичей, со всех волостей.

И сей кустарник они ласково называли наш малинник. И вдруг, в самый тоскливый период ожидания хлеба, из кустов-малинника взору очереди мужиков явилась не запылилась, Наяда с конституцией тела девы  древнегреческого склада, в привычном женском платье в горошек, длиной до самого пола, обладательницей платья была королева местных бичей и прочьих люмпенпролетариев, короче местная проститутка.

 Наяда, из кустов, назавем её так потому,что одному богу было известно её настоящее имя. Наяда внимательно осмотрела очередь мужиков,на предмет: нет ли среди них женщин. Женщин Наяда боялась как огня,потому что те считали её развратительницей их мужей и переносчицей венирических болезней,и  в гневе могли, запростяк, вцепиться ей в космы и таскать так, что мало не покажется, а ей это надо?

 Наяда просто любила мужиков в силу статусу выданного ей самим творцом природы. Женщин среди мужчин, Наяда, не обнаружила.Тогда, находясь под пристальным взглядом мужчин,она, модельной походкой, прошлась по дорожке к середине очереди мужчин, нагнулась вниз, взяла пальцами рук за краешки платья резко вздёрнула вверх, явив всей очереди мужиков стройные длинные ноги,кончающиюся не у самой шеи как у гламурных девиц,а у разверстых бёдер,как у самых обычных женщин,но саме главное явила на обзор мужчинам самое святое святых: своё лоно природы и призывно воскликнула:
--Мужики! Кто хочет тела коммисарова.Налетай.
Видать дама была знакома с « Оптимистической трогедией».Мужчины оторопело взирали на обезумевшую женщину:
--Ну, смелее!
 Но мужики не реагировали на призыв, робко топтались на своих местах, предложение конечно было заманчивое, но  не хотелось терять свою очередь за хлебом. И вдруг раздался крик:
-- Я хочу.
Это крикнул инвалид Юра, и покатил к Наяде на тележке.В бою, во время атаки, Юра наступил на противопехотную мину и ему оторвало обе ноги.Его лечили, он остался жив, но вместо ног остались два обрубка возле бёдер. Таким он и был доставлен домой к  мамке родной с благодарственным письмом. Сын Ваш, де, герой,  то сё, но ни мамке ни сыну от этого не было легче.

 Дома, доброхоты, смастерили Юре платформу на подшипниках и стали брать на дело. Юре,как инвалиду отечественной войны, полагалось выдавать хлеб без очереди. Вот  тут он и прокатывался на своей тележке вдоль очереди в ожидании хлеба. Наяда с удивлением рассматривала обрубок и спросила:
--У тячё, не всё оторвало.
--Нет там целое.Выручай, Наинушка.Меня не целованным в армию забрили, а там на мине ноги оторвало.И всё.Помоги мне.
 Наяда с сочувствием смотрела на живой обрубок тела.Очередь загудела:Выручай,де, Наяда,героя,Родина тя не забудет .Удивительным образом, подбадриваемый толпой и сочувстенным взглядом  женщины, Юра ухватился за ноги Наяды и быстро,не мешкая, вскарабкался к её лону природы.Наяда, в растерянности, отпустила края придерживаемого платья и платье накрыло Юру полностью.Толпа мужиков зрила, как Юра шибуршит под платьем Наины, ожидая ответа на вопрос: « Есть у Юры главное оружие, или его тоже оторвало вместе с ногами?». 
--Ооооо!- сладострастно застонала Наяда, толпа удвлетворённо вздохнула:» Есть.не подкачал Юрец. набрёл на искоме.и вошёл в него.»Спустя какое то время, Юра, по ногам Наяды, сполз вниз, сел  прямо в свою тележку. Наяда удивлённо посмотрела на Юру и спросила:
 --Ты что всё? 
Юра молчал.Толпа вопрошала:
--Ну как, Юра, девственность потерял?-  и когда переспросили его ещё раз, про девственость, Юра вдруг  засмеялся и счастливо произнёс:
--Потерял, и это так здорово,если бы вы знали.
Очередь стала поздравлять Юру. И Наяда, тоже удовлетворённо улыбалась.Тут наконец подъеха долгожданная  хлебовозка,и толпа переключилась на неё.Полуторка задом подьехала к началу очереди и заглохла.

 Из кабины прытью выскачили водитель и продавщица. Водотель быстро открыл задний борт,подсадил продавщицу та встала у прилвка. Не смотря на очередь, толпа кучно сгрудилась у прилавка, образовалась настоящая куча мала.Шум,гам. Вообще к хлебу не пробиться.Тут-то и подошло Юрино время. Водитель из глубины кузова вытащил первый лоток с хлебом и поставил рядом с продавщицей  на продажу. Едва продавщица прикоснулась к первым буханкам,как перед ней на прилавке оказался подпрыгивающий обрубок человека, пущенный как из пращи над головами очередников, доброхотами.
--О господи,что это?- испуганно взвизгнула продавщица прижав руки к груди. Юра, не мешкая, быстро сунул деньги в карман фартука продавщицы, прижал к груди положенные буханки хлеба, попросил очередь выкинуть его обратно.Очередь немедленно удовлетварила просьбу участника войны.Инвалидов войны, люди уважали.

Оказавшись снова на рукаах своих доброхотов посылавших его в полёт за хлебом, Юра раздал  хлеб,оставив себе одну буханку, пересел на тележку и покатил к Наяде, подьехав ближе он протянул ей буханку хлеба, Наяда доброжелательно приняла подарок, разломила пополам, и половинку буханки хлеба вернула Юре обратно.Поцеловала его в губы и скрылась в малиннике.

Как раз во время.Потому что,прознав о прибытии хлеба, начинали собираться жёны мужей:брошеннных ими на хлебную амбразуру.Так что Наяда во время приняла решение  убраться от греха подальше. На этом собственно можно было бы и закончить на этом рассказ о поцелованном Юре,если бы не напасть бывших гитлер-югендов на наших паралимпийцев. Хочется спросить этих гей- суперзасранцев На кого вы ногу подняли? Вы,жалкие твари:одумайтесь, пока есть время.